Глава 30
Я вывел «Ирбис» из гаража, дождался, пока дверь зарастёт и превратится в кирпичную кладку, и лишь затем неспешно тронулся с места.
Честно говоря, не думал, что добровольно отправлюсь в Туров. С этим городом у меня не очень приятные ассоциации. именно здесь расположена крупнейшая в стране консистория Супремы, некогда вознамерившаяся призвать меня в духовную семинарию. Построили обитель зла в одном из самых престижных районов города, близ Пятиугольной площади. К счастью, я ехал в другую сторону.
Туров меня впечатлил.
В моей прежней реальности этот крохотный городишко с трудом можно было на карте отыскать. Я тут даже не бывал во времена СССР, если честно. Другое дело, когда тут простиралось Туровское княжество, но это около тысячи лет назад. И то, можно сказать, проездом.
Нынешний Туров — это здоровенный мегаполис, в котором, к моему удивлению, ещё и метро ухитрились проложить. Ни тебе крепостных стен, ни массивных ворот — всего, что я помнил из последнего посещения города. Разве что Припять осталась неизменной.
Разогнавшись по Припятскому проспекту на полосе для аристократов, я изрядно кайфанул. Даже светофоры не омрачили моё благостное расположение духа. И даже отвратительная погода западных регионов, которая резко контрастировала с приморским Фазисом. Здесь дул пронизывающий ветер, небо обложили свинцовые тучи, деревья полностью сбросили листву и покачивали голыми ветками. Река была мрачной и серой. Ощущалось приближение зимы. Не удивлюсь, если через пару-тройку дней выпадет снег.
Трасса отделяла меня от Пятиугольной площади, Рысиного Прайда и знаменитого Треугольника. Миновав речной порт, я свернул на перекрёстке и углубился в хитросплетение старых улочек, уводящих спорткар в тихие пригороды. Чем дальше я ехал, тем спокойнее становились дороги, ниже дома и уютнее атмосфера. Помпезность центра сменилась неторопливой респектабельностью.
Наверное, я мог бы перебросить Бродягу ближе к цели своего путешествия. Сэкономил бы время, причём основательно. Город немаленький, и я в пути уже тридцать пять минут. Но, знаете, иногда полезно собраться с мыслями. Выстроить в голове грядущий диалог, проработать всё до мелочей.
Остановившись перед коваными воротами дворянской усадьбы в самом конце неприметного тупика, я посигналил, привлекая к себе внимание.
Дурной тон, конечно.
Я ведь заявился без предварительной договорённости.
Забор, окружавший усадьбу, был высоким. Каменным, под старину. Грубая кладка, ощущение массивности и основательности. Камеру, однако, установить не забыли.
Несколько минут ничего не происходило.
Меня полностью игнорировали.
Пришлось снова посигналить.
Я утопил клаксон и держал его до тех пор, пока не отворилась боковая калитка, и на выложенный тротуарной плиткой пятачок не ступил сурового вида дядька с усами, как у молодых «Песняров». Дядька носил высокие, несколько старомодные сапоги, плотное чёрное пальто и одноручный меч у пояса. Голова воина оставалась непокрытой.
Направившись в мою сторону, этот персонаж небрежно постучал костяшками пальцев в стекло со стороны водителя. Лениво улыбнувшись, я опустил окно на несколько пальцев.
— Ты кто такой? — грубо поинтересовался дядька. — Чего шумишь? Знаешь хоть, чей это дом?
Во взгляде мужика — ноль уважения.
Перед собой он видел наглого юнца, потерявшего берега.
— Сбавь обороты, служивый, — обжёг я собеседника ледяным тоном. — Перед тобой барон Сергей Иванов. Передай своему хозяину, что нам нужно встретиться и переговорить. Прямо сейчас.
— Какой ещё барон? — сплюнул охранник. — Не знаем мы таких. Без предварительной записи…
Я врезал ему под дых прямо через дверцу спорткара.
Воин бывалый, но кого угодно можно застать врасплох.
Когда охранника перегнуло пополам, я левой рукой, игнорируя материальность автомобиля, ухватил его за свисающий ус и дёрнул ещё ниже, пригибая к земле.
— Ты как с господами разговариваешь, холоп? Решил, что у тебя девять жизней?
Мужика перекосило, он хрипел и пучил глаза, но я увидел, как правая рука инстинктивно метнулась к рукояти меча. Ай, как нехорошо. Руку пришлось перехватить, выкрутив мизинец и причинив невежливому привратнику ещё больше страданий.
— Русским языком тебе говорю: пошёл вон. Доложи обо мне графу. Барон Иванов. Он знает, кто я. И без шалостей, а то ляжешь тут. Навсегда.
Отпустив мизинец и ус, я позволил охраннику выпрямиться.
По логике вещей, надо было собраться с мыслями, трезво оценить обстановку и допустить, что я — действительно барон. Дорогая машина, барские замашки. Чёткое понимание, что я приехал по адресу. Но мужика понесло. В глазах полыхнула ярость, он обернулся к воротам и громко свистнул. Не забыв отступить на безопасную, по его мнению, дистанцию.
Ворота разомкнулись на две створки и с тяжёлым гулом, сопровождаемым гудением мотора, начали разъезжаться в разные стороны.
Из проёма выступил трёхметровый механикус.
«Витязь» последнего поколения.
Кто сказал, что в России не умеют делать шагателей? Плюньте в лицо этому идиоту. Вот он, турбированный красавец, броня идеально лежит на корпусе, вся гидравлика упрятана под щитками, движения мягкие и плавные. Фонарь глубоко утоплен в бронированные пластины. На одной руке коловрат, на второй — дисковая пила. Мощь в каждом шаге.
— А ну вылезай, щенок! — рявкнул привратник.
И для пущего эффекта рванул меч из ножен.
Пилот «Витязя» сделал пару увесистых шагов по плитке, нависнув циклопической тенью над моим спорткаром. Испугали ежа голой задницей.
— Вылазь, — повторил усатый, вращая налитыми кровью глазами. — Иначе расплющим в лепёшку прямо в машине.
— Как скажешь, — ухмыльнувшись, я взял с пассажирского сиденья свою любимую трость и прямо через боковую дверцу просочился наружу. Этот фокус усатому не понравился — он выставил перед собой меч.
— И вот я здесь, — делаю шаг к охраннику. — Что будешь делать?
Ответом послужил молниеносный выпад.
Воин бил на поражение, собираясь отсечь мне правую руку. Но попробуйте что-нибудь отсечь у тени или бесплотного тумана. Клинок легко прошёл сквозь меня, а потом мужик огрёб рукоятью меча в челюсть.
Бить я умею.
Мужик сразу потух и рухнул на колени.
Добавляю коленом в висок, переступаю через тело и приближаюсь к возвышающемуся над дорогой меху. Интересно, что это за плитка такая, что не крошится под массивными копытами шагателей? Ни трещин, ни выбоин. Красота…
— Отвали от моей машины! — гаркнул я.
Лица пилота я не видел из-за односторонней поляризации. Зато действия урода говорили сами за себя. Массивная нога, смахивающая на гидравлический упор с отростками «когтей», поднялась, чтобы обрушиться на капот «Ирбиса». Я успел сделать машину бесплотной, а сам отскочил на несколько шагов.
Махина «Витязя» развернулась и последовала за мной.
Сам напросился.
Выхватив из рукава метательный нож, я выполнил красивый и молниеносный бросок. Шагатель застыл с занесённой дисковой пилой, зубцы которой ещё несколько секунд продолжали вращаться.
А потом пилот умер.
Ведь нож, попавший в глаз, как известно, не способствует здоровью и долголетию.
Сделав труп и корпус меха бесплотными, я дождался звука упавшего клинка. Неспешно приблизился к обездвиженному и затихшему меху, наклонился, поднял нож и вложил обратно в чехол. Предварительно вытерев об одежду усатого. После этого сел в тачку, дал по газам и поехал вперёд, прямо через закрывающиеся ворота. Створки вошли в корпус спорткара, не причинив ему вреда. Ибо проницаемость.
Я погнал вперёд, по подъездной дорожке.
Особняк графа Новосильцева, серого кардинала Десяти Родов, возвышался в глубине благоустроенной территории, окружённый туями, террасами и прочими беседками.
Дорогу мне попытался заступить ещё один мех, но «Ирбис» промчался сквозь него на всех парах.
Позади вспыхнул шар пламени.
Ну, куда ж без пирокинетика!
Продолжая двигаться с той же скоростью, я въехал в стеклянную оранжерею зимнего сада, вернул своей тачке материальность и помчался дальше, безжалостно круша цветы, папоротники и прочие насаждения. Гулять, так с музыкой!
Дальше меня ждал звон стекла.
И длинная галерея, ведущая из бокового крыла в центр родового гнёздышка Новосильцевых.
С большим удовольствием проехавшись по ковровой дорожке мимо портретов с именитыми предками графа, я припарковался в мраморном холле, напротив лестницы, ведущей на второй этаж. Нравятся мне эти помпезные особняки с широкими галереями в стиле «дорого-богато». Удобно маневрировать, не врезаясь в статуи и всякие там рыцарские доспехи.
Выбравшись из салона, хлопнул дверью.
В помещение из боковых галерей начали забегать люди. С оружием, огнём в глазах и верой в собственное превосходство.
Пришлось сразу вырубить кинетика, метнув нож.
Кинетиков я не люблю, они преподносят иногда нехорошие сюрпризы. Странный человек этот Новосильцев. Я ведь просто поговорить хотел…
Тело кинетика рухнуло с высоты широкого балкона на уровне второго этажа. К балкону сходились две закругляющиеся лестницы — мраморные, с пухлыми балясинами и широкими перилами. Как в музей заходишь, честное слово.
Меня начали окружать со всех сторон.
Криво ухмыльнувшись, извлекаю меч из трости на обратном хвате.
Делаю два шага вперёд, вырываю из глазницы кинетика нож и выпрямляюсь, обводя холодным взглядом своих противников.
В этот момент под сводами холла звучит приказ:
— Хватит!
Гвардейцы замерли, выставив перед собой оружие. Мечи, секиры, моргенштерны, куча парной азиатщины.
— Стойте на своих местах, — повторил голос.
Я уже видел человека, взявшего ситуацию под контроль. Низкорослый широкоплечий аристократ, в меру упитанный, но довольно крепкий и не лишённый изящества. Одет в серый костюм-тройку, у пояса — изогнутая сабля. Я сразу определил венгерскую ковку. Века примерно семнадцатого. Определил по рукояти — расширяющейся крестовине и колпачку. Вряд ли это фамильное оружие, Новосильцевы не относились к шляхте. Скорее, трофей. Добытый героическим предком на полях сражений.
Человек, к которому я приехал вести переговоры, показался мне усталым и немного склонным к употреблению разных напитков. Мастер Багус сказал, что в его Роду культивируется телепатия.
Граф посмотрел мне в глаза с высоты балкона.
Знаем мы эти психологические фокусы.
Особенно в сочетании с попыткой пробить ментальные блоки.
Я спокойно выдержал взгляд главы Рода, не проронив ни единого слова. И продолжая держать клинки обнажёнными. Прозрачность стен позволяла мне видеть всю картину. Приближающихся к дому гвардейцев, спускающихся в подземный гараж под прикрытием охранников жену и троих детей.
— А вы умеете красиво ездить в гости, барон, — лицо Новосильцева тронула холодная усмешка. — Чем обязан столь раннему визиту?
— Откровенно говоря… — я демонстративно убрал нож в чехол, а меч в трость. — Не такое уж и раннее время. Почти обед, господин Новосильцев.
— Хм, — граф бросил взгляд на наручные часы. — Не помню, чтобы я приглашал вас к столу. И да, парковка у нас в другом месте.
— Это я знаю. Под усадьбой. Там сейчас ваша жена, граф, спешно усаживается в бронированный «Фрезе Адамант».
Щека Новосильцева дёрнулась.
— Угроза?
— Отнюдь. Я бы сказал, будничная констатация факта. Мы так и будем стоять здесь? Или пригласите меня в кабинет для приватной беседы?
Граф колебался.
— Не бойтесь, — успокоил я аристо. — Я приехал не за тем, чтобы вас убивать. Есть разговор, не терпящий отлагательств. А ваши люди у ворот зачем-то проявили неуважение и попытались меня убить. Вот и причина переполоха.
Через несколько секунд гвардейцы начали убирать оружие и расходиться, бросая на меня косые взгляды.
Значит, отдано мысленное распоряжение.
— Прошу, — Новосельцев кивком указал на лестничный пролёт. — Боюсь, моё гостеприимство оставляет желать лучшего. Слуги в дальнем крыле, боятся выйти.
— Ничего страшного, — я направился вверх по ступенькам. — У вас тут довольно прохладно, если сравнивать с Фазисом. А чай я и дома могу попить.
Обменявшись сомнительными любезностями, мы направились по коридору второго этажа в дальнее крыло, откуда поднялись ещё выше и вскоре оказались в неожиданно скромном графском кабинете. Скромном, но уютном.
Кабинет Новосильцева предстал передо мной камерным, даже интимным пространством — словно запертый ларец с секретами, спрятанный за показной роскошью особняка.
Просторный, но не подавляющий. Высокие дубовые панели стен, тёмные, будто впитавшие века табачного дыма и политических интриг. Над камином — портрет в полный рост: суровый мужчина с орлиным профилем, в мундире петровских времён. Основатель Рода, должно быть. Взгляд настолько живой, что кажется — вот-вот губы шевельнутся, и он прикрикнет на нас за бесцеремонное вторжение.
Сам камин — чугунный, массивный, с гербом Новосильцевых на фронтоне. Огонь в нём потрескивает ровно, без суеты, отбрасывая блики на полированный паркет. Рядом — два кожаных кресла, потёртых, но не потрёпанных. Видно, хозяин любит здесь сидеть, размышляя под шуршание страниц и тихое потрескивание дров в каминной пасти.
Письменный стол — не современный стеклянный монстр, а добротный антиквариат. На нём — чернильный прибор с позолотой, стопка бумаг под прессом в виде бронзового дракона, старый телефон с диском.
Но главное — книги. Они везде: в резных шкафах до потолка, на этажерках, даже стопками на полу. Старые фолианты в коже, современные тома в суперобложках, рукописи в папках с гербовыми печатями. Чувствуется, что это не бутафория для статуса, а рабочий инструмент. Пахнет кожей, воском и лёгкой плесенью — аромат настоящей истории.
Окна — узкие, стрельчатые, с витражами. Сквозь сине-золотые стёкла льётся приглушённый свет, рисуя на полу узоры, словно следы невидимых существ. На подоконнике — герань в глиняном горшке. Неожиданно просто для графской резиденции.
Новосильцев прошёл к столу, жестом предложив мне сесть.
— Ну, барон, — он щёлкнул серебряной зажигалкой, поднося огонь к трубке с длинным чубуком. — Теперь объясните, ради чего устроили это… представление.
Дым заклубился, смешиваясь с запахом старой древесины. В воздухе повисло молчание — плотное, как бархатные портьеры на дверях.
Я уселся в кресло, положив трость на колени.
— Видите ли, граф, — начал я, глядя на тень от его профиля, пляшущую на стене, — иногда чтобы поговорить со львом, нужно сначала отшвырнуть шакалов…
Новосильцев не отреагировал на мою реплику.
И даже не извинился за табачный дым.
Правда, открыл фрамугу окна, чтобы впустить свежий декабрьский воздух.
— Итак, — граф резко развернулся, впившись в меня колючим взглядом, — вы здесь. Следовательно, знаете о происходящем. И что, вызовите меня на дуэль? Объявите войну? Просто так перережете глотку?
Версии графа меня откровенно рассмешили.
— Любезный Константин Демидович, вы всерьёз думаете, что человек с моей репутацией убивает при свете дня? Я бы не стал устраивать эту клоунаду. Вы бы не проснулись — вот и всё. Скажу больше: если я захочу вас ликвидировать, то и тела не найдут, и со мной не свяжут. Повторюсь: вы слушаете невнимательно. Цель моего визита иная.
— Может, раскроете карты, юноша?
Было видно, что мои слова Новосильцеву не понравились. Но он слишком хорошо знал, кто такой Кромсатель. Иезекииль Джонс снабдил графа подробными инструкциями.
Да, Константин Демидович Новосильцев незримо руководил Десятью Родами, при этом никак себя не афишировал. Но ликвидация графа была бы слишком простым и невыгодным для меня решением. И всё — из-за хитросплетения связей этого неприятного во всех отношениях человека.
— Охотно, — я закинул ногу за ногу, а трость прислонил к подлокотнику кресла. — Я приехал с царским предложением, от которого вы не сможете отказаться.
— Даже так, — граф выпустил дымное колечко и потянулся вниз, к ящикам письменного стола. В прошлой жизни я за такое убил бы. Но сейчас отреагировал спокойно, поскольку видел столешницу насквозь. — Излагайте.
Достав стакан и бутылку коньяка, граф плеснул себе на самое донышко.
— С вашего разрешения.
Я дождался, пока он не сделает первый глоток, а потом выдал:
— Расклад несложный. Я вас не трогаю и забываю о том, что вы стягивали к Фазису гвардии своих дружков. Взамен вы должны незамедлительно выйти из альянса и не лезть больше в мои дела с Джонсом. Да, чуть не забыл. Десятого числа меня принимают в Союз Вольных Родов. Попробуете наложить вето при голосовании — умрёте.
В кабинете повисла тишина.
