В начале нулевых криминальные хроники сотрясались от деяний черных риелторов. Ведущий замогильным голосом рассказывал жуткие истории о том, как очередную бабушку лишили законно нажитой недвижимости. Против подобных ситуаций был даже приняты разные законы, ограничивающие продажу жилья, запрещающие выписывать «беззащитных» лиц. И в наши дни периодически всплывает страшная правда о черных риелторах – правда, кошмарят они уже не беззащитных пенсионеров, а богатых одиноких знаменитостей.

Посмотрим на эту проблему под другим углом. Как вообще некая категория лиц становится социально незащищенной? Дело не столько в бедности, сколько в одиночестве. От последнего не застрахованы ни бюджетники, ни артисты с заоблачными гонорарами. В таких случаях ведущий ток-шоу сокрушается: «как же так, при живых детях бедная баба Маня оказалась никому не нужной». И рекомендует беречь себя и своих близких.

Со стороны кажется, будто злые наследники бросили бабу Маню. Но мне довелось услышать немало историй, о том, что баба Маня сама сделала максимум, чтобы дети не захотели с ней общаться. Речь не только о сложном характере. Так, пожилая родственница могла быть искренне убеждена, что дети хотят завладеть ее квартирой. Любой их визит она встречала криками, бросанием картошки с балкона, вызовом полиции. Несмотря на явную клиническую картину никто не торопился сдавать бабу Маню в психиатрическую лечебницу. Во-первых, у нас с этим сложно – да, вопреки популярному мнению, «насильно упрятать в дурку» практически невозможно. Во-вторых, наследники могут банально не знать симптомов старческого слабоумия с эксплозивным (буйным) вариантом органического синдрома. В-третьих, «как это мы родную мать, тетку, бабку куда-то сдадим?». Последний пункт звучал почти всегда. И это важно: в большинстве случаев пожилого родственника никто не отвергает, к нему тянутся, это он не хочет общаться. Всегда ли дело в деменции или психозе? Нет, конечно. Это просто самый яркий пример. Как правило, мы имеем дело с чем-то пограничным, когда органические изменения в мозге либо вовсе отсутствуют, либо недостаточно накопились.

Что же за процесс происходит в психике? Это то, что я называю парадоксальной эмпатией. Психика приходит к этому не сразу, а в несколько этапов.

На первом этапе человек ведет слишком бурную социальную деятельность, всем помогает, кормит бродячих собак, отдает большие суммы на благотворительность, до слез переживает за героев новостей и сериалов. Возможно, это просто очень добрый человек, у него большое сердце. Но, согласитесь, у каждого есть ближний круг – лица, идеи или вещи, наиболее ценные для нас. Добрый человек будет ещё более добр к ближним. Но здесь мы этого не видим. Зачастую до близких очередь просто не доходит. У некоторых «великих педагогов» их родные дети ходят необразованные и невоспитанные. У некоторых держателей приюта для бездомных животных их собственные домашние питомцы получают недостаточно ухода. И так далее. В этом случае я говорю о беспорядочной эмпатии. Обращаю ваше внимание, что термин не является академически признанным, однако мне он кажется достаточно точным. Общий критерий: чем чаще человек сочувствует кому попало, а к состоянию и потребность ближних остается глух, тем выше беспорядочность его эмпатии.

Уместно вспомнить мысль Блеза Паскаля. «Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки.»

На втором этапе психика решает, что так больше продолжаться не может. Душа компании замыкается в себе и избегает интенсивного общения. Благотворительные проекты кажутся чем-то показным, лицемерным. Те, кого человек искренне жалел, вызывают у него неприязнь, чувство брезгливости, даже презрения. Никакого удовольствия от добрых дел. В каком-то смысле, наступает выгорание, но оно здесь играет вспомогательную роль. Главное, что граница самости цементируется. В чем это проявляется? Все добрые дела теперь служат одной цели – оградить себя от других, показать свою инаковость. Человек не просто благодетель, а единственный в своем роде. Кроме него никто так не заботится о зверушках, бездомных, мигрантах, инвалидах, нужное подчеркнуть.

Получается замкнутый круг. Человек ввязывается во всё более крупные благотворительные авантюры, его публичная риторика дышит агрессией, он обличает власть имущих и равнодушных. Также набрасывается с обвинениями на своих вчерашних соратников – мол, они все лицемеры, а вот он-то по-настоящему борется за правое дело. При этом былого эмоционального и морального удовольствия человек уже не получает, бессознательная злость на себя и своих подопечных растет. Что нужно сделать? Правильно, снова повышать ставки. Круг замыкается.

Третий этап является логичным финалом предыдущего процесса. Психика истощается. Самость (часть психики, где хранятся представления человека о себе самом, своей идентичности) отказывается вступать в эмпатический контакт с кем-либо. На эмоции накладывается запрет, аффекты угасают, остается только тлеющая злоба и обида на весь мир. И вот тут-то до ближних доходит очередь. Ближние получают всё и сразу – но со знаком минус. К этому моменту человек уже распугал всех вчерашних спонсоров и соратников. Он выплескивает раздражение на родственников и самых преданных друзей, буквально вынуждая их отдалиться. Останутся лишь самые стойкие или толстокожие, но и с ними никакого доверительного взаимодействия не будет.

Грустно, если на этом этапе от человека еще будут зависеть какие-то подопечные. Не исключено, что их будут мучить под видом заботы. Здесь на ум сразу приходит фамилия известной «благотворительницы», которая активно продвигала строительство ночлежек и хосписов. Ее психические проблемы постепенно нарастали, что в конечном итоге вылилось в скандальную публичную деятельность и откровенно мошеннические схемы. Но что самое страшное, эта дама и ее команда, по-видимому, страдают синдромом матери Терезы. То есть под видом заботы они продлевают и усиливают страдания безнадежно больных и бездомных.

Другой пример – когда некая благотворительная организация решает «вылечить» больного ребенка непременно в этой и никакой другой клинике. Клиника находится за границей, у клиники мутная репутация. Да и само лечение может быть получено здесь. Но нет. Благотворители настаивают на транспортировке больного ребенка, на переплатах за медицинские услуги и препараты. В наиболее тяжелых случаях в ход идут совсем уж подозрительные методы «лечения», в частности поездка в горы, отпаивание ослиной мочой. Догадайтесь сами, как это влияет на состояние ребенка, которого спокойно можно было спасти традиционными методами, не подвергая маленький организм изнурительными путешествиями. Всё это в совокупности образует известную вам токсичную благотворительность.

Что же происходит с нашим героем, уставшим от беспорядочной эмпатии? Его все покинули, он на всех злится. Но злость проходит. Усталость проходит. Человек отдохнул и готов к новым подвигам. Как видите, процесс обратим, потому что речь не идет о какой-то органической патологии. Психика просто устала от беспорядочной эмпатии. Всё может вернуться на круги своя. Человек снова побежит всем сочувствовать, снова разовьет бурную деятельность и снова уйдет в себя после пары лет активности. Однако это не единственный вариант. Во-первых, заново собирать команду, аудиторию и спонсоров всегда труднее. Во-вторых. процесс восстановления занимает много времени, носит постепенный характер. Человек может не осознавать, что к нему вернулись силы. Он может вообще не понимать, что и почему с ним происходит. С его точки зрения он был ко всем слишком добр, а его все бросили.

И вот здесь на сцену выходит абсолютно случайный персонаж. Им может быть курьер, дальний родственник, сосед, приятель в интернете. Без каких-то причин наш герой выбирает этого случайного персонажа в качестве эмпатической мишени. Проще говоря, человек внезапно и беспричинно проникается доверием к кому-то малознакомому. И начинает изливать душу, доверять секреты, советоваться. Со стороны кажется, что человек хватается за соломинку, чтобы вытащить себя из пучины одиночества. Вот только вы теперь знаете, что нет никакой пучины – есть лужа, в которую человек плюхнулся сам и в которой некоторое время банально отмокал.

Итог зависит исключительно от добросовестности первого встречного. В мире не так много зла, как принято думать. В большинстве случаев этот случайный персонаж не сделает ничего дурного. Ему будет льстить внезапное внимание, он с интересом послушает увлекательные фрагменты чужой биографии, с благодарностью примет материальную помощь или ценный совет. А бывает, что персонаж оказывается корыстным или вообще преступником. Тогда, конечно, нас ждет трагический финал – в частности, на афериста будет переписана квартира.

Таковы две крайности. С одной стороны – деменция, органические нарушения. С другой стороны – здоровый мозг, но уставшая от беспорядочной эмпатии психика. Между этими крайностями сплошной спектр промежуточных случаев, которые все объединяются повышенным риском нерационального доверия к случайным людям. Как с этим справляться? Не навязываться вредным родственникам. Как бы вы ни хотели помочь, ваша помощь и забота могут физически раздражать человека. Вместо благодарности в ваш адрес будет лететь злоба, а то и подозрения в корысти.

Клиентка заметила, что ее пожилая мать очень хорошо относится к старшему сыну, а клиентку подозревает во всех смертных грехах. Секрет был как раз в том, что клиентка регулярно приезжала к матери, возила ее по врачам, следила за приемом лекарств, делала в материнской квартире уборку. То есть клиентка перегружала психику матери своим присутствием. Мать ассоциировала приезд дочери с тем, что снова придется отчитываться о выпитых таблетках, снова придется куда-то идти и так далее. А сын (брат клиентки) приезжал раз в месяц, лишних вопросов не задавал, советами не докучал. Конечно, к сыну пожилая женщина относилась лучше. Клиентка поняла этот механизм, постепенно сократила число визитов в три раза – и наладила отношения с матерью.

Конечно, такой маневр может не пройти, если за человеком нужен ежедневный уход, но для этого существуют профессиональные сиделки. Одна из функций сиделок – это, среди прочего, принимать на себя эмоциональный «удар», становиться громоотводом для раздражения подопоченого. Поэтому следите, чтобы между сиделкой и родственником не возникало коалиции. Насторожитесь, если сварливый родственником слишком хорошо отзывается от сиделке. Возможно, такую сиделку лучше поменять. Тем более, если с ее приходом ваши взаимоотношения с родственником ухудшились. Здесь важно чувствовать опасную грань. С одной стороны, родственник может жаловаться на вас третьим лицам просто в силу характера или чтобы вызвать к себе жалость. С другой стороны, эти третьи лица не должны потакать этим жалобам, не должны играть роль «потерянного идеального ребенка», то есть не должны претендовать на ваше место.