Глава 8

— Ну что за нора, — с отвращением сказала Ленка, пытаясь уместиться на узенькой койке.

— Что поделать, милая, — с сочувствием отозвался я. — Такая вот интересная жизнь у разных тайных разведчиков. За приключения надо платить.

— Можно же вызвать наш вагон в Лотарингию, и обратно ехать нормально, — предложила она.

— Это будет выглядеть довольно странно, и обязательно вызовет интерес.

— Придумаем какое-нибудь объяснение. Например, что меня укачивает в воздухе. Или что я боюсь летать.

— Учитывая, где ты учишься, все немедленно в это поверят, — засмеялся я. — Объяснение-то можно придумать какое угодно, проблема в том, как донести его до широкой публики. К нам же с вопросами приставать не будут, а придумают объяснение сами, и скорее всего, правильное. В общем, нет — мы путешествуем на «Бодрой чайке», и этот вопрос не обсуждается.

— Ну не обсуждается, значит, не обсуждается, — вздохнула Ленка. — Давай другое обсудим. Что с тобой происходит, Кени? Ты меня здорово напугал.

— Сам не понимаю, — признался я. — Просто в один момент увидел мир разделённым множеством плоскостей.

— Я это тоже увидела, — махнула рукой Ленка. — Я не про это. Просто ты обычно очень спокойный, даже слишком спокойный, а иногда будто взрываешься. Вот как в этот раз.

Меня и самого начало это беспокоить, но ответа у меня не было. В прошлой жизни никакого особого хладнокровия у меня не наблюдалось — как и любой человек, я раздражался, ссорился с близкими, радовался разным вещам. Был нормальным человеком, в общем, безо всяких стальных нервов. Предположения, отчего я изменился, у меня, конечно же, были — самое вероятное состояло в том, что это результат моей чуждости этому миру. Словом, объяснить это можно было, вот только было непонятно, что с этим объяснением делать, и почему временами эмоции у меня выплёскиваются наружу.

— Не знаю, Лен, — грустно сказал я. — Не представляю, какая здесь может быть причина, вот просто накатывает внезапно, и всё.

— Может, у тебя просто подспудно всё копится, а потом выплёскивается разом?

— Может быть, — согласился я.

Действительно, выглядит правдоподобно, хотя непонятно, почему копится. Может быть, у меня душа не совсем хорошо подключилась, и у каких-то контактов проводимость слишком низкая?

— Тогда мне, наверное, нужно тебе скандалы регулярно устраивать, — сделала вывод Ленка. — Чтобы отрицательные эмоции вовремя разгружались.

— А ты умеешь? — скептически поинтересовался я.

— Да что там сложного, справлюсь, — улыбнулась Ленка.

— Вот заметь, Лен — все нормальные женщины хоть изредка устраивают скандалы, а от тебя я ни разу резкого слова не слышал. Тебе не кажется, что у тебя с эмоциями тоже не совсем типично?

— Не знаю, Кени, — заметно озадачилась Ленка.

— Я, конечно, поговорю со старшими насчёт этого, — пообещал я, — но на самом деле я не думаю, что нам стоит на этот счёт особо тревожиться. Скорее всего, это какие-то эффекты связи душ. Да не так уж сильно мы с тобой отличаемся от среднего человека, и отличия в целом скорее к лучшему. Словом, нет особых причин волноваться, тем более что сделать мы, скорее всего, ничего не сможем.

— Ну ладно, — неуверенно сказала Ленка, — тебе видней.

— Видней, видней, — подтвердил я. — А вот что ты говорила, насчёт того, что тоже видела плоскости? Расскажи подробнее.

— Я не знаю, что там особенного рассказывать. Просто увидела какие-то слегка мутноватые плоские фигуры, а потом что-то дёрнулось, и они исчезли, а тот дирижабль развалился на две части. Ты знаешь, что это было?

— Вообще-то я думал, что это что-то вроде галлюцинации, но раз ты тоже это видела, то скорее всего, это что-то реальное, — я немного подумал. — Ну, или наведённая галлюцинация — кто-то из нас это вообразил и передал другому.

— А если это что-то реальное, то что?

— Могу только догадываться. Например, это могут быть разрывы метрики пространства, где связность нарушена. В обычных условиях это незаметно, но области пространства могут сдвигаться друг относительно друга вдоль такой плоскости сингулярности.

— Слишком умно излагаешь, Кени, — заметила Ленка.

— Когда пытаешься говорить о том, чего сам не понимаешь, всегда получается слишком умно, — пожал я плечами. — Рассказать просто о сложном совсем непросто.

— Неважно, я примерно поняла, что ты имеешь в виду. Надо бы расспросить Алину про это.

— Вряд ли Алина сможет многое рассказать. Родовичи обычно мало интересуются тем, что не относится к их Аспекту. Лучше спроси Драгану, вот она как раз много чем занималась, и вообще многое знает.

— Спрошу, — согласилась Ленка. — Мне было бы интересно с этим поближе поразбираться.

— Эй, это очень опасно, — встревожился я. — Нас ведь точно так же могло разрезать, просто повезло. Да и вообще, какая-то ущербная техника, годится только для разрушения.

— А мы-то на боевом всё созиданием занимаемся, — насмешливо сказала Ленка. — И ты неправ насчёт разрушения. Представь, что ты спокойно переходишь в другое место, просто поменяв отображение областей.

— Замечательно звучит, но только при условии, что получится перейти целиком, — хмуро отозвался я, чувствуя, что она загорелась идеей и отговорить её уже не получится. — Ладно, не будем спорить. Скажи мне, а тебе раньше окружающий мир представлялся в таком необычном виде? И если да, то когда это началось?

— Иногда. Бывало так, бывало по-другому, — она замолчала припоминая. — А началось это, скорее всего, недавно, после пещеры. Не помню, чтобы раньше со мной такое было.

Вот и со мной это начало происходить после похода в пещеру. Иногда окружающее необычно расцвечивалось, а временами некоторые предметы странно размывались. Порой я видел какие-то объекты, которые пропадали, если отвести взгляд. Поначалу я встревожился, но эти видения были нечастыми и никак не мешали, так что я в конце концов решил, что это просто последствия посещения пещеры, которые скоро должны пройти сами. Однако судя по тому, что мы с Ленкой видим одно и то же, вряд ли это галлюцинации. Скорее всего, Сила показывает нам мир с другого ракурса. Или, точнее сказать, мы получили способность видеть другие грани мира — не думаю, что Сила что-то специально нам показывает. Я даже не уверен, что она нас вообще замечает.

— Надо к таким видениям внимательно присматриваться, похоже, что это действительно что-то реальное.

— Если дирижабль на две части разрезает, то куда уж реальнее, — со смешком согласилась Ленка. — Ладно, давай спать, что-то я устала.

* * *

После беспокойного вчерашнего дня уснули мы сразу и крепко, однако в этом безымянном моравском лесу нас никто так и не потревожил. Собственно, мы и выбрали самую глухую полянку, которую только сумели найти в последних сумерках, но было уже темно, и я бы нисколько не удивился, обнаружив утром, что мы заночевали на огороде лесника.

Ночь прошла спокойно, но утром я толчком проснулся от каких-то подозрительных звуков. Шуршание и стуки за бортом ясно показывали, что кто-то вскрывает обшивку. Меня снесло с верхней койки, и ещё в полусне, едва натянув штаны, я схватил пистолет и влетел в рубку, готовый стрелять.

В рубке стоял Наум, заложив руки за спину, и наблюдал за механиком, который висел на верёвке снаружи с ведёрком краски и кистью. Увидев меня — растрёпанного, в криво застёгнутых штанах, и с пистолетом в руке, оба разинули рты. Немая сцена.

— Капитан! — рявкнул я, едва подавив рвущееся наружу добавление «мать твою». — Что здесь происходит?

— Эээ… — замычал Наум, ошарашенно глядя на пистолет, который я до сих пор машинально направлял на него. — Красим, господин. Чтобы, значит, полосатым матрасом не позориться, решили его серебрянкой снаружи замазать.

Мне остро захотелось его всё-таки пристрелить, чтобы в мире одним идиотом стало меньше. Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в карман.

— Капитан, вы что — не могли нас предупредить, что будете производить работы?

— Ну, мы хотели всё сделать, пока вы ещё спите, — объяснил Наум, с опаской поглядывая на оттопыривающийся карман с пистолетом. — Чтобы времени не терять, и вас, значит, не будить.

Я попытался что-то на это сказать, но не смог подобрать подходящие случаю слова, и в конце концов решил, что нет никакого смысла впустую сотрясать воздух.

— Что случилось? — Ленка осторожно заглядывала в рубку, в одной руке держа пистолет, а другой придерживая на груди полурасстёгнутую блузку.

— Всё в порядке, милая, — сказал я спокойным голосом. — Обычный рабочий момент. Красим матрас.

— Да? — с сомнением переспросила она, явно ничего не поняв. — Ну я тогда пойду оденусь.

— Я тоже пойду приведу себя в порядок, — кивнул ей я. — Продолжайте свои работы, капитан.

Остаток пути продолжался без приключений. Мартин II, похоже, ничего не имел против контрабандистов, а возможно, они сюда просто не залетали. Как бы то ни было, больше нас никто перехватить не пытался.

Виллу Скорцезе мы смогли опознать без труда. Мы снизились немного в стороне, практически по верхушкам деревьев залетели на территорию и причалили к маленькой мачте для курьеров. Молчаливые служащие приняли и закрепили причальные концы, а затем немедленно удалились, совершенно нас проигнорировав.

— Как-то странно нас встречают, — удивлённо заметила Ленка.

— Наверное, потому что я попросил о конфиденциальной встрече, — предположил я. — Причальная команда не видит, кто прилетел. И встретит нас, скорее всего, доверенный слуга, который не будет знать, кто мы, и откуда взялись. Я думаю, у кардинала процедура тайных встреч уже досконально отработана.

Мы не торопясь шли по извилистой тропинке в сторону главного здания поместья, но не успели дойти даже до края рощицы. На перекрёстке двух тропинок нас перехватил какой-то служащий кардинала — явно не простой слуга, а скорее что-то вроде секретаря. Во всяком случае, так мне показалось, причём я бы принял его скорее за дворянина, чем за священника.

— Господин, госпожа, — обозначил он лёгкий поклон, — прошу вас следовать за мной.

С этими словами он повернулся и двинулся по боковой тропинке. Мы переглянулись и последовали за ним. Наш провожатый определённо был не из болтунов — больше мы не услышали от него ни слова. Он довёл нас до маленького домика и открыв дверь, жестом пригласил нас войти.

В домике оказалась всего одна комната с небольшим низким столом и несколькими уютными креслами, в одном из которых расположился кардинал Скорцезе — в светской одежде, прихлёбывающий вино из пузатого бокала.

— Ваше высокопреосвященство, — мы поклонились ему.

Кардинал приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, барон. Баронесса, вы как всегда очаровательны. Располагайтесь, прошу вас, — сказал он, махнув рукой в сторону кресел. — Сейчас Марко покинет нас, и мы сможем поговорить. Попробуйте пока вина с моих виноградников — урожай позапрошлого года на удивление хорош.

Я устроился в кресле и просканировал окрестности.

— Что вы сделали сейчас? — недоумённо спросил кардинал.

— Просканировал округу, — ответил я. — Ваш Марко удаляется, и уже довольно далеко отошёл от домика. Кстати, ваше высокопреосвященство — вы знаете, что вы одарённый? Бездарный не почувствовал бы сканирование.

— Да? — удивился кардинал. — Не знал. Не сказал бы, что вы меня обрадовали — у нас на эту вашу одарённость смотрят немного косо. Не то чтобы мне это как-то заметно повредило, но всё же может создать неправильное впечатление.

— Ну, одарённость у вас чисто символическая, — успокоил я его, — но думаю, вам стоит о ней знать. А что касается нас, то можете положиться на наше молчание.

— Благодарю, — кивнул кардинал. — Итак, чем этот скромный слуга Божий может быть вам полезен? Признаться, мой друг фон Херварт порядком меня заинтриговал, когда дал вам самую лестную рекомендацию и посоветовал серьёзно прислушаться к вашим словам. Каким образом вы сумели это из него выдавить? Старина Гюнтер совсем не щедр на рекомендации, знаете ли.

— Очевидно, у меня получилось убедить его, что эта встреча будет для вас так же полезна, как и для нас.

— Это и так понятно, — махнул рукой Скорцезе. — В противном случае он бы и пальцем не пошевелил, что бы вы ему ни посулили. Но всё же, зная Гюнтера, могу уверенно сказать, что одной полезности было бы недостаточно для столь настойчивой рекомендации. Так всё-таки, барон — чем вы купили фон Херварта?

Есть у меня стойкое ощущение, что кардинал прекрасно знает, чем я купил епископа Дерптского, и просто хочет посмотреть, насколько искренне я ему отвечу. Если я стану темнить, или же наоборот, преувеличивать свои заслуги, то думаю, он сделает выводы, которые вряд ли будут для меня лестными. И так и так мне добавится изрядный минус в репутацию, так что лучше отвечать максимально честно.

— Слово «купить» здесь выглядит чрезмерно грубо, ваше высокопреосвященство, — вежливо возразил я. — Но небольшая услуга действительно имела место. Мы помогли его преосвященству немного прижать магистрат, а если точнее — магистратскую стражу. Насколько мне известно, у епископата сложные отношения с магистратом Дерпта, и вполне возможно, что его преосвященство оценил эту услугу выше, чем она стоила. Сказать по правде, нам она стоила немного — просто выпала удачная возможность, и мы ею воспользовались.

— Да-да, — задумчиво покивал Скорцезе. — У фон Херварта действительно не лучшие отношения с магистратом. А ваша скромность делает вам честь, барон.

Я почувствовал, что ответ ему понравился, и его отношение заметно улучшилось. Собственно, оно и с самого начала не было плохим, но теперь стало полностью благожелательным.

Что ни говори, а эмпатия — это почти жульничество. Она, конечно, не панацея — о том, что собеседнику что-то не понравилось, ты узнаёшь уже задним числом, когда отрицательная реакция стала фактом. Но всё же восприятие эмоций очень помогает нащупать нужную тропу.

— Так чем же я могу вам помочь, барон? — повторил кардинал.

— У меня к вам довольно деликатное предложение, ваше высокопреосвященство, — начал я, — но прежде чем перейти к нему, позвольте мне уточнить пару моментов. Скажите — как вы относитесь к семейству Зеппер?

— Я знаком с Георгом, — ответил Скорцезе, немного удивившись вопросу, — но не назвал бы это знакомство близким. Если же вы спрашиваете, какие у меня отношения с семейством вообще, то я не занимаю у них денег. Впрочем, Святой престол уже много лет пользуется их услугами, и если Господу будет угодно, чтобы я стал следующим папой, то и я тоже, скорее всего, буду обращаться к ним за деньгами.

— Тогда у меня есть ещё один вопрос — а смогли бы вы прикрыть людей, которые вызвали бы сильное недовольство у семейства Зеппер?

— Какой интересный вопрос, — кардинал пристально посмотрел на меня. — Слишком уж прямой, но спишем это на вашу молодость. Пожалуй, я вам отвечу: да, я думаю, что у меня хватит возможностей для этого. Так стало быть, вы хотите наступить Зепперам на ногу, барон?

— Нет, ваше высокопреосвященство, — покачал я головой, — я хочу, чтобы мы вместе с вами наступили Зепперам на ногу.

— Даже так? — удивился кардинал. Впрочем, я почувствовал, что удивился он не совсем искренне. — И вы полагаете, что ваше предложение, чем бы оно ни было, меня заинтересует?

— Я полагаю, что оно может вас заинтересовать, а так это или нет, скоро станет ясным.

— И почему же вы так полагаете? — поднял бровь Скорцезе.

— Выборы — дело недешёвое, — с намёком ответил я.

— Вы имеете в виду предстоящие выборы императора?

— Любые выборы — дело недешёвое, — улыбнулся ему я. — Будь то выборы деревенского старосты, или выборы императора. Или даже выборы папы римского — везде нужны деньги.

— Везде нужны деньги, — задумчиво повторил кардинал. — Верно подмечено, барон. А вы, стало быть, готовы поспособствовать?

— Правильнее будет сказать, предоставить вам возможности для решения этой проблемы, ваше высокопреосвященство, — уточнил я. — Впрочем, там будут и другие участники со своими интересами.

— То есть вы представляете не только себя? Или вообще не себя?

— Я представляю себя, а также некоторых высокопоставленных лиц Новгородского княжества.

— Возможно, даже князя Яромира? — остро взглянул на меня Скорцезе.

— Возможно, — улыбнулся ему я. — Но называть конкретные имена пока рано. А некоторые имена всегда будет рано называть.

Я чувствовал от Ленки беспокойство, постепенно переходящее в лёгкую панику, и послал ей ощущение того, что всё идёт как надо и волноваться не о чём.

— Понимаю, — хмыкнул кардинал. — А кому будет названо моё имя?

— Никому, — твёрдо заявил я. — Ваше имя будет фигурировать как «доля церкви». Разумеется, кое-кто догадается, но догадки — это всего лишь догадки.

Он задумчиво покивал.

— Расскажите же, барон — так в чём состоит суть вашего предложения?

— Возможно, вы знаете, ваше высокопреосвященство, что семейство Зеппер захватило весь экспорт высокой алхимии, производимой в Новгородском княжестве?

Скорцезе от удивления чуть не выронил бокал с вином.

— Вы что — хотите отобрать у них эту торговлю? — произнёс он неверящим тоном.

— В том, как обстоят дела сейчас, нет никакой выгоды ни для церкви, ни для княжества, — уверенно произнёс я. — Зепперы лишние.

Кардинал глубоко задумался, что-то прикидывая.

— Очень неожиданно. Вы определённо не мелочитесь, барон. Не могу отрицать, впрочем, что в ваших словах есть определённый резон. То есть вы утверждаете, что князя Яромира текущее положение дел тоже не устраивает?

— Вы же знаете, ваше высокопреосвященство, что для княжества прямое сотрудничество с церковью не совсем удобно…

— Как и для церкви с Новгородом, — согласно кивнул он. — Груз прошлых обид ещё давит.

— Совершенно верно замечено, — согласился я. — Он давит. И по ряду причин семейство Зеппер оказалось приемлемым посредником для обеих сторон. Но это не значит, что оно является наилучшим посредником. Возможно, пришло время несколько оптимизировать схему.

— Георга Зеппера хватит удар, — уверенно сделал вывод кардинал.

— Если столь печальное событие действительно произойдёт, я посодействую, чтобы сиятельная Милослава приняла его немедленно.

— Намекаете на защиту вашей матери? — засмеялся Скорцезе. — Впрочем, она и в самом деле веский аргумент. Мало кто рискнёт устроить вам что-то серьёзное вроде покушения. Но если в княжестве Зепперы ничего не смогут вам сделать, то в империи у них есть масса возможностей воспрепятствовать вашим планам.

— Я это прекрасно понимаю, — подтвердил я.

— Вы хотите не просто наступить им на ногу, а сразу эту ногу оторвать целиком, — покрутил головой кардинал. — Скорее всего, я всё-таки смогу их нейтрализовать, но это будет всё же не так просто. Слишком уж масштабно вы взялись за дело. Мне надо подумать.

— Вы совершенно верно указали, что возможное противодействие семейства Зеппер — это серьёзная проблема, — согласился я. — Именно поэтому я и пришёл к человеку, который может решать серьёзные проблемы.

Кардинал иронично похмыкал, но возражать не стал.

— И учитывайте ещё один момент, — продолжил он, — если я стану папой, мне придётся идти к ним на поклон.

— Если вы станете папой, они проглотят всё что угодно, — уверенно сказал я. — Они не единственные ростовщики в империи, и не рискнут ссориться с папой из-за каких-то старых обид.

— Возможно, вы и правы, барон, — согласился он. — Кстати, вы сами собираетесь организовывать сбыт в империи?

— Не думаю, что я являюсь подходящей кандидатурой для этого. Я полагаю, что лучше поручить это кому-нибудь из имперских подданных. Какому-нибудь семейству с хорошей репутацией, и обязательно нейтральному. Нам совсем не нужно, чтобы эта торговля ассоциировалась с какой-то партией.

— И вы знаете подходящее семейство?

— Мои связи в империи очень ограничены, — пожал я плечами. — Но я подумываю о своих родственниках Арди, если, разумеется, это не вызовет возражений у других участников.

— У Норбера неоднозначная репутация, — заметил кардинал. — Не скажу, что плохая, просто в прошлом были некоторые моменты. И они всё же скорее франки, чем германцы. В империи это имеет значение.

— На самом деле я имел в виду ветвь Бернара, которая живёт в Трире, а не в Меце.

— Ах эти! Они действительно имперцы, но ветвь довольно захудалая. Почему вы выбрали именно их?

— Во-первых, именно к этой ветви принадлежала моя прабабка Орианна Арди, а во-вторых, наследник главной ветви произвёл на меня не совсем благоприятное впечатление при знакомстве. Я не уверен, что могу им доверять.

— А Бернару вы доверять готовы?

— Пока нет, — улыбнулся я. — Нам ещё только предстоит познакомиться. Это всего лишь один из возможных вариантов.

Скорцезе задумчиво покивал, прихлёбывая из бокала.

— Допустим, — только допустим! — что я соглашусь на ваше предложение, барон — какой вы видите нашу долю? Кстати, кому конкретно она будет принадлежать?

— Я полагаю, эта доля будет принадлежать церкви в вашем лице, ваше высокопреосвященство, — ответил я. — А что касается размера доли — обсуждать конкретные цифры пока рано, но ориентируйтесь примерно на пятнадцать процентов.

— Это совсем немного, — тут же возразил кардинал.

— Это совсем немало, ваше высокопреосвященство, — вежливо, но твёрдо ответил я. — Впрочем, время обсуждать цифры действительно ещё не пришло.

— Ну что же, барон, — подвёл итог кардинал, — ваше предложение и в самом деле заслуживает внимательного рассмотрения. Я извещу вас о своём решении через вашего сюзерена.

— Благодарю вас за беседу, ваше высокопреосвященство, — поклонился я встав. — Буду ждать вашего решения.

Я думаю, Скорцезе всё-таки согласится — я чувствовал, что моё предложение его очень заинтересовало. Да как мне кажется, и не могло не заинтересовать — в преддверии выборов папы ему будет нужно всё больше и больше денег на подкупы, и за возможность присосаться к торговле алхимией он должен ухватиться обеими руками.

Чуть позже, когда мы шли по тропинке к дирижаблю, Ленка спросила с тревогой в голосе:

— Кени, а князь знает, что ты от его имени о чём-то договариваешься?

— Нет, — ответил я. — Пусть это будет для него приятным сюрпризом.

Ленка потеряла дар речи.

— Да не бери в голову, — успокаивающе сказал я. — Ни о чём от его имени я не договаривался. Просто намекнул, что князь, возможно, будет заинтересован, ну так я и уверен, что он заинтересуется.

— Смотри не доиграйся, Кени, — грустно сказала она.

Отправить