Глава 2

С Грабиной я поговорил вечером, пояснил, что согласны их принять только на условиях полной клятвы от нее, вариант которой показал. Происходило все в присутствии Шелагина-младшего и Грекова. Первый был гарантом заключенного договора, а второй тщательно следил, чтобы все намеченные пункты были оговорены и ничего лишнего девушка не получила бы.

— Да вы прямо как Арина Ивановна! — выдохнула она в сердцах. — По рукам и ногам вяжете.

— На самом деле мы сильно рискуем, потому что нет возможности определить, клятва кому на тебе висит. И сразу уточню: передача знаний будет только тебе. Если члены твоего рода захотят приобщиться, то только под такую же клятву. Зато окажем полную помощь при обустройстве лечебницы в столице княжества.

— А почему не в столице империи? Я девушка амбициозная, — усмехнулась Грабина.

Я глянул на Шелагина, он кивнул.

— Можно рассмотреть и такой вариант, — признал я. — В нынешней ситуации это вполне реально. Выбрать здание из государственных активов или построить новое на государственной земле.

— Я знаю, какое имущество считалось государственным, а не принадлежало лично императорской семье, — оживилась Грабина, как будто мы уже обо всем договорились. — Есть у меня списочек. Можно сказать, наследство от Арины Ивановны.

— И много такого наследства? — заинтересовался Греков.

— Это мое наследство, не ваше, — отрезала она. — В договор не входит. Возвращаясь к нему, могу я выбрать из списка наиболее мне подходящее?

— Обещать, не буду, но рассмотрим, — даже не взглянув на Шелагина ответил я. И так было понятно, что все будет зависеть от слишком многих факторов, чтобы говорить определенно. — Как ты понимаешь, только после клятвы.

— После клятвы мне уже вряд ли удастся что-то выторговать, — возразила Грабина. — Она очень ограничивает степень свободы. Я не уверена, что настолько хочу новые знания. Клятвы, знаете ли, не полезны для здоровья. Это я вам как практикующий целитель скажу. Не зря покойная Арина Ивановна за свою жизнь не взяла на себя ни одну клятву. Я тоже не уверена, что клятва стоит тех знаний, что вы мне можете дать. Цена клятвы великовата.

— Цена клятвы — твоя жизнь, девочка, — вмешался Греков. — Ты утверждаешь, что имеющаяся клятва была дана Арине Ивановне, но после ее смерти она осталась. Проверить, говоришь ли ты правду, мы не можем.

Я на всякий случай просканировал. Клятва была на месте, и была она в точности такой же, как и раньше.

— Не все клятвы слетают ни после смерти того, кто дает, ни после смерти того, кому дают.

— Она у тебя не изменилась. Какой была при жизни Арины Ивановны, такой же осталась.

— Ты это видишь? — поразилась она.

— Вижу, — не стал отрицать я. — Поэтому мы не можем исключить, что Живетьева не умерла. Официальных доказательств этому факту представлено не было.

Этот вариант давления был предложен Грековым. Евгения Павловна позаботилась, чтобы даже следов противников не осталось. И хотя было объявлено, что преступники погибли, тел их никто не видел. Поэтому слухи ходили всякие.

— Уверяю вас, Арина Ивановна точно мертва. Некоторые процессы в клане были на нее завязаны, с ее смертью они прекратились. Ряд артефактов перестал работать. Отпечаток клятвы изменится, когда разложатся сердце и мозги того, кому была дана клятва.

— А если не разложатся? — напрягся я. — Как вообще клятва связана с сердцем и мозгами?

Потому что сейчас я четко вспомнил, как Евгения Павловна сжимала сердце Живетьевой в руках, а вот что с ним потом случилось — хоть убей, вспомнить не мог. Было ли оно с остальными частями живетьевского тела? Или великая княгиня успела его припрятать?

— Не отвечу, — покачала головой Грабина. — Клятва не даст.

«Песец?»

«Я в некромантии не силен, но это что-то из нее, — он недовольно поморщил нос. — Чисто теоретически сердце может позволить подмять под себя тех, кто под клятвой. Мозг точно не сохранился, за него переживать не нужно, а вот сердце…»

— Стаминские — некроманты? — спросил я у Грекова.

— Оу, — удивленно округлила рот Грабина. — Какие интересные вопросы ты задаешь. У тебя есть основания сомневаться в словах великой княгини?

— Она утверждала, что тела испепелили, ты говоришь, что отпечаток клятвы на ауре изменится после разложения мозга и сердца. Поневоле задумаешься, не разобрали ли Стаминские Живетьеву на запчасти.

— Вряд ли. Если бы оставили мозг… — начала говорить Грабина и тут же замолчала, потому что у нее пошла носом кровь.

Причем не просто пошла, ливанула, как будто там открылся кран. Клятва действительно работала и не позволяла выдавать ничего, что касалось безопасности Живетьевой, хотя сама старушка не сохранилась. Почти не сохранилась… Кажется от нее что-то все-таки осталось.

Кровь удалось остановить с трудом. Не справлялась ни личная регенерация Дарины, ни мои целительские навыки, ни ее собственные. Пришлось обходиться холодным компрессом, который успокоил кровотечение.

— Мне сейчас лучше уйти, — гнусаво сказала Грабина, немного придя в себя. — В таком состоянии клятву лучше не давать. А еще один неосторожный вопрос гарантированно отправит меня на тот свет.

— Я провожу, — вызвался Греков. — А то свалишься еще где-то по дороге.

— Скорее отконвоируете, — неприязненно бросила она. — Пусть меня лучше Илья проводит, а то я себя уже узницей чувствую. Из апартаментов не выхожу, телефон отобрали.

— Телефон? Да кому он нужен? Тебе целую стопку книг принесли, — не смутился Греков. — Читай — не хочу.

— Там скукочища сплошная. Подборка для древних бабушек.

Она уже говорила нормально. О недавнем происшествии напоминали разве что излишняя бледность и неуверенные движения. Но Греков был прав — проводить ее стоило, поэтому я не отказался ее сопроводить.

Шли мы медленно, хотя мне не терпелось вернуться и переговорить с оставшимися в моей башне. Тема для разговора назрела и была не слишком приятной.

— Кажется, я поставила не на ту лошадь, — сказала Грабина, когда мы уже дошли до ее апартаментов. — Думала, вытащу счастливый билетик, а проиграла все, что имела.

— Разговор не закончен. Может, еще выиграешь.

— Тебя? — Она покачнулась и прижалась ко мне упругой грудью. — Я бы хотела, чтобы та наша встреча завершилась по-другому.

— Ты или Живетьева? — усмехнулся я, хотя невозмутимость давалась мне с большим трудом. — Сильно тогда влетело? Хотя нет, не отвечай, вдруг это тоже попадет под клятву.

— Я, — выдохнула Грабина прямо мне в губы. — Есть в тебе, Илюша, нечто такое, из-за чего хочется забрать тебя в личное пользование и не отдавать этой глупенькой Беспаловой, которая сама не знает, чего хочет.

Возможно, она бы даже полезла целоваться, но из-за угла вывернул один из подчиненных Грекова с явным намерением устроить пост у двери Грабиной.

— А ты знаешь?

— Я всегда знаю, чего хочу. Просто в списке появляются новые пункты. — Она неохотно отстранилась, глянула на охранника и недовольно сказала: — Можно подумать, без дополнительного надсмотрщика я отсюда непременно сбегу. У вас защита покруче дворцовой.

— Греков о тебе беспокоится. Прислал человека на случай, если тебе опять станет плохо, — выдал я свою версию. — Отдыхай пока, Дарина, позже поговорим.

— Хорошенький отдых, — усмехнулась она. — Разве что ты на ночь зайдешь проверить, как у меня дела? Буду ждать.

После этих слов она наконец зашла к себе и прикрыла дверь, а я порадовался, что Таисия нас не видела: наверняка со стороны смотрелось всё не так, как оно было на самом деле. Правда, отстраняться от Дарины я не торопился, а боль после нашего свидания у нее в комнате уже не казалась такой ужасной. Хотя второй раз я бы такое провернуть не рискнул — теперь я знаю, к чему приводит резкий доступ к собственной силе.

Возвращался я чуть ли не бегом, понимая, что если у нас пока нет проблем, то, возможно, мы просто об этом не знаем.

— Илья, мы здесь с твоим отцом подумали-подумали и у нас появился вопрос, — вкрадчиво сказал Греков. — А что случилось с сердцем Живетьевой? Мозги-то ты нашинковал и сжег, с ними все понятно, а по сердцу есть сомнения…

— У меня тоже, — признался я. — Давайте пересматривать видео.

Честно говоря, желания это делать не было, мне и без того иногда события того дня снились в кошмарах. Но смотреть всё не надо было. Только появление в кадре Евгении Павловны. Этой посредственной актрисули, по недоразумению вышедшей замуж за цесаревича.

Видео мы смотрели на ноуте Грекова с флешки, которую я извлек из пространственного кармана. Там был как раз кусок с боем во дворце. Наблюдать со стороны, как Евгения Павловна заламывает руки и восторженно пытается обработать «духа-хранителя», было не менее противно, чем когда я был там. Возможно, поэтому камера не так часто поворачивалась к великой княгине. Зато процесс уничтожения останков Живетьевой заснят был четко и полностью. И я мог сказать со всей определенностью: сердца в том месиве не было. Но когда и куда его дела Евгения Павловна, тоже сказать не мог. И не только я: ни Шелагину, ни Грекову не удалось найти на видео ни малейших зацепок по припрятыванию живетьевского сердца. У Евгении Павловны оказались прекрасные навыки фокусника. Иной ловким ручкам дамы еще и позавидовал бы.

— Сердце однозначно прибрала Женечка, — резюмировал Греков. — Сейчас оно наверняка у Стаминских.

— Чем это нам может грозить? — спросил Шелагин.

— Понятия не имею, — ответил Греков. — Но судя по реакции Грабиной, хорошо, что осталось сердце, а не мозги.

— Думаете, Живетьева могла бы с них регенерировать? — с сомнением спросил я.

— После просмотра этого занимательного фильма не удивился бы, — хмыкнул Греков. — Ты же обратил внимание, что Живетьева была в сознании до самого последнего момента? То есть мозг у нее жил даже без кровоснабжения. Так что я не удивился бы, если бы его извлекли, а он нарастил вокруг себя новое тело. Вопрос, может ли так сделать сердце? И вообще, что дает Стаминским контроль над ним?

— Это какая-то махровая смесь некромантии с целительством, — буркнул Шелагин. — Обнародование такого сильно ударит по репутации Стаминских.

— Это будет бездоказательное обвинение, — возразил Греков. — По видео не определишь, сперла ли Евгения Павловна сердце или нет.

Сердце пропало, но воспринималось клятвой живым…

— Можно ли найти пропажу, используя заклинание поиска живого человека по вещи?

— Вряд ли, — скривился Греков. — Если Живетьевы считают, что Арина Ивановна мертва, то оно наверняка так и воспринимается заклинаниями. Не побежали бы оттуда те же Грабины, не будучи полностью уверенными в смерти главы рода.

— Это если не идет речь об очередной хитрой игре Живетьевых, — возразил Шелагин. — Не доверяю я этой Дарине.

— Саш, может, я и идиот, но я не могу представить, что Живетьева могла так быстро восстановиться без мозгов. Мы — не компьютеры, наша память в сохраненном виде нигде не находится, поэтому будем исходить из варианта, что Арина Ивановна способностью клонирования памяти не владела, а значит, все, что она знала, погибло вместе с ней. Вопрос, что можно получить из сердца?

— Редкий органический яд?

— Саш, я серьезно. Живетьева, конечно, была той еще змеей, но вряд ли Евгения Павловна похитила сердце ради алхимии. Стаминские в алхимических успехах не замечены. Если она провернула все это незаметно, то вряд ли ради того, чтобы заспиртовать и наслаждаться трофеем. Исходить надо из худшего варианта. Но реального.

— Если метка клятвы как-то зависит от функционирования сердца, возможно, через него можно как-то влиять на тех, кто под клятвой? — предположил Шелагин. — Вот ведь незадача, и проконсультироваться не у кого…

— У меня есть записи Живетьевой, но я не уверен, что там про это есть, — я вздохнул. — И их очень много.

— И я не уверен, — признал Греков. — Я вообще не слышал о зависимости сложных клятв от сердца и мозга.

— Но если Грабина говорила об этом свободно, значит, это не является секретом? — предположил я. — Возможно, Зимин сможет проконсультировать. Может, нам навесили лапши на уши, а мы переживаем?

— Сердце не исчезло само по себе, — скривился Греков. — А если исчезло, с него собрались поиметь какую-то пользу. И не надо мне говорить, что сердце без мозгов ни на что не годно. Давайте-ка все-таки вызовем Зимина на консультацию.

Говорить о негодности сердца мы не стали. Тем более что на видео сердце выглядело очень даже годным: сокращалось даже в руках Евгении Павловны, будучи выдернутым из тела.

Зимин оказался не занят и согласился к нам подъехать, хотя было уже довольно поздно. Отправился встречать его Греков, но о причине вызова завел разговор, только когда они оказались в защищенном помещении моей башни.

— Иннокентий Петрович, не уверены, что вы знаете ответ на интересующий нас вопрос, но хотя бы скажете, к кому можно будет обратиться за консультацией.

— Вы его сначала озвучьте, а потом уже будем решать, достаточно ли окажется моих знаний, — чуть снисходительно ответил Зимин.

— Начнем с предварительного, так сказать, вопроса. Правда ли, что при определенных клятвах их отпечаток на ауре изменится, когда разложатся сердце и мозги того, кому была дана клятва.

— Есть такие, — признал Зимин. — Отпечаток не пропадает после смерти того, кому была дана клятва, но меняется так, что можно с определенностью сказать: человек, которому дана эта клятва, мертв. И меняется постепенно. Это относится только к клятвам определенного типа, причем неснимаемых. То есть от нее не сможет освободить даже тот человек, которому она давалась.

— А если со дня смерти прошло уже несколько дней, а отпечаток остался неизменным?

— Скорее всего, этот человек жив, а вас ввели в заблуждение.

— Человек совершенно точно мертв, но есть подозрение, что сохранили его сердце.

— Зачем? — удивился Зимин.

— Это мы и хотели у вас узнать. — сказал Греков. — Сначала мы подумали было о некромантии, но сердце явно сохраняется живым. Где его можно использовать? И вообще, можно ли как-то через него влиять на человека под клятвой?

Зимин озадаченно покрутил головой.

— Ну вы и вопросы задаете… Мой хороший знакомый как раз в свое время изучал клятвы и их влияние на ауру, но я не уверен, что и он ответит вам на этот вопрос. Это что-то из знаний Древних. Возможно, Арина Ивановна бы вам ответила. Если бы захотела.

— Арина Ивановна уже никому ничего не ответит, — хмыкнул Греков. — Живетьевы в этом уверены. А вы?

— Я тоже, — ответил Зимин. — Арина Ивановна была главой нашей гильдии. Без действующего главы часть артефактов перестала работать. А еще может быть, что они были завязаны исключительно на Живетьеву. Возглавляла Гильдию она давно, уходить не собиралась, а о том, что ей придется столкнуться с хранителем императорской реликвии, знать не знала. Но в любом случае артефакты считают ее мертвой.

— Но не клятва… — задумчиво протянул Шелагин.

— Так это вы про нее? — вытаращился на Шелагина Зимин.

Греков лишь укоризненно покачал головой и пришел на помощь другу.

— Да, мы предполагаем, что Стаминские себе оставили на память от Арины Ивановны либо сердце, либо мозги, либо и то и другое. Как вы понимаете, этой семейке ничего из перечисленного лишним не будет.

— Тела действительно никто не видел, — согласился Зимин и внезапно оживился: — Может, там вообще не только мозги, но и голова сохранена? Не так давно у нас разработали интересный питательный бульон, его можно вместо крови подавать по трубочкам непосредственно в мозг. Пока проверено только на животных, потому что подходящей человеческой головы не подворачивалось. Результаты публиковались в открытых источниках.

Я представил в банке голову Живетьевой, грозно вращающей глазами, и меня затошнило. Похоже, не только меня, потому что и Шелагин, и Греков морщились, слушая целителя.

— Мне кажется, что в этом случае артефакты бы считали Живетьеву живой, — намекнул Греков. — Кстати, а для сердца этот ваш питательный бульон подходит?

— Скорее всего, да. Но требуется проверка.

Отправить