Котляревский Петр Степанович
(12.06.1782—21.10.1852)

Разверзлись хляби небесные, и снега на пару с ветром объяли землю. Путники, сбившиеся в этой завывающей круговерти с дороги, уже отчаялись, как вдруг услыхали далекий колокольный звон, а вскоре увидали и саму церквушку и рядом с ней – домик, с уютно светящимися оконцами…

Таков пролог судьбы одного из наиболее талантливых и известных российских генералов XIX столетия, коего фортуна обрекла на сражения лишь с превосходящим его числом противником и на всегдашние победы над ним, генерала Петра Степановича Котляревского.

Буран сей был в Харьковской губернии в году от начала новой эры 1792-м. Деревушка оказалась сельцом Ольховаткой, священником в которой состоял Степан Котляревский – из бедных дворян. Заблудившимися же прохожими-проезжими были харьковский гражданский губернатор да полковник Иван Лазарев, пробиравшийся на Кавказ, в Моздок, где служил он в составе знаменитого суворовского корпуса.

Нежданные гости, пережидая непогоду, прожили у священника неделю, и Лазареву полюбился десятилетний сын хозяина, не по возрасту рослый и серьезный. Он к тому же косвенно был и спасителем двух столь значительных особ, ибо отец именно его отправил в метель на колокольню – подавать сигнал всем заблудшим душам.

Потом гости уехали, и все забылось. Но в мае 1793 года прибыла эстафета с Кавказа – Лазарев звал мальчика к себе, поближе к истинно мужскому делу. Бурсак поехал и тем прервал зарождающуюся было династию священников Котляревских…

Через два года Котляревский-младший стал сержантом, а вскоре после этого – и ветераном, побывав в первом в своей жизни походе против персов. Во время Персидского похода 1796 года Котляревский участвовал в штурме Дербента. С 1799 года он – подпоручик, адъютант Лазарева, назначенного шефом 17-го егерского полка. Участвовал в переходе через Кавказский хребет и в занятии Тифлиса, присутствовал на секретных переговорах с грузинским царем Георгием XIII.

В ходе русско-персидской войны 1804–1813 годов отличился при штурме Гянжи (январь 1804 года), провел успешные переговоры с шекинским ханом Селимом о переходе последнего в российское подданство. В том же году в составе отряда полковника Карягина (600 человек при двух орудиях) участвовал в бою с превосходящими силами персов в урочище Кара-Агач-баба. Вырвавшись из окружения, отряд, по предложению Котляревского, взял штурмом крепость Шах-Булах, где выдержал 13-дневную осаду. Позднее Котляревский успешно оборонял крепость Мухрат, а в ноябре участвовал в неудачном походе на Баку. В 1806 году отличился в бою при Хонашинском походе, а в 1808-м – в бою при деревне Кара-баба. Участвовал также во взятии Нахичевани.

В 25 лет он – уже полковник. Сражения, годы, новые лица летели, летели…

В 1809 году ему поручается генералом А.П. Тормасовым безопасность Карабаха: персы особой любви к христианам не выказывали. И в начале следующего года сын персидского шаха Аббас-Мирза, ведомый и подталкиваемый Турцией и Англией, вновь вторгся в российские пределы.

Царевич вел с собой 10 000, у Котляревского был лишь под рукой его любимый егерский батальон: 400 штыков. Присовокупив к этому 40 карабахских конников, он ринулся на персов.

Путь ему заступала крепость Мигри, стоявшая на горном пике, со стенами, уходящими в высокое небо. Амбразуры, из которых грозно поглядывают на копошащихся внизу людишек жерла пяти батарей. Бойницы, ощетинившиеся штыками двухтысячного гарнизона. Мигри – неприступная крепость. Неприступная со всех сторон, а особенно – с одной, где гора, переходящая в кладку, казалось, из адских подземелий рвалась прямо к звездам.

Отсюда и пошли на штурм крепости русские егеря, предводительствуемые Котляревским. И Мигри пала…

За это Котляревский получил своего первого пока Георгия – 4-й степени и золотую шпагу с надписью «За храбрость»…

Настала «гроза двенадцатого года». Страна все силы бросила против Наполеона – и на Кавказ почти ничего не оставалось. Тут забыли, как выглядит пополнение, а персы, понимая это – а что не понимали сами, то им с удовольствием объясняли англичане, кстати, наши союзники в Европе, – усиливали давление.

Главнокомандующий русской армией Ртищев, ощущая недостаточность сил, желал решать дела миром. Но есть люди, признающие лишь язык силы. Именно таковым был шах персов. Котляревский, зная сие по долгим годам предшествующих войн, пытался отвратить командующего от его иллюзий.

Жизнь разрешила их спор – Аббас-Мирза, подойдя к Араксу, начал грабеж русских подданных. И проигнорировал письмо Котляревского, предлагавшего прекратить шутить с огнем.

Тогда генерал-майор Котляревский посылает официальный рапорт главнокомандующему генералу Ртищеву и ему же – частное письмо, где пытается оправдать свои будущие действия, потом пишет завещание и подробную диспозицию войскам.

По отряду зачитали приказ: поход – налегке, без шинелей, патронов брать по 40 штук вместо 60.

18 октября Котляревский, имея 1500 человек пехоты, 500 кавалеристов при 6 орудиях, выступил навстречу Аббасу, стоявшему при Асландузе и обремененному управлением 30-тысячной армией.

Асландузское сражение сделало Котляревского генерал-лейтенантом и кавалером ордена Св. Георгия 3-й степени. А персы очистили все Закавказье – кроме Талышинского ханства – и засели лишь на побережье Каспия в Ленкорани.

Крепость по праву считалась нерушимым оплотом шахского могущества в Азербайджане. Опору надлежало выбить, и Котляревский с теми же силами, что и при Асландузе – только казаков на 30 человек меньше, – двинулся по морозному бездорожью Муганской степи.

Задержались лишь единожды – по дороге русские взяли сильно укрепленную англичанами крепость Аркевань, почти 2-тысячный гарнизон которой бежал при одном слухе о подходе Котляревского, бросив всю артиллерию и припасы.

Здесь Котляревский оставил всю конницу и 100 пехотинцев, а сам продолжил путь. Выйдя в поход, 17 декабря русская пехота уже любовалась Ленкоранью, находя, что все хорошо, да уж больно высоковато.

Котляревский написал письмо коменданту Садык-хану, предложив ему сдать Ленкорань. Хан, забыв, что некогда почти теми же словами отвечал Суворову измаильский паша, передавал на словах:

– Аллах знает, кому владеть крепостью…

Котляревский пишет почетным жителям города – и снова отказ. Уверенность в собственной неуязвимости сделал всех ленкоранцев слепцами.

И тогда русский генерал отдает приказ по отряду – «отступления не будет». И в ночь 31 декабря повел свою пехоту на приступ.

Штурм длился три часа и закончился так, как и должно было закончиться подобное дело, когда горсть атакующих не боится сильнейшего противника, защищаемого железом и камнем, – Ленкорань пала.

Персы потеряли 3700 человек, включая коменданта и десять других ханов, его помощников, предпочетших смерть в бою жизни в бесславном позоре. У русских более 900 рядовых и 40 офицеров было убито и ранено – из 1400.

Во рву нашли и Котляревского. Он лежал по-прежнему со своей шпагой в руке, погребенный телами тех, кого долгие годы водил от победы к победе. Голова и нога у него были страшно изуродованы, но он был жив. И, услышав над собой тихую молитву, открыл свой отныне единственный глаз…

После двойной победы Котляревского Персия подписала в Гюлистане с Россией мирный договор и 13 лет, помня уроки русского генерала, держала свое слово. Котляревский же в награду получил орден Св. Георгия 2-й степени.

Он долго лечился, но облегчения от мук не было и не могло быть – слишком многое отдал в последнем бою. «Живым мертвецом» уехал в Россию.

Генерал в отставке вернулся к отцу. Прошло 20 лет, как не был он дома. Отныне его место – здесь.

Он прожил еще 39 лет, мучимый беспрестанно своими ранами. Прожил, уже не служа, выполнив свой долг перед Отечеством сполна.

Он тихо жил в деревне и, не обижаясь, говорил:

– Биография моя никогда не выйдет – от этого потери не будет, но одно верное описание военных дел, в которых я принимал участие, может принести пользу военной молодежи.

Котляревский не ошибался во втором, что же касается первого – долг чести потомков опровергнуть это.