Самки богомола съедают своих самцов после секса.

Это так впечатляет некоторых озлобленных самок человека, что они просто мутируют в крупных насекомых и делают мир разнообразней за наш пацанский счет. Потом про это французы делают кино, а наши его слизывают — длинно и неловко.

Именно так платформа «Старт» адаптировала французский маньяцкий сериал «Богомол».

Силы подключались весомые. Продюсеры Илоян-Троцюк-Шляппо-Жалинский давно контролируют сумеречную зону, почти монополизировав кино о всякой жути, инфернальщине и теневых закоулках сознания («Медиатор», «Контейнер», «Хороший человек»). Сценаристка Козлова знает клиническую психиатрию с азов и имела за это премию «Нацбест». Режиссер Эген — умелый маньерист-стилизатор («Шерлок в России»). Слабым звеном в команде был только подрядчик — босс «НТВ-профит» Игорь Толстунов, готовый ради прибыли браться за всякий мусор («Чужая кровь», «Молодая гвардия»).

Кажется, именно его доля и перевесила всех.

Французский «Богомол» повествовал о маньячке-расчленительнице (Кароль Буке), отбывающей срок в тюрьме санаторного типа и привлеченной к поимке злодея-имитатора по образцу всеми любимого людоеда Ганнибала Лектора. Ее условием было участие в розыске подросшего сына, выбравшего правоохранную стезю. Много всякого инцеста, педофилии и сексуальных демонов, кроющихся за благоустроенным пригородным фасадом. Французский специалитет.

Русский перевод заведомо проблематичен. Питательной средой перверсий является буржуазная норма — а русская буржуазность пребывает в зачаточном состоянии, чтобы породить такую плотность домашнего насилия и ответного душегубства. Маньяки водятся исключительно в стабильном и благоустроенном социуме — а русскому штилю от силы лет десять, наш маньяк еще учится в младшей школе. Поэтому авторам приходится изобретать Прекрасную Россию Будущего, где все не как у людей.

Полицейские оперативники живут не в типовой двушке, а в загородном шале с камином.

О найденных в лесопосадке трупах сообщают вечерние новости.

Маньячка (Ирина Розанова) отбывает срок в персональной камере размером с президентский сьют.

Сотрудница убойного отдела блюет от вида расчлененного трупа и бросается в слезы от неповышения по службе.

Офицер полиции вскакивает по ночам с криком «мама».

Все эти чувствительные милиционеры на серьезных щах обмениваются репликами типа:

«Пришло время крови заговорить».

«Это моя проблема, и я ее решаю!».

«Мы разные. Ты хочешь одного, а я хочу совсем другого».

«И только у меня не было ни одного шанса стать частью этого гребаного общества!».

Произносить это все без внутреннего хохота невозможно — поэтому ясно, отчего артист Чинарев две фразы цедит сквозь зубы, а третью непременно орет дурным голосом, и так раз десять. Боится «расколоться» и заржать прямо в кадре.

Сценаристами уровня и масштаба Козловой такие сценарии пишутся ровно за сутки. Еще сутки уйдут на обзвон подружек и зачитывание особо убойных мест типа «Она превратила мою жизнь в бомбу замедленного действия» для совместного угорания.

Французы уместили в один сюжет вырожденца-трансгендера, отца-растлителя, отца-психопата, полдюжины брошенных и травмированных детей, полицейских-неврастеников и валькирию-мстительницу, снимавшую с мужиков кожу вместе с головой. Перенос всего этого нагромождения патологий в нашу дикую и потому здоровую реальность кажется дурной пародией. А эмблема ресурса Start в углу экрана, похожая на знак доллара, с каждой серией приковывает все больше внимания.

В общем, авторы развлеклись. Артисты заработали и покатались на хороших машинах (обыватель во французском кино страшно любит ездить на автомобиле — даже это позаимствовали). Продюсеры укрепили репутацию знатоков зла.

Можно, конечно, разделить их праздник и поглядеть, как суперклассно играет в последней серии бывшего мужчину одна из актрис (не назову, спойлер).

А можно предпочесть оригинал и наблюдать, как выглядит в свои шестьдесят Кароль Буке.

Спойлер: хорошо она выглядит — даже расчленяя нас, мужиков.

Клеопатра, да и только.