И о культуре.

Сюжету о перевоспитании плейбоя (жуира, мажора, урода, казнокрада) ссылкой в глушь-пердь-мухосрань уже лет восемьдесят. Особенно любили такой поворот в США времен Депрессии, когда многим пришлось переосмыслить свою сладкую жизнь и встать на путь трезвого реализма (обычно папа-магнат, взбешенный загулами отпрыска, гнал его с глаз долой в дальний колледж казарменного типа). Тема приглянулась «Камеди-клабу», который целиком произрос из грибницы КВН и намерен ездить на залежах студенческих шуток до полной старческой деменции (см. сериалы «Интерны», «Универ» и прочее). Главу департамента образования решено за веселый нрав и расхитительский цинизм отправить на год исправительных работ в Верхнеямский филологический институт завкафедрой. Для пущего сходства с первоисточником единственный человек, способный у нас принять такое решение во время прямой линии с соотечественниками, дважды назван Папой.

Потерпевшего В. М. Сычева играет Ф. С. Бондарчук, что придает образу объемность. Поскольку стафф «Камеди-клаба» на сто процентов состоит из таких же ловких, дружелюбно-хамских проныр, как Виктор Михайлович, ему гарантировано тепло авторских сердец. Ибо он им типологически близок, а педколлектив, призванный вернуть небожителя на грешную землю, — наоборот, страшно далек. Провинциальные филологические лохи никак не могут пользоваться симпатиями золотой молодежи канала ТНТ — поэтому кафедра ВФИ населена охотницами, дурами, креативными алкашами и журавлями задумчивыми. Верховодит кагалом правдолюбица Софья Белозерова, с чьего вопроса гаранту и началось пике Виктора Михайловича. Она строга, молода и на роду Сычеву написана. Всякий, кто решит, что бледной училке в последних сериях суждено появиться в кружевном порнобелье из секс-шопа, не ошибется ни разу.

В этом, собственно, и кроется основной пробел постановки (как и любых попыток нравоучений со стороны «Камеди-клаба»). К слову «культура» там относятся так же, как и Сычев. Как к чему-то глупому и дешевому, на чем можно хорошо погреться. Да и не только к культуре. У резидентов «КК» дружеское панибратство и здоровое презрение вызывают менты, алкаши, гастарбайтеры, бюджетники, воры, училки, студенты, лохи, которые не врубаются в их юмор, и лохи, которые врубаются в их юмор, — словом, все вокруг, на ком можно подзаработать. Со скорбно-лукавыми рожицами они поют песни, что это был тяжелый год и что народу не хер есть, — все сильнее раздаваясь вширь в области щек и таза. Поэтому сатира на жучил у них превращается в плутовской роман о том, как хитрый пацан с полированным черепом потонул и выплыл, свалив по ходу губера, трахнув обидчицу, съев шефа и переженив местное бычье на своих неликвидных лингвистических дурах. Будь у Бондарчука график посвободнее, фильм бы и восемьдесят серий потянул.

Емкость истории — от силы серий шесть, а растянута она на двадцать за счет хохм про мента (муж одной из грымз), приколов про алкаша и пенок про искательницу счастья. Один из лучших продюсеров сегодняшнего ТВ учил на редакторском тренинге: «Всегда отлично идут шутки про хачиков и педрилок — и сценаристы норовят засунуть их в любую свободную дыру. Не позволяйте хачикам и педрилкам перехватить действие и заслонять основных героев». Авторы «Года культуры» эту выдающуюся лекцию явно проспали. Колоритный мент торчит в сюжете о филологине и ловкаче из каждой серии. Кафедральный бухарик, завязав, немедля развязывает вновь, ибо мыслимо ли отказываться от такого смехоёмкого актива? А сценаристов десять, причем двое подонки — поэтому у героев каждые две серии меняется характер, а училка словесности уже во второй начинает подбрасывать недругу наркоту и грозить сроком за придуманное изнасилование, а ее коллеги — разводить на бабло сычевского референта. То есть сценарный пул явно транслирует провинциальным ботанам свой собственный образ мыслей и чувств.

Таким образом, у «Клуба» выходит искрометный автопортрет с полным перечнем, у кого чего болит. Застарелое и невытравимое студенческое прошлое («преподы казлы»). Врожденное ехидство технарей к гуманитариям (ни разу не прозвучавшее слово «филолух» объяснимо только тем, что никто из авторов, очевидно, не учился на филфаке). Страсть к легким и шалым деньгам. Доскональное знание ментов и их примочек (авторы, видать, люди выпивающие и склонные к нарушениям ПДД). Юмор про постель (реплика года «Что ты вертишься в койке, как кура на гриле?»).

Спросите: а почему так вышло? Почему не работает старая схема 30-х, а выходит, как и всегда, одно веселое безобразие?

А потому, дорогие малята, что тогда в кино господствовал нравоучительный классицизм.

Пройдоху перевоспитали и поставили на службу обществу.

А нынче реализм у нас.

Прохвост всех трахнул и вернулся в Москву управлять высшей школой.

Скажи, прикол?