Где-то в полчетвертого утра Женевьева Ратон, сменив положение тела, проснулась. Ей снилось, что она сжигает опавшие листья в камине отцовской фермы, фермы давным-давно проданной ради приобретения жилья в Сарасоте. Лишь потом до нее дошло, что дымоход неисправен, тяга отсутствует, и пылающие листья, устлав собой деревянный настил пола, сейчас спалят все к чертовой матери. А потом Женевьева проснулась – оттого, что ее левое предплечье уткнулось точнехонько в лицо Лоре Хиндл.

Лора хмыкнула и распахнула свои красивые зеленые глазоньки.

– Извини, – сказала Женевьева.

Лора зевнула и улыбнулась.

– Что это с тобой сегодня, малышка? Обычно ты во сне не мечешься.

– Да, на меня непохоже.

– Это уже третий твой бессознательный выпад в мою сторону.

– М-м-м, вот как?

– Ага. В первый раз ты ударила меня коленом в живот. Во второй – бедром в бедро. Иди сюда. – Она раскрыла объятия, и Женевьева уютно устроилась в них. Ей вмиг сделалось спокойно. Близость плоти утешала – всегда так было. Плоть была теплой и безопасной. К этому времени они знали тела друг друга почти так же хорошо, как и свои.

– Это из-за той беременной девчонки? Той, что напоминает тебе Дороти?

– Не знаю. Мне снилось, что я в доме отца. Поэтому вполне возможно. Она постоянно приходила туда. Родители думали, что мы всего лишь подруги.

– А вы были подругами?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Днем Лора работала соцработником, а по ночам подрабатывала барменом в заведении «У Вэнса и Эдди». Она знала, как вызвать ее на откровенность. Иногда все, что для этого требовалось, – тишина в правильно выбранный момент. Как сейчас.

– Опавшие листья, – сказала Женевьева.

– А?

– Я сжигала опавшие листья.

Лора немного отстранилась и посмотрела на нее. Затем нежно поцеловала ее в лоб.

– Может, ты все еще ее...

– В смысле?..

– В смысле, ты же любила ее, правда?

– Недостаточно. Недостаточно, чтобы заставить ее остаться на этом свете. Со мной.

– Да ладно тебе. Ты же знаешь, что не в этом дело. Нельзя заставить кого-то остаться. Человек может остаться только тогда, когда сам этого хочет. Или нуждается в этом.

Конечно же, она знала, что это правда. В то время, в пору ее молодости, это была еще и горькая правда. Когда ты юн, боль может долго не проходить. И оставить след навечно.

Она посмотрела в глаза своей возлюбленной.

– А тебе это нужно? Остаться, я имею в виду?

Лора снова поцеловала ее.

– Я не знаю, что бы я делала без тебя, – сказала она. – Правда, не знаю.