Прибавление

17. Небесная сигнализация

Многих интересует вопрос, нельзя ли вместо того, чтобы лететь на Луну или на планеты, завязать с ними сношения посредством каких-нибудь сигналов.

Вопрос этот имеет давнюю историю, о которой, однако, мало кто знает. Проекты сношений с планетами посредством сигналов серьезно обсуждались даже тогда, когда никто не помышлял еще об осуществлении межпланетных перелетов. Около ста лет назад предложен был следующий проект небесной сигнализации, который приписывают знаменитому немецкому математику Гауссу.

«Вот основная идея Гаусса, – читаем мы в старинной книге: – нужно показать жителям Луны то геометрическое построение, с помощью которого обыкновенно доказывается Пифагорова теорема. Средство – культура земной поверхности где-нибудь на громадной равнине. Чтобы изобразить геометрические фигуры, нужно пользоваться контрастом между темными полосами лесов и золотисто-желтыми площадями хлебных полей.

Это удобнее сделать в стране, где жители только временно пользуются обрабатываемой землей и, следовательно, легко подчиняются указаниям. Таким образом, выполнение данной мысли не потребовало бы чрезмерных затрат. Гаусс говорил об этом с глубокой серьезностью. Он придумал еще один способ завязать сношения с обитателями Луны. Способ состоит в применении „гелиотропа“ – прибора, изобретенного Гауссом и могущего служить не только для измерения углов треугольников с весьма длинными сторонами, но и для передачи сигналов. По мысли Гаусса, нет даже необходимости составлять из зеркал громадную отражающую поверхность: достаточно известного числа хорошо обученных людей с самым обыкновенным зеркалом. Следует выбрать время, когда обитатели Луны наверное смотрят на Землю, – например, когда наша планета покрывает Венеру. Зеркала отбрасывают свет по направлению к Луне. Чтобы жители Луны узнали о нашем существовании, нужно прерывать этот свет через равные промежутки времени; так можно сообщить им числа, которые имеют большое значение в математике. Конечно, чтобы эти знаки привлекли внимание, нужно выбрать подходящий день, когда яркость света, отраженного гелиотропом, будет особенно велика. Гаусс предпочитал математические знаки, потому что у нас и у обитателей далеких миров могут оказаться общими только основные математические понятия».

Конечно, никаких попыток осуществить этот план не делалось, особенно после того, как выяснилось, что на Луне нет ни воздуха, ни воды, и что, следовательно, нельзя считать наш спутник обитаемым миром.

Разговоры о сигнализации на планеты временно прекратились. Но они вновь оживились в конце прошлого века, вскоре после открытия «каналов» на Марсе. Тогда еще не подозревали, что мнимые каналы попросту обман зрения; их считали за сооружения, выполненные разумными обитателями Марса: взгляд этот и сейчас еще довольно распространен, хотя неосновательность его достаточно прочно установлена. Вопрос ставился тогда не столько о том, чтобы послать сигналы с Земли на Марс, сколько о том, чтобы самим дождаться сигналов от жителей Марса. Считалось, что существа, покрывшие свою планету сетью широких и длинных каналов, ушли по пути технического развития гораздо дальше нас, а потому им легче наладить телеграфную связь с нами, чем нам с ними.

Среди таких толков вдруг (в 1890 г.) приходит известие, что астрономы заметили на границе дневной и ночной половин Марса какие-то загадочные световые выступы. В сильные телескопы можно было следить за ними довольно долго и убедиться, что это ни в коем случае не облака. Что же это такое? Горячие головы решили, что это не что иное, как ожидаемые сигналы обитателей Марса, желающих вступить в общение с жителями Земли. Когда через два года Марс снова оказался в соседстве с нашей планетой, загадочные световые «сигналы» были опять замечены. То же повторилось и еще через два года. Однако сторонников сигнализации постигло большое разочарование. Английский астроном Кемпбелл объяснил появление световых выступов самым естественным образом: это не что иное, как части материков, залитые солнечным светом. «Марс, – писал он, – был отдален от нас на 60 миллионов километров. Телескопы увеличивали в 500 раз, т. е. приближали планету к нам на 120 000 километров. Луна от нас втрое дальше этого расстояния, – и все же мы простым глазом можем видеть на границе ее дневной и ночной половин световые выступы, образуемые горными хребтами и большими кратерами». Дело обошлось без участия обитателей Марса. Это не помешало тому, чтобы в 1900 г., когда опять были замечены подобные же явления, снова заговорили о мнимых сигналах марсиан.

С развитием техники сооружения мощных прожекторов многие увлекающиеся люди стали серьезно помышлять о посылке световых сигналов на Марс. Выдвинули план об отражении солнечных лучей с Земли на Марс при помощи огромных зеркал. Отражающим поверхностям можно придать изменчивую форму. Сегодня марсиане усмотрят на Земле светлый квадрат; завтра квадрат заменяется треугольником; на третий день на месте треугольника появляется круг, – все это будет убедительно доказывать, что здесь не случайная игра природы, а дело рук разумных существ. В том, что жители Марса существуют, что они обладают хорошими телескопами и старательно наблюдают поверхность нашей планеты, – ни у кого из сторонников этого плана не возникало сомнений.

Однако чтобы обитатели Марса могли уловить не только лучи, отбрасываемые земным зеркалом, но также и форму самого зеркала, надо придать ему невероятные размеры: оно должно быть в десятки километров поперечником. Это – во-первых. Второе возражение еще серьезнее. Сторонники проекта забывают о том, как расположены по отношению друг к другу обе планеты в периоды наибольшего сближения. Тогда Земля и Марс находятся по одну сторону от Солнца на одной прямой линии с ним. Какая половина нашей планеты обращена тогда к Марсу – дневная или ночная? Конечно, ночная, та, которая отвращена от Солнца. А если так, то проектируемый солнечный телеграф с Земли на Марс действовать не может: лучи Солнца, отразившись от зеркала на Земле, могут быть отброшены куда угодно, но только не на Марс.

Проект солнечного телеграфирования на Марс поэтому надо признать совершенно неосуществимым.

Но существует другой проект: ночная оптическая сигнализация посредством прожектора огромной силы. Еще не так давно подобная идея казалась бы смешной: слишком слабы были раньше наши оптические средства. Но в последние годы техника освещения шагнула далеко вперед. Мы располагаем авиационными маяками небывалой яркости; летчик невооруженным глазом может заметить свет такого маяка с расстояния 300–400 километров. Яркость их исчисляется в миллиард и больше свечей. Так отчего не воспользоваться ими для сигнализации через мировое пространство, на далекий Марс, где вооруженные могущественными телескопами марсиане уловят их в свои инструменты?

Но что подумают о них жители Марса? Догадаются ли, что эти огоньки принадлежат разумным обитателям, желающим заявить соседнему миру о своем существовании?

Для придания этой сигнализации большей убедительности предлагалось размещать источники света так, чтобы они образовали геометрическую фигуру. И тогда жители Марса ответят нам каким-нибудь другим чертежом. Взаимное знакомство будет достигнуто, и останется лишь выработать какой-нибудь условный язык для обмена мыслями.

Трезвый расчет, однако, охлаждает пыл мечтателей о подобном телеграфе. Чтобы геометрический чертеж мог быть усмотрен на Марсе в телескопы нашей силы, линии чертежа должны иметь в толщину километров 15, а длина их соответственно этому должна измеряться сотнями километров. Чертеж придется раскинуть на площади величиной с Германию или Францию, – предприятие совершенно неисполнимое. Но это еще не все: мало придать чертежу размеры целого государства, надо еще, чтобы и яркость световых сигналов была достаточна для уловления их марсианами. Но чтобы свет прожектора мог быть виден на Марсе, нужны не миллиарды свечей, а десятки триллионов – яркость, о которой осветительная техника и мечтать пока не может. Изобретение беспроводного телеграфа направило мысль о межпланетных сношениях на новый путь. Разговоры о радиосигналах с Марса вновь начались лет 10 назад. В 1920 г. и 1922 г. неоднократно отмечались случаи приема радиостанциями таких сигналов, для которых, по некоторым соображениям, затруднительно допустить земное происхождение; это обстоятельство, в связи с тем, что сигналы наблюдались как раз в период наибольшей близости Марса к Земле, побудило искать станцию отправления загадочных сигналов именно на этой планете.

В 1920 г. в Анды (Южная Америка) были направлены лучшие радиотехники маркониевой компании с особо чувствительными приемниками, настроенными на длину волны 300 километров (почему-то решено было, что радиопередатчик марсиан работает именно на такой длине волны). Никаких сигналов, однако, принято не было. «Все приборы, – гласит донесение, – настроенные на длину волны в 300 000 метров, не обнаружили никаких признаков радиоволн в момент нахождения Марса на ближайшем расстоянии от Земли». Безрезультатна была и поездка самого итальянского изобретателя радиотелеграфа – Маркони в Средиземное море для уловления ожидаемых сигналов (в 1920 г.), а также старания принять радиосигналы с Марса на 24-лампо-вый радиоприемник во время так называемого «великого противостояния» этой планеты в 1924 г.

Но если у марсиан есть радио, то отчего бы не послать им радиосигнал с Земли и тем заявить им о своем существовании? Правда, неизвестно, поймут ли они нас и поймем ли мы их ответ, если даже сношения завяжутся. Придуманы были остроумные способы так сигнализировать, чтобы обеспечить взаимное понимание, но прежде всего надо преодолеть немалые физические и технические трудности. Дело в том, что хотя на земной поверхности для современного радиотелеграфа не существует непреодолимых расстояний, передаваться вверх электрические волны могут беспрепятственно всего лишь на сотню или на две километров. Дело в том, что на высоте 50–200 километров простирается слой разреженной атмосферы, отличающийся от нижележащих слоев значительною электропроводностью. Такой слой, – его называют «слоем Хивизайда», – непрозрачен для электрических волн большой и средней длины: он частью отражает падающие на него электрические лучи назад, частью поглощает их, не выпуская наружу. Этот заслон, охватывающий непроницаемой оболочкой весь земной шар, прозрачен до некоторой степени лишь для электрических лучей, которые направлены отвесно вверх; но энергия ослабленных волн, проникающих через это «окошечко», чересчур ничтожна, чтобы заставить работать аппараты отдаленных станций. Если чувствительность марсовых приемников такая же, как земных аппаратов, то для успешной передачи сигнала на Марс потребовалась бы радиотелеграфная станция не менее чем в 10 000 000 киловатт.

Подобные затруднения, вероятно, возникли бы и для обитателей Марса, если бы они пожелали установить радиосвязь с нами, – их электрические волны, проникшие через слои атмосферы Марса, должны были бы отразиться от непроницаемой для электрических лучей наружной оболочки нашей атмосферы.

Действие «слоя Хивизайда» на электрические лучи.

Лучи B, С, D радиостанции Е с большой длиной волны отклоняются обратно к Земле, и только луч F с короткими волнами проходит через слой Хивизайда, проникая в мировое пространство

Можно, конечно, попытаться установить радиосвязь с планетами на коротких волнах, способных проникать через слои Хивизайда. Прием радиоэхо из мирового пространства доказывает, что радиосигналы той мощности, какой обладают земные станции, могут проникать на довольно значительные расстояния вглубь Вселенной – гораздо дальше Луны. Нельзя поэтому решительно отвергать возможность пересылать со временем радиосигналы на Марс. Но будет ли сигнал принят? Есть ли в самом деле люди на Марсе? Нужно предостеречь от поспешных выводов об обитаемости планет. Надо не ждать сигналов от предполагаемых обитателей, быть может не существующих, а изучать планеты и в конечном счете самим полететь на планету и исследовать этот мир. Разрешение всех тех вопросов, ответов на которые ожидают от сигнализации, надо искать лишь на путях звездоплавания, делающего на наших глазах первые шаги к своему осуществлению.