Глава 25

Возвращаться в поместье смысла не было: Ефремов сказал, что заедет в «Липовый цвет», после чего мы все вместе отправимся к Глазьевым, поэтому мы с Постниковым засели за столиком, зарезервированным еще «Иваном Ивановичем», который радостно потащил главе клана в клювике не совсем честно купленное, и сделали заказ. Ни Постников, ни я не ожидали никаких неожиданностей, сидели почти молча, изредка перебрасываясь нейтральными репликами. Были пара серьезных вопросов, которые следовало обсудить, но не в таком месте и не тогда, когда в любой момент могут дернуть и придется прерываться на полуслове. Зато в кои-то веки можно было спокойно посидеть никуда не торопясь, и уже это было прекрасно.

Но расслабились мы рано, потому что Иван Иванович появился куда раньше Ефремова и выглядел как жертва стихийного бедствия: волосы дыбом, глаза горят, а физиономия и одежда слишком грязные для того, кто спокойно вышел из ресторана и сел в собственную машину, как утверждал Постников.

— Вы! — заорал он, подбежав к нашему столику и тряся над ним кулаками. — Вы!

Я посмотрел на Постникова, он ответил столь же недоумевающим взглядом. Не могли Глазьевы выяснить за столь короткое время, что им всучили подделку, значит, возмущение было связано с чем-то другим. Но Кочергин словно потерял дар речи и единственное, на что сейчас оказался способен, — трясти кулаками.

— Что у вас случилось? — спросил я, сообразив, что если его не подтолкнуть, он так и будет разбрасываться одними местоимениями и портить нам аппетит, которого и без того не было.

— Приличные люди так не поступают! — с ненавистью бросил он. — Верните мне украденное.

— Эээ, — протянул Постников. — По моим данным, вы благополучно добрались до машины и на ней же отбыли.

Машину мы решили не сопровождать, чтобы не спугнуть Глазьевых раньше времени, поскольку было в точности известно, куда Кочергин отбывал, да и метки на журналах стояли. Вспомнив о них, я тут же проверил: никуда не делись, стоят и удаляются от нас в сторону резиденция Глазьевых. Точное расстояние я определить не мог, но и направления было достаточно.

— Благополучно?! — взвыл Кочергин. — Верните либо деньги, либо записки!

— А не обнаглели ли вы? — удивился я. — Я не вселенское зло, за все грабежи в этом городе не отвечаю. Мы с вами совершили сделку, после которой ответственность за сохранность купленного перешла к вам. Мы вам ничего не должны даже в случае, если вас действительно обокрали, а не вы имитировали нападение.

— Какое там имитировал! — в сердцах выдохнул Кочергин, глядя с ненавистью почему-то на меня. — Сразу после первого перекрестка отсюда прижали к обочине, наставили артефакт, открыли дверцу и выдрали пакет, сволочи. Еще и пересчитали, что все журналы на месте.

— Кто? — спросил Постников.

— А я знаю? Под личинами были.

— Номер машины вы тоже не запомнили?

— Серый «Вал», номер грязью заляпан. — Кочергин тяжело опустился на стул и схватился за голову. — За что мне это? Егор меня убьет, как есть убьет.

— Вместо того чтобы страдать, вы бы сообщили ему о происшествии, — заметил Постников. — В ваших интересах остановить похитителей. Нам-то уже все равно.

— Я был уверен, что это вы.

— Даже в этом случае вы должны были в первую очередь проинформировать Егора Дмитриевича, — заметил я, — а не бежать к нам. Если бы мы решились вас ограбить, то вашего укоризненного «ай-яй-яй» было бы недостаточно, чтобы вернуть вашу собственность.

Похоже, Кочергин был уверен в обратном, и то, что мы не имели отношения к ограблению, оказалось для него весьма неприятным сюрпризом.

— А вы… — он помялся, но все же выдавил из себя: — Вы мне не поможете?

Признаться, от его наглости я несколько прифигел и не сразу нашел что ответить. За меня это сделал Постников:

— Увы, у нас нет возможностей крупных кланов, к одному из которых вы принадлежите. Чем скорее поставите в известность Глазьева, тем выше вероятность, что вернете свое.

— Почему Глазьева? — фальшиво удивился он.

— Олег Федорович, прекратите ломать комедию, — поморщился я. — У вас каждая секунда на счету, а вы теряете время на ерунде.

У нас тоже была каждая секунда на счету, но я не мог позволить себе звонить Ефремову при посторонних, поэтому делал вид, что меня не волнует ровным счетом ничего. Хотя… А чего мне волноваться? Деньгу у меня теперь при любом раскладе никто не отнимет. Разве что Ефремову выделить придется, как обещали, пятьдесят миллионов. Зато теперь не придется беспокоиться о том, что Глазьевы прибегут раньше меня. Нет, все складывается не так уж и плохо, а что журналы бесконтрольно гуляют, так по ним ничего не сделать. Работающего, разумеется.

— И давно вы поняли?

— С самого начала. Двойная личина — не панацея, знаете ли, Олег Федорович.

— А чего ж не сказали?

— Вы хотели сохранить инкогнито, мы вам подыграли. Лишние деньги, знаете ли, никому не лишние. — Я демонстративно зевнул. — Время уходит, вашу собственность увозят все дальше и дальше.

Кочергин наконец это осознал, подскочил и понесся на выход, прижимая телефон к уху. Я тоже набрал нужного человека.

— Дмитрий Максимович, планы меняются. Кочергина ограбили.

— Кто?

— Он не знает. Я не исключаю имитации, чтобы сбить нас со следа. Запросите записи с камеры первого перекрестка, как ехать от «Липового цвета» к Глазьевым, может, что высмотрите. Серый «Вал» с заляпанными номерами, сразу за машиной Кочергина должен был проехать. Если что узнаете, сообщите и нам, пожалуйста. Мы выезжаем, ориентируясь на метки, будем на месте — отзвонимся.

Я не торопился, был уверен, что журналы от нас никуда не денутся. В чем я не был уверен, так это в том, что их нужно брать целыми. Возможно, будет лучше, если они пострадают при отнимании. Доказать теперь, что Глазьевы их купили и собирались использовать, будет почти невозможно, зато при тщательном изучении станет понятно, что это фальшивка. Слухи пойдут — не отмоемся.

— Вопрос: откуда нападавшие знали о том, что везет Кочергин. — Повернулся я к Постникову. — От нас утечки быть не могло: слишком мало посвященных.

— Разумеется, от них: либо кто-то из причастных слил, либо телефон прослушивают. Потому что Кочергин Глазьеву звонил при тебе, так ведь? Значит, решали вопрос по телефону. За то время, что переводили деньги, сюда десять «Валов» можно было подогнать. Обычно такие вопросы по телефону стараются не решать, именно потому, что результат переговоров может стать достоянием посторонних.

— Я бы еще не стал исключать, что нападение — фарс. Метки в стороне глазьевского особняка.

— В стороне еще не значит в нем, — возразил Постников. — Рядом с глазьевским столичным особняком есть и другие от крупных кланов, которые вполне способны как отследить, так и отнять то, что им приглянулось. Точно можно будет сказать, только когда окажемся на месте. Поехали?

Я махнул рукой, призывая официанта со счетом, мы расплатились и пошли на выход. По ощущениям метка больше не удалялась, стояла на месте. Вот к этому месту мы сейчас доберемся и будем ждать Ефремова.

Кочергина было не видно, убежал, наверное, выбивать из похитителей ценные документы с помощью глазьевских боевиков, но рассчитывать на то, что он найдет потерю раньше нас, я бы не стал. Да и в принципе на то, что он что-то найдет.

Метки фонили хорошо, четко, поэтому, когда они вдруг погасли все разом, я даже не поверил своим ощущениям, решил, что сбойнуло заклинание, и отправил новое. Но новое показало то же: метки пропали. А это значит, что либо их снесли, либо экранировали. И то, и другое для меня было одинаково плохо. Кажется, пришло время паниковать по-настоящему.

 

Интерлюдия 16

— Егор меня ограбили. Вот только что! — экспрессивно бросил в трубку Кочергин. — Серый «Вал» с грязными номерами. Их нужно догнать.

Он обнаружил, что стоит напротив зеркала и что его лицо не только встревоженное, но и настолько грязное, как будто похитители возили его лицом по бамперу. Он достал платок и принялся вытирать особо грязные места. Собеседник ему не мешал: он молчал. И делал это подозрительно долго.

— Егор, тебя там, часом, удар не хватил? — встревожился Кочергин. — Я говорю, ограбили меня, нужно срочно что-то делать.

— Что? — хрипло спросил Глазьев. — Я предлагал тебе охрану, ты сам отказался. Сказал, что опасно, могут вычислить. И вот результат.

Кочергин задумался, стоит ли сообщать, что его все-таки вычислили, но потом решил, что для мужа сестры эти знания будут определенно лишние и расстроят его еще больше. Вполне достаточно информации о потере документов.

— Но нужно же что-то делать, — повторил он. — Мы не можем позволить, чтобы тщательно спланированная операция пошла коту под хвост. В конце концов, мы в нее прилично вложились. Я — временем и магией, ты — деньгами.

— Вот именно, — нервно хохотнул Глазьев. — Я — деньгами. В последнее время я постоянно вкладываюсь деньгами в развитие клана Елисеевых. И знаешь что? Мне это надоело.

— Поэтому нужно срочно вернуть журналы.

— Каким образом? Искать серый «Вал» с неустановленными номерами? Положим, отправлю я сейчас бригаду, и она даже их найдет, догонит и отберет. Это маловероятно, но возможно. А дальше? Олег, ты же понимаешь, что подобные разборки в центре города не останутся без внимания, подтянется Императорская гвардия и обнаружит журналы с запрещенной методикой, из-за которых мы устраиваем черт знает что. Ты соображаешь, чем это может закончиться? А если мы не докажем, что получили записи от Елисеева и собрались им сдавать? На этом фоне потеря двухсот миллионов — тьфу!

— Если это для тебя — тьфу, может, ты подаришь их мне, а не Елисееву? — возмутился Кочергин.

— Я их никому дарить не собираюсь, — отрезал Глазьев. — Идея была твоя, исполнение твое, от моей помощи ты отказался, значит, несешь полную ответственность и возвращаешь деньги в казну клана в полном объеме. Где ты их возьмешь, меня не волнует.

— Эээ, Егор, ты чегоо? — растерялся Кочергин. — Мы же решили, что Елисеев должен заплатить за все…

Платок в его руке уже почернел, но зеркало все еще отражало довольно грязную физиономию. Но Кочергину уже было плевать на собственный внешний вид, появилась проблема куда серьезнее. Обычно Глазьев полностью брал все расходы на себя. И с чего ему вдруг попала вожжа под хвост?

— Елисеев? Слышать про него больше не хочу. Разбираемся с ним, а плачу в результате я. И деньгами, и участками. Нашли дойную корову, — разорялся Глазьев на том конце провода. — Я в последнее время только то и делаю, что оплачиваю чужие идиотские идеи. Да, у Романа их было больше, но и обошлись они мне куда дешевле. А за свою плати сам, понял?

— Егор, мы же с тобой согласовывали…

— Согласовывали, и я выделил деньги. Но ты провалил дело, — жестко сказал Глазьев, — поэтому несешь полную ответственность, как репутационную, так и финансовую. Ты обещал, что деньги вернутся в казну, вот и возвращай. Я все сказал.

Он отключился, а его шурин в полном офигении уставился на телефонную трубку, как будто она должна была объяснить, что случилось с обычно покладистым зятем. И не факт, что, если Кочергин поговорит с сестрой, та станет на его сторону: она всегда страдала прижимистостью и потерю двухсот миллионов не одобрит. Но ведь он болел за клан, так почему должен платить из своих средств? Это несправедливо.

 

Интерлюдия 17

— Ну и что тут у нас? Бомба, говорите? Сейчас взглянем на эту бомбу.

Хозяин кабинета вытряс содержимое пакета к себе на стол. Его подручные стояли навытяжку, а уж выражению их лиц могли позавидовать самые преданные служебные собаки.

Прежде чем открывать, хозяин кабинета поводил над всеми бумагами артефактом, который над каждым журналом издал громкий противный писк.

— Ну не дебилы ли? — поднял главарь голову от добычи на добытчиков. — Вы на хрена с метками притащили сюда? Снять не судьба?

— Так это… Подумали, что Кочергин не успеет поставить… — неуверенно ответил один.

— Нужно не думать, а четко следовать инструкции. — Главарь вытащил из-под стола артефакт, больше всего напоминающий обычный ящик с крышкой, забросил туда добычу и активировал. — Если бы я понадеялся на вас, у нас вскоре была бы Императорская гвардия в полном составе.

— Думаете?

— Уверен. Иначе зачем было Елисееву ставить метки? Зимина у нас больше нет, замять будет куда сложнее, если вообще получится.

— Может, это еще Вишневского?

— Ты дебил? — ласково спросил главарь. — Нужно всегда исходить из худшего варианта. Метка свежая, Елисеев ставил.

— Простите, что не проверили.

— Простите? И это все, что вы мне можете сказать? Вы почти притащили ко мне императорскую гвардию. И я бы штрафом не отделался, осудили бы по полной за запрещенку. А вы мне — «простите»? Сгною! Всех!

Он рявкнул так, что все в кабинете уменьшились в размерах из-за враз согнувшихся коленок, а кто-то даже начал медленно придвигаться к двери, прикидывая, успеет ли выскочить, если неотвратимое возмездие накроет всю команду.

— Но поскольку никого не привели за собой, то прощаю. А за инициативу хвалю, — наконец успокоился главарь. — Хорошая инициатива, полезная.

Его подручные расслабились, но желания удрать не растеряли, на дверь косились с вожделением.

Артефакт пикнул, обозначая конец работы, и главарь вытащил из него журналы, разложил на столе и опять поводил первым артефактом, проверяющим на метки. Тот молчал как партизан.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал главарь, — теперь можно и посмотреть, что вы добыли.

Он раскрыл первый журнал, углубился в чтение, и его брови начали ползти все выше и выше по лбу, стремясь слиться с волосами. Оставив журнал раскрытым, главарь взялся за второй, третий, четвертый и пятый, а потом начал хохотать:

— Ай, Елисеев, ай, молодец. Не знаю, сам придумал или подсказал кто, но результат порадовал. Так развести этих придурков Глазьевых. Сколько он с них в сумме содрал?

— Двести миллионов.

— И правильно сделал: дураков учить надо, либо через задницу, либо через кошелек. Хотя Глазьевым ничего не поможет. Давно говорю: никчемные они людишки, и без будущего. Те, кто не умеет думать, без будущего, даже если в настоящем что-то имеют.

Он стукнул кулаком по столу, и все в кабинете испуганно вздрогнули, представляя, как удар приходится по ним.

— То есть это?.. — жалко пролепетал один из них.

— Обманка. Фальшивка. Туфта. Дерьмо, ничего не стоящее. И ради этого вы рисковали нашей тайной?

Он даванул голосом, и один из его подручных еле слышно выдавил:

— По разговорам Кочергин был уверен, что настоящее.

— Я его понимаю. Сделано талантливо. Обидно, что подкинуть нельзя, я бы с удовольствием посмотрел, как Глазьевы что-то по этим записям будут делать. — Он вздохнул. — Жаль уничтожать, но придется.

Короткий выверенный жест — и все пять журналов превратились в пепел. Улик хозяин кабинета оставлять не собирался. Нет, если бы от журналов был толк, он бы, разумеется, убрал в один из тайников, но хранить пустышку? Он не Елисеев, ему не поверят, если начнет распродавать документы Вишневских.

— Что же касается вас. — Главарь обвел глазами присутствующих. — Если кого-то привели за собой, будете наказаны. Но только в этом случае. А так, порадовали меня, старика, давно так не веселился.

Его подручные отмерли и неуверенно заулыбались.

— Вероятность того, что не туфта, была ненулевая, — продолжил главарь. — Так что брать — решение правильное, одобряю. Но чтобы больше проверок на метки не забывали, усекли? Если без последствий обойдется, получите премию.

Но премию никто уже не хотел, осознав, насколько инициатива может быть наказуемой. Нет уж ,в следующий раз сначала сообщат, а уж потом в точности выполнят приказ, во избежание того, что только что случилось с их добычей.

 

Интерлюдия 18

С Глазьевыми Валерии Лазаревой не повезло. Глава клана наотрез отказался иметь с ней дело. Заявил, что не собирается устраивать войну с Елисеевыми. Нет, в чем-то Валерия его понимала: она тоже не стала бы откровенничать с первым встречным. В принципе, Глазьевы способны устроить покушение самостоятельно, никого не ставя в известность. На мысль она их натолкнула, сомненья в голове посеяла, а дальше сами справятся, не маленькие. С их удачливостью в последнее время даже лучше будет, если к их покушению она, Валерия, отношения иметь не будет, зато получит все бонусы, на которые рассчитывает.

Так что отказ ее ничуть не расстроил, напротив, сподвиг двинуться дальше. После Глазьевых Валерия прямиком направилась к Ждановым. Конечно, тот сдал собственный поселок, даже не дернувшись, но это не значит, что желания отомстить не возникло. И то, что он подставил Елисеевых под штраф, это прекрасно доказывает. Штраф для Елисеевых не такая уж мелкая пакость при их-то доходах.

Принял Жанов Валерию сразу же. При ее появлении в кабинете не просто встал, а прошелся до двери и даже обозначил поклон, что при его габаритах было настоящим геройством. Валерия это отметила поощрительной улыбкой.

— Добрый день, Валерия Дмитриевна. Признаться, ваш визит меня озадачил. Что понадобилось прекрасной светской даме от меня, практически нищего затворника?

Валерия рассмеялась серебристым смехом, специально отработанным для такого рода случаев.

— Лукавите, Александр Петрович, до нищего вам еще дарить и дарить поселки.

— Злая вы, Валерия Дмитриевна, — поморщился он и прошел за свой стол.

Валерия дожидаться приглашения не стала, прошла за ним и устроилась на стуле напротив.

— Злая, — согласилась она. — Но не на вас, Александр Петрович. У нас с вами общий враг, который меня ущемляет так же, как и вас.

— А вас-то Елисеев чем ущемляет? — удивился он. — Вроде денег с вашего клана не тащит, на отцовскую любовь не претендует, даже технологию накопителей подарил.

— С условием, — напомнила Валерия.

— Все равно щедрый подарок. Я бы не отказался от такого на любых условиях.

— И тем не менее, Александр Петрович, я считаю, что клан Елисеевых лишний при любой раскладке, — она выразительно посмотрела на собеседника. — Мы прекрасно обходились без него раньше, обойдемся и дальше.

Жданов подвигал широкими кустистыми бровями, показывая глубокую работу мысли. К чему Валерия гнула, он никак не мог взять в толк, но ему уже заранее не нравилось направление ее мыслей.

— Совершенно с вами согласен, Валерия Дмитриевна, — ляпнул он просто потому, что пауза затянулась, а дама на него пристально смотрела в ожидании ответа.

— И если вы со мной согласны, то не знак ли это свыше, что мы должны стать союзниками? — продолжала гнуть свою линию Валерия, раздраженная недогадливостью Жданова.

— Союзниками в чем? — осторожно уточнил тот.

— Союзниками в устранении Елисеева, разумеется. Физическом, –ответила Валерия, решив, что ее собеседник сложных намеков не понимает, поэтому до него лучше доводить предложение прямо. — Таких нужно давить на стадии мелких недорослей. Иначе аппетиты у него вырастут — не прокормим. Сначала поселок, потом еще один, потом склад и фабрика, а потом и до банков дело дойдет.

— Думаете, Валерия Дмитриевна? — осторожно спросил Жданов.

— Уверена. Вас-то он уже обворовал.

Жанов недовольно поморщился:

— В некотором роде я его сам спровоцировал.

— Пфф, — пренебрежительно выдохнула Валерия. — За похищение какого-то там целителя — целый поселок? Не слишком ли жирно Елисееву.

— За похищение и попытку убийства не простого целителя, а одного из тех, кто стоит на контроле у императора, — явно процитировал кого-то Жданов.

— И вы хотите сказать, что он был в своем праве? — Валерия удивленно подняла четко очерченные брови. — За одного человека — такой куш? Вас ограбили, Александр Петрович, и не возражайте. И теперь мы должны отомстить.

Свои слова она подкрепила ментальным заклинанием, таким легким, что артефакт Жданова его отразить отразил, но сигнализировать хозяину не стал. И все же Жданов почувствовал что-то неладное, даже поерзал на стуле, как будто ему внезапно стало неудобно сидеть.

— Думаете, должны, Валерия Дмитриевна? — неуверенно спросил он.

— Разумеется, Александр Петрович. И поскольку я на вашей стороне, у нас все непременно получится. Вам всего лишь будет нужно найти группу людей, способных на все за хорошее вознаграждение. Оплату мы поделим пополам, — предложила она, уверенная, что собеседник примет все расходы на себя.

— Разве что так…

Жданов нахмурился. Он заподозрил, что его сейчас пытаются втянуть в куда более опасное мероприятие, чем похищение целителя. Похищение целителя ему обошлось всего лишь в один поселок, пусть и большой. Страшно представить, во что обойдется попытка убийства главы клана. Именно попытка: в способности Елисеева за себя постоять Жданов не сомневался, стоило лишь вспомнить сцену с целителем, которого он, Жданов, дал приказ уничтожить не самым слабым своим магам.

Вряд ли свекор Валерии знает внука хуже. Неужели это хитрый ход со стороны Лазаревых, которым Елисеев приходится родственником? Выявить всех потенциальных врагов, ослабить путем отнятия остальных активов? Точно! Лазаревы давно рот разевают на некоторые из его активов. Жданов посмотрел на Валерию с неприязнью, подумав, что она уже наверняка примерилась к чему-то из его собственности. Не верится в бескорыстие этой прожженной интриганки, наверняка затребовала за свое лицедейство соразмерную плату.

— Так как, Александр Петрович, — медово пропела Валерия, будучи в уверенности, что ее чары подействовали на собеседника, — вы со мной?

— Разумеется, Валерия Дмитриевна, — вернул он улыбку. — Только это дело не быстрое и не дешевое. Сколько, вы говорите, сможете выделить?

Валерия намекнула, что настоящие мужчины берут расходы на себя, но Жданов дал понять, что не чувствует себя настоящим мужчиной до такой степени, чтобы присваивать расходы делового партнера. В конце концов разочарованной Валерии пришлось не только пообещать, но и перевести деньги на счет Ждановых, после чего она распрощалась в уверенности, что уж теперь непременно все ее проблемы разрешатся.

Проводив гостью до двери кабинета, Жанов вернулся к столу, грузно умостил задницу в кресло, цапнул со стола телефон и нажал вызов. Абонент ответил быстро, практически мгновенно.

— Александр Петрович, говорите быстро, я на операции, — раздался холодный голос Ефремова.

— Дмитрий Максимович? День добрый, это вас Жданов беспокоит. Кхе-кке, — откашлялся он. — Мне предложение поступило от Лазаревых, противоречащее моим убеждениям. И если бы только им, так и законодательство нарушает.

Отправить