Глава шестая
Легализация в новом мире

И от Хельмута, оказывается, может быть польза. Прошлым вечером, когда я приполз домой смертельно уставшим, домовой поставил на окно плошку с рыбьим жиром, в которую накрошил каких-то грибов и воткнул фитиль из скрученных ниток. Он же сам и поджёг фитиль присвоенной без спроса хозяйской зажигалкой, в работе которой самостоятельно разобрался, после чего сотенное комариное воинство, уже предвкушавшее было очередную ночь с человеком, осыпалось на пол. Я настолько был впечатлён помощью домового, что не стал высказывать за воровство зажигалки и даже поставил Хельмуту новую порцию угощения.

И вот в отличном настроении, загрузившись куканами рыбы из вчерашнего улова, я направился искать расположенную «где-то поблизости» деревню. При этом старательно приоделся, чтобы полностью соответствовать образу небогатого рыбака. Выцветшая парусиновая куртка со слишком короткими для меня рукавами. Холщовые очень короткие штаны длиной лишь чуть ниже коленей, также из комода прежнего обитателя домика. Штаны пришлось отстирывать и ушивать в поясе, и всё равно они на мне болтались, но ремень из своих джинсов я всё же не рискнул надевать. На голове соломенная шляпа, через плечо небольшая тканевая сумка эльфийской лучницы, достаточно неброская, чтобы не вызывать вопросов. Босоногий и загоревший до красноты, я шагал по лесу напрямик в предполагаемом направлении, не став делать часовой крюк до речных перекатов, откуда встреченная вчера девочка показывала мне дорогу.

Несколько напрягало шагать по лесу босиком, поскольку острых веток, как и ядовитых змей, тут хватало. Но вот другой обуви, кроме ярких кроссовок, у меня не нашлось, а надевать их было всё равно что идти с плакатом «Люди, я пришелец из другого мира!!!». Да, вчера я ходил на рыбалку в кроссовках, и потому была опасность, что дети-грибники могли их увидеть. Но я успокаивал себя тем, что расстояние было велико, да и шёл я тогда по высокой траве, так что мою обувь детишки скорее всего не рассмотрели.

Я преодолел топкий участок возле своего дома и выбрался на сухую возвышенность. Вокруг был древесный молодняк и кусты, но я взобрался повыше, сумел осмотреться и вроде как различил впереди лёгкий дымок. Похоже, шёл я в верном направлении, и деревушка находилась прямо по курсу. Так, стоп! Мне не понравилось замеченное краем глаза движение меж деревьев. Я резко повернулся… и встретился взглядом с достаточно крупным и однозначно хищным существом. Было оно тёмно-серым в чёрную полоску, с длинным голым хвостом и размерами соответствовало собаке породы лабрадор или ретривер. Вот только, в отличие от этих добродушных друзей человека, интересовалось оно мной явно не с целью поиграть в мячик, а плотоядно щерило полную острых зубов пасть.

Вот и нашёл я неприятности на ровном месте… Эх, нужно было всё же слушаться ту девчонку и идти в обход, пусть и теряя на этом целый час. Из оружия, как назло, при мне имелся лишь короткий эльфийский нож в сумке — далеко не лучший выбор против опасного зубастого хищника, против которого больше подошла бы рогатина или та же острога. Тем не менее, нож я всё же достал и продемонстрировал полосатому «крысоволку». Я даже положил на землю пару крупных рыбин, надеясь таким образом откупиться от опасного зверя. Но нет, хоть подношение зубастая тварь и заметила, но справедливо посчитала, что рыба никуда не денется, а сперва нужно заняться вкусным человеком. Но что самое поганое, к первой твари присоединилась и вторая, тихо вышедшая из кустов. А за ней и третья. Да сколько же вас тут⁈

Плохо, что все деревца поблизости были хиленькими тонкими, на такие не залезешь и не укроешься от опасности. Три твари же начали окружать меня, обходя с разных сторон, так что похоже драка с крысоволками становилась неизбежной. Я осмотрелся и сквозь кусты заметил неподалёку небольшое чистое пространство. Уж если и принимать неравный бой, то лучше там на полянке. Двинулся в выбранном направлении, не сводя с опасных хищников взгляда и не позволяя им зайти мне за спину. Я был готов дорого продать свою жизнь, но… мои противники вдруг остановились, а потом трусливо опустили морды, поджали хвосты и стали отступать. Что происходит???

Лишь когда надо мной пронеслась тень, я сообразил, что над полянкой на очень низкой высоте кружит огромный чёрный ворон. Похоже даже тот самый, которого я вчера подкармливал. Неужели крысоволки его испугались⁈ Их же трое, а он один. Да и размерами каждый крысоволк превосходил птицу вдвое. Тем не менее, твари предпочли довольствоваться оставленной мною рыбой, но не ввязываться в стычку с этой странной чёрной птицей, которую боялся даже Хельмут. Я низко поклонился, благодаря ворона за спасение, и оставил на поляне самую крупную из всех рыбин, килограмма на три как минимум, после чего поскорее двинулся дальше к уже видимой вдали деревне.

Некрупный посёлок, домов двадцать всего. Огороды, сады, вдалеке на склоне холма похоже общее на всех поле, на котором созревали какие-то злаки, и трудились селяне. Причём местные меня уже встречали. Человек десять, преимущественно женщины. Две молоденькие девушки так и вовсе специально принарядились к появлению в их деревушке незнакомого парня, надев праздничные платья и украшения, и даже подкрасив брови и щёки. Заметил я и давешнего пацана — он показывал на меня рукой и что-то активно говорил соседям.

Я подошёл ближе к собравшейся группе и низко в пояс поклонился.

— Мир вам и благополучия, соседи! Вот пришёл с вами знакомиться. Я — Альвар Длинный, племянник старого рыбака, что жил на реке неподалёку от вас.

— То, что ты Длинный, сразу видно! — прокомментировала толстая немолодая тётка, и все собравшиеся засмеялись.

Я действительно выделялся среди этих людей. Деревенские мужики тут ростом были не выше метра шестидесяти, женщины же и того ниже, так что я со своими метр девяносто смотрелся на их фоне словно одинокий колос, оставшийся на поле среди покошенной пшеницы. Я тоже посмеялся над словами пухлой женщины, нисколько не обидевшись.

— И все городские такие длинные и тощие? — поинтересовался седой скрюченный дедок, из всех зубов у которого осталась лишь пара на нижней челюсти.

— Нет, отец, даже в большом городе Кирее я выделялся своим ростом. Что же до моей худобы… так ведь в городе и живётся совсем небогато. Досыта разве что стражники едят, да вельможи. Остальные же перебиваются кто как может.

Мои слова заинтересовали и даже удивили селян. Судя по всему, они полагали далёкий и полумифический город на берегу моря чуть ли не раем на земле, где всего вдоволь. Пришлось их разочаровывать. Я рассказал придуманную ещё вчера легенду, что после смерти родителей с младых лет жил у дядьки в лавке башмачника и обучался его ремеслу. Жили небогато, а зачастую и вовсе впроголодь, впрочем, как и большинство соседей. Близость моря совсем не кормила, поскольку на ловлю рыбы требовалось получать патент у городских властей, а стоил он дорого. Но даже те соседи, кто всё же рыбачил, вовсе не купались в деньгах, поскольку подати и налоги отнимали почти всё. За браконьерскую же ловлю рыбы в Кирее вешали. Причём это было правдой, русалка Лерея мне об этом рассказывала.

Далее я рассказал селянам слезливую историю о том, как сидел на набережной с самыми грустными мыслями о будущем. Моё обучение у дяди заканчивалось, и родственник уже дал понять, что впредь кормить «дармоеда» не собирается, и мне нужно жить самостоятельно. Придётся видимо открывать свою собственную башмачную лавку, вот только на какие шиши? Разрешение властей, патент, да и само помещение стоили денег, причём немалых. Да и в не настолько уж крупном городе Кирее хватало уже имеющихся башмачников, которые и так грызлись меж собой за немногочисленных клиентов. Зачем в городе ещё одна такая же лавка?

И тут, когда я совсем уже было скис и подумывал не то наняться в матросы на первый попавшийся корабль, не то вообще утопиться, из воды вынырнула русалка. Их там вообще много в заливе у города водится, и русалки часто показываются на глаза, пытаясь соблазнить мужиков и утащить под воду. Обычно я с ними не общался, но тут… настроение было выговориться и рассказать о своих печалях неважно кому, а русалка была подходящим слушателем. И вот в процессе рассказа я упомянул своего дядю Альвара Рыбака, который давным-давно вот так же ушёл из города в поисках лучшей жизни. Лерея же, именно так звали ту русалку, вдруг ответила, что знает такого человека, который построил домик у реки на другом берегу. Сказала, что после смерти дяди дом стоит заброшенным, и предложила помочь мне туда добраться через залив, полный акул и других русалок. Всё это очень напоминало коварную ловушку, но мне, признаться, было всё равно. Так что я сел в старую утлую лодку без вёсел, а Лерея и её подруги стали толкать её через залив.

Лишь возле самого противоположного берега игривые русалки всё же не удержались и перевернули лодку, искупав меня в солёной воде. И даже напугали всерьёз, когда хватали за одежду, тянули вниз на глубину и не давали всплывать. Но мне повезло, так как русалки оказались сытыми и таким образом лишь дурачились. Мокрый словно мышь, я выбрался на берег и побрёл в указанную Лереей сторону. И действительно нашёл дом рыбака, в котором и поселился.

Чем более фантастичной выглядела история, в которой немногочисленные правдивые факты густо замешивались на сказках, тем легче в неё верилось. Селяне меня слушали, аж открыв рты от удивления, испуганно ахали и хватались за сердце в напряжённых моментах рассказа. Затем меня дружно жалели, подбадривали и говорили, что хорошему рыбаку всегда найдётся место. Особенно актуален рыбак был сейчас, когда сухое лето, в котором нормальных дождей не было с середины цветня, почти не дало грибов. За ягодами же приходилось лезть вглубь болот и собирать при этом целые группы селян с вилами и топорами, чтобы не было соблазна у кикимор и хищных вервов нападать на детей и женщин. По-видимому, сомнений в моей искренности у собравшихся не возникло никаких, и селяне меня приняли.

— Что-то не вижу у тебя оберега на шее. Какому богу ты молился, парень? — вопрос принадлежал тому самому беззубому старику и, к счастью, к такому каверзному вопросу я вчера хорошо подготовился.

— В прибрежном городе Кирее почти все чтят морского бога Нилуса, даже те, чьи профессии не связаны с морем. Дядька мой башмачник тоже молился Нилусу, и меня приучал так делать. Оберег с защитой морского бога я носил, но русалки, когда расшалились, сорвали нитку с медальоном с моей шеи. Причём не только оберег с меня сняли. Башмаки сорвали. Даже штаны под водой стянули. И не отдали вещи потом. Лишь смеялись и говорили, что это «плата за извоз по морю». Так мне и пришлось идти по берегу босиком и с голым задом.

— Жаль, что я к реке не ходила в тот день, — засмеялась толстуха. — Хоть поглядела бы, какие они городские.

Две молоденькие девушки ничего не сказали, но обе синхронно густо покраснели, видимо что-то излишне реалистично себе представив. Я же продолжил.

— К счастью, в домике дяди нашлись старые штаны, пусть и слишком короткие для меня. А то даже не знал бы, как срам прикрыть. И я вот думаю после такого случая, ну что за бог такой бессильный Нилус, раз его же подданые морские девки могут срывать защиту? От чего тогда его оберег вообще спасает?

Собравшиеся селяне закивали, соглашаясь. Очень ловко мне удалось переключить тему, поскольку следующие минуть десять соседи активно спорили меж собой. Сошлись два примерно равных по численности лагеря: сторонников Живицы и сторонников Мары, или Мораны. Первая являлась местной богиней жизни и урожая, вторая же её небесной сестрой богиней смерти и опустошения. Отвечали обе сестры примерно за одно и тоже, пусть и несколько разными способами. Живица могла подарить жизнь и хороший урожай, Мара же сохранить усердно молящимся сторонникам жизнь и урожай, не став насылать болезни и бедствия.

— Зайди ко мне в дом, рыбачок. Дам тебе оберег Живицы, а заодно и штаны нормальные подыщу из тех, что от мужа остались, — предложила темноволосая деревенская женщина лет тридцати.

— Ишь что удумала, распутница! — моментально возмутилась её пышногрудая розовощёкая соседка. — Да откуда у тебя могут взяться штаны на такую каланчу? Муж-то твой Мякич на две головы ниже ростом был, и ноги у него на целый локоть короче. А шить ты вообще никогда не умела!

— Это я то не умела? А сама-то, сама! При живом муже чужих парней в дом тащишь!

Темноволосая ответила нецензурно и полезла на соседку с кулаками, насилу собравшиеся селяне её оттащили. Чтобы не допустить ссоры и драки из-за такого пустяка, я встал меж ругающихся женщин и предложил собравшимся сперва разобраться с принесённой рыбой, а потом уже решать, кто способен сшить мне одежду, и какой оберег лучше.

Помогло. Весь улов селяне разобрали в две минуты, предложив мне взамен за рыбу муку, моток крепкой бечёвки, свежеиспечённый хлеб, новенькие сандалии на деревянной подошве, вкусный домашний обед прямо сегодня с некой «хорошей брагой из прошлогодних грибов» и полную корзину болотной кислицы. Также я стал обладателем одной серебряной и шести медных монет, которые сложил в сумку. С минуту поразмыслив, в качестве швеи я выбрал розовощёкую полную женщину лет двадцати пяти — у той хотя бы ткань дома имелась, да и соседи подтвердили, что она замужем и действительно шьёт одежду, так что визит в её дом означал просто пошив новых брюк, а не что-то другое совсем мало связанное с портным ремеслом.

— Зайди-ка ко мне в дом, парень! — невысокий и толстый мужичок в чуть лучшей одежде, чем у остальных виденных мной селян, подстерёг меня при выходе из дома портнихи, где мне сшили новые брюки и угостили обедом с чаркой вонючего самогона.

Этого селянина я видел впервые, но по уверенному виду почти сразу догадался, что передо мной глава деревни. Он же сам, как выяснилось, уже неплохо знал обо мне — видимо, соседи пересказали во всех подробностях мою историю.

— Значит, из Киреи приплыл? — спросил он по дороге к большой избе в центре деревни. — И ты племянник старого Альвара Рыбака, которого два года назад русалки сожрали?

Я подтвердил, не очень понимая, к чему вообще эти ненужные вопросы, если глава деревни и так всё знает. Прошёл за ним в дом, и мужик закрыл за собой плотную дверь. Цыкнул на шумных расшалившихся ребятишек, велев им играть на улице, и повернулся ко мне.

— Всё ты складно говорил, парень. Только вот старый Альвар не из Киреи к нам пришёл, да и никогда не бывал он в том городе. И не слышал я никогда от старого рыбака про его братьев или сестёр, хотя много с ним общался. Так что покажи-ка ты мне свою бирку, парень, на которой сказано, что ты житель вольного города Кирея.

Бирку? Какую ещё бирку? Признаться, в первый раз я слышал о существовании каких-либо документов в этом мире. По-видимому, растерянность очень красноречиво отобразилась на моём лице, поскольку внимательно наблюдавший за моей реакцией мужичок довольно усмехнулся и продолжил.

— Так и знал, что нет у тебя никакой бирки. Беглый? Впрочем, неважно. Справлю я тебе документы, комар носа не подточит. Будет сказано в новой бирке, что ты уже два года живёшь здесь в Сухом Луге. Этого срока достаточно, чтобы ты считался нашим жителем и вольным гражданином королевства Брена, так что кем бы ни был твой прежний хозяин, от него ты, считай, получил вольную.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Излишне наивным я никогда не был, а потому понимал, что за «просто так» никто помогать чужаку не станет. И действительно, тут же прозвучала цена.

— С тебя двадцать серебрушек за мою доброту. Долг вернёшь целиком и деньгами, до праздника осеннего равноденствия. А до полной выплаты с тебя каждый день по связке свежей рыбы. Усёк? Вот и отлично. Думаю, мы друг друга поняли. И да, меня зовут Демид, и я тут в Сухом Луге главный, самим бароном Освальдом Кровавым поставленный наместник. Так что если мне что понадобится от тебя, парень, ты должен расшибиться, но сделать, иначе ждут тебя очень большие проблемы. Усёк? Вот и славно. Бирка твоя будет готова уже завтра, но получишь ты её на руки лишь после того, как полностью рассчитаешься со мной. Всё, ступай. И завтра жду от тебя свежую рыбу!

Охренеть, мной манипулирует и даже поставил на счётчик какой-то малограмотный деревенский староста! Послать бы его в известном всем направлении и просто уйти, благо мир огромный, и найти меня ушлый Демид никогда не сможет. С другой стороны, и исправные документы, позволяющие легализоваться в новом мире и больше не опасаться многочисленных врагов и агентов, разыскивающих призванных героев, заполучить мне очень хотелось. А двадцать серебрушек, если так подумать, не настолько уж и большая сумма. Дней за десять-двенадцать, думаю, наберу. Да и жемчужины, что дала мне вчера Ларнея, тоже можно будет продать, что ускорит процесс сбора необходимой суммы. После чего можно будет сорваться с места и отправиться куда глаза глядят уже с «правильной биркой», и никто не увидит во мне человека из иного мира.

С этими размышлениями я возвращался из деревни длинным путём через сухую балку и вокруг болота, поскольку второй раз встречаться с опасными крысоволками мне что-то не хотелось. Я нёс в руках достаточно тяжёлую сумку с мукой и корзину ягод, был рассеян и погружён в свои мысли, но всё же почувствовал лёгкое прикосновение к эльфийской сумочке за спиной. Резко обернулся и… и вот кого меньше всего ожидал увидеть в качестве вора, так это сухонькое существо в платьице из коры и листьев, больше всего напоминающее болотную корягу или заросший пенёк. Неведомая воровка похоже тоже не ожидала, что я её почувствую, а тем более увижу, а потому на секунду растерялась. Я же выпустил пакет с мукой и крепко схватил невысокое существо за сухонькую руку, напоминающую ветку дерева.

— И кто тут у нас? — строго спросил я, не отпуская дёргающуюся и пытающуюся вырваться нечисть.

Существо подёргалось-подёргалось и обмякло, признавая поражение.

— Кирен-на я. Кикимора местн-ная.

— Да? И с каких это пор кикиморы стали воровать вещи у мирных путников?

— Н-не вещи. Хлеба очен-нь захотелось. Чувствовала, что он-н в сумке. И решилась н-на кражу.

Я отпустил кикимору, раскрыл сумку и отломил краюху ароматного свежего хлеба.

— На, держи! Но вообще-то если так кушать хотелось, то могла бы прийти к моему речному домику и честно отработать еду. Там работы столько, что я просто зашиваюсь без помощников.

— Н-нельзя туда. Там домовой. Хельмут. Он-н очень сильн-ный и н-не пускает н-никого в свои владен-ния.

В который уже раз я слышал от самой разной нечисти, что Хельмут — очень сильный домовой. И Лерея это говорила, и её мелкая сестра Винелла подтверждала. Почему же тогда он так панически боится крупного ворона? Я спросил это у Кирены. Кикимора состроила круглые глаза и ответила, что «хозяина рощи все звери, люди и нелюди страшатся, так как большой ворон тут самый главный». О как! Это стоило принять к сведению и выстраивать с хозяином рощи добрососедские отношения. Что же до домового…

— Давай так, Кирена. С Хельмутом я поговорю. Может он и сильный домовой, но слишком уж он возгордился от своей важности и сам ни хрена не делает ни по дому, ни во дворе. Срач в доме развёл, запустил себя и ходит в таком рванье, что мне за него просто стыдно! И если Хельмут согласится на толковую помощницу, будешь у меня работать. С меня кров и еда, с тебя же верно служить мне как хозяину, работать и защищать участок.

— Работать могу. Защищать н-не могу, н-нет у мен-ня для этого сил и храбрости. Н-но я что-н-нибудь придумаю, хозяин-н!!!

Вечером того же дня я сидел во дворе, наблюдая за тем, как две русалки проворно чистят гору притащенной рыбы, а сухонькая кикимора жарит её на костре, внимательно следя за шпажками и вовремя переворачивая. За моей спиной стоял высокий и крепкий древень — ещё один обитатель местных лесов, какая-то не самая распространённая разновидность нечисти, высотой метра четыре и похожая на поломанный бурей дуб. Молчаливый, угрюмый и по словам Кирены очень сильный, именно его кикимора и предложила вместо себя на роль охранника участка, способного отогнать крысоволков и других случайно забредших к человеку хищников. Домовой в отстиранной уже кикиморой одежде и с неровно подстриженной бородой участия в работе не принимал, но внимательно наблюдал из окошка за хозяйством и иногда важно кивал.

Я же размышлял, вертя в пальцах необычную восьмиугольную серебряную монету с круглым отверстием посредине. Впервые у меня зародились сомнения, а нужно ли вообще куда-то уходить с этого места, с каждым днём становящегося всё более уютным и обжитым? Уже сейчас тут стало возможным наладить производство, прокармливающее меня и всех участвующих пищей и поставляющее излишки на обмен и продажу в соседнюю деревню. А если нанять ещё с дюжину русалок и кикимор? А если к тому же познакомиться с купцами, по словам деревенских изредка посещающими Сухой Луг? И поставлять им не только дешёвую и скоропортящуюся сырую рыбу, но и сушёную, вяленую, копчёную, которую можно сбывать далеко? А если к той рыбе добавить ещё ягоды, сушёные грибы и жемчуг? А если со временем самому заняться торговлей безо всяких посредников? Да тут такую торговую империю можно отгрохать, которая целый регион может охватить!

И на пути всех этих грандиозных планов стоял лишь Демид — староста крохотной деревушки Сухой Луг на двадцать домов, который единственный из всех жителей заподозрил неладное в моей истории. В возможность выплатить долг я нисколько не сомневался, вот только ограничится ли шантажист двадцатью серебряными монетами? Особенно если увидит, как я разовьюсь, и в мои руки потекут серьёзные деньги. Все известные мне связанные с шантажом истории учили, что поддайся нажиму и заплати лишь раз, и всё! Преступники с тебя уже никогда не слезут, но снова и снова будут требовать выплат и повышая при этом суммы.

Так может… нет человека — нет проблемы? Эту известную фразу ошибочно приписывают Иосифу Сталину, хотя в действительности усатый советский вождь никогда её не произносил. Но она очень точно описывала складывающуюся ситуацию с деревенским старостой. Да, совершенно не мой метод, и я бы предпочёл решить вопрос другим способом. Но если другого выбора не останется… и только после того, как у меня появится «нормальная бирка», легализующая моё пребывание в этом мире… В общем, над этим стоило серьёзно поразмыслить!