Российским сценаристам зримо не хватает бандосов.

Конфликт с властями (максимум региональными) заведомо проигрышен, а распальцованной, колоритной, легко узнаваемой братвы больше нет: извели и ассимилировали. Вальяжные теневые боссы, делящие хлебную недвигу и насылающие псов «зачищать косяк», остались нынче только в сериалах. Паны атаманы в исполнении Максима Суханова или Юрия Цурило (случай совсем уж космической клоунады — Алексей Агранович в «Убить Риту») напускают блатной томности, веско роняют слова и «выгуливают» по мрачным особнякам светлые костюмы. Безвластие, на котором только и вызревает эта паразитарная нечисть, кончилось — но позволяет сценаристам балансировать интересы и гнать марафонскую интригу про неуязвимость отважных блондинок.

Зная нужды отрасли, гиперуспешный сочинитель Илья Куликов придумал вместо симуляции бандитской вольницы разморозить из 90-х боевой отряд громил и потрясти их величием наших свершений (Сити-смузи-«Сапсан»-социальный мир). А заодно расконсервировать старые терки, смахнуть пыль с попрятанных «калашей» и поиграть на столкновении миров, как он хорошо умеет, только все время заигрывается от жадности («Полицейского с Рублевки» вышло под его началом аж семь сезонов и два полных метра).

Четверо конкретных пацанов: старший Фил (Влад Коноплев), рукопашник Чак (Денис Васильев, погоняло известно в чью честь), толстый Масса (Савелий Наумов) и шустрый Вжик (Ярослав Заргаров) направлены в 2001 году взымать недоимки с изобретателя Неймана (Даниил Спиваковский), который напомнил бы им деда Павла из «Гостьи из будущего», каб они в детстве хотя бы телевизор смотрели, а не отрабатывали мавашу по «слепому» самоучителю. Стремный дед аннигилировал пацанов на двадцать два года вперед, где телки их выросли, маваши без надобности, подвиги за давностию лет прощены, и только мамы, согласно воровской традиции, ждут своих запропавших уголовных чад (слеза наворачивается несколько раз). Отрадно, что авторы отказались от образов карикатурного бычья: настоящего страху в движение нагнала именно молодая неспортивная борзота, которая первой начала шмалять на стрелках, валя авторитетных кубиков первой волны. Стандартного слона из всех напоминает один Масса, так как все время ест, что внушает к нему массовое материнское доверие. Теперь на каждом проблемы: у Фила босс (Ян Цапник) отжал семью, у Массы брат-шпингалет в розыске, причем не всесоюзном, а уголовном, Чак по новой охмуряет свою Олесю (Эмилия Спивак; у рыжих возраста нет и тормозов тоже), а Вжик — он всегда ничей.

Наив оленей края не знает. Евро в глаза не видели, с долларового курса плывут, «как по дефолту», планшет задорно зовут «пианиной». Им, конечно, разъясняют: «Гость из прошлого, бери свой миелофон и чеши отсюда», — но на такое у балагура Чака всегда найдется ответка, однообразная, но действенная: «Щас за шутку получишь в утку», «С ноги в ухо — чтоб темно и глухо», «Вертушку в тушку — или пролом жбана в стиле Джеки Чана?» (похоже на присловья Круглого, только домашнего изготовления). Он же рожает историческое: «Были рожи уголовные — а теперь ребята ровные». Фил приветствует своих братовским «Здорово, бандиты» и горько обдумывает житье под «Где твои крылья, что так нравились мне». На «Дискотеке 90-х» все, казалось бы, для них — и «Девочка Ночь», и «Сектор Газа», — но всем девочкам ночи явно за сорок пять: они тоже из прошлого.

Юмор такой же простодушный, но работающий.

В кабаке: — Вас посчитать? — Че нас считать-то — раз, два.

Снайперу: — Че, маньяк-извращенец? Подглядывал за нами??

Коронное: — Мы че, пельмени, чтоб нас замораживать??

Беда у фильма одна и фирменно куликовская: краткость — не его сестра. Если шоураннер Куликов берется шутить — он подходит к делу по-марафонски: наматывает круги и шутит-шутит-шутит-шутит. Вся байда разогнана на семнадцать (!!) серий, и уже на двенадцатой ощущение, что бежишь вместе с ним, а надо еще смеяться. Когда шутка буксует, из криогена размораживают путанку Стеллу, и на ней нет проблем поднять еще три серии под лозунгом «Принцесса для снятия стресса». На сотой «Снова Чак спасает общак» рыжей начинаешь сочувствовать: она этого ухаря любит, и ей теперь с шуткой-прибауткой всю жизнь куковать.

Карлсон хорош разовыми прилетами.

Годами его терпеть — большая терпелка нужна.

Главная же черта куликовских Карлсонов — они не улетают, бро.