Глава 21

Как мы ни искали подвоха с участком, предложенным Глазьевыми, так ничего и не нашли. Куполом я его накрыл сразу после покупки, а после окончательного перехода к нам с получением документов прошелся частым сканированием, очень энергозатратным, но позволяющим найти самую мелкую метку. Еще особенностью этого сканирование было выявление почти любых маскирующих чар. Но ни посторонних предметов, ни посторонних чар не обнаружил. Чисто для перестраховки я прошелся по замкнутому пространству под куполом заклинанием, которое активировало и уничтожало любые скрытые заклинания. Это было уже на максимуме моих нынешних возможностей, поэтому в конце охарактеризовать меня можно было только одной фразой; «Бобик сдох».

Я лежал на снегу, уставившись в купол, и лениво размышлял, в чем же подвох с этим участком: на вредные вещества Серый обследовал ещё раньше, даже притащил какую-то отвратно пикающую штучку, которая проверяла уровень радиации. Наскреб он и земли из-под снега и самого снега, чтобы в биолабораториях проверили на всякую заразу. И вот незадача — ничего ни по каким проверкам не выявилось.

— Ничего? — спросил Серый, усаживаясь рядом.

В отличие от меня, на грязный снег он садиться не стал, подложил приличный кусок чистой сухой картонки, которая откуда-то тут взялась. И то сказать: снег уже был частично подтаявший, с вылезшим на поверхность мусором. Моя куртка и штаны будут замызганы, как у вокзального бомжа, но я в конце заклинания уже щедро черпал из жизненных сил, не с таким истощением стоять на ногах и ждать, когда что-то подложат под спину. Штаны, кстати, уже промокли насквозь, но это не смертельно: отлежусь, встану и все высушу и почищу — не самое сложное заклинание. И не самое энергозатратное. Ничего, я уже почти приблизился к барьеру перед новой ступенью, после нее такое заклинание должно пролетать незаметно, без ущерба для меня. А еще я смогу практиковать все, что знаю, уже безо всяких ограничений. Осталась самая малость.

— Ничего, — подтвердил я. — Пусто.

— Хреново.

— Почему? — От удивления я даже голову в его сторону повернул, хотя движения пока давались с трудом. — Что в этом плохого?

— Не верю я в добрую волю Глазьевых. Ермолину им, конечно, хотелось сбагрить, но не с таким убытком для себя.

Я поморщился. Ермолину-старшую я последний раз видел, когда она давала мне личную клятву наряду с клановой. Выглядела она несчастней некуда, но жалеть ее не хотелось: выбираешь предательство — получай сполна все, что с ним связано. Хрипящий, как обещал, принял над ней шефство, но затворницей она не сидела: в поместье ей доступа не было, но до теплицы при лечебнице она уже добралась под предлогом помощи Полине. Может, и правда помочь хотела, но пока к ее действиям с подозрением относились все, кроме, пожалуй, Хрипящего. Серый при всем его желании припрячь к делу всех и каждого, и тот старался держаться от нее подальше и держать подальше ее от наших дел.

— Я тоже не верю. Значит, собираются вернуть.

— Ермолину? — хохотнул Серый. — Они ее захотят вернуть не раньше, чем она что-то выучит у нас, а я даже ее сестре запрет выдал на передачу заклинаний.

По этому поводу мы решили сразу: пока глазьевская комбинация не разрешится тем или иным способом, лишних знаний Анне не давать, а потом посмотрим на ее поведение. Ее и Хрипящего.

— Ты же понимаешь, что я про участок. Подозрительно удачная для нас сделка.

— Ты как? — спросил Серый. — Сесть можешь? У меня с собой термос с тонизирующим травяным отваром. Полина делала. Я проверил, все в ажуре.

— Горячий?

— Как огонь, — уверил Серый. — Наливать?

— Наливай.

Кряхтя, как столетний дед, я поднялся и сел рядом с Серым на картонку. Тот набухал полную железную кружку жидкости из термоса и протянул мне. Пришлось поднапрячься, чтобы руки не тряслись. Но с каждым глотком становилось легче и силы прибывали.

— Загонишь ты себя, — проворчал Серый и заботливо высушил мою одежду.

Почистить он не догадался, поэтому она сразу же стала колом и я почувствовал себе жуком в жестком панцире. Зато перестал сидеть в луже, и это было большим плюсом.

— Спасибо. Думал, справлюсь. Загонять себя не планировал, — усмехнулся я.

— Тщательней надо рассчитывать, — не унимался он.

— Увлекся поисками.

— Если все в порядке, начинаем строиться, — решил Серый. — Для начала одна маленькая тепличка с травками и один маленький цех по зельям. Пока достроим, твой отчим аккурат переедет в лечебницу.

— Погодь со стройкой, пока не вылезут с подставой, — остановил я его. — Я, конечно, предупредил Ефремова, но кто знает, что эти идиоты придумали. Влетим на штраф, останемся без денег. А они и без того сейчас быстрее тратятся, чем зарабатываются.

— Заморозим? — предложил Серый. — Без денег надолго все равно не останемся.

— Нет, ждем звонка от «Ивана Ивановича», — упрямо ответил я.

Натура Серого жаждала действия поэтому он скривился и спросил:

— А если этот «Иван Иванович» вообще не позвонит? Зассыт?

— С чего бы ему зассать? — удивился я.

— Мало ли слухов о тебе ходит… — пробурчал Серый. — Я бы сам ни в жизнь не стал с тобой связываться. На его месте, разумеется.

Но и я, и Постников были уверены, что «Иван Иванович» на своем месте просто терпеливо выжидает. Как паук в уголке выплетенной паутины ждет, пока оса достаточно запутается в тенетах. Обманка с записями по химерам уже была готова и показана Ефремову, который не нашел, к чему придраться. Это радовало. Но не радовало то, что он не нашел того, кто сливает от них информацию Глазьевым. Ефремов грешил на секретаршу в канцелярии, но именно что грешил — доказательств у него не было, а довериться кому-то в преддверии нашей операции он опасался, потому что она была финансово выгодна как нам, так и им. Спугнуть столь крупную рыбу неосторожным разбирательством не хотелось.

Я встал, отправил очищающее заклинание на одежду, и она стала выглядеть почти как новенькая.

— Консервируем купол и поехали, — предложил я.

— А сил хватит? — забеспокоился Серый.

— У тебя? Должно хватить.

Он опешил и запротестовал, но у меня спорить сил с ним не было вовсе, поэтому я просто сел в машину, где и намеревался просидеть все время, пока Серый, сосредоточенно пыхтя, герметизировал купол от постороннего проникновения, как магического, так и физического. В машине же меня и застал телефонный звонок. С неопределяемым номером. Запись разговора я включил сразу.

— Добрый день, Ярослав Кириллович, — прожурчал мне в ухо давно ожидаемый голос. — Возможно, вы уже забыли про меня.

— Возможно, — изображая равнодушие ответил я. — Но также возможно, что, если вы напомните, кто вы, я вспомню, что вы от меня хотите.

— Примерно месяц назад у нас с вами Ярослав Кириллович, состоялся примечательный разговор.

— У меня в последнее время множество примечательных разговоров, — устало выдохнул я в трубку. — Не могли бы вы конкретизировать?

— В ресторане «Липовый цвет», — недовольно сказал он.

— Иван Иванович, если я правильно запомнил?

— Он самый. Надеюсь, суть моего предложения напоминать не надо?

— Нет, — коротко ответил я.

Я сделал паузу, он молчал недолго, проявил нетерпение.

— И?

— Что и?

— У вас есть предмет для торга? — с легким раздражением спросил он.

— Есть.

— Замечательно, — воодушевление в его голосе прозвучало не наигранно. — Предлагаю встретиться и обменяться методиками.

— С вашей стороны были еще деньги, — напомнил я.

— Наша сторона не отказывается.

— Сумму следует увеличить, — продолжил я.

— Мне кажется, она достаточная, Ярослав Кириллович.

— А мне кажется — нет. Я хочу получить еще страховку за риск. Это пятьдесят миллионов сверху.

— Да какой риск? — фальшиво удивился он. — Если на то пошло, мы рискуем едва ли не больше вас, Ярослав Кириллович.

— Вы — инициатор сделки, — напомнил я. — Я обдумал ваше предложение и выдвигаю свои условия. Кроме обещанной методики, которую вы передадите мне при личной встрече, на наш счет должны быть переведены сто пятьдесят миллионов. Встреча состоится только после перевода денег.

— На ваш счет? — выдавил он, пораженный моей наглостью.

— Именно.

— Давайте сначала встретимся, обговорим, посмотрим… — заюлил он.

По-видимому, в планах Глазьевых не было перевода мне денег. Но поскольку это было в моих планах, придется им свои планы подкорректировать.

— Чтобы вы скопировали мои документы и заявили, что они вас не интересуют? Ищите других идиотов. Нет. Жду перевода.

Я отключился и начал прикидывать, откуда велось наблюдение, поскольку оно точно было: звонок прозвенел, как только я вышел из-под купола. Пока засечь никого не получалось, хотя поблизости было достаточно зданий и людей в них тоже хватало. Возможно, если бы здесь был Постников или кто-то из его людей, определили бы сразу, но я не столь наблюдателен, а магия не позволяла выявить тех, кто наблюдал за мной на расстоянии.

Серый даже не закончил с куполом, как «Иван Иванович» позвонил опять.

— Ярослав Кириллович, я хотел бы знать, за что вы запрашиваете такие деньги. Может, то, что у вас, вообще ничего не стоит. И тогда наш договор смысла не имеет.

— Если для вас не имеют смысла пять толстых лабораторных журналов с подробными схемами и записями, то давайте на этом закончим, — предложил я.

За месяц мы хорошо подготовились. Фальшивка была качественная, состаренная без магии по всем правилам. При поверхностном рассмотрении от настоящих журналов наше творчество не отличил бы даже специалист. Но тех, кто использовал бы эти журналы как руководство, ожидал неприятный сюрприз. От непонятных значков вместо букв мы отказались, решив, что это будет слишком подозрительно, так что текст даже при условии многочисленных сокращений, был понятен, но создать по нашим записям что-нибудь было бы невозможно. Точнее то, что получилось бы, оказалось нежизнеспособно.

Конечно, жаль, если глазьевские сейчас пойдут в отказ и наша работа пропадет. Но Постников предположил, что если шума не будет, то через какое-то время наверняка найдутся и другие покупатели, может, не столь щедрые, но достаточно крупные, чтобы их сдать Ефремову.

— Я подумаю, — сухо сказал Иван Иванович. — Эко у вас аппетит-то разгорелся, Ярослав Кириллович.

Уточнять, что аппетит разгорелся не у меня, а у Ефремова, который и затребовал своему подразделению пятьдесят миллионов, чтобы легализовать наши сто, я, разумеется, не стал. Конечно, эти деньги можно было взять из той суммы, которую нам первоначально обещали, но Серый уже расписал все сто миллионов под неотложные нужды и было бы жестоко отбирать у него сразу половину. А еще — опасно. Я решил, что вставать между Серым и его планами чревато, и переложил риск на Глазьевых. Все равно они этими деньгами не могут рационально воспользоваться.

— Думайте, — согласился я. — Вашим согласием буду считать перевод денег. Без этого можете не звонить. Торговаться я тоже не буду.

Я отключил телефон и откинулся на спинку автомобильного кресла. Напряжение давало себя знать, хотелось добраться до кровати и отрубиться, а не болтать со всякими «Иванами Ивановичами». Подумав, я телефон вырубил вовсе, оставив только внутриклановый и для связи с Ефремовым. Вряд ли Глазьевы решатся столь быстро расстаться с деньгами, но если это произойдет, я хочу узнать об этом не раньше завтрашнего дня.

 

Интерлюдия 14

Глазьев смотрел на Елисеева в окно одного из своих многоэтажных складов, находящихся рядом с участком, который он удачно обменял на исчезновение из своей жизни Ермолиной. Кочергин как раз по телефону вешал этому молокососу лапшу на уши. По внешнему виду парня нельзя было сказать, что он что-то подозревает, слишком уж отстраненно он выглядел. А еще устало. Глазьев голову сломал, что он там делал на участке, который нагло закрыли куполом сразу после подписания документов, а сегодня Елисеев и его финансовым директором приехали и добрый час торчали внутри. Причем было совершенно непонятно, чем занимаются под прикрытием магической стены. А значит, непонятно, и к чему готовиться. Отдать участок между своих теперь не казалось Глазьеву хорошей идеей. С одной стороны, присмотр и право первого выкупа, но с другой — присмотр получается обоюдный, а с выкупом еще бабка надвое сказала, что выйдет.

Тем временем Елисеев отключил телефон и откинулся головой на подголовник сиденья. Кочергин разразился длинной проникновенной тирадой, настолько экспрессивной, что Глазьеву даже слово вставить не удавалось. Пока шурин ругался, мелкий поганец очнулся, достал телефон, что-то с ним сделал и опять откинулся с видом великомученика. Сволочь!

— Харе истерить! — рявкнул раздраженный Глазьев. — Говори, на чем остановились.

— Предоплату хочет. За пять журналов.

— Целых пять? — удивился Глазьев. — Нехило Вишневские там развлекались. А они точно все посвящены химерам?

— Я их в руках не держал, — буркнул Кочергин. — И не подержу, пока мы не переведем деньги. Елисеев сказал, что больше разговаривать не будет без предоплаты.

— Надо было предложить ему половину как предоплату, половину — после того, как убедишься, что это именно то.

— То есть ты предлагаешь заплатить? — удивился Кочергин.

— За пять журналов цена нормальная. Мы же скопируем, прежде чем нести Ефремову. Даже если деньги не вернутся, останемся в плюсе.

— Что значит не вернутся? — оскорбился Кочергин. — Все продумано. Мальчик уже зашел в ловушку, ему осталось только потянуть за приманку и крышка захлопнется.

— А за приманку он не потянет, пока мы ее не подвесим. Только знаешь что, Олег. Мне чем дальше, тем меньше хочется с ним связываться. Словно интуиция вопит: «Держись от него подальше если не хочешь проблем!»

— Интуиция? — хмыкнул Кочергин. — Я бы поверил, если бы она сработала, когда ты кабальный договор с Елисеевыми подписывал или когда Роман чудить начал. Но тогда она у тебя глухо молчала, а сейчас, когда мы можем вернуть свое, она внезапно заистерила. Она у тебя работает на нас или на Елисеевых?

Глазьев поморщился и посмотрел в окно на Елисеева, который, если судить по внешнему виду, бессовестно дрых и не собирался никому звонить и предупреждать, чего они с Кочергиным несколько опасались, почему и решили созваниваться в таком месте, чтобы была возможность наблюдать за реакцией. Реакция была в норме: Елисеев ничего не опасался, ни с кем не советовался и никому не говорил о подозрительном разговоре.

— Мы затратили время, связи и деньги на подготовку, — продолжал Кочергин. — Ты же помнишь, сколько мне стоило застопорить выдачу лицензии? Вечно тянуть с ней не будут, ровно до жалобы Елисеева тому же Ефремову.

— Хорошо, — решился Глазьев. — Но договаривайся о предоплате, остальную сумму — когда дневники будут у тебя в руках.

— Рискуем, — недовольно ответил Кочергин. — Деньги придется проводить не с официальных счетов, потому что проводки с официальных отследить проще простого, а нам не надо, чтобы он узнал, что перевод от нас, и догадался о подставе. А если проводить с неофициальных, то можем не добиться возврата.

— Договоришься о предоплате в пятьдесят процентов. Рискнем половиной суммы.

Кочергин набрал Елисеева, но автоответчик нагло проинформировал, что аппарат абонента отключен. Да и сам абонент уже удалялся от них на весьма дорогой машине, при взгляде на которую Глазьев сразу решил, что она куплена на его кровные деньги, полученные в результате штрафа за Романа, и разозлился. Нет, чтобы посадить в лужу этого наглого щенка он не остановится ни перед какими тратами.

Отправить