Глава 10

Шалеева на ужин согласилась, и готовился к нему Олег с таким же пылом, как Беспалова — к коронации Шелагина. Порядок наводить необходимости не было, но Олег несколько раз посетовал, что наши приличные столовые приборы — в Дальграде.

— Ольга их увидит, если вольется в нашу семью. А если нет, то и видеть ей необязательно.

— Иногда я забываю, кто из нас дядя, а кто племянник, — проворчал Олег. — Этот ужин для меня очень важен, понимаешь?

— Да понял уже, — усмехнулся я. — Для хорошего ужина у нас есть все: отличная еда и хорошая компания.

— Десерта нет, — намекнул дядя.

— Будет тебе десерт. Несколько.

Дядя просиял и успокоился, а я на самом деле пошел готовить десерты: и на сегодня понадобятся, и на встречу с друзьями. Да и группу нужно будет чем-то угощать, даже если придут в урезанном составе, без Фурсовой и Бизунова. Вообще, если не считать небольшого скандала с этой парой, то день прошел даже удачно: что-то сдал, о сдаче чего-то договорился.

Поскольку до визита Шалеевой времени было не так много, ничего из того, что требовало пропитки, не подходило. Не подходили и варианты муссовых тортов, большим любителем которых был Олег, — они просто не успеют застыть. Пришлось обойтись заварными пирожными и песочным тортиком. Даже если Шалеева не оценит, мы съедим сами.

Глюк активно намекал, что он тоже в этом поучаствует, но обошелся очередной крошечной порцией размолотого изнаночного мяса.

Появилась Шалеева без опоздания и сразу перешла к делу:

— Илья Александрович, Олег Васильевич сказал, что у вас ко мне есть деловое предложение.

Кажется, пробежавшая между ней и дядей черная кошка оказалась куда толще, чем Олег пытался мне показать…

— Скорее, деловой ужин, — осторожно ответил я. — Нельзя же сразу переходить к серьезным разговорам?

— Почему же нельзя? Очень даже можно, — ответила она, всем своим видом показывая, что ни на что, кроме делового общения, не подписывается. Даже одежда у нее была такая, что наводила мысли о служащем в преуспевающем предприятии: строгий костюм, минимум косметики и волосы, затянутые в тугой пучок на затылке. Это не делало ее менее привлекательной, зато делало куда более неприступной.

— Олег рассказывал, что благодаря вам ему удалось продать первую картину. Сложно было договориться с галереей?

— Почему вдруг сложно? Ваш дядя — прекрасный художник. Я показала несколько фотографий его работ, и владелица галереи согласилась, что в них есть потенциал, а значит, найдутся те, кто станет вкладывать в это деньги. Картина, кстати, была продана через час после того, как ее вывесили.

— Владелица галереи — ваша подруга? — предположил я.

— Что это меняет?

Она вздернула подбородок, стараясь не встречаться глазами с Олегом.

— Мы хотим получить консультацию относительно продаж картин Древних, — сказал я, — но не знаем к кому обратиться.

— Настоящие картины Древних? — удивилась она.

— Именно, — поддержал меня дядя. — Совершенно случайно достались. Хочешь взглянуть?

Она хотела сказать нет, но любопытство победило.

— Было бы интересно.

— Сейчас принесу, — подхватился Олег и рванул к себе за картинами.

— Где он умудрился их достать? — спросила Шалеева уже вполне человеческим голосом.

— В помещении Древних, с которого только недавно спала защита, — ответил я. — Вы же знаете, что он специалист по археологии, которого за знания и удачливость уважают коллеги.

— Коллеги…. Да уж. — Она поджала губы явно вспомнив соперницу.

— Не все, конечно. Некоторые завидуют и хотят подставить. Недавно буквально был случай со знакомой дяди… Впрочем, не думаю, что я имею право это рассказывать. Очень уж некрасивая история получилась, — навел я тумана. — К сожалению, в археологической среде очень много завистников. И много желающих примазаться к чужому успеху. Олег не всегда может твердо сказать нет, он бывает слишком мягким.

Холодок из глаз Ольги уходил. Возможно, она мне не верила, но очень хотела верить — уж это-то я чувствовал, благодаря навыкам Соблазнения — вот такой интересный эффект от впитанного модуля. На всякий случай я проверил, не использую ли чего неосознанно — только влюбленной Шалеевой мне не хватало. Но нет, не использовал.

Олег подошел с картинами и сразу выставил их перед Ольгой.

— Это точно картины Древних? — недоверчиво уточнила она. — Но ты рисуешь куда лучше.

— Это картины древнего художника, — подтвердил Олег. — Он был не очень талантливым, но усердным. С художественной стороны они ценности не представляют, только с археологической. Мы подумывали сделать их основой нашей картинной галереи.

— Если что и делать основой, то только твои картины, — категорично сказала Ольга. — Эта мазня твоим работам в подметки не годится.

— То есть продажу поддерживаешь?

— В этом я не уверена, — покрутила она головой. — Это раритет, стоимость которого с годами только вырастет. Или у вас проблемы с деньгами?

— Шутишь? — удивился Олег. — Да они сейчас к нам со всех сторон липнут. Я и свою работу решился продать только потому, что ты предложила…

— Давайте мы все это обсудим за столом, — предложил уже я.

Я чувствовал себя лишним, но никак не мог придумать предлог, чтобы удалиться. А ведь без меня они сейчас точно договорятся лучше. Спас ситуацию позвонивший мне Греков. Извинившись, я поставил защиту от прослушивания и ответил:

— Да, Алексей Дмитриевич?

— Илья, как там у тебя дела в академии? Помощь не нужна?

Это были кодовые слова для разговора по телефону, означавшие, что как раз моя помощь нужна в Дальграде.

— Спасибо, нет, сам справляюсь, — ответил я, что подразумевало: постараюсь прибыть как можно скорее.

Возможно, это была перестраховка и никто нас не слушал, но в последнем сомневался не только Греков, но и я. Все же государственные структуры были относительно независимыми, а статус Шелагина пока не подтвержден.

— Тогда не отвлекаю, — бросил Греков и отключился.

Я снял защиту от прослушивания и сказал:

— Простите, но я должен вас покинуть. Срочные дела.

Наверное, я был убедителен, потому что на лице Ольги не появилось ни грана сомнения, Олег, как мне показалось, даже обрадовался, но вид принял сожалеющий и заявил:

— Илья, мы все прекрасно понимаем. Надо так надо. За щенком я присмотрю.

— У вас есть щенок? — удивилась Шалеева.

Вынес я Глюка и его вещи в гостиную ничуть не переживая, что он испортит романтический вечер дяде. Глюк внимательно обнюхал новое лицо в своем окружении и даже не стал ворчать — первый признак, что все пройдет хорошо.

Я сделал вид, что ушел, но на самом деле выключил телефон и перенесся по Маяку в Дальград. Назад вернусь по Маяку в Философском Камне. Стоял он у меня в комнате ровно посередине. И при невозможности никому, кроме меня, попасть в мою спальню был относительно безопасен для перехода.

В Дальграде я вышел в своей башне, набросил невидимость и пошел к Грекову. Находился он в отведенных ему апартаментах. Видимо, чтобы меня не демаскировать.

— Что случилось Алексей Дмитриевич? — спросил я, войдя, как мы договаривались, без стука и тут же развеивая невидимость.

— О, Илья, быстро ты, — обрадовался он. — Не верил, что так возможно, а поди ж ты…

— Я же сказал, что появлюсь быстро при необходимости. Необходимость-то какая?

— Реликвию надо настроить под одного из губернаторов. С теми же оповещениями, что и на Фадеева. Он сейчас у Павла Тимофеевича, на клятву они договорились, но тот выставил условие увидеть реликвию до клятвы.

— В принципе риска нет. Ее как привязать, так и отвязать можно.

— Истину глаголешь, вьюнош, — кивнул Греков. — Павел Тимофеевич решил пойти навстречу. И поручил мне найти нужную реликвию. Посетитель предупрежден, что дело это небыстрое, но он уперся и не хочет уходить, пока не получит желаемое.

Я извлек контейнер с реликвиями, который хранился у меня в пространственном кармане.

— Ты прямо филиал императорской сокровищницы, — заржал Греков. — Кстати, а что там в ней было-то?

— Я не смотрел. Реально не до этого. У меня и без того уже запасов на несколько поколений.

— Разгребать пора.

— И это мне говорит человек, который предлагал сводить в бордель на экскурсию.

— Не совсем на экскурсию, но сводить. Отвлекаться от разгребания тоже надо. Никак надумал?

Неожиданно Песец проявился и активно закивал, потирая лапы. Наверное, захотел сравнить жриц любви во времена своего создания и нынче. Почему-то показалось, что эта информация у него точно есть. Но ведь спросишь напрямую — пойдет в отказ.

— Мне часа два лучше не возвращаться в Верейск. Дядя личную жизнь устраивает.

— То есть надумал? — непонятно чему обрадовался Греков. — Сделаем. Решим вопрос с реликвией — и двинем.

— Двинем, — согласился я.

«Ну и правильно — заявил Песец. — Каждому знанию нужна отработка на практике».

«На практике я отрабатывал уже. На той же Грабиной».

«Да разве это практика? Это так, жалкое ее подобие. Легко пробудить интерес в девушке, которая в тебе уже заинтересована».

«А то в борделе никто во мне не заинтересован будет».

«Ты не путай себя и свой кошелек. Вот и поучишься различать разницу. Только не забудь личину попроще подобрать».

«С попроще меня туда не пустят».

«С Грековым-то? Он там явный постоянный посетитель. Поди, каждый раз как в Дальграде бывает, захаживает, чтобы не на виду по бабам шастать».

Разговаривая, я времени не терял, подготавливал императорскую реликвию к тому, чтобы привязать княжескую реликвию к определенному человеку. Вывел карту на голографический экран, на котором Греков ткнул в нужную область, после чего осталось только поработать с княжеской реликвией, запрограммировав ее на принятие новой крови.

— Все. Осталось только ткнуть пальцем в шип.

— И сообщение разослать, — напомнил Греков.

— Из кабинета и отправлю, — предложил я. — Сразу, как уйдет первое на непонятном нынче языке. Пройду под невидимостью вместе с основной реликвией.

— Как вариант, — прикинул Греков. — Сможешь пройти незаметно?

— Обижаете, Алексей Дмитриевич.

— Уточняю, — хмыкнул он и взял нужную княжескую реликвию. — Идем?

Я взял императорскую и ушел в невидимость, поэтому для посторонних в коридор вышел один Греков. Важно вышел, неся на вытянутых руках княжескую реликвию. Подозреваю, что руки он вытянул не просто так, а из опасения, что оцарапается и станет новым князем. Вряд ли кто-то это поймет из короткого разосланного сообщения, но реликвию придется перенастраивать, а это время. Становиться князем Греков точно не хотел. Честно говоря, я тоже, но для меня вариантов уже не было.

В гостиной, которую Шелагин использовал под кабинет, в этот раз, кроме него и секретаря, был незнакомый мужчина, который явно волновался и постоянно вытирал потеющие руки носовым платком.

— Павел Тимофеевич, вот нужная реликвия, — радостно сообщил Греков.

— А как я пойму, что она именно та, которая от моих земель, — подозрительно спросил визитер.

— Игорь Николаевич, — укоризненно посмотрел на него Шелагин, — мы с вами это уже обсуждали. Вы почувствуете свою реликвию сразу, как и те земли, за которые она отвечает. Вам нужно уколоться об этот шип — и все.

Игорь Николаевич протянул палец и тут же его отдернул.

— Подозрительно это все, — заявил он. — Зачем вам моя кровь, Павел Тимофеевич?

— Мне не нужна. Нужна реликвии, чтобы она на вас настроилась.

— Это вы так говорите. А реально она может собирать таким образом образцы крови.

— Господи, Игорь Николаевич, — закатил глаза секретарь в явном сильном раздражении, — как вы всем со своей перестраховкой надоели. Вы же прекрасно понимаете, что образец вашей крови можно взять, не прибегая к таким ухищрениям. Если бы Павлу Тимофеевичу он понадобился, он получил бы образец так, что вы об этом даже не узнали.

— Игнат Трофимович, еще мой дедушка постоянно твердил, что кровью разбрасываться нельзя.

— Разбрасываться нельзя, а доказывать свое право на владение реликвией — можно и нужно. Если вы отказываетесь, то найдутся и другие желающие, как вы понимаете. Вы уже перебрали отведенное вам время. Из-за вас другим приходится ожидать больше необходимого. И Павел Тимофеевич уже устал от вашей бестолковости и наверняка думает, не лучше ли передать управление реликвикй более понятливому человеку. Реликвий, знаете ли, мало свободных, претендентов на них хватает.

— Но этот предмет собирает мою кровь.

— Этот предмет, — раздраженно бросил Шелагин, — называется княжеской реликвией. Вы либо завершаете привязку и убираетесь вместе с реликвией, либо убираетесь без нее, если в течение пяти минут так и будете действовать мне на нервы. Сколько можно? Игнат Трофимович совершенно прав.

— Так я отнесу опять в хранилище, Павел Тимофеевич? — предложил Греков. — До следующего претендента?

— А это точно реликвия? — завел свою шарманку Игорь Николаевич. — Какая-то она невзрачная… У других князей она производит куда более солидное впечатление.

— Можете тоже сделать для нее футляр, но не советую, — бросил Шелагин, терпение которого уже было на исходе. — Потому что неправильно сделанное обрамление изменяет влияние реликвии на носителя и превращает ее из помощника в причину проблем с психическим здоровьем.

— Откуда вам это знать?

— Так. Вон отсюда! — рявкнул взбешенный Шелагин. — Вопрос о принадлежности княжества, где вы губернаторствуете, будет поставлен на ближайшем Совете.

— Зачем же сразу так волноваться? Я проявляю разумную осторожность, — возразил Игорь Николаевич

Он посмотрел на секретаря, приближающегося с явным намерением вышвырнуть надоеду из гостиной, и быстро ткнул пальцем в выступ, после чего застыл, наверняка получив непонятное сообщение. Шелагин удовлетворенно кивнул, и я отправил рассылку с картинкой о появлении нового князя.

— Получилось! Глазам своим не верю. — Игорь Николаевич смотрел на реликвию влюбленными глазами, и его совсем не смущала ее невзрачность. — Неужели все?

— С вас клятва, — сухо сказал Шелагин. — После чего вы уберетесь с глаз моих долой.

— Я бы предпочел сделать это без свидетелей.

— Павел Тимофеевич, я могу быть свободен? — спросил Греков. — Собираюсь вечером отдохнуть в Дальграде.

— Я бы тоже вечером отдохнул в Дальграде, — вздохнул Шелагин.

— У вас остались запланированные встречи, — напомнил секретарь, — которые сдвинулись из-за Игоря Николаевича. А он все также тянет время. Вот текст клятвы, и покончим наконец с этим.

Бывший губернатор, а ныне новоявленный князь клятву забормотал безо всякого вдохновения. Поди, рассчитывал, что про нее забудут и позволят ему вынести реликвию без клятвы.

Когда он покидал кабинет, вздоха облегчения не удержал никто, а Шелагин спросил:

— Игнат Трофимович, вы уверены, что мы не сделали ошибку с этим назначением?

— Совершенно уверен. Сам Игорь Николаевич не производит благоприятного впечатления, но у него, как и его сына, достаточно кругов Силы для управления реликвией, и сын намного разумней, в матушку пошел, которая, собственно, и управляет княжеством. Так что не переживайте, реликвия в правильных руках.

Греков откашлялся, привлекая к себе внимание:

— Павел Тимофеевич, так я могу быть свободен?

— Можете, Алексей Дмитриевич. Еще одной привязки реликвии я не перенесу точно.

Грекову повторять второй раз не пришлось, он испарился из кабинета почти со скоростью владеющего телепортацией. Я тоже от него не отстал. Слушать обсуждения будущих князей, возможно, и полезно, но неинтересно. Вернулись мы в апартаменты Грекова, где я снял невидимость.

— А реликвия? — заволновался Греков.

— Я ее еще в кабинете убрал, — пояснил я. — Вы мне обещали узнать про банковскую ячейку. Нужно по вот этой особе.

Всю известную мне информацию по Федоровой я выписал заранее на листок и отдал его Грекову.

— Сделаем. Насколько срочно?

— Пока не горит.

— Тогда нормально, — успокоился он. — Едем? Не передумал?

— Я от своих слов никогда не отказываюсь.

Хотя после инструкций Песца желание отправиться в бордель в компании Грекова резко уменьшилось. Потому что симбионт не ограничится инструкциями, которые он уже выдал. Если он считает это этапом обучения, с него станется влезть в процессе.

«Не влезу, — опровергая свои же слова, влез в мои мысли Песец. — Обещаю только со стороны наблюдать. Ты меня не увидишь, не услышишь и не почувствуешь. А разбор сделаю потом».

«Какой еще разбор?»

«Ошибок, конечно».

Песец выглядел сейчас в точности, как на той иллюзии, что я оставил Олегу для изображения символа нашего рода: важный и уверенный в собственной правоте.

Отправить