На какие психические и интеллектуальные структуры личности, а также на какие элементы культурного ядра общества направляют манипуляторы удар, чтобы разрушить психологические защиты и «подготовить» человека к манипуляции? Что надо сделать, чтобы отключить здравый смысл?

Когда мы говорили о словах, числах и других знаках, с помощью которых люди обмениваются информацией и организуют свое мышление, речь шла об элементах «оснащения ума». Однако в ходе своей биологической и культурной эволюции человек выработал и сложно построенные механизмы этого «оснащения». Один из них – рациональное, логичное мышление.

Ницше писал: «Величайший прогресс, которого достигли люди, состоит в том, что они учатся правильно умозаключать. Это вовсе не есть нечто естественное, а лишь поздно приобретенное и еще теперь не является господствующим».

Действительно, большинство европейски образованных людей просто не задумывается над тем, насколько недавнее это приобретение – умение мыслить логически. Дело в том, что психология возникла как наука сугубо европейская, и все ее понятия вначале отражали реальность психики и разума человека современного западного общества. Начиная с середины XX века изучение антропологами незападных культур выявило несхожесть типов мышления.

Л.Леви-Брюль обобщил особенности того, что назвали первобытным, дологическим или пралогическим мышлением (кое-кто называл его даже патологическим). Сам он подчеркивал, что термин первобытное мышление – условность. Речь просто идет о двух разных мыслительных структурах, которые сосуществуют в одном и том же обществе и даже в одном и том же индивидуальном сознании. То есть в некоторых условиях и человек современной европейской культуры может «переключиться» и начать мыслить пралогично.

Л.Леви-Брюль писал: «В действительности наша умственная деятельность является одновременно рациональной и иррациональной. Пралогический и мистический элементы сосуществуют в нем с логическим».

Суть «первобытного» мышления в том, что оно не выстраивает цепочки причинно-следственных связей и не сопоставляет свои выводы с опытом. Причины явлений носят, при таком видении мира, мистический характер. Леви-Брюль писал об этом типе мышления: «Оно не антилогично, оно также и не алогично. Называя его пралогическим, я только хочу сказать, что оно не стремится прежде всего, подобно нашему мышлению, избегать противоречия. Оно отнюдь не имеет склонности без всякого основания впадать в противоречия, однако оно и не думает о том, чтобы избегать противоречий. Чаще всего оно относится к ним с безразличием. Этим и объясняется то обстоятельство, что нам так трудно проследить ход этого мышления».

Для нас здесь важно, что манипуляция сознанием, основанным на пралогическом мышлении, как технология невозможна (как импровизация, в отдельных конкретных случаях, – да). Дело в том, что это мышление непредсказуемо для технолога, он не может вычислить его «алгоритм». Впрочем, особой потребности в манипуляции и не бывало, потому что носителей такого мышления технологи Запада просто уничтожали или вытесняли с нужной колонизаторам территории.

Напротив, логическое мышление прозрачно, и его структура хорошо изучена. Значит, в него можно вторгнуться и исказить программу, лишив человека возможности делать правильные умозаключения. Уже внеся хаос в логическую цепочку, манипулятор достигает очень многого: человек чувствует свою беспомощность и ищет поводыря. А если удается так исказить логическую программу, что человек «сам» приходит к нужному умозаключению, тем лучше.

С помощью этих приемов у значительной части населения удается отключить способность к структурному анализу сообщений и явлений – анализ сразу заменяется идеологической оценкой. Вот пример структурного сравнения. Власти РФ отказали в политическом убежище и выдали ФРГ бывшего президента ГДР Э.Хонеккера, обвиненного в том, что во время его правления солдат-пограничников ГДР заставляли выполнять Закон о границе, и на Берлинской стене погибло несколько десятков человек.

Демократическое общественное мнение приветствовало решение о выдаче Хонеккера. Сомневался ли кто-нибудь при этом в легитимности закона ГДР о границе? Нет, закон ГДР был вполне нормальным, аналогичным законам других стран. Сомневался ли кто-нибудь в легитимности самого Хонеккера как руководителя государства? Нет, никто не сомневался – везде его тогда принимали как суверена, воздавая во всех столицах установленные дипломатическим протоколом почести.

В чем же адепты правового общества видели его вину? Хотя четких формулировок политики избегали, в мировом общественном мнении тогда возникла убежденность, что стрелять в людей, которые пересекают границу в неустановленном месте без документов, – преступление. И если это случается, то демократические власти любой великой державы обязаны захватить руководителя (или экс-руководителя) такого государства, где бы он ни находился, и отправить его в тюрьму.

Допустим, что это так. Тогда возникает естественный вопрос: когда поведут в тюрьму Маргарет Тэтчер? Во время ее мандата на границе английской колонии Гибралтар погибли сотни человек (марокканцев), которые хотели абсолютно того же, что юноши из ГДР, – пересечь границу без документов.

Точно так же уместен вопрос: когда начнется суд над Дж. Бушем-старшим? Ради соблюдения закона о границе США каждую осень вдоль Рио Гранде звучат выстрелы и, получив законную пулю, тонут незаконные иммигранты («мокрые спины»). Чего желали эти люди, кроме как незаконно пересечь границу ради чего-то привлекательного, что было для них за ней? В чем разница между делом Хонеккера и делом Буша? На берлинской стене за сорок лет погибло 49 человек, а на Рио Гранде, согласно официальным данным полиции США, только за 80-е годы погибли две тысячи мексиканцев (а за сорок лет, наверное, все 10 тысяч). Структурно – разницы никакой.

Кстати, судили Хонеккера за его действия, совершенные в ГДР, по законам другой страны (ФРГ), чего никто даже не попытался объяснить. Приложите это к любому другому случаю (например, Клинтон изменил жене в США, и его похищают спецслужбы Саудовской Аравии, где ему на площади отрубают голову – так там наказывается адюльтер).

Сейчас, когда подведены итоги многих исследований массового сознания в годы перестройки, психологи ввели в оборот термин искусственная ишзофренизация сознания. Шизофрения (от греческих слов schizo расщепляю + phren ум, рассудок) – это расщепление сознания. Один из характерных симптомов шизофрении – утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями. Это разрушает связность мышления.

Ясно, что если удается искусственно «шизофренизовать» сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемые ими сообщения и не могут их критически осмысливать. Им не остается ничего иного, как просто верить выводам приятного диктора, авторитетного ученого, популярного поэта. Потому что иной выход – с порога отвергать их сообщения, огульно «не верить никому» – вызывает такой стресс, что выдержать его под силу немногим. Э.Фромм ввел даже понятие псевдомышления. Он писал: «Форма и содержание наших мыслей, идей, чувств и стремлений бывают индуцированы в наш мозг извне, причем это случается так часто, что мы склонны считать подобные псевдоакты правилом, а собственные мысли индивида – уже скорее исключением».

Возможна ли в действительности порча логики у людей с рациональным типом мышления и, если возможна, то как она достигается? Первое, на первый взгляд странное, утверждение состоит в том, что легче всего разрушение логики и манипуляция достигается в сознании, которое рационально в максимальной степени. Наиболее чистое логическое мышление и беззащитно в наибольшей степени. То мышление, которое «армировано» включениями иррациональных представлений, гораздо устойчивее. Это можно считать опытным фактом: во время перестройки именно интеллигенция оказалась более всего подвержена искусственной шизофренизации, причем с большим отрывом от других социальных групп. Наиболее устойчивым было мышление крестьян.

Маленький, хорошо изученный социологами и психологами эпизод – успешная манипуляция сознанием со стороны компании АО «МММ» (Сергей Мавроди). Это был своего рода эксперимент. С помощью сделанной по классическим западным канонам рекламы большую выборку граждан – 7 % москвичей – убедили отнести и отдать свои деньги группе дельцов, без всякой разумной надежды получить их обратно. Отнесли, отдали – и потеряли. Но даже после этого 75 % из них «верили Сергею Мавроди» – и его избрали депутатом парламента. Даже после полного и окончательного краха, 29 июля 1994 г., тысячи людей стояли в очереди, чтобы купить со скидкой «билеты МММ». Эти билеты вообще не имели официального статуса ценных бумаг и печатались «на правах рекламной продукции». Но это никого не волновало.

Несколько групп исследователей изучали структуру мышления этих людей, и результат не вызывает сомнения: на некоторое время логика их рассуждений была «расщеплена». При опросах вкладчиков им был задан вопрос: «Понимаете ли Вы, что такая прибыль, которую обещало «МММ», не могла быть заработана?». 60 % ответили утвердительно. Да, они понимали, что невозможно получить такие высокие дивиденды, но шли и отдавали деньги.

Каков же состав вкладчиков АО «МММ»? В основном это представители научно-технической интеллигенции в возрасте до 40 лет. Из них 67 % служащие, 9 % коммерсанты (тоже в основном бывшие интеллектуалы) и 6 % – рабочие. Остальные – пенсионеры и безработные, которые в отношении к социальному типу распределяются в той же пропорции. Таким образом, соотношение интеллигентов и рабочих составляет в этой выборке 13:1. И это при том, что вся реклама «МММ» как бы ориентировалась на Леню Голубкова – простоватого рабочего.

Вернемся к началу становления технологии манипуляции. Вспомним, как произошла рационализация мышления, когда человек Средневековья превращался в современного европейца. Наука, перестраивая мышление на рациональной основе (оставляя Церкви душу, а не ум), разрушала традиционный тип сознания. Рационализм стал мощным средством освобождения человека от множества норм и запретов, зафиксированных в традициях, преданиях, табу. Так создавался необходимый для буржуазного общества свободный индивид.

Мыслители и либерального, и консервативного толка сходятся в том, что процесс этой перестройки мышления был запущен протестантской Реформацией, которая положила начало философии Просвещения, «заменившей народные догматы индивидуальным разумом» (по выражению де Местра).

Научный метод вышел за стены лабораторий и стал формировать способ мышления в других сферах деятельности и в обыденном сознании. Уже этим создавалось уязвимое место, ибо большинство проблем, с которыми оперирует обыденное сознание, не укладываются в формализуемые, а тем более механистические, модели научного мышления.

«Никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью… включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать это сомнению», – писал Декарт. Это и есть т. н. рационализм.

Иной раз философы даже противопоставляют его мышлению (Хайдеггер сказал: «столетиями прославляемый разум, являющийся упрямым противником мышления»).

В пределе рационализм означает, что из «оснащения ума» исключается знание, записанное на языке традиции, – оно, выражаясь словами Декарта, не познается с очевидностью и не является полностью ясным и отчетливым. Между тем традиции содержат огромный фонд информации, хотя она и не может быть подтверждена научными методами.

Разумеется, установка рационализма совершенно законна и необходима в научном исследовании, хотя и в науке велика роль «неявного» знания. Ослабляющее воздействие норм рационализма на оснащение ума сказывается именно тогда, когда ум «выходит за стены научной лаборатории» – когда речь идет об осмыслении реальных, целостных проблем жизни. Приложение к таким проблемам чисто научного метода есть не наука, а научность – незаконная операция, имитация науки, самой науке даже чуждая.

Почему «островки традиции», то есть хранящегося в глубинах исторической памяти знания, не подвергаемого сомнению и логическому анализу, укрепляют рациональное мышление? Почему они служат эффективными устройствами «аварийной сигнализации»? Потому, что действуют автоматически, и их трудно отключить извне манипуляторами нашего сознания.

Взять ту же аферу «МММ». Ясно, что людей соблазнили возможностью получить большую «легкую» прибыль, пустив свои деньги в рост. Согласуется ли это с русской культурной традицией? Нет, абсолютно ей противоречит. Традиция содержит множество предупреждений (например, в виде пословиц) против соблазна легких денег и спекуляций – добра от них не жди. Если бы это «неявное знание» было включено в оснащение ума, то при мысли о возможных выгодах вклада в «МММ» оно подавало бы тревожные сигналы и многих заставило внять голосу здравого смысла.

Заметим, кстати, что в иной культуре традиция как раз поддержала бы соблазн ростовщичества. У протестантов «деньги по своей природе плодоносны». У русских деньги по своей природе не плодоносны, нажиться можно либо трудом, либо мошенничеством. Зато у протестантов традиция расчетливости (calculating spirit) заставила бы произвести скрупулезный расчет риска и удержала бы от аферы.

Люди, которых профессиональное образование и характер работы натренировали в рациональном мышлении и в которых подавили традиционные запреты, оказались гораздо податливее к манипуляции, чем люди физического труда с более низким уровнем образования. Особенно уязвимы были люди сравнительно молодых поколений, которых за годы перестройки настроили против традиционных («нецивилизованных») норм.

К.Лоренц отмечает факт: «Радикальный отказ от отцовской культуры – даже если он полностью оправдан – может повлечь за собой гибельное последствие, сделав презревшего напутствие юношу жертвой самых бессовестных шарлатанов. Я уж не говорю о том, что юноши, освободившиеся от традиций, обычно охотно прислушиваются к демагогам и воспринимают с полным доверием их косметически украшенные доктринерские формулы».

Подчеркнем, что К.Лоренц, виднейший антрополог, считает отказ от традиций гибельным для устойчивости сознания даже в том случае, если этот отказ полностью оправдан. То есть, защитная роль традиции не связана прямо с конкретными запретами (например, с запретом «не гонись за легкими деньгами»). Арматура традиции в рациональном мышлении действует как общий механизм, предотвращающий расщепление сознания.

Нередко охранительную функцию выполняют даже традиции, которые кажутся мракобесием, – те, что накладывают запрет на точное знание. Бывает, что только после катастрофы становится понятным скрытый охранительный смысл запрета. Израильский политолог Яарон Эзраи писал: «Любопытный пример политического табу в области демографической статистики представляет Ливан, политическая система которого основана на деликатном равновесии между христианским и мусульманским населением. Здесь в течение десятилетий откладывалось проведение переписи населения, поскольку обнародование с научной достоверностью образа социальной реальности, несовместимого с фикцией равновесия между религиозными сектами, могло бы иметь разрушительные последствия для политической системы».

Наряду с традицией, заключающей в себе неявное знание множества поколений, проверенное опытом и здравым смыслом, важную охранительную роль играют включения мистического мироощущения. Прежде всего, конечно, те, которые достигают уровня религии, но не только они. Если вернуться к примеру с соблазном «МММ», то видно: включенные в поток рационального мышления блоки религиозного сознания при таком соблазне породили бы диалог с ветхозаветной заповедью: «добывать хлеб свой в поте лица своего». То есть возник бы еще один заслон. Но за полтора века система образования, сделавшая догматический рационализм частью своей идеологии, загнала мистическое чувство как особый ресурс мышления в подполье.

Третий удар по оснащению ума рационализм нанес, вытеснив на обочину мышления «метафизику» – все качественное, неизмеримое и неизрекаемое. Успехи точных наук породили веру в их всемогущество, в возможность «онаучить» все знание. Это привело к глубокому кризису сознания – ведь ценности не только не поддаются исследованию научным методом, их нельзя даже «уловить» в научных терминах.

Во время культурных кризисов догма «научности» исповедуется со страстью фундаментализма (как и многие другие догмы). Видный идеолог перестройки Н.Амосов писал: «Точные науки поглотят психологию и теорию познания, этику и социологию, а следовательно, не останется места для рассуждений о духе, сознании, вселенском Разуме и даже о добре и зле. Все измеримо и управляемо».

Рационализм, «вычистивший» из логического мышления этику и метафизику, выродился в нигилизм – отрицание ценностей. Есть даже такая формула: «Запад – цивилизация, знающая цену всего и не знающая ценности ничего». Философом нигилизма был Ницше, в XX веке его труд продолжил Хайдеггер. Он прямо указывает на связь между нигилизмом и присущей западной цивилизации идеологией: «Для Ницше нигилизм отнюдь не только явление упадка, – нигилизм как фундаментальный процесс западной истории вместе с тем и прежде всего есть закономерность этой истории. Поэтому и в размышлениях о нигилизме Ницше важно не столько описание того, как исторически протекает процесс обесценения высших ценностей, что дало бы затем возможность исчислять закат Европы, – нет, Ницше мыслит нигилизм как «внутреннюю логику» исторического совершения Запада».

Как преломляется нигилизм в разных культурах – особая большая тема. В русской культуре он не раз приобретал взрывной характер как раз вследствие сочетания рационализма с глубокой, даже архаической верой. Об этом размышлял Достоевский, а Ницше даже ввел понятие об особом типе нигилизма – «нигилизм петербургского образца (т. е. вера в неверие, вплоть до мученичества за нее)». Но мы здесь говорим о том нигилизме, который мягко, оболочка за оболочкой, снимал защиту разума против манипуляции. Здесь и утрата символов и традиций, и создание нового языка, и разрыв человеческих связей, что противопоставило культурную сущность человека его биологическому естеству.

Нас здесь интересует одна сторона дела – уязвимость «освобожденного от догм» рационального мышления перед манипуляцией. Эта опасность (беззащитность разума перед «происками дьявола») побуждала Гёте к поиску особого типа научного мировоззрения, соединяющего знание и ценности. Путь, предложенный Гёте, оказался тупиковым, но важно само его предупреждение.

Немецкий ученый В.Гейзенберг, наблюдавший соблазн фашизма, напоминает: «Еще и сегодня Гёте может научить нас тому, что не следует допускать вырождения всех других познавательных органов за счет развития одного рационального анализа, что надо, напротив, постигать действительность всеми дарованными нам органами и уповать на то, что в таком случае и открывшаяся нам действительность отобразит сущностное, «единое, благое, истинное».

В.Гейзенберг подчеркивает важную мысль: нигилизм, разрушая механизмы защиты сознания против манипуляции, в определенных условиях может привести не к рассыпанию общества, не к беспорядочному броуновскому движению потерявших ориентиры людей. Результатом может быть и соединение масс в толпу общей волей, направленной на странные, чуть ли не безумные цели. Он пишет:

«Характерной чертой любого нигилистического направления является отсутствие твердой общей основы, которая направляла бы деятельность личности. В жизни отдельного человека это проявляется в том, что человек теряет инстинктивное чувство правильного и ложного, иллюзорного и реального. В жизни народов это приводит к странным явлениям, когда огромные силы, собранные для достижения определенной цели, неожиданно изменяют свое направление и в своем разрушительном действии приводят к результатам, совершенно противоположным поставленной цели. При этом люди бывают настолько ослеплены ненавистью, что они с цинизмом наблюдают за всем этим, равнодушно пожимая плечами. Такое изменение воззрений людей, по-видимому, некоторым образом связано с развитием научного мышления».

Ясно, насколько «раскованным» становится мышление, с которого снята цензура устойчивых этических норм. Поразительная легкость, с которой в ходе реформы люди верили в экономические авантюры (например, в финансовые «пирамиды»), во многом объясняется тем, что на время удалось отключить в массовом сознании этические контролирующие механизмы – тот внутренний голос, который спрашивает: «А хорошо ли это?»

Можно сказать, что проблема добра и зла была устранена из мыслительного процесса, все свелось к упрощенным рациональным критериям – «эффективности», «рентабельности» и т. п. Так, задолго до реформы начались разговоры о желательности безработицы, но в этих разговорах считалось дурным тоном рассмотреть вопрос в этической плоскости, поразмышлять о страданиях людей, которых безработица коснется.

Внеисторичностъ очищенного от традиции рационального мышления приводит к тому, что человек теряет способность поместить события в систему координат, «привязанную» к каким-то жестким, абсолютным стандартам. Все становится относительным и взвешивается гирями неопределенного веса. Например, считалось общепринятым, что павшие в 1989–1990 гг. режимы ГДР, Чехословакии и Венгрии были «тоталитарными и репрессивными диктатурами». Эти понятия, будь они помещены в жесткую систему координат, означали бы, что в стране была задушена несогласная с официальной идеологией общественная мысль, а угрожающие режиму действия оппозиции жестоко подавлялись.

Как же согласуется это с тем очевидным фактом, что на политической арене этих стран действовали давно оформившиеся довольно массовые идеологические течения, оппозиционные власти? И какими репрессиями против оппозиции пытались защитить себя эти режимы? Очевидцы «бархатной революции» в Праге говорили, что количество ударов полицейскими дубинками было таково, что на Западе это вообще не считалась бы заслуживающим внимания инцидентом. При демонстрации против введенного Тэтчер нового жилищного налога в Лондоне побитых было в сотни раз больше. Но общественное сознание чехов, воспитанное в условиях «репрессивной диктатуры», было таково, что министр внутренних дел ЧССР был снят с должности и отдан за эти удары под суд. Получается, что если принять единое определение «репрессивной диктатуры», отталкиваясь от реальности Чехословакии, то респектабельные государства Запада следовало бы в этой системе координат называть кровавыми режимами.

Мысленное выстраивание подобных «жестких» систем координат, включающих этическое измерение, – важное условие сохранения рациональности и логики при воздействии манипуляторов сознанием. Поэтому одной из вспомогательных программ манипуляции является релятивизация, «размягчение» или даже разрушение этих систем координат. Так подрывается важная защита рационального мышления. Затем идеолог сам, при помощи манипулятивной риторики (например, многократного повторения какого-то утверждения, не допускающего сомнений) навязывает аудитории свою, желательную для него систему координат – и направляет мышление по нужному ему руслу.

Сейчас, читая центральную прессу конца 80-х годов, поражаешься, насколько безапелляционно утверждались очевидно ложные или по меньшей мере очень сомнительные тезисы. Так, видный тогда идеолог Г.Лисичкин утверждал в 1989 г. в газете «Известия»: «Подоходный налог с зарплаты – это ведь очевидно – не только лишен смысла, но он… вреден и опасен». Этот странный и нелогичный тезис был выдвинут только для того, чтобы бросить тень еще на одну, очень частную, сторону советской социальной системы (подоходный налог). Но заявлен он без тени сомнения – и на людей действует, как заклинание.

Тем же непререкаемым тоном заявляет, тоже в 1989 г. в «Известиях», Б.Федоров, ставший впоследствии известен как министр финансов РФ: «Очевидно, что эффективным может быть только подлинно независимое предприятие, не связанное идущими сверху нормативами распределения прибыли и планами-госзаказами». Смысл понятен – предприятие советского типа не может быть эффективным. Методологически это утверждение смысла не имеет, поскольку различны критерии эффективности советского и капиталистического предприятия (последнее имеет целью прибыль).

Но еще важнее, что и в рамках капиталистической системы утверждение Федорова не то что не очевидно, а просто ложно. Давно уже прошла эпоха «подлинно независимых предприятий» или, как ее иногда называют, эпоха дикого капитализма. Предприятие теперь, как правило, действует в составе корпорации, часто транснациональной, оно связано множеством нормативов и выполняет заказы, мало чем отличающиеся от государственных. Именно поэтому оно и может быть эффективным. А если корпорация плохо планирует производство, плохо распределяет заказы, ошибочно устанавливает «идущие сверху нормативы», то эффективность предприятий падает.

Однако люди верили нелогичным и даже иррациональным утверждениям и не делали своих собственных простых умозаключений. Например, люди поверили, будто частные предприятия обязательно эффективнее государственных – поверили просто вследствие частого повторения в СМИ этого утверждения. А ведь оно не подкрепляется ни логически, ни эмпирически, и верить ему значило нарушать нормы рационального мышления.

Профессор МГУ В.М.Кульков пишет в 1997 г.: «В ходе приватизации упорно внушалась мысль о заведомой неэффективности государственной собственности. Между тем анализ функционирования предприятий по четырем крупнейшим странам Западной Европы (в середине 80-х гг.) показывает, что соотношение показателей производительности труда в государственном и частном секторах было в пользу первого: в ФРГ оно составило 1,34, во Франции – 1,30, в Италии – 1,21, в Великобритании – 1,91, в среднем по четырем странам – 1,44».

Как видим, разница по важному показателю не просто велика, она огромна – как же можно было этим не заинтересоваться, размышляя о таком кардинальном изменении, как приватизация всей отечественной промышленности. А ведь уже были известны результаты сравнения эффективности государственных и частных предприятий, проведенного двумя группами иностранных экспертов в Польше – в ходе приватизации промышленности и после нее. В исследовании Лондонской экономической школы не удалось прийти ни к какому выводу. В исследовании МВФ был сделан вывод о более высокой эффективности государственных предприятий. Об эффективности частных предприятий в РФ по сравнению с государственными хотя бы середины 80-х годов и говорить нечего – результаты налицо.

Таким образом, рациональное логическое мышление уязвимо, посредством манипуляции в него можно внедрять «программы-вирусы», так что люди, отталкиваясь от очевидных фактов, приходят к ложному, а иногда и абсурдному умозаключению, противоречащему их интересам.