Глава 9

Свой доклад о ситуации в Рифейске я направил князю сразу же по возвращении, но никакой реакции не последовало. Доклад этот просто канул где-то в глубинах княжеской канцелярии. Доклад… не нравится мне это слово, предпочитаю слово «отчёт». Да и вообще не нравится мне ситуация, когда я вынужден кому-то докладывать, пусть даже и князю. Сегодня ты просто докладываешь, а завтра тебя записывают в слуги и начинают гонять с приказами. Впрочем, почему завтра? Уже записали — я ведь спецпредставитель князя, а к этому как раз и прилагаются приказы, доклады, и всё прочее в таком духе. С одной стороны, никуда от этого не деться — все дворяне служат княжеству, — но с другой, надо с этим поосторожнее, и вообще как-то стараться поддерживать дистанцию. Так что отсутствие реакции меня вполне устраивало, но уже через пару недель выяснилось, что мой отчёт всё же не прошёл незамеченным — вызов, наконец, пришёл.

В приёмной князя меня продержали недолго.

— Подождите несколько минут, господин Кеннер, — дружелюбно сказал мне секретарь. — Князь как раз обсуждает ваш доклад, так что долго держать здесь вас не станет.

— А кто у него, господин Далимир? — спросил я, пользуясь моментом дружеского расположения.

— Советник Хотен Летовцев и Курт Гессен.

— Всё та же компания, — вздохнул я, а Далимир незаметно усмехнулся.

Информация, однако, была ценной и давала возможность хоть немного подготовиться к разговору — но в то же время здорово сбивала с толку. Хотен Летовцев был советником прежде всего по экономическим вопросам, а старина Курт в основном выполнял разные деликатные поручения — не обязательно, впрочем, грязные. Объединяло их прежде всего то, что оба мелочами не занимались, и ситуация в Рифейске, при общей своей безобразности, их участия никак не требовала. Да и особого внимания князя она тоже не требовала — мне кажется, краткой резолюции на моём докладе было бы вполне достаточно. С моей точки зрения, вопрос даже близко не соответствовал уровню обсуждения, но раз князь всё же обсуждает его с ближайшими советниками, то я, по всей видимости, чего-то в этом деле не понимаю.

— Заходите, господин Кеннер, — подал голос секретарь, прервав мои размышления.

Состав присутствующих я уже знал, но кое-что меня всё же удивило. Обычно количество бумаг косвенно говорит о сложности обсуждаемого вопроса. Не всегда, конечно, и не обязательно так, но тем не менее, количество разложенных на столе документов слишком уж не соответствовало небольшому докладу о кратком визите в заштатный городок на дальнем краю княжества.

— А, Кеннер, вот и ты, — приветствовал меня князь. — Присаживайся и рассказывай.

— Что рассказывать, княже? — осторожно осведомился я, устраиваясь за приставным столом напротив советника Хотена. — Я всё подробно написал в своём отчёте.

— С отчётом твоим мы внимательно познакомились, — махнул князь рукой. — Расскажи коротко свои впечатления и выводы.

— Я не все свои выводы могу фактами подкрепить, — предупредил я.

— Вот в основном они нас и интересуют, — поощрительно кивнул мне князь. — Про то, что ты можешь фактами подкрепить, мы в твоём докладе прочитали.

— Как скажешь, княже, — пожал я плечами. — Если говорить именно о Рифейске, то там всё просто — преступная группа на самом верху, под руководством наместника и командира гарнизона. Группа работает очень давно, потому что наместник и командир гарнизона друг друга категорически не переносят. Это значит, что совместное дело они затеяли ещё когда относились друг к другу более или менее нормально. Сейчас они вряд ли смогли бы договориться.

— Стало быть, пять лет назад примерно, — как бы невзначай прокомментировал Гессен.

Интересно — это он сейчас эту информацию раскопал, или я тут рассказываю то, что они и без меня знали?

— Вполне возможно, господин Курт, — кивнул ему я. — Сотрудничество их строится таким образом: командир гарнизона прикрывает нелегального скупщика наместника, который также является хозяином трактира «Песок и камни». Изрядная наглость, кстати — в открытую повесить вывеску нелегальной скупки. Впрочем, можно ли её назвать нелегальной, с таким-то прикрытием? Этот скупщик платит гораздо меньше княжеского скупщика, а чтобы заставить старателей сдавать добытое ему, командир гарнизона держит несколько банд под видом старательских артелей. Старатели, которые отказываются понимать намёки, просто пропадают в тайге. Здесь надо отметить ещё один момент: это не просто какие-то посторонние банды — часть ратников совмещает службу и занятие бандитизмом. Насколько это распространено, сказать не могу, но есть надёжное свидетельство как минимум одного такого случая.

— И что — никто ничего не подозревает? — хмуро спросил советник Хотен.

— Да все знают, конечно, — ответил я. — Такое невозможно скрывать долго. Но никому не хочется ссориться с наместником, поэтому об этом молчат.

— Вам же сказали?

— У него родственница там, Хотен, — вмешался князь. — Анна Ренская тебе это рассказала? — уже мне.

— Она, княже, — подтвердил я. — И должен сказать, довольно неохотно рассказала. У наместника достаточно рычагов, чтобы создать проблемы даже хозяевам частных зон, вот они и делают вид, что ничего не подозревают. Если они поднимут шум, то ничего не выиграют, а вот потерять могут легко. У наместника есть хорошие связи в княжеской канцелярии, и все знают, отчего ему всё сходит с рук.

Все присутствующие дружно поморщились.

— Ладно, разберёмся, — проворчал князь. — Что там ещё по наместнику?

— Наместник обеспечивает общее прикрытие от проверяющих, скупку, и, соответственно, сбыт украденного. Кстати, было бы интересно взглянуть, как изменился по годам объём закупок у княжеского скупщика.

— Сильно изменился, — неохотно сказал советник, дождавшись разрешающего кивка от князя. — Он докладывал, что старатели не хотят сдавать, но его доклады ложились под сукно.

— Полагаю, объёмы там небольшие, так что никто особо не волновался, — предположил я.

— Ошибаешься, Кеннер, — хмуро заметил князь. — Объёмы там совсем не маленькие. То есть в последнее время они маленькие, да, а вот лет пять назад они, оказывается, вызывали уважение. Что ещё скажешь по наместнику?

— Самый интересный вопрос: куда он сбывает закупленное у старателей? — продолжал я. — Здесь у меня только предположения. У нас в княжестве вряд ли кто-то стал бы этим заниматься, да и в других княжествах это слишком опасно. Думаю, золото и камни идут куда-то за границу, причём там всё это предприятие явно под рукой достаточно влиятельных людей. Случайный простолюдин долго подобными вещами заниматься не сможет, после второй-третьей партии к нему обязательно придут.

— Намекаешь на государственную измену? — хмуро спросил князь.

— Нет, княже, — отказался я. — Не мне такими обвинениями бросаться. Я просто не вижу возможности пять лет сбывать у нас в княжестве серьёзные партии золота и самоцветов. То есть, под прикрытием сильного дворянского семейства это, наверное, возможно, но я не представляю себе семейство, которое ради денег, пусть даже больших денег, рискнуло бы вообще всем.

— Это всё? — князь предпочёл оставить без внимания моё заявление. — Немного же ты накопал.

— Потому что я и не копал, княже, — пожал я плечами. — Если бы это не касалось Доломитного, то я бы вообще на это внимания не обратил. Не моё это дело, и вообще оно выходит за рамки моих полномочий.

— Доломитного? — непонимающе нахмурился князь.

— Мы будущий посёлок так зовём, потому что он возле доломитовых врат будет строиться. Надо же его как-то называть, а официального названия пока нет.

— Ну Доломитный так Доломитный, — пожал плечами князь. — А там-то каким образом наместник отметился?

— Часть старейшин карл решила подождать с сотрудничеством, — объяснил я. — Как мне сказали, они сомневаются, что княжеская власть в Рифеях достаточно сильна, чтобы выполнять свои обязательства. По их мнению, правит в Рифейске скорее наместник, а не князь. Они засомневались после того, как несколько карл отказались сдавать камни скупщику наместника и пропали без следа.

Князь мрачно уставился на меня, а в эмоциональном фоне на меня будто надвинулась грозовая туча.

— Я просто передал слова старейшины, княже, — поспешно пояснил я. — Я попытался его переубедить, но пока они не увидят исправления ситуации в Рифейске, своего решения не изменят.

Князь немного помолчал, успокаивая эмоции.

— Почему не рассказываешь про то, как в тебя там стреляли?

— В отчёте я про это упомянул, княже, — с удивлением посмотрел я на него. — А так-то мелочь ведь — о чём рассказывать?

— Ничего себе мелочь! — воскликнул князь, взглядом апеллируя к присутствующим. — Моих дворян отстреливают, а ему мелочь!

— Да там всего лишь из охотничьих карабинов по дирижаблю постреляли. Пули даже обшивку не пробили, поцарапали слегка.

— И что с того? — строго спросил он. — Покушение простолюдина на жизнь дворянина — это по уложению преступление первой степени, и неважно, пробила пуля обшивку, или не пробила.

— Всё так, — согласился я, недоумевая от такого напора. — Поймаю злодеев — накажу обязательно. А сейчас-то мне что — всё бросить и гоняться за ними, что ли?

— Да, всё бросить и гоняться, — веско сказал князь, пристально на меня глядя. — Бери свою дружину и переверни там всё.

— Да что ты говоришь, княже! — воскликнул я в полном обалдении. — Ты сам посуди: как это выглядеть будет, если моя дружина начнёт твой город громить?

— Многие поймут неправильно, княже, — подтвердил советник Хотен.

— Пожалуй, да, не все поймут, — неохотно согласился князь, немного подумав. — Дружина твоя там действительно не совсем к месту будет. Значит, делаем так: ты получаешь чрезвычайные полномочия действовать от моего имени. Я временно подчиняю тебе двенадцатый отдельный полк, в нём четыре сотни, для этой задачи хватит с запасом. Завтра с утра у вас погрузка на Ладожском вокзале, я распоряжусь, чтобы твой салон-вагон прицепили к воинскому составу. Разберись с Рифейском и перетряхни там всё как следует. Курт направит от себя бригаду следователей. Хотен, от тебя поедет команда ревизоров, обеспечишь всё, что надо. Кеннер, все они будут подчиняться тебе, наведи в Рифейске порядок. Если твои выводы насчёт наместника и командира гарнизона подтвердятся, всех причастных под арест, и в Новгород. Хотя мелочь можешь и там казнить, какой смысл бандитов туда-сюда катать.

Немая сцена. Я мучительно пытался понять, услышал я всё это на самом деле, или же у меня галлюцинации, а князь смотрел на меня добрым взглядом любящего отца.

— И как это сочетается с законом, княже? — перегруженный мозг, наконец, нашёл зацепку к реальности.

— Никак не сочетается, — ласково ответил князь. — Какой ещё закон? Это же военное поселение. Приедешь, сразу введёшь военное положение и тем же приказом создашь военный трибунал из командира полка и пары сотников, на кого он покажет. Всё, Кеннер, иди и напомни там всем, кто в княжестве власть.

* * *

Ленку я обнаружил на полигоне дружины, где она старательно упражнялась с какими-то неизвестными мне конструктами.

— Ты весь какой-то взъерошенный, Кени, — она посмотрела на меня с тревогой, но сразу же уловила, что ничего страшного не произошло, и немного успокоилась. — Что-то случилось?

— Завтра едем в Рифейск.

— Опять? — удивилась она. — Совсем недавно же там были.

— Опять, — вздохнул я.

— На курьере летим? — демонстративно сморщила носик Ленка.

— Нет, в нашем салон-вагоне едем.

— А, тогда нормально, — тут же успокоилась она.

— Ты успеешь собраться за вечер?

— Да что там собираться, — небрежно махнула рукой она. — Успею, конечно. А зачем нам туда опять ехать?

— Князь приказал, — вздохнул я. — Прикопался к тому, что они там в наш дирижабль стреляли…

— Ну и лексикон у тебя, Кени, — покачала она головой. — Ты, похоже, и впрямь не в себе. При маме только не вздумай так выразиться, она и без того нервная.

— Почему нервная? — немедленно сделал стойку я. — Беременная?

— Нет, не беременная, — Ленка посмотрела на меня уничтожающим взглядом. — Просто нервничает, свадьба же скоро.

Вечно женщины нервничают из-за всякой ерунды. Впрочем, у меня хватило ума не называть вслух свадьбу ерундой.

— А, ну ладно тогда, — сговорчиво согласился я.

— Нет, ты всё-таки точно не в себе, — уверенно поставила диагноз Ленка. — Так что там с князем?

— Выдал мне полк дружины, чрезвычайные полномочия, и приказал перетряхнуть Рифейск. Наместника с командиром гарнизона арестовать, кто помельче, тех казнить. Вот прямо так сразу. Сначала даже сказал мне свою дружину взять, но мы с советником Хотеном его, к счастью, отговорили.

— Ну и что тебе не нравится? — она посмотрела на меня с недоумением. — Князь всё правильно сделал.

Ага, правильно — из расчёта, что малолетний дурачок немедленно обрадуется и помчится причинять справедливость. Хотя, по правде говоря, князь меня давно малолетним дурачком не считает. Но частенько всё-таки немного просчитывается с моими реакциями — что ни говори, а мой возраст сказывается, и ему подсознательно трудно относиться ко мне как к взрослому.

— Нет, Лен, здесь как раз всё неправильно, — вздохнул я. — То, что по нашему дирижаблю кто-то выстрелил, князя вообще интересовать не должно.

— Покушение на гербового дворянина князя интересовать не должно? — с иронией переспросила она.

— Это вряд ли можно назвать покушением. А самое главное — и по закону, и по обычаю, мы обязаны сами с этим разбираться. Князь мог бы нам в этом помочь, если бы мы обратились к нему за помощью. А без нашей прямой просьбы о помощи его вообще волновать не может, кто и зачем в нас стрелял.

— Ну и почему тогда его это взволновало?

— Потому что он воспользовался этим поводом, чтобы взвалить на меня разборку с верхушкой Рифейска. Лен, ты понимаешь, что разбираться с княжеским городом должны княжьи люди, а вовсе не первый попавшийся под руку дворянин? Разве у меня есть какая-то официальная должность? Кто я такой, чтобы этим заниматься? Зачем он решил взвалить это на меня?

— Может быть, он просто так тебе доверяет? — неуверенно предположила Ленка.

— Ага, просто так сильно доверяет, — саркастически хмыкнул я. — Финансовые дела Рифейска будут проверять ревизоры Хотена Летовцева. Допрашивать и расследовать будет бригада следователей Курта Гессена. Выносить приговоры будет военный трибунал во главе с командиром полка. А Кеннер Арди будет, так сказать, нести знамя.

Ленка, наконец, прониклась и немного встревожилась.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, зачем князю это нужно?

— Ни малейших, — вздохнул я, — оттого и нервничаю, что ничего понять не могу. Мне кажется, даже не будь того обстрела, он всё равно придумал бы какой-нибудь способ меня к этому делу пристегнуть. Князь зачем-то хочет, чтобы именно я этим занимался, а вот зачем? Уже всю голову сломал, но никаких догадок у меня нет. А значит, я здесь выступаю в роли пешки, и мне это совсем не нравится.

— Что делать будешь? — озабоченно поинтересовалась Ленка.

— Буду делать что приказано, что же ещё? — пожал я плечами. — Возможности отказаться у меня нет, а значит, придётся выполнять. Просто буду держать глаза открытыми и стараться разобраться, что за интригу князь задумал. Ладно, пустой это разговор, всё равно прямо сейчас не получится ничего понять.

Ленка согласно кивнула — разговоры о политике всегда нагоняли на неё тоску.

— А чего это ты здесь тренируешься? — поинтересовался я.

— А где же ещё? У нас в поместье тренироваться нельзя — там слишком легко всё получается. И слишком сильно. Вообще, лучше бы тренироваться в баронстве, рядом с лесными. Там поле Силы очень слабое, всё тяжелей выходит, зато эффект от тренировок был бы гораздо больше.

— Это да, — согласился я. — Хорошо бы на лето туда уезжать и всё лето тренироваться. Но у меня так не выйдет, сама понимаешь.

— Понимаю, конечно, — пожала плечами она. — Это я так, в плане помечтать.

— А что это у тебя за конструкты? Никогда таких не видел.

— Да это ерунда разная, просто что в голову пришло. Неважно, какой конструкт, лишь бы не совпадал с каким-нибудь общеупотребительным. Сразу волевое воздействие сложно делать без ошибок, а конструкт помогает сосредоточиться. А потом, когда начнёшь выполнять эффект без ошибок, конструкт можно выкинуть и отрабатывать воздействие уже без конструкта, на чистой воле.

А ведь, наверное, так изначально и появились конструкты. И если для сильных Владеющих, ну и для нас с Ленкой тоже, это просто удобный приём для тренировки, то для слабаков это, пожалуй, единственный путь к Силе. Кто-то в конце концов осваивает волевое воздействие, а кто-то навсегда остаётся с костылями.

— Хороший способ, — горячо одобрил я, оценив возможности метода. — А я как-то даже и не додумался до такого, а ведь действительно должно здорово помогать. То есть получается, что твой любимый фокус с прижиманием пациента к земле ты раньше делала с конструктами, а сейчас отработала без конструктов? Грабители в Дерпте и претенденты у Ондатры — это ведь на самом деле одно и то же было?

— Всё верно, — кивнула Ленка. — Это тот же самый эффект, просто мне сейчас конструкты для этого уже не нужны.

— А вот Генрих ещё любит камнями швыряться… — вспомнил я.

— Это же совсем другое, Кени, — укоризненно посмотрела на меня она. — Он просто бросает камень, то есть лёгким выплеском силы придаёт камню толчок. А у меня предмет притягивается к какой-то точке. Или даже не к точке. В общем, это гораздо сложнее, зато и возможностей больше.

— Наверное, так, — согласился я, прикидывая в уме возможные применения. — Хотя результат всё-таки и там, и там одинаковый.

— Только в этом случае одинаковый, — поправила меня Ленка. — Для любого эффекта всегда есть несколько разных путей. Ну, может, для очень сложных эффектов это и не так, но такую ерунду, как бросок камня, можно, наверное, десятком способов получить. А вообще, Кени, тебе надо бы больше тренироваться.

— Надо, — вздохнул я, ощущая стыд за то, что, по сути, паразитирую на её тренировках. — Но видишь, как оно получается — только начал тренироваться, как князь тут же мне занятие нашёл.

Отправить