Глава 26

В результате на олимпиаду меня отправили не только по математике, что было ожидаемо, но и по немецкому, что для меня получилось сюрпризом, и весьма странным. Говорил я бойко, благодаря ежедневной практике, но в написании и правилах плавал. Потому что иностранный язык — это не математика, он не настолько зависит от правил, чтобы их зазубривать. Ты понимаешь, что говорят, и тебя понимают? Прекрасно, больше ничего не нужно. Но немка с чего-то вообразила, что у меня после занятий с Полиной выработалось почти идеальное произношение, а поскольку значительная часть олимпиады отводилась именно болтовне, решила, что я как нельзя лучше покажу достижения нашей школы в этой области. Мол смотрите, у нас разговаривают не только девочки, но и мальчики. Редкий зверь это оказался на языковой олимпиаде. Собственно, кроме меня, там был еще только один парень и тот вида ботанического, непригодного к автономному существованию. Поэтому я только отметил его наличие и больше внимания не обращал.

Зато заметил, что Полина знатно мандражировала по непонятной причине, пришлось её подбодрить.

— Ермолина, не дрожи. Немецкий для мага не важен. Если ничего не займем, никто не расстроится. А вот на математику тебе поднажать бы. Математическое мышление магу жизненно необходимо, если он хочет чего-то достичь.

Это я сейчас намекал на то, что отборочную олимпиаду в классе она не прошла. Но Полина лишь рукой махнула на вмои намеки.

— Ой, да при чем тут немецкий? Олимпиада эта — вообще ерунда по сравнению с тем, что я тебе расскажу.

— С чем? — почувствовал я холодок грядущих неприятностей.

— Вот как закончится все, так и расскажу, — ответила Полина. — А то будешь волноваться, плохо ответишь, и решишь, что из-за меня.

Теперь волноваться начал я.

— Ермолина, лучше сразу признавайся, что натворила, тогда больно не будет, — грозно сказал я. — Чем быстрее я узнаю о сотворенной тобой пакости, тем быстрее ее ликвидирую. И тем меньше у нее будет последствий.

Полина хихикнула, но как-то нервно.

— Ярик, ничего не надо ликвидировать. Все хорошо, — уверенно ответила она. — Ну, насколько это вообще может быть хорошо в данной ситуации.

И прояснять что-то отказалась. Надо ли говорить, что после этого на олимпиаде у меня были мысли совсем не о немецком, а о том, что натворила моя ученица. Ведь ничего же не предвещало, и опять с ней случилась какая-то фигня. В который раз я пожалел, что поддался минутной слабости и желанию оставить после себя в этом мире память. Я ж не думал, что придется еще лет десять разгребать Полинины косяки. И десять лет — это самый минимум.

На перерыве между первой и второй частями я опять попытался ее расколоть, подкараулив у выхода из класса, в котором мы писали, но помешала Аделаида Николаевна. Немка заявила, что мы должны непременно поесть, потому что голодный ученик думает только о еде.

Потащила она нас в столовую школы, в которой проходила олимпиада. Готовили там невкусно, но съедобно, поэтому я заполнял желудок, Полина же задумчиво ковырялась в тарелке, вызывая у меня желание встряхнуть и проорать: «Да что же случилось?» Но, поскольку учительница сидела, рядом тщательно контролируя, чтобы мы не ушли голодными, то все давление на Полину ограничилось выразительными взглядами, которые та упорно не замечала.

— Елисеев, прекрати пялиться на Ермолину, ты мешаешь ей есть. Она девочка красивая, но ты тут не для этого, — неожиданно выдала немка. — У нас ответственное дело, от которого зависит репутация школы.

Полина довольно заулыбалась.

— Я не просто так смотрю на Ермолину, я пытаюсь найти, куда она спрятала совесть. Судя по всему, совесть Ермолина с собой не брала, — мрачно ответил я. — И хорошо если просто дома забыла, а не потеряла.

— Елисеев, судя по твоему знанию немецкого, у Ермолиной с совестью все в порядке, а у тебя — напротив, явный ее недостаток. Вместо того чтобы быть благодарным однокласснице по гроб жизни, ты имеешь наглость предъявлять к ней какие-то претензии, — сурово сказала немка.

— Аделаида Николаевна, вы все неправильно поняли, — пропищала Полина, которая хоть и была польщена словами учительницы, но пока еще осознавала, что отношение они к ней имеют весьма опосредованное. И если кто кому должен быть благодарен, то Полина мне, а не наоборот.

— Если я неправильно поняла, то решите уже между собой как-то этот вопрос, а то он скоро в тебе дырку взглядом просверлит, — проворчала учительница. — Все это мешает успеваемости.

Я опять выразительно посмотрел на Полину, но она сжала губы и упрямо помотала головой, показывая, что признаваться ни в чем не собирается. Так я и отправился на вторую часть весь в раздумьях о том, что такое сделала Полина, что теперь боится, что это меня напунает до потери контроля.

Допрашивала меня суровая молодая учительница, преисполненная чувством собственной значимости от того, что ее пригласили на столь серьезное мероприятие. Я спросил ее, почему она хмурится в столь прекрасный день, она от неожиданности улыбнулась, и я добил ее фразой, что ее улыбка делает из просто красивой девушки ослепительную красавицу. Разумеется, на немецком. Долго нам любезничать не получилось, потому что к нам подошла еще одна дама, куда более солидного, предпенсионного или даже слегка постпенсионного возраста. Выглядела она не в пример элегантнее соседки Серого, что я тоже отметил, сказав, что она похожа на кинодиву. Эту особу комплементами было не пробить, она сухо поблагодарила и предложила тему про экологические проблемы.

— Часа на подготовку вам хватит? — спросила она.

— Я могу отвечать без подготовки, — предложил я. — Тема серьезная и интересная.

И далее понес пургу, часть из которой я слышал по телевидению, часть разбирались в школе, а часть попадалась случайно при поисках в интернете вещей, несвязанных с этой темой. Отдельно я упомянул про проблемы, связанные с неосторожными магическими вмешательствами. В качестве примера проиллюстрировал случаем с гаражом Ждановых, затопление которого отразилось в том числе и на близлежащих районах, что освещалось в нескольких новостных выпусках.

— Владение магией налагает ответственность, — закончил я.

— Ваши бы слова да в головы магов, — проворчала та, что постарше. Потом спохватилась и добавила: — У вас замечательный полный развернутый ответ, да еще и язык на редкость чистый. Наверное, родители работали за границей?

— К сожалению, нет. Но я стараюсь общаться с носителями языка при малейшей возможности, — ответил я.

Учительницы переглянулись и решили меня отпустить. Но радовался этому я недолго, потому что, выйдя из класса, сразу попал под прицельный огонь нашей немки.

— Елисеев, ты почему так быстро? Выгнали?

— Что вы, Аделаида Николаевна, — возмутился я. — Просто я уже ответил.

— Так быстро, — она зло фыркнула. — Я не для того тебя сюда везла, чтобы ты все провалил.

— Тема была легкая, я решил отвечать без подготовки.

Она начала выедать мне мозги на тему, что без подготовки нельзя ничего и нигде делать, я вяло оправдывался, что моя сильная сторона — импровизация. На Айлинга не ссылался. Во-первых, его тут не знают, а значит, он по определению не может быть авторитетом. А во-вторых, с него сталось бы заявить, что у меня вообще сильных сторон нет, одни слабые. Хвалить Айлинг не любил, предпочитал ругать. А если вдруг пытался сказать что-то хорошее, то почему-то похвала выглядела как изощренное ругательство.

Полину пришлось долго ждать, и почти все это время немка мне выговаривала за самоуправство. Хорошо, что вышел еще один из наших и учительница переключилась на него. А там наконец и Полина появилась. Довольная, словно ей уже сообщили о победе на олимпиаде.

Аделаиде Николаевне она сказала, что мы доберемся сами, потом схватила меня за руку и потащила на улицу.

— Говори уже, Ермолина, — проворчал я. — Я готов к самому плохому варианту.

— Зачем к плохому? — удивилась она. — Я хотела сообщить, что накопитель полон, а значит, мы можем точно определить, где моя сестра.

Мне захотелось поинтересоваться не дура ли она, но вспомнив, как она отреагировала на это предположение прошлый раз, решил не уточнять. Для себя этот вопрос я уже однозначно решил, смысл лишний раз спрашивать?

— И что тебе мешало сказать раньше?

Тем временем она вытащила из кармашка накопитель и гордо мне показала.

— Как что? Ты бы думал не об олимпиаде, а о моей сестре. А олимпиада для тебя тоже важна.

«Тоже» предполагало важность для меня и Полининой сестры.

— Ермолина, в следующий раз говори сразу. Не надо играть в угадайку.

— Ну?

— Что ну?

— Идем искать Аню? — Она подпрыгивала на месте от нетерпения, словно маленькая девочка. — Я нашла еще одну ее расческу в сумочке и там целых два волоса.

Не отвечая, я набрал номер Серого.

— Привет. Мы можем у тебя сделать зелье? Нет, поисковое. Несложное. Компоненты оплачу. Нужно…

— Я оплачу, — всполошилась Полина. — Это же моя сестра.

Я перечислил все, что нужно, дождался ответа Серого, сообщил, что мы скоро приедем, а потом перевел взгляд на Полину.

— Ермолина, у тебя есть на телефоне последние фотки сестры? Скинь мне.

— Зачем?

— Гадать на фотографии буду, вот зачем! — рявкнул я. — Ермолина, если я говорю, что надо, значит, отправляешь и не спрашиваешь, поняла? Ты уже на сегодня лимит моей лояльности перебрала.

Полина обиделась и промолчала всю дорогу до Серого. Но фотографии сбросила, и теперь я их пристально изучал. В принципе, мог бы и не изучать, потому что изображения были копией того, что я видел во сне Полины. Только девушка казалась куда веселее, чем во сне. И уверенней в себе. Но опознал бы я ее при встрече, не особенно напрягаясь.

— Может, все-таки скажешь, что собираешься делать? — спросила Полина, когда мы уже стояли у двери Серого.

Я уже успокоился, поэтому почти нормально ответил:

— Большинство поисковых ритуалов требую приготовление зелья. Можно и без него, но тогда процесс будет куда более затратный, что для нас неприемлемо, пусть ты свой накопитель и забила под завязку.

— Может не хватить? — виновато спросила она.

— Может не хватить, — согласился я.

Серый открыл, мы еще и позвонить не успели. По ауре, наверное, отслеживал.

— Значит, так, — решил я. — Пользуясь случаем, прочитаю вам короткую лекцию по зельям поиска. Их не так много, основная часть используется при поиске по частице искомого. Это самые простые. Рецептура содержит не более десяти компонентов и обязательно включает папоротник.

Говоря, я не забывал готовить место для варки зелья: разложил собранные Серым ингредиенты по моему списку, одновременно проверив их качество, достал нужную алхимическую посуду, включил вытяжку и зажег спиртовку.

Больше я сделать ничего не успел, потому что в дверь позвонили. Спиртовку я загасил и посмотрел на Серого. За дверью явно были два мага, причем куда сильнее хозяина квартиры. И это явно не было случайностью.

— Никого не жду, — открестился Серый.

Но открывать пошел. Зря он понадеялся на свою магическую неуязвимость, потому что стоило ему открыть дверь, как гости вломились без приглашения, сразу почувствовав себя хозяевами если не квартиры, то положения.

А вот я почувствовал себя крайне неуютно, потому что если маги не ограничатся прихожей и пройдут дальше, то обнаружат в одной из комнат автоклав, который посторонним видеть нежелательно. Иллюзию я на него отправил, не придумав ничего лучше, чем уродливый куст в деревянной кадке. Иллюзия была полной: вздумай кто-нибудь потрогать листья или ствол, ощутили бы их, как настоящие.

— Сергей Евгеньевич Шевчук? — угрожающе спросил один из пришедших.

— Да, это я. А в чем, собственно, дело?

— Мы ищем вашу подругу Инну.

Серого перекосило, а совершенно неприлично хрюкнул, не удержав рвущийся смех.

— Это кто? — повернулись к нам «гости».

— Мы магией с Сергеем занимаемся, — пояснил я. — Вот зелье собирались готовить до вашего прихода.

— Что вам показалось смешным в моем вопросе?

— Свою подругу надо иметь — пояснил я, — а не бегать по другим магам, отбивая чужих.

— Сергей Евгеньевич, а насколько законна ваша деятельность по обучению несовершеннолетних? — повернулся маг к Серому.

— Мы же бесплатно, на чистом энтузиазме, чтобы не взорвать ничего лишнего, — пришел я Серому на помощь. — Законодательством такое не запрещено.

Магу мое вмешательство не понравилось, но он комментировать не стал и опять обратился к Серому:

— Так где я могу найти Инну?

— Понятия не имею, — мрачно ответил Серый. — Она приходит и уходит, когда вздумается. Где она работает, я не знаю.

— Дайте ее телефон, — скомандовал второй.

— Мы поругались, и я его удалил, — выкрутился Серый.

— Совсем удалил?

— Вы умеете удалять не совсем? — удивился я. — Научите.

— Заткнись, сопляк, — прошипел маг, — если не хочешь, чтобы тебя отскребали со стенок. У меня терпение заканчивается, так что стойте тихо и не провоцируйте. Ты эту Инну знаешь?

— Я вообще ни одной Инны не знаю.

— А ты? — он переключился на испуганную Полину, которая побелела и вжалась в стенку.

— Я т-тоже. Я в-вообще ни одной девушки тут не видела.

— А ты? — он опять повернулся ко мне.

— А я видел из женщин только соседку, но как ее зовут, не знаю. Вон в той квартире за стенкой живет, — я кивнул, — пожилая такая, общительная.

Моя осведомленность мага не порадовала, он вернулся к опросу Серого, долго его пытал о подробностях Инночкиного существования, которые Серый придумывал на лету. Подробностей оказалось магу маловато, и он отобрал телефон и тщательно изучил список контактов, после чего скривился, кивнул второму, и тот отправился проводить самый настоящий обыск. Серый попытался дернуться, но тот, кто его контролировал, создал такой файербол, что им можно было запросто выжечь все в этой квартире. Себя я мог защитить, а вот Полину с Серым уже нет, поэтому я тоже счел за лучшее не отсвечивать. Да и обыск, как выяснился, был халтурный: ни артефактов, ни заклинаний

— А зачем она вам? — спросил я.

— У нее есть нечто, принадлежащее Мальцевым, — неожиданно ответил первый маг. — И всем будет лучше, если она это вернет как можно скорее.

— Она ограбила Мальцевых? — ошарашенно спросил Серый и посмотрел на меня даже с уважением.

— Именно.

— Нашел! — неожиданно крикнул второй маг и вышел к нам, подбрасывая на ладони накопители. — Правильная наводочка. Не пустышка.

— Это мое! — возмутился Серый.

— Инночка подарила при расставании? — ухмыльнулся второй маг. — Зря она чужую собственность разбазаривает.

Нижняя челюсть Серого заходила от возмущения. Пока он подбирал слова, но с него сталось бы заявить, что все это выращено им лично, поэтому я откашлялся, привлекая к себе внимание, и спросил:

— А почему вы так уверены, что это ваши накопители? На них клейма нет. Возможно, точно такие же продаются в любой лавке.

— Точно такие же нигде не продаются, — он отвернулся от меня и опять уставился на Серого, который, пожалуй, сейчас выглядел не испуганным, а злым. — Значит, так, Сергей Евгеньевич. Вам предоставляется выбор: неплохо заработать или сильно пострадать физически. Что вы выбираете?

— Ответ очевиден, — буркнул Серый, весь вид которого выражал страдание от потери накопителей.

— За любую информацию про вашу бывшую подружку заплатим очень хорошо. Но еще лучше заплатим, если вы скажете, где она производит вот это. — Он покрутил накопитель перед носом Серого. — Сто тысяч, как вам?

— Хорошо, — ошарашенно ответил Серый, на его лице огромными буквами было написано непонимание происходящего. — То есть за информацию, где производятся эти накопители, вы мне заплатите сто тысяч?

— Именно, — подтвердил маг. — Готов делиться?

— Увы, — покрутил головой Серый. — Но деньги хорошие. Как только что-то узнаю… Кому мне позвонить?

Маг заулыбался и вытащил визитку, после чего они ушли, отказавшись как вернуть накопители, так и заплатить за них. Да еще и издевательски предложили обращаться по этому вопросу к Мальцевым.

Первое, что сделал Серый, закрыв дверь, — рванул к автоклаву, на месте которого увидел иллюзию, ткнул в нее, убедился, что куст «настоящий» и пришел в ужас.

— Боже мой, — ахнул он, — меня ограбили! Как? Как они могли пронести мимо нас работающий автоклав и заменить этим убожеством?

— Никак, — ответил я, оскорбленный тем, как назвали плод моего воображения, и развеял иллюзию. — Похоже, нам срочно нужна крыша. Причем такая, о которую Мальцевы обломают зубы.

— Расписываешься в собственной слабости? — успокоенно спросил Серый, любовно оглаживая автоклав.

— Расписываюсь в том, что вас я прикрыть не смогу, в случае чего, — сухо ответил я. — Я отвечаю за вашу безопасность.

Отправить