Новейшая есенинская биография Захара Прилепина зачеркивает одноименный фильм, даже не удостоив адресной полемики. Согласно ей, Есенин происходил из приказчицкой, а не крестьянской семьи, с детства не носил креста, довольно скверно косил и очертя голову принял революцию, хоть и переживал за то, как она обходится с исконным землепашеским укладом. Дружил с евреями, не замечая их еврейства, — что и нормально для среды, обнулившей национальные, конфессиональные и сословные перегородки. Кому не нравилось — брал саквояж и ехал в Европы, чтоб оттуда жужжать, как жиды заели. Есенин съездил, обчертыхался на сладкую жизнь и счастливо вернулся на Родину с ее жидами. Все это ни грамма не меняет в образе златоуста русской поселянской вольницы — для тех, кому важны стихи. Но плющит и корежит всех, кто сделал Серегу нашего иконой борьбы с мировым кагалом и его сионистской пропагандой.

А таких немало.

Артист Виталий Безруков долгие годы служил в театре Сатиры, где главным был Плучек, кардиналом Ширвиндт, патриархом Менглет, прима-звездой Миронов и даже немецкое происхождение Татьяны Пельтцер не меняло общей удручающей картины. Говорят, ему приходилось играть в смену с Мироновым и видеть, как пол-зала выходит на первых же репликах, раз сегодня не Андрей. Может, и врут — но атмосфера никак не способствовала добрым чувствам к клановому российскому еврейству.

Результатом чувств стал роман по мотивам расследований безумного юриста Хлысталова, всю жизнь искавшего еврейский след в смерти русских поэтов-самородков, убитых грузином Сталиным. В романе жиды сделали революцию против мужика, а когда златокудрый Есенин вступился за своих, замыслили его погубить. Для этого они обсадили его женой Райх, другом Мариенгофом, покровителем Троцким и американкой Дункан, чье имя Айседора и манера танцевать голой с красным флагом наводит на самые глубокие размышления. И ну тянуть его в ласковые сети, к чему поэт стрезва оказался податлив, но трезвым его видели редко. Тогда жиды напустили на него Пастернака, который избил его в подворотне, Мандельштама, который пытался перекричать его дилетантскими стишками, Блюмкина, который грабил лесом и расстреливал несчастных по темницам, и Анну Берзинь, про которую сто раз сказано, что она Абрамовна. От такого нажима Лель не мог не запить — но окончательно доконала его волшебная телеграмма Каменева великому князю, — случайно подобранная им во время службы санитаром в Царском Селе. Телеграмма могла сгубить всю носато-пейсатую оппозицию, поэтому Каменев нашептал Троцкому, Троцкий Блюмкину, Блюмкин Эрлиху, и все вместе свершили свое черное дело в гостинице «Англетер». Это никак не помогло оппозиции, которую всю съел товарищ Сталин, о котором в сериале сказано уклончиво, потому что за евреев ему спасибо, но вслед за ними он съел и всех остальных, а это уже перебор.

В тексте «Смерть художественной фильмы» Лимонов писал, что сценарии пишутся людьми со слабыми мозгами для людей с еще более слабыми мозгами, и это сущая правда. Телеграмму с поздравлениями М. Романову выдумал Сталин — что не помешало Есенину найти ее в мусорке за 20 лет до того, ведь великий князь вечно разбрасывался телеграммами, а Есенин в молодости только и делал, что шастал по царским помойкам. Колоть его в дурке психотропами было трудно, ибо их изобрели только через тридцать лет после его смерти. Блюмкин к ней непричастен, потому что был в это время с Рерихом в Тибете. Затейливая мешанина ранней советской жизни была гораздо круче всего, что мог вообразить романист Безруков.

Но что-то ему удалось, а именно — сын Сережа, он же Сергей Витальевич, который является совершенно идеальным воплощением Сергея нашего Александровича. Он чувствует стих и взвинченно-нервическую природу есенинского дара, хорош в загуле и ранимом отчаянии. И, не городи его герой батину антисемитскую чепуху, был бы отличным портретом народного любимца (если от фильма отмахнуть серий этак семь). Режиссер Зайцев имеет вкус к сценам гламурных запоев и посвятил им львиную долю сериалов «Чкалов» про Чкалова и «Есенин» про Есенина — тут бы тоже не помешала редактура. Однако когда в первой серии золотая наша головушка строит глазки царским дочкам и кушает с ними кофий — выходила прекрасная байка про Ивана-дурака, который с царями накоротке, за словом в карман не лезет, сивку-бурку объездит и заморскую блоху подкует — и всем пацанам о том с блеском насвистит.

Так бы и снимать — нет же.

Пришли носатые и все испортили.