Хотя манипуляции с границами округов используются повсеместно, они спасают не всякое правительство, поскольку возможности такого инструмента ограничены выборами в законодательные органы. Если президент избирается всей страной, тут перекройка не поможет, ведь, по сути, вся страна – один большой округ. Следовательно, имеет смысл изменять границы округов там, где парламентское большинство обладает полномочиями формировать правительство. Если же основная власть сосредоточена в руках президента, эффект от перекройки округов гораздо слабее. Это важный нюанс, поскольку со временем президентская модель становится все популярнее: в 1970-х годах подобных стран было 25 %, а сегодня более половины. Частично так сложилось, потому что по такому пути шло большинство новых демократий.

В этих странах перекройка округов помогает руководителю обеспечить себе более сговорчивый парламент, как в Зимбабве. Но если не используется какая-либо форма коллегии выборщиков, то президентское кресло эта форма фальсификаций не принесет. Это значит, что лидеры должны искать альтернативные стратегии, которые дадут им преимущество и не вызовут большого сопротивления. Так, перекройку округов можно дополнить подавлением избирателей. Этот инструмент также был отточен в США, где политики давно поняли: если не получается выбрать себе избирателей, можно попробовать заглушить часть голосов. Особый талант в подавлении голосов проявили республиканцы – они научились уменьшать явку малообеспеченных меньшинств, которые, как правило, голосуют за демократов.

У этого аспекта американской демократии весьма неприглядная предыстория. После отмены рабства в южных штатах США долго действовали законы Джима Кроу, исключавшие возможность чернокожих граждан участвовать в голосованиях. Еще в 1964 году афроамериканские избиратели в Луизиане были обязаны проходить абсурдную «проверку на грамотность» из 23 вопросов, которые вызывали трудности даже у очень образованных людей. Эта проверочная работа пестрела головоломками и подковырками: «Напишите данное слово печатными буквами вверх ногами, но в правильном порядке»; «Нарисуйте фигуру квадратной формы. Разделите ее пополам прямой линией из северо-восточного угла в юго-западный угол, а потом разделите ее еще раз ломаной линией из середины западной стороны до середины восточной стороны». Единственная ошибка, даже формальная, – и афроамериканца выгоняли с избирательного участка. В 2014 году такую же проверочную работу дали группе студентов Гарварда. И что бы вы думали? Никто не справился.

Законы Джима Кроу остались в прошлом благодаря Закону об избирательных правах 1965 года, но их современное воплощение – законы об идентификации избирателей, которые также непропорционально лишают меньшинства возможности голосовать. В США избирательные предпочтения заметно коррелируют с этнической принадлежностью. Это проявляется не только в явке, но и в поддержке партий. Например, латиноамериканские граждане США голосуют гораздо реже, чем белые. В 2012 году на избирательные участки пришли 48 % зарегистрированных латиноамериканских избирателей, а среди белых явка была 64,1 %. В 2016 году соотношение осталось таким же.

Что касается партийных предпочтений, здесь тоже существуют характерные закономерности. Прежде всего, афроамериканские избиратели стабильно поддерживают Демократическую партию. Так, в 2012 году 95 % чернокожего населения США проголосовало за Барака Обаму. В 2016 году этот показатель чуть снизился: за Хиллари Клинтон проголосовали 88 % представителей этой группы. Но, как бы то ни было, Дональд Трамп получил лишь 8 % ее голосов. Та же тенденция наблюдается у латиноамериканских избирателей, пусть и в меньшем масштабе. В 2012 году 68 % поддержали Обаму на перевыборах, а в 2016 году 66 % проголосовали за Хиллари Клинтон. Когда предпочтения избирателей так предсказуемы, республиканцам легко рассчитать свое преимущество – нужно лишь сделать так, чтобы в день голосования меньшинства остались дома. Демократам же будет выгодно обратное.

И тут появляются законы об идентификации избирателей. В США подобный закон в той или иной форме действует в 34 штатах, причем в 11 из них – в весьма жесткой форме. Их формальной целью является борьба с подставным голосованием. Но многочисленные расследования избирательного процесса в США не выявляют никаких свидетельств систематического либо широкого подлога. Во время президентских выборов 2016 года Дональд Трамп сделал заявление, что миллионы людей проголосовали незаконно. Это не соответствует действительности. К примеру, проверка, проведенная после выборов в Северной Каролине, обнаружила единственный мошеннический голос среди миллионов брошенных в урны бюллетеней. Тем не менее республиканцы продолжают настаивать на ужесточении законодательства, которое призвано бороться с несуществующей проблемой, а на деле отгоняет от избирательных участков социальные группы, традиционно голосующие за демократов.

В тех штатах, где закон об идентификации избирателя действует в жесткой форме, человек просто не получит бюллетень, если не принесет действующее удостоверение личности с фотографией. На первый взгляд, ничего сложного тут нет, но дело в том, что для большинства американцев удостоверением личности служат водительские права либо паспорт для международных поездок. Среди малообеспеченных людей несоразмерно высока доля тех, у кого нет ни того ни другого: они гораздо реже покупают машины и ездят за границу. В результате часть этих избирателей не хочет тратить время и уплачивать пошлины за документ, который нужен лишь для голосования. Таким образом, строгий закон об идентификации избирателей вместе с системой, не обеспечивающей граждан автоматическими и бесплатными удостоверениями, по сути, оборачивается имущественным цензом.

Недавние исследования наглядно показывают, что данные стратегии действительно успешно подавляют голосование меньшинств. Если в штате действует строгий закон об идентификации избирателей, то на всеобщих выборах латиноамериканцы приходят на избирательные участки на 10 % реже, чем в штатах без такого закона. Аналогичные снижения наблюдаются на праймериз, где явка и без того обычно мизерная. Эти законы «не только ослабляют участие меньшинств, но и усугубляют разрыв между избирательной активностью белого и цветного населения». Иначе говоря, подобные ограничения систематически завышают влияние белых социальных групп за счет остальных. Независимо от этнической принадлежности те, кто относит себя к республиканцам, значительно реже страдают от законов об идентификации избирателей по сравнению со сторонниками демократов. В итоге данная система мер работает на победу республиканцев.

Мы не можем точно сказать, как эти законы повлияли на исход голосований, потому что чрезвычайно сложно оценить количество избирателей, которые пришли бы на участки при более благоприятных условиях. Однако кое-что увидеть можно. Возьмем штат Висконсин, где закон об идентификации избирателей ввели сравнительно недавно. В 2016 году Дональд Трамп победил здесь с незначительным перевесом – лишь в 30 тыс. голосов. Однако в день голосования у 300 тыс. жителей штата отсутствовали документы, необходимые для идентификации избирателя: даже если бы они пришли, их бы не пустили на участок. Кроме того, было зафиксировано снижение проголосовавших в районе Милуоки, где сконцентрировано черное население штата. На предыдущих выборах 2012 года, когда жесткого ограничения не было, там проголосовало на 60 тыс. человек больше. Нельзя гарантировать, что все эти избиратели проголосовали бы против Трампа, но похоже, что без идентификации избирателей он проиграл бы в этом штате.

Как и перекройка округов, подавление избирателей – стратегия международная. В странах конкурентного авторитаризма по всей Африке, Азии, Латинской Америке и Ближнему Востоку правительства намеренно затрудняют доступ к голосованию, создавая бюрократические препоны избирателям, склонным голосовать за оппозицию. Классический способ – не регистрировать граждан и не допускать их до голосования без предъявления государственного удостоверения. Как только принято подобное ограничение, правительство начинает ужесточать условия его выдачи либо, напротив, облегчать тем или иным группам населения, фактически становясь охранником на пропускном пункте.

Как и в случае США, эта стратегия особенно эффективна, если в электорате хорошо выражены демографические группы и географические регионы, поддерживающие оппозицию. Например, в ряде африканских стран, таких как Кения, Малави и Танзания, оппозиционные лидеры заявляют, что правительство осознанно затруднило их сторонникам доступ к получению удостоверений: регистрационные центры расположены далеко от протестно настроенных областей, а документ выдают только лично в руки. В ходе избирательной кампании этот прием можно скомбинировать со второй преградой – потребовать личного присутствия во время занесения в списки избирателей. Таким образом, даже те сторонники оппозиции, которые раздобыли удостоверения, могут быть отстранены от участия в голосовании.

Как партия власти может заблокировать нежелательным социальным группам дорогу к избирательному участку, снова наглядно иллюстрирует Зимбабве. Вдобавок к перекройке округов правящая партия ZANU-PF внедрила целый ряд мер, чтобы подавить и наказать тех, кто голосует против нее. В оппозиционных регионах ограничили выпуск удостоверений и одновременно постановили, что без таковых недоступен ряд государственных услуг. Это подорвало электоральную мобилизацию оппозиционной партии ДДП, а ее сторонники лишились шанса на соразмерное представительство во власти. Хотя точные цифры установить трудно, сообщества гражданских активистов считают, что власти прилагают сознательные усилия, чтобы повысить в «своих» регионах долю граждан с удостоверениями, и поэтому в оплотах оппозиции гораздо меньший процент избирателей обеспечены ими – при том что они чаще живут в городах и лучше образованы.

Кроме того, последние несколько лет ходят слухи, что стремление к политическому доминированию толкает правящую партию к более радикальным мерам. Согласно недавним докладам, у каждого третьего ребенка в Зимбабве нет свидетельства о рождении. А в некоторых школах, расположенных в районах поддержки ДДП, свидетельства отсутствуют почти у всех. Учитывая, что без этого документа не выдается удостоверение личности, в сложившейся ситуации целое поколение сторонников ДДП останется без доступа к голосованию. Рост количества детей без документов отчасти обусловлен тем, что в некоторых больницах перестали выдавать свидетельства о рождении, если мать не может заплатить пошлину. Интересно, почему это правило действует не по всей стране, а лишь в конкретных регионах.

В июле 2017 года руководитель Генерального регистрационного управления Тобайва Мудеде, ответственный за регистрацию рождений и смертей в стране, был вынужден опровергнуть обвинения в том, что правительство не выдавало свидетельства о рождении в областях, традиционно голосующих против ZANU-PF. Один из авторов этой книги, Ник, не мог поверить, что правящая партия способна на такую циничную и долгосрочную фальсификацию выборов – аж на 18 лет вперед (именно с этого возраста можно голосовать). Во время одной из поездок в Зимбабве Ник договорился о встрече с бывшим чиновником ZANU-PF, чтобы выяснить правду. Когда его собеседник услышал о таком предположении, то откинулся в кресле и усмехнулся: «Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти данные… но, чтобы вы знали, ZANU-PF – ранние пташки, и их конкурентам лучше не зевать».

Помимо проверок личности, политические партии и лоббирующие группы, которых они зачастую нанимают, подавляют избирателей, дезинформируя их. Во время кенийских выборов в 2017 году сообщалось, что кандидаты различных уровней неверно инструктировали сторонников оппозиции. Людей убеждали, что для правильного заполнения бюллетеня нужно поставить галочку напротив нужного кандидата, а остальные клетки перечеркнуть крестом. Сложно сказать, сколько людей попалось в эту ловушку, но те, кто поступил таким образом, невольно испортили свой бюллетень. Само собой, для выбора кандидата можно ставить хоть крестик, хоть галочку, однако пометки и в других клетках делают бюллетень недействительным.

Опять же, не только автократии применяют эти хитрости. Аналогичные кампании проводятся и в США – руками неофициальных заинтересованных групп, которые действуют по поручению конкретных партий. Эти тактики фальсификаций особенно привлекательны тем, что кандидат либо партия всегда могут откреститься от организации такого мошенничества. Возьмем, к примеру, эпизод 2008 года на выборах в Вирджинии. Неизвестные лица распространили листовку, похожую на официальный документ Избирательной комиссии штата. В ней жителям объясняли, что «в связи с повышенной нагрузкой на избирательные участки из-за ожидаемой высокой явки» республиканцы должны голосовать 4 ноября, а демократы «проголосуют 5 ноября, согласно внештатной инструкции, утвержденной Законодательным собранием штата Вирджиния». Сами выборы, разумеется, были назначены на 4 ноября. Неизвестно, сколько людей поверили этой листовке и пропустили день голосования. Может быть, их было и немного, но теоретически подобная кампания по дезинформации может иметь большие последствия. Другой случай произошел в Мэриленде на губернаторских выборах в 2010 году, где глава избирательного штаба республиканцев решил уменьшить явку за соперника. Он обзванивал афроамериканские районы и убеждал избирателей, что голосовать за их предпочитаемого кандидата, демократа, нет необходимости, поскольку он и так выиграет: «Все отлично! Просто включите вечером телевизор и посмотрите, как объявят его победу».

Такие кампании по дезинформации сложно отслеживать. Возможно, они лишают права голоса лишь небольшую долю избирателей. Тем не менее грамотные предвыборные манипуляции опасны тем, что из-за их незаметности трудно оценить, насколько они влияют на исход голосования.