Семейное проклятие

Рассказ А. Прониной

Таисия Павловна вошла в вагон метро и обвела его подслеповатым взглядом.

До часа пик было еще далеко, однако свободных мест не было, и у дверей тоже толпились люди. Единственное место, где она могла бы чуть свободнее пристроиться, – уголок в конце вагона. Но стоять пять остановок не хотелось, отекшие ноги вспотели в неудобных дерматиновых ботинках, под тяжелой грудью было мокро и ужасно чесалось.

Благо чуть впереди справа сидела и увлеченно читала книжку какая-то девица, на вид не старше двадцати лет. В наушниках, в массивных ботинках, ногти черные, платье, правда, скромное, длинное, голубое, но волосы тоже выкрашены синим. Видно, что эта Мальвина такая же бескультурная, как и все несносные развратницы ее возраста, которые делают яркий макияж и носят такие короткие шорты, что их честнее было бы называть трусами.

– А ну, поднимайся! – Таисия Павловна едва не выдернула у девушки книжку, чтобы привлечь к себе внимание. – Уступи пенсионерке! Ишь, наглая! Уши заткнула, глаза вниз, как будто и не замечает! Вставай, говорю!

Девушка удивленно подняла брови.

– Вставай! Не придуривайся, что меня не видишь! – Таисия Павловна еще раз дернула книжку, и та упала на грязный, истоптанный пол вагона. На обложке было написано «Учебник магии».

Девушка встала со своего места, затем подняла книгу, выпрямилась.

Таисия Павловна уже втискивалась на ее место между другими пассажирами. На девицу в голубом платье она не смотрела, что там высматривать-то?

А девушка, сохраняя совершенно невозмутимое выражение лица, наклонилась к прогнавшей ее «пенсионерке», дунула ей в лицо и не спеша направилась к выходу.

Поезд подъезжал к станции.

– Ой! Ой, что делается! Прокляла! Люди добрые, прокляла! – заголосила Таисия Павловна, снова привлекая к себе внимание всего вагона. – Это ж ведьма! Вы видали, какая у нее книжка-то! А ногти? Ногти-то черные! Прокляла!

И Таисия Павловна встала было, чтобы догнать наглую ведьму с черными ногтями, но тут двери открылись и в вагон влилась толпа новых пассажиров.

Таисия Павловна поспешила вернуться на место, пока его не занял еще кто-нибудь, кого согнать она уже не сумеет.

* * *

Пенсионеркой она не была. Но выглядела несколько старше своего возраста, чем и привыкла пользоваться в общественном транспорте.

В тот летний день Таисия Павловна добиралась домой из магазина, где работала кассиршей. Вечерами, уставшая от общения с покупателями, она часто бывала не в духе. Дома же неизменно было пусто и холодно – дочь Света давно жила на другом конце Москвы, с ней Таисия не виделась уже лет пять, как раз с похорон мужа.

На тесной кухне ждал Таисию только говорливый телевизор да фотография любимого сына в черной рамочке. Димка умер, когда ему было, как той ведьме из метро, двадцать с небольшим.

Бывало, заходила соседка Люська, такая же одинокая дама, на три года старше Таи.

– Открывай, Люська! – На этот раз Таисия Павловна постучалась к подружке сама.

Дверь распахнулась, Люська стояла в байковом халате, сжимая пальцами недокуренную сигарету. У ее ног вертелась любопытная рыжая Мурка.

– Чего ломишьси? Случилось что?

– Пойдем ко мне, поговорить надо. Я конфет с работы взяла, шоколадных.

Люська отодвинула с дороги Мурку, взяла ключи, хлопнула дверью и вплыла на кухню к Таисии. А та, скинув обувь и вставив ступни в домашние шлепки, уже доставала пакетированный чай и ставила воду.

– Тут такое дело. Я сегодня в метро ведьму одну встретила, – суетливо начала объяснять Таисия, – она, видать, проклясть меня хотела…

– Да ладно! – выдохнула облако дыма Люська и потянулась за немытым стаканом, чтобы использовать его в качестве пепельницы.

– Да ты не перебивай, я не про то. В общем, распереживалась я. Про жизнь свою думать стала, и тут мне мысль одна пришла. Знаешь, я думаю, что проклятие-то на мне давно уже лежит! Материнское!

Таисия Павловна прислонилась к плите c желто-коричневыми разводами между конфорок, сзади за ней поднимался из закипающего чайника пар, который подсвечивала лампочка, закрепленная прищепкой на полке без дверцы. Лицо Таи было влажным от пота, щеки разрумянились от волнения.

Люся закинула ногу на ногу.

– И с чего ты это взяла?

– Ну, сама подумай. Мать у меня в сорок овдовела, так? Брат мой старший разбился на мотоцикле, когда пьяный поехал к невесте своей, покатать ее. Ему девятнадцать было, и всего месяц до дня рождения оставался. Теперь давай на мою семью посмотрим. Муж помер, когда мне сорок пять было, а Димка… – Таисия достала с полки фотографию сына, на которой он со счастливой улыбкой на лице стоял в дачной беседке, перед ним на переднем плане виднелись горлышки зеленых бутылок. – Димка ведь тоже в двадцать утоп!

Из глаз Таисии брызнули слезы, она их торопливо вытерла, достала с полки фотографию сына и поцеловала ее.

Люся прикурила вторую сигарету и сдвинула брови.

– Да, Тайка, похоже, это серьезно…

– А то! Ну точно, материнское проклятие!

– Погоди, я за картами схожу. Сейчас раскинем тебе, всё узнаем.

– А ты что, по картам видишь? – удивилась Таисия Павловна. – Чего ж раньше-то не говорила? Сколько лет дверь в дверь живем…

– А это дело такое – без острой нужды пользоваться нельзя! А то дар закроют! – строго ответила соседка и поднялась, туша сигарету. – Сейчас вернусь, чай наливай!

Через полчаса Таисия, не дыша, наблюдала, как Люся медленно открывала карту за картой и долго вглядывалась в замысловатые изображения. Потолок был весь в сизом дыму. Чай уже остыл, но кому нужен чай, когда на кону жизнь? То есть понятно, что гадание вряд ли поправило бы уже свершившиеся несчастья, но, может быть, пролило бы свет на то, с чего все началось? И как это остановить?

– Хм, я смотрю, мать твоя не первая была, на ком проклятие-то лежало, – задумчиво выдала Люська, – бабка твоя тоже под покрывалом вдовы жила.

– Ой! – Таисия почувствовала, что у нее затряслись руки. Чтобы унять волнение, она достала из шкафчика початую бутылку настойки и разлила по рюмкам.

– Что ты ойкаешь? Вдовая была? – уточнила Люська.

– Вдовая, – кивнула Таисия Павловна. – В пятьдесят мужа похоронила, на рыбалке под лед провалился.

– Вот! Опять вода! Как и у сына твоего. Думаю, с деда все началось. Фотография его сохранилась?

– Сейчас!

Тая побежала в комнату, нашла в шкафу чемодан со снимками и альбомами и притащила на кухню. Открыла, начала перебирать и вдруг увидела большую, вложенную в красивую рамку фотографию с собственной свадьбы.

На ней Таисия, еще молодая и стройная, стояла под руку с мужем Сергеем – высоким худощавым парнем, праздничный костюм которого, казалось, был ему велик.

– Ох, Серёнечка мой! Красивый какой! – Слезы снова навернулись ей на глаза, и Тая прижала к сердцу забытое фото. – А Димка-то копией отца рос…

– Что-то на похоронах ты так по Сережке не убивалась, – ухмыльнулась Люська.

– Ну скажешь тоже! – Тут же переменилась в лице Таисия. – Под конец жизни он из меня все жилы вытянул, всю кровь попортил… Алкоголик безработный, хам да кобель! Пьянь!

Она снова посмотрела на фотографию и улыбнулась.

– А тут он молодой еще… непьющий! На руках меня носил! В институте на инженера учился!

Таисия погладила мужа по застывшему лицу, потом себя – по белому пышному платью.

– А карты говорят, что он и тогда выпить не дурак был! – задумчиво сказала Люська, глядя в свои картонки.

– Ну пил! По выходным. А кто не пил? Нет, Люсь, вот ты нормальная? Ты вообще видела, чтобы парень в двадцать лет – ни грамма в рот? Да все тогда пили. Но кто ж подумать мог… Кто ж мог подумать…

Таисия Павловна отложила свадебную фотографию и нашла альбом, в котором лежали более старые снимки, хранившие память о молодости родителей и ее детстве.

– Господи, Люсь! Мы же все одной судьбой живем! Все! То есть бабка моя и мать свое уж отжили. Но я-то… Что ж это делается-то? А? В картах твоих там не видать?

Люся задумчиво затянулась сигаретой, не отрывая глаз от картинок. Потом потянулась к рюмке с настойкой. За гаданием соседки и сами не заметили, как уговорили уже грамм триста.

– Вот смотри, – начала Люська таинственным голосом. – Что в твоей, что в материной судьбе вижу перепутье дорог. Будто ты еще девка и сватаются к тебе двое – Серёнька твой и еще один. Брюнет, солидный такой, на государственной должности.

– Сашка Смирнов. На пять лет меня старше. – Таисия уставилась в желтый потолок, вспоминая. – Брюнет, ага. И с усами. Все по театрам меня таскал. А я там как-то раз уснула! Представляешь? Ну муть какая-то! Скука! На этого, как его… на «Онегина» меня в Большой затащил. Господи, кому ж это понравится? Они там воют, воют, а слов не разобрать! Он еще обиделся на меня, говорит, «искусство», «опера»! А что там за искусство-то? Ну я и отбрила его. Перспективный был парень, но это его искусство – не по мне.

– Надо же. И что он сейчас?

– Женился на другой, а через пять лет из нашего района они в сталинку переехали, говорят. Ему должность большую дали, детей родил. А моего Серёньку, видать, проклятие мое сгубило… – Таисия Павловна потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть снова подступившие слезы и налила себе еще настойки.

– Да погоди ты! Я смотрю, мать твоя тоже между двумя выбирала. Было такое?

– Ну было. Летчик к ней один ходил. Выправка, форма… Она мне фотографию его показывала. Да только пока он на задания свои летал, к матери отец мой подкатил. Летчик – он где? В небе. А отец тут, на земле. Ну и что, что шофер. Он столько баек знал, столько анекдотов, столько историй… Заслушаешься! Ну мать и выбрала отца.

– А летчик?

– Улетел, наверное! – Таисия хохотнула. – Ну ты странная, Люська! У тебя же карты! Хочешь знать, что с летчиком, спроси у них. Я-то почем знаю? Я его и в глаза не видела!

Люська собрала карты, перетасовала и снова разложила на липком столе.

Тая встала и, пошатываясь, пошла к холодильнику. От выпитого ее развезло, в памяти всплыли старые обиды и переживания, в животе урчало. Тая хотела сделать пару бутербродов с колбасой, но неудачно задела рукой пластиковый контейнер с сырым мясом, он упал, а за ним еще и бутылка с кетчупом, которая не была закрыта до конца. Через мгновение пол под Таисией выглядел как место кровавого преступления – мясо и красные брызги повсюду.

– Сглазила все-таки, ведьма! – сквозь зубы прошипела Тая и, кряхтя, принялась убираться. – Да чтоб пусто было этой чертовой стерве из метро! А то мало мне семейного проклятия, теперь еще с этой порчей разбирайся!

* * *

Света долго стояла перед дверью в квартиру матери. Разглядывала трещины, покрывающие зеленую обивку, потертую ручку, щель замка и серый коврик, почти неразличимый на фоне пола.

Запах сырого прокуренного подъезда, полумрак и вид этой обтянутой дерматином двери вызывали у нее стойкую ассоциацию с детством. И не было в этом ничего приятного. Только боль и слезы.

Впрочем, сегодня плакать ей не хотелось. Света еще немного помедлила, собралась с духом и потянулась к кнопке звонка.

Ключи у нее тоже, конечно, были. Но сегодня было правильно позвонить. Так она чувствовала.

– Ой, Светик… – Мать открыла дверь и попятилась назад от неожиданности.

В лицо Светы пахнуло табачным дымом и ароматом настойки. Лицо у матери было красное, глаза воспаленные. От ее вида внутри все не то похолодело, не то, наоборот, полыхнуло огнем. Света вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которая принесла из школы двойку.

«Нет! Ты уже не ребенок!» – мысленно напомнила она себе, тряхнула головой, прогоняя страх, и решительно шагнула в квартиру.

– Надо поговорить, мам. Я не помешала? – Снимая обувь, Света заглянула на кухню и сразу заметила широкий силуэт соседки Люси. – У вас вечерние посиделки?

– Ох, дочь! Нас прокляли! Прокляли! – заголосила было Таисия и тут же сама себе закрыла рот руками.

– Заходи, Свет, ты вовремя, – сурово сказала Люська и зазывно махнула рукой.

Войдя в тесное прокуренное помещение, Света первым делом потянулась к окну. Нестерпимо захотелось проветрить.

Новость о проклятии не удивила ее. Зная свою мать, она и не ждала, что застанет дома порядок, а разговоры будут о прочитанных книгах или о последних культурных событиях столицы.

Света вздохнула и присела на подоконник, чтобы оставаться поближе к окну.

– Теть Люсь, – решилась она, – я рада вас видеть, но я приехала с мамой поговорить. Серьезно поговорить. Вы не оставите нас?

– Что? – взревела Таисия. – Ты Люську прогоняешь? Люську? Нет! Сиди, соседка. Люське уходить нельзя. Она вон гадает!

И Таисия многозначительно постучала по столу, на котором разноцветной россыпью лежали карты таро.

Света опять вздохнула.

– Мам, я все понимаю, но это серьезно. Правда. Гадания подождут. Хотя… я, наверное, неправа, что не позвонила перед приездом. Но послушай, я сейчас прохожу лечение… работаю с психотерапевтом. И он посоветовал мне…

– С психиатром? – Таисия уставилась на дочь и замерла, пристально вглядываясь в черты ее лица и рассматривая одежду, словно собиралась увидеть в облике Светы признаки заболевания, которое заставило ее обратиться к доктору подобного профиля. – Ты что, сумасшедшая?

Света отвернулась и опять вздохнула. Потом встала и решительно направилась к двери.

– Ладно, мам, извини. Я поняла, что не вовремя, и вообще как-то не с того и не так мы начали. Давай я поеду сегодня. А завтра позвоню, и мы договоримся о встрече.

– Стой! – Таисия вцепилась в руку дочери мертвой хваткой. – Ты так и не поняла? Нас прокляли!

– Мам…

Люся привстала со своего места и погладила Таисию по плечу:

– Тихо, тихо…

Потом мягко обратилась к Свете:

– Тут такое дело, ты не пугайся, мы с твоей матерью стали смотреть ваш род, и вот карты говорят, что на вас семейное проклятие. Садись, садись рядом, я покажу.

Гипнотизируя Светлану медленным спокойным голосом, Люся стала рассказывать ей все, что удалось выяснить: о схожести женских судеб, о трагической гибели мужчин в семье и, наконец, о встрече Таисии со злобной молодой ведьмой в вагоне метро не далее, как сегодня.

– Она дунула на меня, понимаешь? А теперь ты явилась и сообщаешь, что сошла с ума… – подытожила рассказ соседки сама Таисия Павловна, указывая пальцем на дочь, словно та была подтверждением всех ее страхов. – Сошла с ума!

* * *

Света и сама не поняла, как все произошло. Она действительно приехала, чтобы поговорить с матерью. С ума она, конечно, не сошла, а проходила курс психотерапии из-за тяжелой депрессии.

Однако соседка Люська отказалась уходить, и вот уже в квартире, где Света родилась и выросла, происходила и вовсе какая-то фантасмагория – по всей кухне валялись карты таро, в центре, прямо на полу, сидела растрепанная и пьяная мать, над ее головой делала непонятные пассы рукой и водила коптящей свечой какая-то незнакомая бабка в красном тюрбане. Ее в срочном порядке вызвала Люська, когда женщины окончательно сошлись во мнении, что на всем роду Таисии Павловны лежит страшное проклятие, которое уводит в могилу мужиков, а женщин лишает счастья.

Бабка в тюрбане громко читала заклинания, состоящие из малопонятных слов, Люська плакала, проникнувшись судьбой Таисии, сама же Таисия пошатывалась от выпитого, но изо всех сил старалась держаться прямо и торжественно. В руках она сжимала фотографии умерших родственников.

Свете ужасно хотелось сбежать, но она боялась, что если уйдет прямо сейчас, то с матерью обязательно случится что-то страшное.

– Детей двое! – внезапно рыкнула на Свету бабка в тюрбане, отвернувшись от Таисии.

– Двое, – кивнула Света.

– А муж ушел! – без тени сомнения сказала бабка, сверля глазами Свету.

– Ушел, – так же просто кивнула Света.

По спине пробежали мурашки. Что ж это, настоящая ведьма, что ли? Неужели так бывает?

– Двое детей и муж ушел?! – вдруг заголосила Таисия. – И ты матери ничего не сказала?

– Сиди ровно, – велела ей бабка.

Света ничего не ответила. Она была словно в трансе от того, что происходило вокруг. Как будто попала в какой-то фильм ужасов или на шоу колдунов.

– Нет, пусти меня! Пусти к дочери! Чего ж ты молчала, дура моя! – Таисия ломанулась к Свете, сметая на своем пути все препятствия. С грохотом упала табуретка, стоявшая рядом, со стола свалилась кружка с холодным чаем, а из рук бабки в тюрбане Таисия умудрилась выбить ее магическую свечу.

– Да как же так, доченька? Что же это? Когда? Неужели? Это тот, с которым ты приезжала, пока отец еще был живой? Господи! Я и не знала ничего! Ну почему, почему ты не звонила?!

– Мам, не надо. – Света отстранилась от Таисии. – Вот не надо сейчас. Сначала обругала, шлюхой назвала, мужа моего, то есть жениха тогда еще, ниже плинтуса с отцом опустили, а теперь спрашиваешь, почему не приезжала и не звонила? Почему ты не знала ничего?! Да потому и не знала!

– Это проклятие! Все из-за проклятия! – закричала Таисия и снова, всплеснув руками, выбила свечу у бабки, которую та успела опять зажечь, потом схватилась за сердце, прильнула к открытому окну, словно хотела вдохнуть в себя весь воздух сразу.

Свеча тем временем улетела в корзину с бесплатными газетами, их Таисия собирала по подъезду и хранила для одних лишь ей известных целей. Бумага мгновенно вспыхнула, жадный огонь тут же принялся облизывать старую деревянную ножку стола.

Теперь заголосила соседка Люська, которая подскочила со стула и в ужасе замахала руками:

– Пожар! Бабоньки, пожар! Что делать?!

– Беги в ванную, полотенца мочи! – крикнула ей бабка-ведьма, а сама включила на кухне кран и начала наполнять кастрюлю водой.

Все забегали, каждая старалась поучаствовать в тушении как могла. В панике женщины только мешали друг другу. Кухня быстро наполнялась едким дымом, он щипал глаза, неприятно щекотал нос, сушил горло, мешал понять, что происходит, и увидеть, куда же лить воду и куда бросать мокрые тряпки.

Удивительно, как быстро огонь набирает силу в маленьком помещении!

И все же им это удалось – удалось предотвратить настоящий пожар.

Когда дым немного развеялся, обнаружилось, что огонь успел выкрасить черным стол, валяющийся рядом табурет, прожрать огромную дырку в обоях и даже закоптить потолок.

Дышать в кухне стало невозможно, и женщины, кашляя и чихая, все вчетвером вышли на улицу.

Поздний летний вечер был свеж и тих. Шум города прятался за стенами домов, темное глубокое небо – за листвой дворовых тополей.

Люська тяжело плюхнулась на лавочку у подъезда. Рядом с ней присела Таисия, а уж потом бабка-ведьма и Светлана.

– Это все из-за той шаболды в метро! – подытожила Таисия Павловна. – Ну как пить дать, сглазила!

Света закрыла глаза. Шаболда из метро, семейное проклятие, карты, пожар – все перемешалось, все потеряло смысл. От голоса матери внутри начинало крутить, словно Света отравилась. В горле стоял ком – то ли от дыма, то ли от того, что она пыталась сдержать подступившие слезы.

– Прости ты ее, – вдруг услышала Света шепот у самого уха. Открыла глаза и увидела, что это бабка в тюрбане наклонилась к ней, чтобы их разговор никто не услышал. – Ты же девка взрослая уже, умная, мать твоя успела обмолвиться, что к психологу ходишь. Ну что ты обиды копишь? Прости. Видишь, Таисия совсем в другом мире живет. Там одни порчи и сглазы, а разума – на две копейки.

Бабка говорила так спокойно и рассудительно, что Света едва могла поверить в то, что слышит это из ее уст.

– А вы что, не колдунья? – спросила она, с трудом разлепив губы.

Бабка залезла рукой куда-то вглубь своих одежд и вытащила мобильный телефон, на котором показала Свете фотографию диплома психолога.

– Не понимаю… – только и смогла сказать Света.

– А что тут понимать? К разным людям нужен разный подход. Что поможет сапожнику, не поможет кузнецу. Но сейчас не об этом. Я смотрю, на тебе лица уже нет. Ты езжай домой. А про проклятие забудь. Не проклята – ни ты, ни дети твои. Молодец, что к специалисту обратилась.

– А я ведь почти поверила! – грустно сказала Светка. – Все ведь на самом деле так и было, и смерти, о которых мать рассказывала, и повороты в судьбе… Да и про меня вы как-то догадались… Или вам кто-то сказал?

– А тут много ума не надо. Ты ж по материнской схеме живешь – у нее было двое детей, и у тебя тоже, – пожала плечами бабка.

– А про мужа?

– След от кольца на безымянном.

– Ох!

Света встала и неуверенной походкой пошла по пустому двору в сторону метро.

– Дочь! – попыталась окликнуть ее Таисия Павловна, но бабка в тюрбане и Люська отвлекли ее разговорами, и Света продолжила идти вперед, не оборачиваясь.

Что это было? Что же это было такое?

Все закружилось перед глазами, смешалось с огоньками в окнах квартир, с запахом гари, исходящим от одежды.

Света вышла к дороге. На другой стороне блестела огнями фонарей зеркальная поверхность небольшого пруда. Света спустилась к воде. Ее старший брат Димка утонул здесь после пьяной вечеринки с друзьями – полез купаться нетрезвым и захлебнулся.

И как тут не поверить в злой рок, когда в их семье и в самом деле только смерти, несчастья, нищета, боль… Вот мать и поверила. Объяснила себе свою жизнь, а заодно жизни и смерти своих родителей и своих детей, назвала все это проклятием.

Но, может быть, человек всегда выбирает свой путь сам?

В центр пруда выплыла утка с утятами, застыла в пятне желтого света, крякнула и повела своих детей дальше.

А что, если смерти мужчин их семьи не из-за какого-то черного воздействия, а потому, что они попросту пили, не зная меры?

Света проводила взглядом утят, которые очень скоро превратятся в точно таких же серых уток, как и их мама. А на следующий год прилетят именно сюда, на этот маленький городской пруд, а не на какое-нибудь прекрасное озеро в девственно-чистом лесу.

А что, если женщины и правда повторяют судьбу своих матерей, просто потому, что не знают, что можно жить по-другому? Так же как эти утята не в курсе про лесное озеро…

«Но ведь я не утка, – подумала Света, – я все-таки взрослая женщина. И даже умудряюсь возить своих двоих «утят» поплавать за границу. Значит, выйти из этого порочного круга можно? Значит, я могу не жить так, как мать? Целых пять лет получалось вроде бы».

Света присела и зачерпнула пригоршней воду, влажной рукой вытерла лицо, чумазое после тушения пожара на кухне.

«Я не обязана возвращаться на этот пруд, – сказала сама себе Света. – Я не обязана быть жестокой со своими детьми. И не обязана продолжать общаться с тобой, мама, если мне это доставляет страдания».

Дышать стало легче.

Света внезапно почувствовала, как легкие словно расправились в груди, гарь вышла из них, и даже ноги перестали ныть, словно позади не было тяжелого дня и еще более тяжелого вечера. Голова очистилась, мысли улетели вперед.

«Спасибо, мама. Спасибо, в конце концов, что родила. И что я – жива. Я полечу искать свое озеро. Оно есть. Может, не в лесу. Но где-то в очень красивом и хорошем месте».

Света достала телефон, вызвала такси и, пока ждала машину, чтобы поехать домой к детям, думала о том, где проведёт в этом году отпуск. Почему бы не попробовать что-нибудь новое. Новое и очень красивое. Совсем не похожее на маленький городской утиный пруд…