В 1867 году 31-летний Марк Твен в качестве газетного корреспондента побывал в Крыму, где в составе неофициальной делегации встретился с Александром II.

Среди иностранных туристов, посетивших Севастополь вскоре после Крымской войны, были родственники погибших здесь английских, французских и итальянских офицеров, ученые, писатели, фотографы, любители истории, коронованные особы, различные выдающиеся люди.

Не много найдется за границей художников слова, чье творчество обладает столь большой притягательной силой для широкого круга людей, как творчество автора книг… «Приключения Тома Сойера», «Принц и нищий», «Приключения Гекльберри Фина».

Широкую известность Марк Твен приобрел очерками о поездке в Старый Свет – «Простаки за границей» (1869).

8 июня 1867 года пассажиры «Квакер-Сити», парохода водоизмещением 1800 тонн, отправились в почти полугодовое плавание (до 19 ноября). Путешественники за это время посетили многие страны Европы и Востока. В августе пароход прибыл в Константинополь, после осмотра достопримечательностей которого предстояло побывать в России.

Оставив в Турции тех, кого не заинтересовал следующий пункт программы, часть американских туристов отправилась в путь. Им предстоял заход в Севастополь, Одессу и Ялту.

В предисловии к своей книге «Простаки за границей» Марк Твен написал: «В этой книге рассказ об увеселительном путешествии. Цель рассказа… показать читателю, каким он увидел бы Европу и Восток, если бы глядел на них своими собственными глазами, а не глазами тех, кто побывал там до него».

В Севастополе, еще не оправившемся от Крымской войны 1853–1856 годов, американский пароход стал целым событием. Еще бы! В Америке в те поры из наших соотечественников мало кто бывал, и на американцев крайне любопытно было посмотреть. Специально посланный губернатором офицер Черноморского флота приветствовал гостей на борту «Квакер-Сити», после чего радушно пригласил их чувствовать себя на крымском берегу как у себя дома. Гостям показали город, а вернее, то, что от него осталось после долгой и крайне разрушительной для него осады… Город-герой оставил у Твена яркие впечатления.

Когда читаешь в этой книге описание увиденного автором в Севастополе, то забываешь об увеселительном характере путешествия, об ироничности Твена. Он пишет: «Наверное, ни один из городов России, да и не только в России, не был так сильно разрушен артиллерийским огнем, как Севастополь. И, однако, мы должны быть довольны тем, что побывали в нем, ибо еще ни в одной стране не принимали с таким радушием.

Не успели мы бросить якорь, как на борт явился посланный губернатором офицер, который осведомился, не может ли он быть нам чем-нибудь полезен, и просил нас чувствовать себя в Севастополе как дома!

Помпея сохранилась куда лучше Севастополя. В какую сторону ни глянь, всюду развалины, одни только развалины! Разрушенные дома, обвалившиеся стены, груды обломков – полное разорение. Будто чудовищное землетрясение всей своей мощью обрушилось на этот клочок суши. Долгих полтора года война бушевала здесь и оставила город в таких развалинах, печальнее которых не видано под солнцем. Ни один дом не остался невредимым, ни в одном нельзя жить. Трудно представить себе более ужасное, более полное разрушение. Дома здесь были сооружены на совесть, сложены из камня, но пушечные ядра били по ним снова и снова, срывали крыши, разрубали стены сверху донизу, и теперь на полмили здесь тянутся одни разбитые печные трубы. Даже угадать невозможно, как выглядели эти дома. У самых больших зданий снесены углы, колонны расколоты пополам, карнизы разбиты вдребезги, в стенах зияют дыры. Иные из них такие круглые и аккуратные, словно их просверлили дрелью. Другие пробиты не насквозь, и в стене остался такой ровный, гладкий и четкий след, словно его нарочно шлифовали. Тут и там ядра застряли в стенах, и ржавые слезы сочатся из-под них, оставляя на камне темную дорожку.

На этом страшном поле брани, где с таким неистовством бушевала смерть, теперь все спокойно – ни звука, ни живой души, кругом безлюдно, безмолвно, на всем печать запустения».

Писатель посетил Редан (III бастион), Малахов курган, центр города.

Марк Твен «глядел на все беспристрастными глазами», и увиденное произвело на него неизгладимое, удручающее впечатление. На память о героическом городе писатель взял найденные им на местах севастопольских бастионов несколько ядер и «другие портативные сувениры» и увез их в далекую Америку.

Надо сказать, что прибытие американского парохода произвело настоящий фурор в Крыму. По плану после посещения Севастополя корабль должен был идти за углем в Одессу, а оттуда далее – в Константинополь. Однако в одесском порту на «Квакер-Сити» неожиданно явился консул США в Одессе и сообщил, что ему пришла депеша из Крыма о том, что лично император Александр II, находясь в данное время на Южном берегу на отдыхе, желал бы видеть североамериканских путешественников у себя в гостях. Фактически это было приглашение от самого российского монарха! Американцы приглашение приняли и отправились в Ливадийский дворец. Попутно писатель дал следующую характеристику нынешней «жемчужине» Южного берега Крыма: «Деревушка Ялта гнездится внизу амфитеатра, который, отступая от моря, понемногу подымается и переходит в крутую горную гряду, и кажется, что деревушка эта тихо соскользнула сюда откуда-то сверху. В низине раскинулись парки и сады знати, в густой зелени то там, то тут вдруг сверкнет, словно яркий цветок, какой-нибудь дворец. Очень красивое место. Оно живо напомнило мне Сьерра-Неваду. Высокие суровые горы стеной замыкают бухту, их склоны щетинятся соснами, прорезаны глубокими ущельями, то здесь, то там вздымается к небу седой утес, длинные прямые расселины круто спускаются от вершин к морю, отмечая путь древних лавин и обвалов, – все как в Сьерра-Неваде, верный ее портрет».

Более всего Марка Твена, по его словам, поразили очень скромное одеяние и простое обхождение российского монарха.

«На императоре была фуражка, сюртук, панталоны – все из какой-то гладкой материи, бумажной или полотняной, без всяких драгоценностей, без орденов и регалий. Трудно представить себе костюм, менее бросающийся в глаза. Все сняли шляпы, и консул заставил царя выслушать наш адрес. Он стерпел это не поморщившись, затем взял нашу нескладную бумагу и передал ее одному из высших офицеров для отправки ее в архив, а может быть, и в печку… Когда пришло время уходить, мы распрощались с нашими высокопоставленными хозяевами, и они, счастливые и довольные, отправились пересчитывать свои серебряные ложки», – в свойственной ему манере описал эту встречу Марк Твен.