Глава 12

Сегодня Ленка задалась целью вытащить меня в общество потусить. Не повращаться в обществе, а именно потусить. По положению мы подходим для общества, в котором вращаются, а по возрасту можем посещать и то, где тусят. Всё лучшее от двух миров, так сказать.

— Кени, ну сколько можно сидеть со своими бумажками? — горячо убеждала меня Ленка. — Ты весь бледный какой-то стал, мне тебя уже жалко.

— Вот прямо жалко? — усомнился я.

— Надо немного развеяться, — решительно заявила она. — Тебя давно уже зазывают к Ярику Чичагову, у него по выходным народ собирается. Отдохнём, потусим. Я там была пару раз с девчонками, нормально.

— Чичаговых я помню, если это те, которые на Неревском конце живут возле Волхова. А что за Ярик?

— Ярослав Чичагов, он главе то ли племянник, то ли двоюродный, не помню. У него большая квартира на Добрыне.

— А почему с семьёй не живёт? — заинтересовался я.

— Потому что всех достал, — хихикнула Ленка. — Купили ему квартиру, назначили содержание и сказали, что если куда влипнет, на заступничество семьи пусть не рассчитывает.

— Скорее всего, заступятся, смотря куда влипнет, — философски заметил я. — Но с этим персонажем более-менее ясно. А что за народ там собирается?

— Да нормальный народ. Девчонки Ренские там часто бывают, даже Влада Хомская иногда заходит. Да много кто там бывает, там всегда весело.

— И Влада там тусит? — слегка удивился я.

— Нечасто, — уточнила Ленка. — Её не очень признают — ну знаешь, обязательно найдётся какой-нибудь придурок, который как бы в сторону громко выскажется про мещанок.

— Придурки, — согласился я. — Особенно учитывая её положение у Хомских. Я совсем не удивлюсь, если она когда-нибудь станет главой. Но придурки всегда начинают хамить, не потрудившись выяснить, кому хамят. Надо бы как-нибудь поддержать Владу при случае. Да и вообще надо бы повидаться, а то мы Хомских что-то совсем забыли.

— Да запросто поддержим, — махнула рукой Ленка. — Там скандалы регулярно и никаких газетчиков.

Ну понятно, что там за светский салон. В публичных заведениях детки из аристократических семей ведут себя тихо — если вдруг, не дай боги, семью начнут полоскать в скандальной хронике, то глава семьи мигом оторвёт все выступающие части. А среди своих можно оттянуться не стесняясь, вплоть до лёгкого мордобоя. До мордобоя?

— Постой, постой, — вдруг осенило меня. — Ты туда подраться едешь, что ли?

— Ну почему сразу подраться? — смутилась Ленка. — Просто мало ли что, вдруг кто-нибудь что-нибудь начнёт — и что, терпеть это?

— Это терпеть нельзя, конечно, — согласился я. — А чем тебя Генрих Менски не устраивает?

— Драться интересно, когда ты кого-то бьёшь, а не когда кто-то бьёт тебя, — наставительно пояснила Ленка. — А с Генрихом результат какой-то однозначный выходит, и он насмехается ещё.

— Негодяй, — согласно кивнул я. — И главное, сделать-то ничего нельзя. Разве что маме пожаловаться, но как-то стыдно. Прекрасно тебя понимаю — меня он тоже бьёт.

Ленка грустно покивала.

— Ну ладно, давай съездим, — уступил уговорам я. — Посмотрим, чем общество дышит. Или может даже нюхает. Кстати, странно, почему никто до сих пор не организовал такой закрытый клуб для тусовщиков, это ведь золотая жила.

— А я, наверное, могла бы этим заняться, — оживилась Ленка.

Ага, и в качестве хозяйки салона иметь право первой драки.

— Нет, Лен, тебе нельзя, — отрицательно покачал я головой. — Коммерческое предприятие — это тебе не тусовка в частной квартире. Там обязательно нужно и номера иметь для быстрого перепихона, и выбор элитных проституток обеспечить. Значит, автоматически получишь репутацию сводни и мадам, семье такой позор ни к чему.

— Ну вот потому, наверное, такого клуба и нет, — грустно сказала Ленка.

— Наверное, — согласился я. — А непонятному мещанину никто не поверит, это же какие возможности для шантажа открываются. А если и поверят, то всё равно его вскоре убьют, на том клуб и закончится.

Да, вот так и приходится аристократической молодёжи тусоваться по квартирам, как советским интеллигентам по кухням. Нелегко им приходится, прямо прослезиться хочется.

Когда Ленка упоминала «квартиру», я представлял себе нечто другое. Ну не хрущёвку, конечно, но уж точно не пол-этажа в двенадцатиэтажном доме, да ещё с выходом на крышу, где тоже что-то было, вроде даже бассейн. В общем, действительность оказалась радикально отличающейся от моего представления о скромном приюте изгнанника.

Хозяин квартиры выглядел под стать жилищу — широкоплечий блондин с располагающей улыбкой. Думаю, девушки на него вешаются, да и дамы наверняка тают, как масло на южном солнце. Очень обаятельная личность — думаю, он легко мог бы построить карьеру выборного политика, если бы у нас водились такие экзотические зверюшки, конечно. Совершенно неудивительно, что он так популярен среди молодёжи — даже я, с моей врождённой недоверчивостью, с удивлением обнаружил, что самопроизвольно улыбаюсь в ответ.

— Здравствуй, Кеннер, рад познакомиться лично, — с широкой улыбкой приветствовал меня Ярослав, крепко пожимая мне руку. — Тебя не так-то просто заполучить в гости. Твоя красавица жена здесь уже блистала, но вдвоём вы выглядите гораздо гармоничней.

Умеют же некоторые изящно выразиться! Нет, это определённо не Кеннер Ренский, этот без подножки обходится, сами падают.

— Мы пока студенты, — с сожалением развёл я руками. — Да ещё и отличники. У нас, ботанов, слишком много времени уходит на учёбу, на светскую жизнь ничего не остаётся.

— Кени, — толкнула меня в бок Ленка, оставшаяся к шарму хозяина совершенно равнодушной. — Я пойду с девчонками поздороваюсь, не теряй меня.

— Женщины такие непостоянные, — засмеялся Ярослав, провожая её взглядом. — Пойдём, покажу тебе моё скромное жилище.

В скромном жилище можно было и заблудиться без опытного проводника. Впрочем, хозяин ориентировался вполне уверенно.

— Кстати, открой секрет — как тебе удалось сойтись с Драганой Ивлич? — как бы между делом с любопытством спросил Ярослав. — Просто очень уж удивительно — где все мы, и где она.

— Да начали общаться сперва по делу, а потом как-то незаметно подружились, — объяснил я, не вдаваясь в излишние подробности. А потом мне пришла в голову мысль: — Если ты имеешь в виду что-то такое, то ты ошибаешься — мы с ней действительно просто друзья. Никаких романтических отношений у нас с ней даже близко нет, и совершенно точно не будет.

— А, вот как, — в замешательстве сказал он. — Ну, я не то чтобы так думал, но да, такая версия существует. Согласись, всё же странно выглядит, что вы так сошлись.

— Да ничего странного, — пожал я плечами, — если вспомнить, что я не только студент. У нашего семейства есть с ней общие дела, так что мне приходится регулярно с ней встречаться. Вот так и сошлись постепенно.

— Ну да, ну да, — покивал Ярослав, — если так, то конечно. Слушай, а ты не мог бы меня с ней познакомить?

Я с удивлением посмотрел на меня, а потом до меня дошло:

— Семья заставляет?

— Не то чтобы сильно, но есть такое, — смущённо признался он. — Настоятельно рекомендуют.

Вот и прояснилось, отчего он так сильно жаждал увидеть меня у себя в гостях. Ни для кого не секрет, что Гана интересуется симпатичными юношами, а этот плейбой прямо самой природой создан для охмурения. Неудивительно, что семья увидела возможность и настоятельно порекомендовала ему попытаться через меня выйти на Драгану. А там кто его знает, вдруг она им увлечётся, и тогда перед семьёй откроются крайне заманчивые перспективы. В общем-то, может и в самом деле увлечься.

— А ты, случаем, не одарённый?

— Нет. А это важно?

— Очень важно. Если нет, то на небольшую интрижку можешь рассчитывать, но серьёзная связь тебе не светит.

— Печально, — расстроился он. — Ты уверен?

Парень, похоже, не против карьеры альфонса — впрочем, с его внешностью и обаянием довольно напрашивающийся вариант. При условии определённой моральной гибкости, конечно, но с этим у него явно проблемы нет.

— Даже не сомневайся. У одарённой высокого ранга длительной связи с бездарным быть не может, она очень быстро потеряет интерес. Это просто природа, тут ничего не поделать.

— Печально, — повторил он, выглядя действительно огорчённым. — Но может, всё-таки познакомишь?

— Представишь, а не познакомишь, — поправил его я. — Знакомят равных, а вы всё-таки даже близко не равны. Да не проблема, представлю на каком-нибудь приёме, где вы оба будете.

— Это сложно, — вздохнул он. — Меня на такие приёмы обычно не приглашают, где она бывает.

— Ну извини, только так, — развёл я руками. — Я не могу притащить тебя к ней домой и заявить: «Знакомься, Гана, это мой друг». Могу только представить как положено, с соблюдением всех приличий. Попроси семью — им надо, пусть они и позаботятся о приглашении для тебя.

Надеюсь, он знает, что делает. Гана — это не наивная молодая курочка, которых он привык топтать. Если она почувствует какую-то фальшь… впрочем, не убьёт же она его. Да и насмотрелась она на таких, я думаю. В любом случае, это не моё дело — моя задача всего лишь представить, а там они без меня разберутся.

Тут его отвлекли, и он, извинившись, двинулся куда-то. Ну понятно, от меня он уже получил обещание, которое хотел, так что на текущий момент интерес ко мне потерял.

Я оглянулся, пытаясь понять, где я нахожусь. Комната была почти пустой — несколько человек в другом углу были заняты своим разговором, и знакомых лиц среди них я не увидел. В проёме дальше виднелась компания, разливающая что-то по бокалам, но пить я не собирался, так что в этой компании мне делать тоже нечего. Собственно, я только сейчас осознал печальный факт, что не знаю практически никого из молодёжи — общаюсь-то я в основном с их родителями, а чаще даже с родителями родителей.

Сбоку открывалась анфилада комнат, так что я направился туда. Знакомое лицо обнаружилось почти сразу в небольшом кружке симпатичных девиц.

— Привет, Эльма! — обрадовался я встретить хоть кого-то, кого я знаю.

— О, Кеннер! — она тоже обрадовалась. — Ты-то здесь откуда?

— Лена решила, что мне надо больше вращаться в обществе, — улыбнулся я.

— Ну давай тебя повращаем, — засмеялась она. — Девочки, познакомьтесь с Кеннером Арди.

Девчонки дружно состроили мне глазки. Все они оказались из разных родов, и никого из них я до этого не знал, даже заочно. Собственно, роды и не публиковали списки родовичей — в отличие от дворян, которые публиковались в ежегодном альманахе дворянского реестра. Вот гербовых дворян я мог перечислить всех по памяти, хотя в лицо знал далеко не каждого.

— А вы тоже студентки, наверное? — предположил я.

— Это наша группа, — ответила Эльма.

— О, алхимики, — с уважением произнёс я.

— Как ты относишься к алхимикам? — игриво спросила Рада Хмелевская.

— Уважаю и побаиваюсь, особенно пятикурсниц, — признался я. — Уважаю потому что моя мать алхимик, а побаиваюсь потому, что сварите приворотное зелье, и прощай, свобода. Я, правда, и так уже несвободен, но всё равно страшно.

Девицы охотно захихикали.

— Погоди, Кеннер, — вдруг с удивлением сказала Ника Шевич. — А мне почему-то казалось, что твоя мать — Милослава Арди.

— Так и есть, — согласно кивнул я. — Просто мало кто знает, что моя мать училась в Академиуме дважды. Она не только целительница, но и дипломированный алхимик. Вот Эльма подтвердит.

— Так и есть, — подтвердила та. — Милослава Ренская закончила алхимический.

— Всё же моя мать больше известна как Милослава Арди, — мягко поправил я, решив, что не стоит поощрять дурные привычки. — Она перестала быть Ренской в результате некоторых событий.

Эльма слегка поморщилась.

— Но когда она училась на алхимическом, она же была Ренской? — возразила она.

— На алхимическом она была Ренской, — признал я бесспорный факт. — А что вы здесь стоите в одиночестве? Может быть, вы охотитесь на симпатичных мальчиков, и сейчас в засаде?

— Да какая это охота, — махнула рукой Эльма. — Чтобы охотиться, нужна достойная дичь, а откуда она здесь возьмётся? Мужа здесь не найти.

— Да, дворяне в основном бездарные, — понимающе кивнул я. — Ну, среди дворян тоже встречаются достойные кандидатуры, вспомнить хотя бы моего деда.

— Скажешь тоже, Кеннер, — фыркнула она. — Когда Ольга замуж выходила, она уже была Матерью рода. Она могла себе позволить мужа самой выбирать, а нам мужей старшие назначат, и хорошо, если это будет не старик с пятью жёнами.

— Ты слишком уж пессимистично на это смотришь. Да в конце концов, кто мешает вам самим стать Высшими и Матерями родов?

— Ха. Ха. Ха, — раздельно произнесла Эльма. — Так нам кто-то и позволит стать Матерями.

— Про других ничего не скажу, а у тебя шансы вполне имеются, — указал я. — Во-первых, ты из потомков Кеннера Ренского, а это у вас немало значит. А во-вторых, Ольга не сильно-то хочет быть Матерью. Не веришь мне — спроси у неё сама.

— Ага, спроси, — фыркнула Эльма. — Это ты, наверное, можешь к Ольге запросто так завалиться и задавать ей какие хочешь вопросы.

— Нет, к Ольге я как раз не могу завалиться. Неважно, спроси у Стефы, если у Ольги не можешь.

— Думаешь, я к Стефе могу запросто завалиться? — вздохнула Эльма.

— Тебе не угодишь, — развёл я руками. — Тогда поверь мне — если станешь Высшей, то у тебя будут реальные шансы стать Матерью. Высшим это просто не нужно, понимаешь? Та же Ольга остаётся Матерью исключительно из долга перед родом, я это точно знаю.

Девчонки крепко задумались — похоже, я подал им свежую идею насчёт того, что их карьерные перспективы не так уж бесперспективны. Ну, пусть стремятся стать Высшими — достойная цель ведёт к великим свершениям. А я двинулся дальше, оставив их строить грандиозные планы.

Прошло совсем немного времени, и я понял, что мне скучно. Я двигался из комнаты в комнату, знакомые то и дело попадались, но никто меня в свою компанию не зазывал. В конце концов я с грустью осознал, что я здесь чужой. Примерно как тридцатилетний в компании пятнадцатилетних подростков — он может со знанием дела обсуждать молодёжные группы, бренчать на гитаре, и вообще всячески стараться соответствовать, но он всё равно будет чужим. Здесь случай немного другой, потому что по возрасту я всё-таки соответствую, но по сути то же самое. А вот в компанию их родителей я не вписываюсь как раз по возрасту.

Печально это осознавать, но похоже, что среди сверстников друзей мне не найти. Хотя вот Ленка как-то умудряется со всеми дружить, но она всё же не глава семейства, да и вообще характер у неё светлый, таких все любят. Что и удивительно — даже те, с кем она дерётся, зла на неё обычно не держат. В нашей семье общительность и обаяние целиком достались ей, мне ничего не осталось.

Тут я как раз на неё и набрёл.

— О, Кени, вот ты где! — радостно заявила она. — А я тебя уже потеряла. Ты почему не в настроении?

— Да почему же не в настроении, я в настроении — вяло попытался отбиться я.

— Вот кому ты это рассказываешь? — скептически подняла бровь она. — Можно подумать, я твоё настроение не почувствую. Пойдём лучше потанцуем, а то ты меня заразишь, и я тоже стану не в настроении.

Танцы действительно помогли — я почувствовал, как хандра уходит. Хотя дело тут вовсе не в танцах — у меня даже простое её присутствие смывает весь накопившийся негатив. Так было с детства, и я вообще не могу себе представить, как бы я жил, если бы её не было рядом. Вырос бы мрачным меланхоликом, наверное.

— Ну вот и улыбаться начал, — удовлетворённо заметила Ленка, когда мы, устав от танцев, присели отдохнуть на укромный диванчик в нише.

Я улыбнулся ей и неожиданно для себя её поцеловал.

— Негодяй, — хихикнула она, прижимаясь ко мне, — перепутал жену с кем-то другим.

Я вместо ответа поцеловал её ещё раз. Мы сидели обнявшись и время от времени целуясь, пока в нашу нишу не заглянула ещё одна парочка.

— И здесь тоже обжимаются! — громко и возмущённо заявила незнакомая мне девица. — Пойдём, Вадик.

Они гордо удалились, а Ленка порозовела, и я почувствовал от неё горячую волну смущения.

— Мы так прославимся как извращенцы, — сказала она, пряча глаза. — Лучше пойдём к бару, Кени, я пить хочу.

Бармен совершенно не удивился, когда мы отказались от спиртного и невозмутимо налил нам сока. Хотя с чего бы ему удивляться? Раз здесь регулярно бывают девчонки из родов, то он должен быть привычен к трезвенникам.

Мы сидели на табуретах у бара, попивая свой апельсиновый сок, и вдруг я почувствовал, что Ленка напряглась и обратила внимание на небольшую группу — человек пять парней, — в дальнем углу. Я тоже прислушался — один из них разглагольствовал о какой-то девушке, причём довольно в грязных выражениях. При этом он поглядывал в нашу сторону, и я изумлённо осознал, что говорил он о Ленке.

— Заканчивай, Дамир, — хмуро сказал ему другой. — Они могут и услышать.

— Да мне похрен, что они там услышат, — пренебрежительно отозвался тот.

Вообще-то, мы сидели достаточно далеко и не должны были ничего услышать. Вероятно, этим и объяснялась подобная смелость — глубоко сомневаюсь, что он решился бы отозваться так о моей жене в моём присутствии. Однако он то ли не знал, то ли не учёл, что благодаря маме слух у нас был не по-человечески острый.

— Это ещё кто такой? — не смог сдержать удивления я.

— Дамир Назимов, — проинформировала меня Ленка. — Дурак редкий, особенно когда выпьет. А второй — его старший брат, Ринат.

Понятно — один из тех придурков, которые в пьяном состоянии не могут себя контролировать, но при этом всё равно пьют. Рано или поздно им это дорого обходится, иногда даже фатально. Такие как раз Владу и оскорбляют, не задумываясь, что она это запомнит и когда-нибудь обязательно предъявит счёт. Ну а говорить подобные гнусности о моей жене, несмотря на риск, что я это услышу — это уже надо быть не просто придурком, а каким-то эпическим дебилом. Странно, почему старший брат не заткнул его сразу — он наследник, и по идее, должен быть поумнее.

Семью Назимовых я, разумеется, знал — они почти тысячу лет назад покинули каганат и вполне прижились у нас. Не самое значительное семейство, но тем не менее, не из последних. Мы с ними никогда не сталкивались — с чего бы такая агрессия? Не на пустом же месте он так возбудился? Хотя они активно сотрудничали с Греками — может в этом дело? И тут я вспомнил небольшой факт, который почти вылетел у меня из головы — Назимовы довольно тесно дружат с семьёй Лахти, с которыми несколько раз даже роднились. И если я правильно помню, жена главы и мать братьев — урождённая Лахти. А если ещё вспомнить, что с нашей помощью князь отобрал у Лахти четвёртый механический, то понятно, что никакой любви к нам Назимовы не питают.

Но какие бы у них ни были причины нас не любить, мне так или иначе придётся на это реагировать. Невозможно сделать вид, что я ничего не слышал — да я даже и без Ленки такого бы не спустил.

— Набьём морду? — с надеждой спросила Ленка.

— Нет, Лен, — вздохнул я. — Драки не будет. Дело слишком серьёзное, и простой мордобой здесь неуместен.

— Убьёшь его?

— Очень привлекательный вариант, — признался я, — но всё же нет. Я его убью, а потом его семья будет нас ненавидеть и делать пакости при каждом удобном случае — зачем нам это? Надо либо уладить это без крови, либо уже искоренять всю семью.

Я решительно отставил стакан, слез с табурета и двинулся в сторону компании. Ленка пошла следом, и я ощущал её заинтересованность. Удивительно, но в эмоциях у неё совершенно не чувствовалось злости. Наверное, это потому, что я взял дело в свои руки, и она настроилась на роль зрителя.

— Мы всё слышали, — проинформировал я, подойдя к компании.

В эмоциях старшего, Рината, ярко прослеживалось предчувствие неприятностей. Их друзья активно излучали заинтересованность — ещё бы, скандал намечался далеко не рядовой. А вот младший братец ещё не растерял куража.

— И что? — презрительно фыркнул он.

— Он сейчас извинится, — быстро вмешался старший. — И он будет наказан дома, обещаю.

— Мне не нужны ни его извинение, ни его наказание, — ответил я ему, не снисходя до общения с младшим. — Я бы просто убил его за это на дуэли, будь это всего лишь личным делом. Но это вышло далеко за пределы личного дела. Я официально объявляю, что нашему семейству было нанесено оскорбление, поэтому извиняться будет ваш отец. Публично, потому что оскорбление было нанесено публично.

Ринат побледнел, а Дамир начал стремительно трезветь. Да, не хотел бы я быть на их месте, когда им придётся обсуждать это с главой семейства. Особенно на месте Дамира — в принципе, у него есть реальный шанс такое обсуждение не пережить.

— Отец не будет извиняться, — неуверенно возразил Ринат.

— Тогда я пошлю к вам дружину.

— Ты не посмеешь, — потрясённо сказал он.

— Ещё как посмею. Завтра прямо с утра я подам в Дворянский совет официальную просьбу о посредничестве в разрешении конфликта. Дворянский совет назначит день, когда ваш отец принесёт извинения от имени вашего семейства в присутствии свидетелей от уважаемых семейств. И если я не получу удовлетворительного извинения, я вас уничтожу.

Посреди ошеломлённого молчания я повернулся кругом, взял Ленку за руку и двинулся прочь. Она и сама была настолько поражена, что шла как механический манекен.

— Кени, ты это всё серьёзно? — наконец спросила она, придя в себя.

— Совершенно серьёзно, — я глянул на неё искоса. — Я никогда не стал бы шутить с такими вещами.

— Думаешь, глава в самом деле извинится?

— Думаю, что извинится. Руслан Назимов не производит впечатление идиота, так что вряд ли он решит, что я просто пугаю.

— Отец Дамира убьёт, — убеждённо сказала Ленка.

— Не исключаю, — пожал плечами я, — но я по нему не заплачу. Насколько я понял, он регулярно куда-то влипает. Когда-нибудь он неизбежно должен был влипнуть уже всерьёз. Вот этот случай и настал — кого тут винить?

— Всё равно, как-то это уж слишком, уничтожать семью за болтовню дурака.

— Ты собьёшься со счёта, если начнёшь подсчитывать, сколько семей оказались уничтоженными из-за болтовни одного дурака. Лена, это взрослая жизнь, в ней за неосторожное слово можно очень дорого заплатить. Детки здесь, похоже, привыкли относиться к словам легко — обругали друг друга, подрались, снова помирились. У взрослых так не работает.

Ленка вздохнула и промолчала.

Отправить