Глава 2

На обратной дороге пришлось заехать в зоомагазин, потому что щенок был слишком мелким и ему требовались специальные смеси, раз уж родительницы рядом нет. Похоже, она во взрыве не уцелела, как и многие другие собаки из питомника. Строго говоря, я не видел и не слышал ни одной, поэтому не исключал, что вся селекционная работа Живетевых пошла собаке под хвост. Конкретной собаке, по имени Арина Ивановна. Собак, которые животные, было жалко, а вот тех, которые Живетьевы, нет. По известным мне представителям рода — Арине Ивановне, Эрнесту Арсеньевичу, бабушке и дедушке Николая и самому Николаю — становилось понятно, что отбор велся исключительно по наглости, беспринципности и безжалостности. Отсутствие моральных норм — не те качества, что должны присутствовать у целителей. Возможно, Живетьевы были самыми умелыми, но что толку, если своими умениями они приносили больше вреда, чем пользы? Честно говоря, я подумывал пустить знания из модулей в свободное плавание, потому что это подрывало принципы, на которых зиждилась власть Живетьевых. Стоило научить Зимина снимать блоки — и Живетьевы стали вполовину менее страшными.

Можно начать, например, с Таисии, если она действительно хочет стать целительницей. Даже модуль первого уровня давал знания, которые считаются утерянными. Обставить, конечно, это нужно так, чтобы не было понятно, откуда пришли знания, потому что подставлять невесту под живетьевские интриги я не имел права. Короче говоря, требуется хорошо продумать, прежде чем действовать.

В зоомагазине продавщица воспользовалась моей неопытностью и всучила сразу кучу вещей. Я купил специальную смесь для щенят, бутылочки с сосками, лежанку с подогревом какой-то навороченный шампунь и элитные щенячьи консервы — на вырост, потому что совсем скоро моему подопечному потребуется пища посерьезней. Продавщица, намекнув, что щенки не только едят, но и извергают продукты жизнедеятельности, всучила еще и пару упаковок впитывающих пеленок.

Все это время я держал щенка в целительском сне и периодически подправлял заклинаниями заживление его лапы. Регенерация требовала ресурсов организма, поэтому еще в машине я развел первую порцию смеси, благо проблем с созданием нужного количества воды любого качества у меня не было. Как оказалось, целительский сон щенку не помешал подкрепиться. Сожрал малыш всё, что было в бутылочке, а потом так же, не просыпаясь, изверг излишки жидкости. Хорошо, что к этому времени пеленку под него я уже подстелил, иначе осталось бы это все на мне.

Совет к этому времени не закончился, поэтому мы вернулись в поместье и отправили автомобиль караулить возвращение князя. Сразу от ворот и отправили, потому что у них нас ждал Греков. Он после известия о покушении вылетел первым же рейсом, чтобы услышать всё из первых рук. Шелагин-младший пересказал всё, что видел сам и о чём догадывался. Эту информацию я дополнил своей и картиной разрушенного в хлам питомника. Ну и про щенка пояснил, откуда он взялся. И что с некоторой вероятностью из всех живетьевских собак остался только этот щенок. Счастливчик, можно сказать. Так и назову. Сначала ему повезло, что не погиб, а потом — что я его вообще услышал.

В сети появилась новая информация про взрыв у Живетьевых. Даже фотографии просочились. Собак живых на них не было ни одной, зато Живетьевых, к сожалению, хватало. Даже дедушка Николая выжил. Фотографий главы клана не было, но судя по ее метке, Живетьева в себя уже пришла, но похоже, еще находилась под завалом — метки ее и императора были не рядом. К сожалению, расположение меток я наблюдал только в плоскости, поэтому точнее сказать не мог.

Появились комментарии, направленные против нас. Мол, лучше бы мы полегли всем семейством, чем было уничтожено столько собак редкой породы. Про гибель целителей тоже пытались писать, но сразу же нарывались на негатив по отношению к Живетьевым — мол, они не истинные целители, а хапуги. Их, мол, не жалко, а вот гибель собак — утрата куда значительней, чем если бы все Шелагины полегли. Князей много, невелика потеря.

— Живетьева точно жива? — первым делом спросил Греков, как только рассказ завершился.

Разговаривали мы, ничего не опасаясь, так как сразу поставили защиту от прослушивания. Прислуги в замке было мало, но лучше ограничиться заклинанием, чем отслеживать, не подходит ли кто-нибудь близко к нам. Потому что этот кто-нибудь мог услышать не предназначенные для посторонних слова.

— Точно, — ответил я. — Ее сильно покоцало взрывом, но не убило.

Щенка я держал на коленях. Как только я его пытался выложить в уютную подогреваемую лежанку, он сразу начинал жалобно плакать, как умеют только маленькие обиженные щенки. Причем делал он это, так и не выходя из целительского сна, который я не снимал, периодически проверяя, как там идут процессы заживления. Нашел себе проблему на ровном месте…

— Добить нельзя было?

— Она под завалами, — пояснил я. — Пока выкопают, придет в себя настолько, что скорее она убьет меня, чем я ее.

— А сбросить на нее еще одну бомбу? — кровожадно предложил Греков.

— Чтобы обвинили уже нас? — сожалеюще сказал я. — И не факт, что добьет, на самом деле. Как мне сказали, единственный вариант убить такого высокоуровнего целителя — отсечь голову клинком из изнаночного металла. Со всем остальным ее регенерация справится. И попытка будет только одна, потому что если не удастся отсечь голову, то покушающегося она прибьет.

— Уверен? Вас она убить заклинаниями не пыталась. Только бомбой.

— У нас артефакты не слабые и одежда, не пропускающая целительских заклинаний, — напомнил я. — К тому же нас было четверо. А один на один мы ей не соперники. Мне кажется, ее даже император боится.

— Скорее всего, не кажется. Короче, мое мнение: валить ее надо, — бухнул Греков. — И чем скорее, тем лучше.

— Кто валить-то будет? Ты? — ехидно спросил Шелагин-младший.

— Мне она не по зубам, — честно признал Греков. — Я и половиной возможностей Ильи не обладаю. То есть исполнителем будет он. Мы же должны создать для него все условия. И сделать это следует как можно быстрей, потому что иначе жизни не будет.

— Я против того, чтобы Илья подставлялся, — зло сказал Шелагин-младший.

— Пусть не подставляется, — легко согласился Греков, — пусть идет овечкой на заклание. Ты же понимаешь, что любой другой вариант в перспективе приводит к гибели всей вашей семьи?

— Вы забываете про императора, — напомнил я. — Живетьева так-то от него карт-бланш на наше убийство получила. И даже если не будет ее, угроза от него останется. Правда, уже не личная, а с использованием государственного аппарата. Последнее скорее неприятно, чем опасно.

— Почему не личная? — удивился Греков.

— Потому что сегодня Павел Тимофеевич высказал опасение на Совете, что реликвия подчиняется не императору, а Живетьевой. И попросил доказать обратное. Император было вызвал его на поединок, потом сказал, что из-за такой ерунды князя убивать не будет, и рванул в сокровищницу, после чего поехал на место взрыва. И очень сильно ругался, как по дороге, так и в сокровищнице. Речь шла о том, что он Живетьевой слишком доверял и зря показывал реликвию.

О своей роли в перенастройке реликвии я умолчал. Достаточно того, что о моем участии подозревает Шелагин-старший. Что там будет дальше с настройкой сети реликвий, я особо не задумывался, у меня посерьезней проблемы маячат перед глазами.

— Тогда нужно класть обоих, — уверенно сказал Греков, — Причем так, чтобы все считали, что они друг друга поубивали.

— Сдурел? — возмутился Шелагин-младший. — Ты во что нас втягиваешь?

— Саш, слова бы не сказал в ту сторону, если бы не понимал, что Илья прав. Не грохнем эту сладкую парочку сейчас, потом они грохнут нас. С туманными перспективами для княжества. Кому будет лучше, если Шелагины исчезнут? Уж точно не империи, так как нынешний император — преступник. Потом, я же не предлагаю действовать, не обдумав и не посоветовавшись с Павлом Тимофеевичем.

— Жаль, что у императора нет клинка из изнаночного металла, — вздохнул я.

— Как это нет? Есть, — уверенно сказал Греков.

— У него только кинжал, клинка нет.

— Да есть же. Точно есть. Погоди-ка.

Он залез в сеть и нашел фотографии с парада, на котором император был не только в мундире, но и с клинком. И клинок этот был похож как раз на сделанный из изнаночного металла — на одной из фотографий император наполовину вытащил его из ножен.

— И где тогда он его хранит? — задумчиво спросил я, увеличивая фотографию до максимума, чтобы убедиться: это то, что мне необходимо.

— Как где? В сокровищнице, — ответил Шелагин. — Такие предметы держат там, извлекая только по торжественным случаям.

— В сокровищнице только кинжал.

— Не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что находится в императорской сокровищнице, — съехидничал Греков. — Только уточню. Кинжал есть или был?

— Был, — признал я.

«Клинок может быть привязанным», — внезапно вмешался в разговор Песец.

«Что дает привязанность?»

«Оружие находится все время на связи с тобой. Стоит позвать — и оно уже у тебя в руке. Такое оружие украсть невозможно».

«А после смерти владельца?»

«После смерти такое оружие выпадает рядом с трупом, как и содержимое пространственных карманов. Тогда с ним можно делать все что угодно».

Я прикинул, как можно проверить, привязанный клинок или нет. Если ножны хранятся отдельно от самого клинка — то с большой вероятностью он действительно привязанный. Если только их тоже нельзя как-нибудь привязать, посчитав оружием. Хотя… Они точно не из изнаночного металла, судя по фотографиям.

«Ножны же не привязываются?» — уточнил я на всякий случай.

«Нет, только само лезвие, при условии, что там нет посторонних вкраплений. Ножны такому клинку вообще не нужны — ножнами является сам носитель».

Итак, если около трупа Живетьевой будет валяться труп императора с изнаночным клинком, все решат, что эта парочка друг друга угрохала. А если кто и засомневается, то на меня выйдет вряд ли. С Грековым я был согласен: валить надо обоих. И я уже почти был морально готов убить исподтишка, не в бою и не на дуэли. Потому что открыто делать это нельзя — слишком много людей могут пострадать.

Для начала нужно проверить, привязанный ли клинок у императора. Это раз. А два — достать нужное количество изнаночного металла, чтобы сделать и привязать свой.

— Мне нужен изнаночный металл, — признал я. — Причем никаких официальных закупок быть не должно. И при необходимости Павел Тимофеевич должен продемонстрировать свой кинжал.

— Значит, нужно выбрать того, кто должен не продемонстрировать, — предложил Греков.

— Леш, откуда у тебя столь криминальные наклонности? — неодобрительно пробурчал Шелагин-младший. — Еще и моего сына подначиваешь.

— И? Предлагаешь пустить все на самотек? Сколько тогда твой сын проживет? Угрозу надо устранять сразу. Думаешь, Павел Тимофеевич согласится постоять в сторонке, пока вас будут убивать?

— Павел Тимофеевич сегодня фактически спровоцировал вызов от императора, — вспомнил я. — И у него были все шансы закрыть с ним вопрос, если бы император не обнаружил проблему с реликвией. И нет, Александр Павлович, я не буду мучиться угрызениями совести, решая вопрос с теми, кто фактически убил мою мать и параллельно почти уничтожил ее род. Если бы не случайность, то никто этого не узнал бы, а княжество унаследовал Николай — к этому времени Арина Ивановна точно решила бы проблему с реликвией.

— Кстати, что с этим гаденышем?

Шелагин-младший поморщился. Пришлось отвечать мне:

— Он-то как раз погиб при взрыве. И нет, Александр Павлович, мне его не жалко. Он дважды пытался меня убить, один раз — чужими руками и один раз — сам.

— Как говорится, пока человек жив, он может измениться.

— Саш, ты сам в это веришь? Николай лживым был до кончиков ногтей, — возмутился Греков. — У него язык был прекрасно подвешен, плюс ментальные техники от Живетьевых получил. Из него такая же змея получилась бы, как из старшей Живетьевой. Ему только опыта не хватало, а уж подлючести там было выше крыши. Он бы еще Арину Ивановну переплюнул.

— Да понимаю я это! — вспылил Шелагин. — Но, Алексей, сам подумай, я его считал младшим братом столько лет. Братом, которого я любил и который любил меня. А на выходе — вот это вот все. Обсуждение заканчиваем. Ждем, что скажет отец.

Щенок завозился, и я решил не отправлять опять его в целительский сон: лапа практически зажила, значит, необходимости не было. Так что целительский сон перешел в обычный. Но вообще не дело, конечно, его постоянно с собой таскать: собаки Живетьевых суровые, на ручках не сидят.

Ждать, что скажет Шелагин-старший, долго не пришлось: он появился минут через десять и с ходу заявил:

— Калерия Кирилловна появится только вечером. Обедаем без нее.

— Сначала нужно обсудить кое-что, — заявил Шелагин-младший. — Алексей Дмитриевич подначивает моего сына на убийство Живетьевой и императора.

— Я бы его сегодня сам прихлопнул, но не повезло, — неожиданно ответил Шелагин-старший. — Почуял, сволочь, опасность и технично слился.

— То есть ты считаешь это нормальным? Выступать против императора?

— Я считаю, что под влиянием Живетьевой император немного сошел с ума, и его требуется отстранить от власти, потому что он опасен для самого существования страны. Способов отстранения не так много. Тебя что беспокоит больше? То, что мы выступаем против конкретного представителя власти, или то, что основную работу придется выполнить твоему сыну?

— Второе. У Ильи слишком шаткое положение. И риск, опять же, высокий. Хотя сама идея убивать императора мне тоже не очень нравится. От убийства императора до убийства князей не так далеко.

— В чем-то я с тобой согласен. К сожалению, вариантов нет: либо мы убираем его, либо он убирает нас.

— А убрать его так, чтобы никто не понял, что замешаны мы, может только Илья, — продолжил Греков. — И Арину Ивановну убрать может только он.

— Кстати, что там с Живетьевой? — спросил Шелагин-старший. — Может, уже не надо думать, как ее убивать? Умерла сама? Тогда останется только император. Возможно, с ним вопрос удастся решить мне.

— Не умерла, — вздохнул я. — Уже в себя пришла. И ругается с императором. — Это я заключил на основе того, что метки их были совсем рядом и полыхали обе непримиримой ненавистью. — Знал бы, что она так быстро придет в себя, остался бы их послушать.

— Мне не нравится, что этим придется заниматься Илье, — влез Шелагин-младший. — Это опасно уже тем, что его могут лишить статуса наследника, если что-то просочится.

— Так это уже наша забота, чтобы ничего не просочилось, — заявил Греков. — Обеспечить как секретность, так и нужные материалы.

— А что нужно из материалов? — уточнил Шелагин-старший.

— Только изнаночный металл, но много, — ответил я.

— Наш трогать нельзя, — добавил Греков. — Поэтому нужно решить, кому из князей их оружие из изнаночного металла не нужно. Чтобы в случае чего подозрение пало на них, а не на нас.

— О, — обрадовался князь. — Я сейчас вам целый список набросаю. Из тех, кто сегодня не просто меня не поддержал, а выступил против. Во-первых, Прохоров. Он сегодня совершенно неприлично активничал, чуть ли не претендуя на главенство в Совете. У него есть небольшой кинжал. Во-вторых…

Шелагин-старший действительно набросал целый список, не поскупился. К сожалению, никто из князей на Совет оружие из изнаночного металла не брал, а это означает, что к ним придется выбираться каким-нибудь образом, искать сокровищницу в их доме и извлекать оттуда изнаночное оружие.

Первым кандидатом, разумеется, стал Прохоров. Он к нам ближе всего, изъять у него нужный предмет будет проще простого. Термин «изъять» предложил князь, которому не понравилась терминология Грекова.

— Князья и их наследники не воруют, — заявил он. — Не тырят и не прут. Они отбивают и изымают. Добывают нужные для дела материалы.

Отправить