Глава 17

Учебная неделя снова промчалась практически незаметно. Я пришёл к выводу, что обучение в академии построено так, что поглощать новые знания было невероятно интересно и познавательно. А уж симбиоз с личной методикой Бутурлина «сделай или сдохни» добавлял отдельной перчинки.

Практически не было таких пар, на которых я бы скучал. Плюс ко всему большое внимание уделялось физической нагрузке, медитативному процессу прокачки магии и так далее.

Буквально за последние две недели я узнал достаточно нового — такого, о чём вообще не догадывался раньше, даже во время службы на Стене.

Нет, конечно, опыт, вынесенный мною со Стены был несоизмеримо выше того, какой получали здесь курсанты. Но на самом деле я ни разу не пожалел, что поступил в академию. Хотя изначально представлял всё немного иначе: приеду, поступлю, встречу Тагая — и сразу же уволоку его прочь.

Но постепенно втянулся в процесс и понял: тут есть своя прелесть. А текущая неопределённость угроз моему роду даже как-то подтолкнула меня к мысли, что лучше остаться именно здесь и наблюдать за всем происходящим из первого ряда.

Так совершенно незаметно снова наступила суббота.

— Ну что, ребятки? — сказал нам Тагай. — Сделаем так, чтобы приключения прошлой недели показались просто весёлым розыгрышем?

— Нет-нет, спасибо, — Костя выставил ладони вперёд. — Давайте как-нибудь обойдёмся более мирными приключениями. Кстати, у нас что на эти выходные на повестке дня? — спросил он. — Отец там постоянно намекает, что пора бы нам и за паутиной съездить.

— Пока это не получится сделать, — ответил я. — Ждём одного человека. Но скажи отцу — пусть не волнуется. Всё обязательно будет. И это я вам обещаю.

— Ладно, передам, — согласился Костя. — Как скажешь.

— Вообще-то, — проговорил Тагай, глядя на Костю, — у нас на этой неделе, а точнее — завтра, открытие столичного дендрария и зверинца. У нас даже есть пригласительный.

— А, точно! — хлопнул себя ладонью по лбу Костя. — А я-то и думаю: «Кажется, у меня есть какие-то планы, но я их никак не вспомню, что именно».

— Кстати, да, — сказал я, тоже вспомнив про открытие дендрария и просьбу Снежаны Морозовой взять её с собой. — Нам нужно подготовиться.

— Ну а чего там готовиться? — махнул рукой Тагай. — Парадная форма — вот она, висит в шкафу, никуда не денется.

— Точно, точно, точно! — встрепенулся и засуетился Костя. — Надо всё погладить, привести форму в порядок, выглядеть на все сто процентов!

— Что это с ним? — Тагай усмехнулся и указал пальцем на Костю.

— Ну как, что, — я развёл руками. — Он же не один пойдёт. С девушкой, наверняка.

— Тише, тише, не спугните, — сквозь зубы проговорил Костя и начал метаться по комнате.

— Понятно, — сказал Тагай. — Тогда я, наверное, лучше пойду.

— Стоять! — проговорил я с улыбкой. — Оставайся с нами. Поможешь Косте шнурки гладить.

— А что их надо гладить? — встрепенулся Жердев.

— Да! Нет! — одновременно ответили мы с Тагаем и заржали.

— Да ну вас! Вот я на вас посмотрю, когда с вами такое случится! — отмахнулся Костя и снова принялся бесцельно метаться по комнате.

— Вот видишь, — обратился я к Тагаю, — друг погибает, а ты свинтить собрался. Оставайся, хоть десяток комплиментов с ним разучи.

Тагай оценил картину «влюблённый полудемон на взводе» и остался.

— А ты с кем пойдёшь? — спросил я.

— С кем надо — с тем и пойду, — уклончиво ответил Тагай.

— Хорошо, — кивнул я. — Но надо же понимать, откуда этого «кого надо» забирать на наёмном экипаже. Пока пять из шести из академии. Только по твоей спутнице вопрос.

— Шесть из шести тогда, — внёс он ясность, но имени называть не стал.

Чуть позже ко мне заглянула Снежана. Парни тактично удалились, хотя Костя задержался, суетился возле своей формы до последнего.

— Ты в чём пойдёшь? — спросила девушка, глядя на меня.

— Я — курсант, — улыбнулся я ей. — У меня на случай выхода в свет всегда есть парадная форма.

Она чуть сморщила носик, но это была не гримаса недовольства, скорее каприз.

— Снежан, всё понимаю, для вас, барышень, вопрос одежды стоит острее, чем для нас. Но сама посуди, пока мы курсанты столичной академии, мы должны гордиться этим званием, а не стыдиться. К тому же я награждён медалью и именным кортиком из рук императрицы.

— Да, — проговорила Морозова, — согласна. Не подумала. Я-то предполагала надеть что-нибудь… со своим фамильным колоритом.

— Делай, как считаешь нужным, — ответил я. — На самом деле — главное, чтобы тебе было комфортно. Но, если ты решишь вырядиться как павлин, то предупреждаю, в нашей компании все будут в форме. Я, Тагай, Костя, мы пойдём в парадке.

— Ладно, — неожиданно легко ответила девушка, — тогда как-нибудь украшениями выделюсь.

— Это, вроде бы разрешено, — кивнул я.

— С формой, правда, не многое сочетается. Серьги, брошь… — будто сама с собой обсуждала Снежана. — Если у тебя будет медаль, то брошь мимо, а вот запонки… и серьги… Есть кое-что из фамильного…

— Ну вот и замечательно, — сказал я.

— Только смотри, — она ткнула указательным пальцем мне в грудь, — там на месте, поскольку мы будем вдвоём, мне в любом случае придётся познакомить тебя со своим дедом. Старик Ледобор будет просто в восторге от такой встречи, — добавила она и хихикнула.

И я понял, что её слова были скорее иронией, чем правдой.

— Без проблем, — согласился я. — Но жди того же самого и с моей стороны. Креслав там тоже будет. Так что и тебе знакомиться придётся.

— Ничего страшного, — улыбнулась Морозова. — Меня для меня это как раз плюс, а не минус.

Она кивнула и ушла.

* * *

Чуть позже к нам заглянул Артём Муратов и застал момент, когда Костя аккуратно наглаживал шнурки, расправляя складки. Вот до чего нервы довели человека.

До этого он постоянно крутился возле зеркала, счищая невидимые пылинки с лацканов.

Артём подошёл ко мне и указал на Жердева.

— Что случилось? Что происходит? — спросил он. — Наш сокурсник, кажется, немного нервничает.

— Ничего я не нервничаю! — ответил тот, продолжая наводить порядок в своём гардеробе.

— Ох, — вздохнул я. — У нас тут псевдосвидание свидание Константина с Мирославой намечается.

— Псевдосвидание? Это как? — усмехнулся Артём.

— Ну, понимаешь, — начал объяснять Костя, подходя к нам. — Мы идём вместе. На открытие дендрария. В выходные. Просто нам, вот, троим выдали пригласительные, каждый на два человека. Можно прийти с дамой. За то, что мы в прошлые выходные отловили пастикусуса триадуса. Ну вот, как бы Витя идёт с Морозовой, я пригласил Мирославу, а Тагай, я так понимаю, свою даму сердца берёт.

— Так, стоп, — проговорил я.

Только сейчас до меня дошло, что ситуация получается не очень красивая. Нехорошо получалось. Как-то неаккуратно.

Между нами повисла пауза. Молчали все. Такая драматическая сцена. Действительно, надо было подумать об Артеме. Он ведь тоже был нашим человеком.

«Ладно, — решил я. — Нужно попробовать подойти к Радмиле и достать ещё одно приглашение для Артема, пока не поздно».

И тут Муратов совершенно спокойно произнёс, разрушая весь накал драмы:

— О, отлично! И я там буду. У меня бабушка какую-то дичь пожертвовала, соответственно, и нам тоже выдали пригласительные.

— А что ещё за дичь-то? — уточнил Тагай.

— Кто его знает, — махнул рукой Артём. — Бабушка жертвовала, а из неё щипцами не вытянешь правду.

У меня камень с души упал. Потому что не пришлось предпринимать отчаянных мер. И в глазах одного из нашей пятёрки я не стал эгоистом, который думает только о себе.

— Ну что ж, — сказал Артём, — тогда встретимся там?

Когда он ушёл, я посмотрел на ребят:

— Как хорошо, что у него оказались билеты.

— А что? — поинтересовался Костя, который из-за своих переживаний немного от нас отключился.

— Как «что»? — ответил я. — То есть представь, четверо из пятёрки идут на мероприятие, выходят в свет, так сказать, а один остаётся один. И это после всего, что Артём сделал для нас и для Миры.

Через несколько минут Артём вернулся с тетрадкой, исписанной убористым, плотным почерком. Всё, что он успел выудить из книги, вся система рунистики была здесь, уже разложенная, разжёванная и понятная даже новичкам.

— Ты просто гений, — сказал я, но отвёл тетрадь рукой в сторону. — Давай сделаем по-другому. Бери всю свою работу с собой на открытие дендрария. А там мы преподнесём её Мирославе.

— Да ладно, зачем? — явно смущённо пробормотал он.

— Там вручим, — сказал я. — Дело в том, что ты — основная движущая сила этого события. Поэтому вручим все вместе. И подчеркнём именно твой вклад дело укрепления пятёрки.

* * *

Открытие дендрария назначили на полдень. Мы начали готовиться ещё с утра. И даже наняли экипаж на шесть человек. Шестой, как я и предполагал, была Ульяна, работающая в секретариате нашего деканата.

Вновь созданный заповедник находился совсем недалеко от города. По пути к нему всё было украшено разноцветными флагами, гирляндами и прочей мишурой. Центральная аллея была перекрыта красной ленточкой.

Предполагалось, что её перережет лично императрица, как бы торжественно передавая дендрарий народу.

Людей на боковых дорожках было видимо-невидимо. Складывалось ощущение, что практически всё население столицы сегодня прибыло сюда, хотя приглашения раздавали в ограниченном количестве.

Но я сразу обратил внимание, что немалая часть этого самого народа принадлежала к службе безопасности. И едва ли не под каждым кустом прятался какой-то ряженый служащий из числа охраны.

Много было тех, кто ходил в реальной форме. А скольких ещё мы просто не заметили? Судя по всему, служба безопасности сегодня присутствовала в полном составе.

Ну и понятно, мероприятие проходило на самом высоком уровне, поэтому безопасность должна была быть максимальной.

Издалека мы заметили Радмилу, которая носилась по дендрарию туда-сюда, выполняя поручения отца.

Мы шли неспешно. Впервые за долгое время представилась возможность свободно погулять, ни о чём напряжённом не думать. Поймать последние лучи солнца в этом году. Предсказывали, что уже через пару дней погода испортится и станет совсем осенней.

Центральная аллея дендрария шла сквозь всю его территорию — от начала до конца. Мы вошли слева, свернули на одну из боковых дорожек и медленно шли, разглядывали диковинные растения. Встречались здесь самые разные экземпляры — от обитателей крайнего юга до чахлых кустиков с крайнего севера.

И вдруг, через аллею, с другой стороны, за одной из боковых дорожек, я увидел нечто невероятное.

Точнее, вышло немного не так, сначала воскликнула Мира:

— Смотрите! Что это там такое яркое?

Мы посмотрели и, действительно, создавалось впечатление, словно перед нами горит пожар. Но ни дыма, ни треска от сучьев, ни запаха горящего дерева не было. А потом я понял: никакой это не костёр и не пожар. Это разрослась моя огневица. Та самая, которую я здесь посадил несколько дней назад.

И да, издалека действительно можно было подумать, что это полыхает пожар.

— Ничего себе! — сказал я. — Чем-то её таким подкармливают, что она так быстро вымахала⁈

Понятно, что она должна была разрастись на тридцать метров в каждую сторону. Но уже сейчас она была ростом около трёх метров и в ширину почти столько же. То есть это был уже вполне себе нехилый куст.

И, скорее всего, не случайно именно возле этой самой огневицы мы столкнулись с дедом Креславом.

— О-хо-хо, — проговорил он, — на ловца зверь бежит. Как впечатления? — спросил Рарогов.

— Только что, — ответил я, — поймал одно просто невероятное, — и указал на огневицу.

— Да, прижилась, — кивнул Креслав. — Сразу видно, что свой сажал. Не зря я тебя послал. Не зря.

Тем временем я развернулся к своим спутникам. Ульяна успела куда-то отойти, Тагай уже порывался пойти за ней, но я попросил его остаться. По правилам этикета первой в очереди на представление была Снежана, как моя спутница:

— Дед, позволь представить тебе мою однокурсницу, Снежану Морозову, — сказал я и указал на деда. — А это мой прадед, Креслав Рарогов.

— Очень приятно, — ответила девушка, сделав книксен.

— Наслышан о вас, — рассмеялся старик. Похоже, сегодня он находился в отличном настроении. — Я рад с вами познакомиться, милое дитя.

— Это мои друзья, — продолжил я, знакомя его с компанией, — с которыми мы будем занимать старую резиденцию, Тихомир Добромыслов и Константин Жердев.

Когда взгляд Креслава остановился на Косте, он прищурился, затем посмотрел на меня и кивнул, махнув рукой, будто что-то понял без слов.

Миру представлять не требовалось, они с дедом обменялись скупыми улыбками.

Дед отозвал меня на несколько шагов в сторону и сказал:

— Молодец, что приблизил к себе Миру. Она уже выглядит гораздо уверенней, чем при поступлении.

— Конечно. Рароговы и фон Адены своих не бросают.

— Просто схватываешь всё на лету, — усмехнулся Креслав. — Молодец. Я в тебе даже не сомневался.

— Кстати, дед, — сказал я, — ты даже не представляешь. Кажется, мы придумали, как развивать её способности.

— Да ну! Рассказывай! — проговорил Креслав и даже сделал шаг ко мне ближе.

— Об этом чуть позже, — ответил я. — Потому что много подробностей, и уложить всё это в двухминутную речь я не смогу. Но да, возможность есть. И, на самом деле, нам очень сильно помог Артём Муратов.

Если до этого дед придвинулся ко мне, то теперь немного отошёл, вернувшись к своей прежней позе. При этом он посмотрел на меня достаточно странно.

— А тебя не смущает, — спросил он, — что он из семьи предателя?

Честно говоря, я понимал, что рано или поздно мне придётся защищать Артёма, даже перед моими близкими.

Клеймо сына предателя калечило судьбу Артёма. Многие взрослые, а вслед за ними и дети, предпочитают вообще не иметь дела с потомками тех, кто был объявлен предателем.

Я не хотел, чтобы это происходило и в нашем случае.

— Нет, — я покачал головой. — Во-первых, дети за родителей не отвечают — раз. А во-вторых, я всегда буду судить о человеке только по его отношению ко мне и к моей семье. Если я замечу гниль, сразу почувствую, и терпеть это не буду. Но на данный момент ничего подобного в его поступках я не видел. Всё остальное, что случилось с его семьёй, меня не касается.

— Я же говорю, молодец, — хмыкнул Креслав, теперь уже без тени улыбки. — Я рад, что у тебя такой трезвый взгляд на вещи. — Тогда мы с тобой как-нибудь обсудим один момент… касаемых Муратовых.

На том мы попрощались с дедом Креславом, и я снова присоединился к друзьям.

* * *

Как по заказу, следующими мы встретили родственников Снежаны. Причём не одного деда Ледобора, а всю главную ветвь наследования.

И вот тогда я понял, от чего меня избавила моя спутница. Все они были облачены в синие, белые и голубые тона. Всё это, конечно, было пышным и великолепным. Какие-то невероятные камни — голубые, синие, светящиеся. Кружева, рюши. Сногсшибательное настолько, что было больно глазам.

И при этом все эти платья, вычурные наряды казались здесь немного неуместными.

И тут я перевёл взгляд на Снежану. Её парадная форма не сильно отличалась от мужской, она дополнила её несколькими украшениями. Но при этом всём мне показалось, что она чувствует себя неуютно, как будто немного ущемлённой.

Но с другой стороны, на фоне разодетой в пух и прах толпы, звенящей сосульками и бирюльками, украшенной драгоценностями, мехами и невозможными перьями, Снежана смотрелась выгодно.

Форма прекрасно подчёркивала все её достоинства.

— Патриах, — присела в глубоком реверансе Снежана, позвольте вам представить моего спутника, Виктора фон Адена, — обратилась Снежана к своему деду как-то уж излишне официозно. Это что у них там за порядки такие?

— Виктор? Как же, как же… — пробасил Ледобор, огромный старик с белоснежной бородой и ледяным взглядом. — Наслышан. Насколько я знаю, на вольере с пастикусусом триадусом ваши имена стоят. И то, что зверя взяли живым. Всё вашими стараниями?

— Ну, почти, — сказал я. — Совершенно случайно вышло, но взять магического зверя живым удалось.

— Что ж, — проговорил Ледобор. — Рад за вашего деда. Даже немного горд, что он сумел вырастить такого внука.

После этого мы раскланялись. Снежана осталась поговорить с дедом, а я отошёл к своим ребятам.

* * *

Как только Виктор фон Аден отошёл, улыбка моментально сошла с лица Ледобора. Осталась лишь холодная отчуждённость, которая уже считалась высшей мерой похвалы от главы клана. Когда тот гневался, то мог заморозить виновника насмерть.

— Ну что, — произнёс Ледобор достаточно сурово, но всё же с родственным участием, — молодец, порадовала меня. Правильно выстраиваешь знакомства.

Снежана отметила, что дед стал таким же холодным и отстранённым, каким был всегда. Его лицо потеряло весь тот светский блеск, который появился было при встрече с Виктором. И в всё же он действительно был ею доволен. Но при этом не упустил возможности слегка уколоть родственницу.

— Единственное, не пойму, — накинул он на неё взглядом от головы до ног, — почему ты выглядишь… неподобающе. Несообразно, так сказать, выходу в высший свет.

Снежана подобралась и встала чуть ли не по стойке «смирно», в ту самую позу, которой её последние дни усиленно муштровали в академии.

— За то, — ответила она, — я выгляжу сообразно этикету и виду приглашающей стороны. Если бы я пошла с ними, облачённая как принято у нас, то выглядела бы напыщенной дурой. Как сейчас выглядит наша Дашенька.

Она кивнула в сторону старшей ветви наследования, где самой разодетой была именно Дарья Морозова в пышных перьях, кружевах и рюшах.

— Её понятно, статус и положение обязывает товар лицом представлять. Её же замуж пытаются выдать, — добавила Снежана. — А мне спокойнее так. Я не выделяюсь, не создаю диссонанса и чувствую себя отлично.

— Ну по Даше это ты зря, конечно, проехалась, — хмыкнул Ледобор. — Хотя, может быть, ты и права.

— Конечно, права, в отличие от Дарьи, мне не нужно распушать все свои перья и вилять хвостом. Я веду себя так, как и чувствую. Спокойно общаюсь со всеми. Мой круг общения принимает меня такой, какая я есть.

— Ну хорошо, допустим, — проговорил Ледобор, и тут же нахмурился, а его густые, мохнатые брови сдвинулись к переносице. — Тогда следующий вопрос: и что ты пообещала, чтобы оказаться здесь? Я прекрасно знаю, какие царят взаимоотношения в высшем свете, — добавил он. — И подозреваю, что внук Креслава, — он снова хмыкнул, — не может быть менее изворотливой и хитрой тварью, чем сам его прадед.

Снежана не удержалась, но прикрыла рот рукой, чтобы не показать улыбки.

— Ты прав, — сказала она. — Но цена была соизмеримой. Он попросил приглашение для себя и друзей в Иннево на зимние каникулы.

— Ну, в принципе, — ответил Ледобор. — Инеево — это третьесортная резиденция. Цена действительно соизмерима.

— Вот я тоже так подумала, — проговорила Снежана. — Поэтому и дала согласие.

— Ну тогда молодец. Хвалю, — сказал дед. — Вижу, что неплохо продвигаешься. Отмечу тебя в своём списке. Точнее, твои успехи. Возьму на заметку. Если так дальше пойдёт, — закончил он, — возможно, подберём тебе местечко похолоднее.

Снежана поняла, что её похвалили. Она склонила голову и направилась к Виктору, который стоял шагах в тридцати от них со своими друзьями.

* * *

Пока Снежана разговаривала с дедом, мы внезапно увидели Болотовых.

— Ну, ничего себе! — проговорил Тагай. — У нас тут пол-академии соберётся, судя по всему.

Мы не стали подходить к ним, но на расстоянии улыбнулись друг другу и махнули рукой. В конце концов, там тоже был целый клан. Подходить сейчас и знакомиться всем вместе было бы просто долго и муторно.

Зато после этого мы увидели Артёма Муратова.

Он вёз на кресле-каталке пожилую женщину, в которую я сразу признал его бабушку.

Артём подъехал к нам и представил:

— Бабушка, позволь представить тебе моих товарищей, курсантов академии ВАМ ХЕР: Виктора фон Адена, Константина Жердева, Тихомира Добромыслова и, Мирославу Рарогову.

— Друзья, а это моя бабушка графиня Феодора Васильевна Муратова, — сказал он.

Мы по очереди подошли, представились, поклонились. Бабушка была очень старой, почти древней. Такая хрупкая, высохшая. Мне вообще было непонятно, что ещё держит её в теле. Но при этом она широко улыбалась и кивала нам, когда мы называли свои фамилии.

В этот момент к нам подошла и Снежана. Она бросила на Артёма несколько настороженный взгляд, но ничего не сказала.

Тот между тем достал из спинки бабушкиного кресла тетрадь и протянул её Мире:

— Мирослава, — сказал он, — мы с ребятами хотим тебе кое-что подарить.

Та сначала посмотрела на Костю, потом на меня, не понимая, что происходит.

— Всё в порядке, — ответил я. — Это действительно наш общий подарок. Прими.

Мирослава неуверенно протянула руку, взяла тетрадь осторожно, будто это была ядовитая змея, открыла первую страницу… Потом раскрыла рот, да глаза у неё расширились. И кажется, полностью погрузилась в написанное.

Так прошла минута. С усилием ей удалось оторвать взгляд от рун, испещривших тетрадные листы, и посмотрела на Муратова.

— Артём… — проговорила она потрясённо. — Спасибо тебе огромное! — сказала она. — Это просто невероятно. Для меня это просто бомба!

Мы еще немного поболтали, а затем Артём с бабушкой поехали дальше осматривать представленные в дендрарии растения.

Я проводил их взглядом и подумал: надо будет сходить к Аграфене Петровне, попросить её взглянуть на бабушку. Возможно, удастся хоть как-то помочь. Если у Артёма это единственный родной человек, то графиню нужно беречь всеми силами.

Она — щит для внука от жесткости высшего света. Без неё на Артёма начнётся травля. Но для него графиня была прежде всего любимой бабушкой. В каждом его движении, в каждой фразе чувствовалось уважение, тепло и любовь к этой женщине.

Именно в таких мелочах и проявляется человеческая сущность.

* * *

Когда Артём с Феодорой отъехали, она попросила остановить кресло и позвала внука к себе.

— Да, — отозвался он, присаживаясь рядом с ней. — Что-то случилось?

— Дорогой внук, — сказала Феодора горячо, с каким-то внутренним жаром, — я, конечно, очень рада, что у тебя появились друзья, с которыми ты можешь общаться. Твои новые знакомые… Но, ты знаешь, я очень переживаю, поэтому должна спросить напрямую. Ты уверен, что они тебя не используют?

— Нет, — усмехнулся Артём. — Не используют.

— Ну… как же, — Феодора покачала головой. — Ты же уже сделал для них что-то сейчас, и они тебе за это благодарны. А завтра начнут потихоньку тянуть из тебя всё больше и больше?

— Нет, — ответил Артём, улыбаясь ещё шире. — Они приняли меня в свой круг задолго до того, как я сделал что-либо для них вообще. И считают равным. Не обращают внимания на слухи или сплетни вокруг моей персоны. А если взять Виктора фон Адена, который по сути главный в нашей компании, — добавил он, — так он меня ещё в Коктау спас. И принимает всех такими, какие они есть. Не оставил на погибель ни меня, ни кого-либо другого.

— То есть он весь такой вот герой? — переспросила бабушка, не скрывая улыбки.

— Не скажу, что он герой, как в постановках, — ответил Артём. — Он просто очень спокойный, адекватный человек. Ценит людей не за прошлое, а за отношения с ним. За поступки. За дела.

— Ну что ж, — проговорила Феодора. — Тогда я очень рада, что у тебя всё-таки появился достойный круг общения. Я очень боялась, что их у тебя никогда не будет после всей этой истории с твоим отцом. Можем ехать дальше.

Артём кивнул и снова взялся за ручки кресла. Бабушке предстояло еще не меньше часа гулять на свежем воздухе, так рекомендовали лекари. Так почему бы и не осмотреть красоты дендрария.

* * *

Мы не успели обойти и половины территории дендрария, как вдруг народ засуетился.

Агенты службы безопасности выдали себя слишком быстрыми движениями. У главного входа мгновенно собралась плотная толпа.

Ко входу подошёл и Слободан Зорич.

Всё говорило о том, что с минуты на минуту прибудет императрица. И действительно, практически сразу, на подъездной дорожке у небольшого, но очень красивого фонтана показалась карета с императорским гербом. Она была выполнена в лазурных тонах и отделана золотом.

Первым из кареты вышел мужчина в возрасте, внешне похожий чертами лица на императрицу. Он быстро оглядел окрестности, просканировав обстановку, а потом подал руку находящейся внутри государыне.

По описаниям я знал, кто это такой: дядя императрицы, Светозаров Иосиф Дмитриевич. По совместительству начальник службы безопасности. Я даже пару раз видел его на балу в честь героев обороны Горного.

Но едва он помог императрице спуститься и передал её в руки Зоричу, то как будто растворился в окружающем пространстве.

Я даже подумал: либо у него есть какой-то амулет, либо это его собственная магия. Потому что так исчезать в толпе надо ещё научиться.

Следом началась торжественная часть открытия дендрария.

Императрице подали большие красивые ножницы на подушке и она разрезала красную ленточку. После этого она поднялась на возвышение и оглядела собравшихся.

Практически сразу все замолкли. Каждому хотелось услышать, что скажет Екатерина Алексеевна.

— Дорогие друзья! — проговорила императрица. — Сегодня начато прекрасное дело — восстановление магического фона столицы. Все вы знаете, что в последнее время у нас были определённые проблемы с этим. Но сейчас общими усилиями мы начали путь к восстановлению. Ещё раз хочу подчеркнуть: эти дендрарий и зверинец, где собраны магические растения и животные, дело рук всех нас. Это олицетворение нашего единства. Для никого, думаю, не секрет, что раньше существовали противоречия между различными кланами, включая и корону. Но сегодня мы начинаем новую веху в нашей истории — веху объединения.

Она обвела взглядом собравшихся.

— Представители разных кланов, как я уже отметила, приложили свою руку к созданию данного заповедника. Привозили всевозможные растения, доставляли животных, которые смогут помочь восстановить фон. Скоро здесь будет ещё больше, как растений, так и животных. Это место станет заповедной зоной. Оно превратится в магический генератор для всей нашей любимой столицы.

Она вздохнула подняла руки, словно попыталась обнять всех присутствующих.

— Хочу также отметить, — продолжила она, — что не только главы кланов откликнулись на мою просьбу. Откликнулась и молодёжь. Простой пример: во время представления был захвачен пастикусус триадус причём живым. И ему сохранили жизнь, чтобы он тоже мог способствовать поднятию магического фона. И это, дорогие мои, прекрасно, — сказала Екатерина Алексеевна. — Мы доказываем сами себе, что можем сосуществовать и делать единое дело. Это просто замечательно. Надеюсь, — закончила она, — что в такой конструктивной атмосфере будет проходить наша дальнейшая жизнь.

На этом речь императрицы не завершилась. Но она получила такую порцию аплодисментов, что даже, кажется, слегка смутилась. Приветственная речь была горячей, можно сказать, пламенной. Поэтому я тоже хлопал вместе со всеми. От всей души.

Да, если всё пойдёт так, как она говорит, если противоречия между различными слоями общества будут нивелированы, возможно, это станет началом чего-то нового. И, может быть, великого.

Когда аплодисменты стихли, императрица добавила:

— За сим объявляю дендрарий открытым!

И начались массовые народные гуляния.

Если до торжественного открытия люди ходили по боковым аллейкам, осматривая, что удалось собрать в дендрарий, то теперь открыли доступ к самым важным экспонатам, к главным достопримечательностям, интересным растениям и вольерам с зверями.

Зорич постоянно следовал рядом с императрицей, выступая экскурсоводом в собственном детище.

К ним подходили главы кланов: то Морозов, то Вихрев, то Вулканов. Возле Огневицы подошёл Креслав и что-то проговорил Екатерине Алексеевне.

А мы вшестером никуда не лезли, просто наблюдали за происходящим. Ну и, конечно, удивлялись разным диковинным растениям.

К императрице и основной группе посетителей было не протолкнуться из-за безопасников. Да и незачем это было. Меня охватила какая-то спокойная, умиротворённая атмосфера. Вдруг показалось, что все наши проблемы остались позади. Что скоро всё наладится.

Мы шли по аллейке параллельной центральной. Там было меньше безопасников и меньше народу, не приходилось сталкиваться с кем-либо на каждом шагу. Просто наблюдали со стороны за всеми.

В какой-то момент наше настроение настолько улучшилось, что мы начали потихоньку обсуждать посетителей между собой.

Где-то на колючках осталась часть чьего-то платья. Где-то магический волк сцапал подол у барышни. Таких моментов для обсуждений хватало.

Больше всего нас рассмешило, когда нечто вроде магического жирафа, но с крыльями, склонившись из-за изгороди к фрейлине, сопровождающей императрицу, сорвало с неё парик и начало его… флегматично жевать.

Всё было спокойно, тихо и мирно. Я даже начал немного расслабляться, ощущая тепло и умиротворения от происходящего вокруг.

Но вдруг, повернув голову, я заметил, что лицо Тагая изменилось. Он был напряжен.

— Что? — спросил я его, мгновенно собравшись.

— Витя, Витя, Витя! — произнёс он в панике, дико озираясь по сторонам.

— Что такое⁈ — рявкнул я.

А он уже пальцами схватил меня за локоть, поворачивая к главной аллее.

— Ты же говорил — предупреждать тебя! — горячо прошептал он.

— Да о чём предупреждать⁈

— Если я снова замечу влияние на кого-либо!

— Где ты заметил влияние? — резко проговорил я.

— Кто-то влияет, — с ужасом проговорил Тагай. — На императрицу.

 

Конец четвёртой книги

Отправить