Всравнении с транспортировкой бесчувственной, весившей девяносто с лишним кило туши подключение Месье к комплексу «АмбуМед» в кабинете Гарпаго было пустячным делом. Как только доктор втащил механика на койку, полуавтономная хирургическая система подключила к его телу разъемы интерфейса и соединилась с персоналем, а измученный Джонс смог приготовить себе заслуженный кофе в имевшейся в каюте микрокофемашине. Кофе, может, был и похуже, чем в кают-компании, зато горячий.

– Кофе, кофеек, – бормотал доктор, устанавливая программатор на быструю диагностику и лечение. Он не знал, что сейчас чувствует Месье, но сам чувствовал себя прекрасно. Поражение Тартуса Фима, пусть и временное, и полностью усвоенный организмом когнитик внушали ему оптимистичный настрой по отношению к миру и Вселенной. В данный конкретный момент его не волновало даже загадочное глубинное эхо. Склонившись над консолью «АмбуМеда», он чувствовал себя добросердечным богом, милостиво нажимающим клавиши исцеляющей машины.

Едва появилась надпись «Повреждение головы/Лечение в процессе», замигали тревожные огни и взвыла сирена. Доктор с трудом удержался от ругательства – пролившийся на руку кофе был и впрямь горяч.

– Всем, кроме Хаба, явиться в стазис-навигаторскую, – послышался в громкоговорителях «Ленточки» голос Миртона. – Тански, отслеживай ситуацию. Мне нужна энергия для резервного прыжка. Пинслип, введи координаты для срочной эвакуации.

– Так точно, капитан.

«Самое время», – недовольно подумал Гарпаго, выходя из своей каюты. Идя быстрым шагом по коридору средней палубы, он машинально поправил свой безупречный комбинезон и пригладил густые, почти полностью седые волосы. Хорошо хоть, что рана выглядела не слишком серьезно – «АмбуМед», вскрыв фрагмент черепа Месье и удалив обломки кости (похоже, бедняга и впрямь здорово приложился, подумал Джонс), должен был сразу же начать процесс заживления, взаимодействуя с записанными в персонале программами иммунитета. Механику предстояло оставаться без сознания несколько часов, но это как раз доктора особо не беспокоило. Куда хуже, если бы он, одурманенный лекарствами, начал сейчас болтаться по кораблю, да еще в момент чьего-то неожиданного выхода из Глубины – вернее, трех выходов.

– Что это, Напасть гребаная? – донеслись до доктора слегка искаженные громкоговорителем слова капитана. Откашлявшись, Джонс вошел на главную палубу и встал рядом с капитаном. Грюнвальд недоверчиво бросал взгляд то на мониторы, то на неостекло корабля. – Есть у тебя его размеры, Тански?

– Не могу определить, – на фоне голоса Хаба слышались отчетливые удары по клавиатуре. – Тут все неопределенно. Это призрачная структура. То, что мы видим, не полностью материально.

– То есть «призрак»?

– Так точно.

– На корабль не похоже. Скорее на большую гребаную паутину.

– Говорит Фим, – с удивлением услышал Гарпаго голос торговца с «Кривой шоколадки». – Отце́пите вы меня, мать вашу, или нет?!

– Займись, Хакль, – Миртон подошел к неостеклу. – Втаскивай трап и настраивай глубинный привод.

– Я не могу здесь прыгнуть, – возразила Эрин. – Прыжок непосредственно во время чьего-то выхода из Глубины слишком опасен. Нас может разорвать, превратить в еще один «призрак» или зашвырнуть невесть куда.

– В таком случае отцепляйся от этого дебила и отлетай на безопасное расстояние. Вайз, есть у тебя какие-нибудь выбранные сектора?

– Три, – Пинслип даже не подняла головы. Голос ее был еле слышен, даже усиленный громкоговорителем.

– Выбери ближайший. Нужно как можно быстрее отсюда убираться.

– Там люди.

– Что вы сказали, доктор?

– Там люди, – недоверчиво повторил Джонс. Подойдя ближе к неостеклу и навигационной консоли, он наклонился и поправил координаты камер. И тогда это увидели все.

Большая белая, словно кость, космическая паутина из стержней и соединений напоминала вынутый из корабля глубинный привод. Занимавшая почти весь экран кошмарная мозаика словно подрагивала на космическом ветру, складываясь в невероятные фигуры. Где-то там, впереди, танцевали другие измерения, треугольники Пенроуза и ленты Мебиуса, вплетенные в жесткую структуру сети. Но доктор Гарпаго приблизил вовсе не это, а человеческие силуэты, вырванные из размещенных по всей паутине коконов и вращающиеся в вечной ледяной тишине.

– Транспортный корабль, – прошептала Хакль.

– Верно, – подтвердил наблюдавший за происходящим посредством Сердца Хаб. – Похоже, еще времен Машинной войны.

– Кто-нибудь жив? – спросил Грюнвальд. В стазис-навигаторской снова послышался стук пальцев Тански по клавиатуре Сердца.

– Если вы про те тела, то они, похоже, холодны и мертвы, словно камень. Никаких показаний, – сообщил компьютерщик. – Те коконы, капсулы или как они там называются – совсем другое дело. Судя по тому, что я вижу, небольшой процент еще излучает энергию. Внутри них что-то есть. И, возможно, живое.

– Нужно их спасти, – сказала Хакль. – У нас есть луч захвата, он может притянуть, по крайней мере, одну капсулу в трюм. Может, и больше. Нужно только время.

– Нет, – ответил Миртон. – Я уже говорил. Убирай трап и улетай. Я хочу отсюда убраться. Это приказ.

– Капитан…

– Это призрачная структура. Хочешь, чтобы она затащила в себя корабль?

– Капитан, – судя по голосу Хаба, компьютерщика явно что-то развеселило, – я вполне понимаю ваши опасения, но призрачные структуры обладают тем свойством, что их небольшие фрагменты можно успешно втянуть в обычную реальность. Так что могу поспорить – мы ничем не рискуем, забрав один из тех коконов. Как только он окажется на «Ленточке», он обретет полностью материальную структуру. А наградой за спасение кого-то из времен Машинной войны может стать… – Тански театрально вздохнул. – Скажем так, появился бы неплохой шанс купить более современный корабль и увеличить жалованье вашим скромным работникам. Игра стоит свеч, как когда-то говорили.

Грюнвальд недовольно поморщился.

– Ты уверен?

– Конечно. И уж наверняка не в меньшей степени, чем наш дорогой коллега Тартус. Сердце только что зафиксировало переброску энергии реактора «Кривой шоколадки» на тамошний луч захвата. Могу поспорить, что господину Фиму пришла в голову та же идея, о чем свидетельствует его внезапная утрата интереса к судьбе собственного трапа.

– На что он нацелился?

– Единственный энергетически активный кокон поблизости от нас… – снова послышался стук, после чего на мониторах и неостекле появился фрагмент космоса с видимым на его фоне размытым, похожим на фасолину силуэтом. – Вот этот малыш. Если бы господину Тартусу захотелось захватить другой активный кокон, ему пришлось бы глубже влететь в эту паутину, чего я лично бы не советовал. «Призраки» неустойчивы – какое-то время спустя структура снова прыгнет в Глубину и заберет с собой все находящееся в окрестностях. Так что влетать в нее глубже было бы… неразумно.

– Ладно, Хакль, тащи сюда этот напастный кокон, – приказал Миртон. – Только быстро.

Решение Миртона захватить капсулу достигло ушей Пинслип словно в тумане.

Дело было вовсе не в истории с Месье – к своему удивлению, Пин чувствовала себя совсем неплохо, учитывая обстоятельства. Когда она разбила механику голову, ей казалось, будто она давит назойливое насекомое. Все произошло как бы помимо нее, в окружении заполненной неестественным холодом тишины.

Она могла его убить. Если бы в кают-компанию внезапно не вошел Хаб, возможно, так бы оно и случилось. Механик лежал без сознания, в растекающейся луже крови, так что ей достаточно было найти что-нибудь потяжелее и раскроить ему череп до конца. Она почти видела, как башка извращенца разбрызгивается в жидкое месиво, пока наконец все вокруг не окутывает холод, а сама «Ленточка» не превращается в кошмарное ледяное кладбище.

Может, тогда она вздохнула бы с облегчением.

Но появился Тански, и все пошло по-другому. В конце концов он вручил ей нечто, покоившееся теперь в кармане ее комбинезона – удобно ложащийся в руку парализатор. Она не знала, что с ним делать, но не сомневалась, что рано или поздно им воспользуется. Больше она никому не позволит до себя дотронуться. Никогда.

А потом она уже сидела за навигационной консолью, сосредоточившись на выводимых на экран данных, пока не услышала произнесенную Хабом невероятную фразу: «Похоже, еще времен Машинной войны». И тогда внутри нее что-то оборвалось.

Машинная война. Выжженная Галактика. Ложь.

Ложь, ложь, ложь.

Пин закусила губу, сдерживая крик. Они не могли знать, не понимали. И она обманывала бы сама себя, если бы признала, что сама это понимает.

«Ты все узнаешь, Пин. Разве не забавно? Ты узнаешь, какова правда».

Машинная война.

То, что она видела перед кораблем, не могло быть настоящим. То, что она видела перед кораблем, наверняка было настоящим. В чем она ошиблась? Чтоб их всех Напасть задрала! Он ее обманул? Или не обманул?

«Все-таки ты ненормальная, Вайз, – подумала она, внезапно ощутив спокойное, холодное безразличие ко всему. – Чокнутая, как тетка Этна, которая бегала по руинам на Евроме-7, задирала юбку и мочилась на камни. А может, и что похуже. Не важно».

Три координаты, о которых она сообщила капитану, были подготовлены «начерно», без окончательного введения в систему. Второй пилот, каковым она являлась на «Ленточке», теоретически мог перехватить управление, заблокировав Хакль и отключив связь с Сердцем. Тански в принципе держал под контролем все аспекты работы корабля, но у него не было времени постоянно следить за стазис-навигаторской. Хватало и иных проблем: контроль энергии реактора, связь с кастрированным искином, наблюдение за программами и так далее. Теоретически Пин могла отключить Хаба, так же как и Хакль. Сложно, но можно. Вопрос только в том, хочется ли этого ей.

В левом углу навигационного монитора виднелось количество процентов времени, оставшегося до убирания трапа, – «Ленточка» уже отстыковалась от «Кривой шоколадки». «Мне даже управление на себя не пришлось бы брать, – поняла Вайз. – Достаточно потратить несколько процентов энергии на обратную тягу, чтобы Эрин не могла притащить сюда это… нечто. Пусть его забирает Тартус. Пусть забирает, лишь бы… лишь бы мне этого не видеть. Если это в самом деле то, о чем я думаю…

Машинная война.

Если это в самом деле то, о чем я думаю, я должна его увидеть. И это все изменит – окончательно и бесповоротно. Он ведь мне об этом говорил… Откуда он знал? Я не была… не…

Нет, сейчас это не важно. Нужно просто принять решение. Если сейчас я введу данные глубинного прыжка и запущу счетчик, всем придется подключиться и войти в стазис. В ином случае прерванный процесс не даст совершить прыжок на резервной энергии, вернее, задержит его настолько, что Грюнвальд сочтет начатый маневр вполне разумной идеей. Он согласится, поскольку это будет выгоднее, чем рисковать остаться здесь и ждать очередных прибытий из Глубины. Потом он, естественно, обругает меня на чем свет стоит, но это я уж как-нибудь переживу. Самое большее – вышвырнет меня на ближайшей станции и разорвет контракт. Потеряю десятка полтора пунктов, и только. Не самая большая проблема. Астролокатор всегда найдет работу. Достаточно будет… достаточно будет не послушаться приказа.

Но ведь это бессмысленно.

Я ведь ненормальная – ощущаю на корабле некий холод, вижу чуть ли не лед и иней, слышу чей-то шепот. Я знаю, что тут что-то есть. А может, и нет. Я чувствую, что этот проклятый корабль… чем-то одержим? И уж точно ненормален – совсем как я».

«Ты все узнаешь, Пин. Разве не забавно? Ты узнаешь, какова правда».

Вайз на миг закрыла глаза, а затем начала быстро вводить нужные команды. Полтора десятка секунд спустя те были уже в загрузочном приложении.

Оставалось лишь нажать кнопку.

Хаб прекрасно видел, что собирается сделать Вайз. Злорадно усмехнувшись, он затянулся окурком, глядя на жалкие потуги мушки, пытающейся вырваться из паутины зависимостей, причин и связей.

Импринт Миртона, может, и не давал ему полной власти над Сердцем, но не запрещал переключиться в режим наблюдения за всем, что происходило в стазис-навигаторской.

– Ну, малышка, – мурлыкал себе под нос Тански, – если уж тебе хочется лететь, полетим чуть дальше. В то самое место, о котором ты милостиво соизволила меня проинформировать, – он склонился над клавиатурой, быстро вводя команды перехвата программы Вайз. – Как ты там говорила? Сектор 32С? Выжженная зона в Рукаве Лебедя? Что ж, может быть забавно. Надеюсь, ты понимаешь, что папаше Хабу нужно поговорить со стрипсами. О-бя-за-тельно.

Введя последнюю строку программы, он нажал клавишу «выполнить» и лишь затем, оставив клавиатуры, консоли и нейроконнекторы Сердца, улыбнулся, лениво затягиваясь окурком и наслаждаясь отменным вкусом дыма.

Впервые за очень долгое время он ощутил полное спокойствие и примирился с судьбой. Паук сплел свою сеть.

Оставалось лишь ждать, когда мушка нажмет кнопку.

– Трап убран, – сообщила Эрин. – Включаю луч захвата. Цель в пределах досягаемости, – сухо и спокойно добавила она. – Пятнадцать секунд до сближения.

Тот факт, что Грюнвальд согласился спасти кому-то жизнь, она восприняла отчасти с удивлением, отчасти с облегчением. Увы, она до сих пор не знала, что обо всем этом думать.

В то мгновение, когда Миртон сказал «нет», она почувствовала, будто внутри нее что-то умерло. А потом вдруг все изменилось, и Хакль впервые осознала, что делает что-то хорошее.

«Ну вот, говнюк, – подумала она, вспоминая события на эсминце „Суматоха“ и своего бывшего капитана. – Считал меня бездушной машиной, которой можно бить морду, да? Машиной, которой можно вбить в башку что угодно и отдать любой приказ? Если бы ты знал, насколько ты ошибался…»

– Эрин… – внезапно прошептала Пинслип. – Смотри.

На экранах возник очередной выход из Глубины, всего в полутора километрах от них. Хакль замерла, видя, как «Кривая шоколадка», верно оценив ситуацию, отказывается от добычи и запускает двигатели. Прыгуну Тартуса требовалось больше времени, чтобы стартовать… если у него не таилось за пазухой какого-нибудь сюрприза.

– Жду доклада, – процедил Миртон. Эрин нервно откашлялась.

– Прошу прощения, – ответила она. – Не ожидала увидеть такое. Похоже на эсминец, – к ней вернулся обычный официальный тон. – Скорее всего, корабль Альянса.

– Эсминец… – Грюнвальд отошел от неостекла и экранов мониторов. – Им нужна та штуковина, что тут вылезла. Можешь с ними связаться?

Первый пилот быстро ввела код вызова, но навигационная консоль молчала.

– Не получится, – сказала Эрин. – Мы торчим в этом… шуме «призрака». Самое большее – могу что-то от них принять. С этим проблем быть не должно, если передача пойдет в широкой полосе.

– Уходим, – решил Миртон. – Хаб, приготовься поставить счетчик. Пинслип, выбери координаты. Что с тем коконом?

– Осталась минута, – ответила Эрин. – Может, меньше.

– Брось его.

– Он уже почти…

– Брось!

– Капитан… – начала первый пилот, но в это мгновение во всех громкоговорителях корабля послышался отчетливый голос, не нарушаемый ничем, кроме шума глубинного «призрака».

– Всем кораблям в секторе, – голос принадлежал женщине, и в нем звучали жесткие нотки. – Говорит корабль Контроля Альянса, регистрационный номер 534Р. Сообщите свои координаты, данные и отключите магнитные поля. Вы будете подвергнуты глубокому сканированию. Повторяю…

– Альянс, – почти простонал доктор Гарпаго. Отражавшееся в экране одного из мониторов лицо Хакль напоминало напряженную маску.

– Поймала, – проговорила она не то про себя, не то обращаясь ко всем. – Он в трюме.

– Я же приказал тебе его бросить! Да что с вами творится, Напасть вас дери?! – разозлился Грюнвальд. – А ты куда?! – рявкнул он, увидев, что второй пилот, астролокатор Пинслип Вайз, поднимается со своего кресла и бегом бросается к выходу из стазис-навигаторской. – Вы что там все, е…

– От эсминца Альянса отделились какие-то маленькие корабли, – прервала его Эрин Хакль. – Они летят прямо к нам. Похоже, истребители.

– Ну все, конец пташкам, – все с тем же странным весельем заметил Хаб Тански.

Пинслип Вайз не слышала криков Миртона. Ее не интересовали ни ругательства, ни угрозы. Как только Эрин сообщила о том, что призрачный фрагмент транспортной конструкции времен Машинной войны находится на «Ленточке», Пин поняла, что ей остается только одно. Либо увидеть эту дьявольщину, либо сойти с ума.

Остальные ничего не понимали и не могли понять, но Пин знала. Цепочки причин и следствий сплелись воедино, и безумие нашло желанный ответ.

«Ты узнаешь, какова правда».

«Он знал, – поняла она. – Знал. Я вовсе не сумасшедшая. Или все-таки да?»

Она побежала по средней палубе в сторону лестницы, ведшей на заполненную механизмами и складскими помещениями нижнюю палубу. Луч захвата был смонтирован именно там, прямо над грузовым люком. Быстро одолев расстояние, она ухватилась за лестницу, возле которой не так давно трудился Месье. «Хорошо, что я его стукнула, – подумала она. – По крайней мере, теперь не будет цепляться».

Пробегая через машинное отделение мимо облепленных артефактами элохимов фрагментов реактора, она услышала очередное сообщение.

– Говорит разведывательный корабль Контроля Альянса, – казалось, обладателя хриплого голоса не особо волновало, поверит ему кто-нибудь или нет. – Немедленно прервите связь с этим… чем бы оно ни было. Отключите магнитное поле и приготовьтесь к абордажу. У вас минута.

«Они нас убьют», – со странным спокойствием подумала Пин. Остановившись у грузового люка, она начала проверять показания датчиков. Если помещение не успело разгерметизироваться…

– У вас осталось пятьдесят секунд, – прохрипел голос. – Принимайте решение. В противном случае начну обстрел из турбинной пушки. Повторять не буду.

«Великолепно», – подумала она, вводя открывающую люк комбинацию. В ответ послышалось тихое гудение – программа начала снимать блокировку.

– Всем и тебе тоже, Вайз, – неожиданно послышался словно сочащийся кислотой голос Грюнвальда. – Возвращайтесь в стазис-навигаторскую. Как только доктор введет Месье в стазис, запускаю счетчик. Ожидаемое время прыжка в Глубину… примерно через пять минут.

Пинслип его не слушала. Двери трюма лязгнули и распахнулись настежь. Она сразу же вошла внутрь, уже видя большой белый гроб. Кокон подрагивал и мерцал, переливаясь разными цветами, но ее это не интересовало.

В гробу имелось покрытое пылью стекло. Наклонившись, Вайз дотронулась до пыли, которая, казалось, рассыпалась под ее пальцами в электрические волны. Ощущение было странным, холодным и теплым одновременно. Она прикасалась к «призраку».

«Ничего нового», – подумала она, а затем взглянула на видневшееся за стеклом лицо.

– Всем кораблям, – раздался во всех громкоговорителях «Ленточки» старческий дрожащий голос, но Пин его не слышала. – Говорит капитан Кайт Тельсес с флагманского эсминца «Пламя» герцогства Гатларк. Вы вторглись на нашу территорию. Любые оперативные действия, проводимые в этом секторе без согласия герцогства Гатларк, незаконны, согласно протоколам Альянса. Это касается также корабля Контроля Альянса. Прошу немедленно связаться с нами и погасить тягу.

«Не может быть», – подумала Пин. А потом провалилась во тьму.

Миртон был в ярости, сам не зная почему: из-за страха, внезапного бегства той идиотки, неповиновения первого пилота, иронических замечаний компьютерщика или приближающихся истребителей. Это был его корабль, Напасть его дери! Его гребаный корабль!

– Капитан… – начал Гарпаго. – Миртон…

– У вас осталось пятьдесят секунд, – услышали они. – Принимайте решение. В противном случае начну обстрел из турбинной пушки. Повторять не буду.

– Дай! – Грюнвальд схватился за переносной микрофон, стоявший на консоли Хакль. – Стартуй. Убираемся отсюда.

– Так точно, – ответила Эрин. Миртон с едва скрываемым презрением взглянул на нее. – Всем и тебе тоже, Вайз, – прошипел он в микрофон, одновременно выходя из стазис-навигаторской и многозначительно махнув рукой доктору. – Возвращайтесь в стазис-навигаторскую. Как только доктор введет Месье в стазис, запускаю счетчик. Ожидаемое время прыжка в Глубину… примерно через пять минут, – он перевел дух. – Хаб, подключись к резервному жесткому стазису в Сердце. Хакль, начинай передавать какие-нибудь глупости, чтобы они отстали. Я иду за Вайз.

– Всем кораблям, – раздался на «Ленточке» характерный для старых вояк не терпящий возражений голос. Миртон на мгновение замер, но тут же ускорил шаг, недоверчиво качая головой. – Говорит Вермус Тарм, капитан «Няни», корабля Контроля Альянса. Протоколы Альянса относительно территориального невмешательства Пограничных герцогств не касаются секретных операций Контроля, связанных с безопасностью. Соответствующие документы будут пересланы властям Гатларка. Повторяю: отключите магнитное поле и сбросьте тягу, иначе возможны последствия. Я закончил.

Хакль нажала кнопку загрузки данных, которые ранее задала Пин. Одна из запрограммированных координат прыжка замигала зеленым. Эрин поставила ввод на паузу, готовясь прибавить тяги. Чтобы прыгнуть, нужно было отлететь подальше от этого «призрака».

– Не стрелять! – крикнула она в передатчик, мысленно молясь, чтобы послеглубинный феномен пропустил хотя бы часть ее слов. – Повторяю: не стрелять! Не стреляйте! Мы не можем… маневр… Корабль нам… не подчиняется! Начинаю процедуру запуска двигателей, чтобы уйти из зоны воздействия «призрака»! Повторяю, не стрелять!

– Хакль, «Кривая шоколадка» сваливает на хрен, – бросил из Сердца Хаб. – Видишь?

– Вижу, – процедила она. – Пусть катится в жопу.

– Ругаетесь, королева? – удивился Тански.

– Отвали, Хаб.

Миртон прекрасно знал, куда бежать. Он знал, из-за чего окончательно свихнулась его неуравновешенная астролокатор из Дурдома. С самого начала он не сомневался, что виной всему «призрак». Эта сумасшедшая побежала к грузовому отсеку. Она откроет его, войдет и взорвется вместе с тем говном, что притащила Хакль, выбросившись прямо в космос. Миртон настолько был в этом уверен, что почти ощущал топот ее ног по палубе корабля. Очередной непредвиденный эффект импринта? Возможно.

«Успею, – подумал он. – Должен успеть. – Молнией промчавшись по средней палубе, он почти на лету схватился за лесенку, ведшую на нижнюю. Скатившись по ней, он побежал мимо машинного отделения и реактора. Секунды стучали в его голове с той же силой, что и внезапно сжавшееся сердце. – Нет, не успею. Они его уничтожат. Уничтожат мой корабль!»

Он даже сам толком не знал, зачем побежал. Нужно было бросить эту идиотку, прыгнуть сквозь Глубину и оставить ее в сознании. Но он не мог так поступить. Просто не мог – после того, что случилось на «Драконихе».

Он уже был перед открытым грузовым отсеком, когда корабль покачнулся. Антигравитоны, переведенные в ждущий режим и заблокированные на время глубинного прыжка, не приняли на себя весь тот импульс, который Эрин придала «Ленточке». Выругавшись, Грюнвальд в последний момент схватился за край люка, с трудом устояв на ногах. Для астролокатора, однако, ситуация выглядела куда хуже.

Девушка лежала без чувств возле кокона. Рывок корабля отшвырнул ее в сторону, словно тряпичную куклу, и она ударилась головой о стену. Скорее всего, сознание она потеряла еще раньше, хотя Миртон и не был в этом уверен.

– Чтоб тебя Напасть задрала, Вайз, – прошептал он, склоняясь над миниатюрным телом. – После «Драконихи» я никогда никого больше не потеряю. Никогда!

Он подхватил девушку на руки. Та оказалась удивительно легкой, и от нее пахло ванилью. Миртон двинулся вперед, заметив, что Эрин уже запустила счетчик. Четыре минуты двадцать две секунды. Двадцать одна. Двадцать.

– Капитан, – послышался в громкоговорителях корабля голос Хакль, – мы вырвались. Увеличиваю тягу.

– Все-таки они оставили нас в покое? – спросил он в микрофон.

– Пока что они нами не интересуются, – подтвердила Эрин. – Может, за исключением одного истребителя. Поблизости также один из эсминцев. Они нас сканируют. А тот «призрак»… исчезает. Возвращается в Глубину.

– Входите в стазис, – приказал он. От лестницы его отделяло всего полпути. – Немедленно.

– А вы?

– Мне еще нужно ввести в него Вайз. Успею.

– Уверены?

– Напасть тебя дери, исполни наконец хоть один приказ, Хакль!

– Так точно, – ответила она после секундной паузы.

Миртон начал взбираться по лесенке, с трудом удерживая Вайз. Один из находившихся в машинном отделении мониторов счетчика показывал жалкие три минуты да еще горсть рассыпавшихся секунд.

Напрягшись, Грюнвальд вытолкнул Вайз наверх. Тело девушки упало на среднюю палубу и тут же чуть сдвинулось влево – Эрин Хакль, а может, уже и сам искин корабля начали запрограммированные обходные маневры. «Это тот истребитель, – понял он. – Они не собираются нас отпускать просто так».

Две минуты пятьдесят секунд.

Наклонившись, Миртон поднял Вайз и побежал дальше. Когда он добрался до главной палубы и искина, у него оставалось около двух минут.

– Что я тебе говорил?! – заорал он на все еще бодрствовавшую Хакль, укладывая Пин в кресло второго пилота. Рядом, на приведенном в горизонтальное положение стазис-кресле, покоился пребывавший в стазисе доктор Джонс; с механиком, судя по всему, вопрос был уже решен. – Подключайся немедленно!

– За нами летит один из тех истребителей.

– Я сам им займусь! – Грюнвальд запустил стазис Пинслип. «Белая плесень» действовала по-разному, но, как правило, ей требовалось до тридцати секунд, чтобы полностью ввести организм в стазис. Столь миниатюрной девушке, как Вайз, наверняка было достаточно и пятнадцати. Он не ошибся – хватило всего нескольких секунд. Похоже, астролокатор была исключительно восприимчива к стазису.

Отскочив от девушки и не глядя на все еще пытавшуюся управлять кораблем Хакль, он нажал кнопку, отвечавшую за опускание ее кресла и введение «белой плесени». Эрин молчала, но взгляд ее был столь красноречив, что слова казались лишними.

– Успею, – пообещал Миртон, глядя, как первый пилот проваливается в пустоту, и лишь затем направился к капитанскому стазис-креслу. Сев, он протянул руку к кнопке введения в стазис.

– Говорит Малькольм Джейнис, – прохрипел громкоговоритель главной навигационной консоли. – До свидания.

Выстрел был внезапный и болезненный, словно предательство. «Ленточку» тряхнуло, магнитное поле упало процентов на тридцать. «Турбинные пушки, – понял Миртон. – И нас едва задело». Отдернув руку от кнопки, он схватился за резервные рычаги управления, вытягивая их из пульта капитанской консоли, и резко дернул. «Ленточка» отскочила влево, слегка завертевшись, а Грюнвальд ударил по красной кнопке форсажа. Корабль рванул вперед, оставляя позади изрыгнутую из сопел энергию реактора. Счетчик показывал всего сорок секунд.

– Это у меня личное, – заметил Малькольм Джейнис. Миртон его не слушал, уже подключаясь к консоли и входя в непосредственный контакт с кораблем. Импринт внезапно захлестнул его словно волна, превращая в единое целое с «Ленточкой».

Он был в космосе.

Его окружала межзвездная чернота, пронизанная эхом уже гаснущей Глубины. Истребитель летел почти сразу за ним, выплевывая очередную серию выстрелов и маневрируя так, чтобы сосредоточить огонь на уже поврежденной магнитной защите правого борта. Если бы все были введены в стазис, доверившись исключительно маневрам искина, им уже пришел бы конец – кастрированный искусственный интеллект не мог выйти победителем в схватке с интуицией и чутьем наемника, ибо, как подозревал Миртон, это был именно наемник.

«Со мной они тоже бы разделались, – понял он. – Я не настолько уж хорош. Но не сейчас».

«Ленточка» сделала бочку, от которой раскалились перегруженные антигравитоны, пытавшиеся помочь набирающему энергию глубинному приводу.

– Что, собираетесь прыгнуть? – усмехнулся Джейнис. – Искин у вас, может, и хороший, но не настолько.

– Катись отсюда, малыш, – процедил в микрофон Миртон, заставив наемника прийти в замешательство и выигрывая несколько ценных секунд.

– А ты герой, – заметил Малькольм. – Если прыгнете и я вас найду – избавлю тебя от страданий. Оторву твою тупую башку. Сразу же после яиц.

«Девятнадцать секунд, – подумал Грюнвальд. – Восемнадцать. Семнадцать. Шестнадцать».

Внезапно «Ленточка» получила прямое попадание, после которого по правому борту осталось всего несколько процентов поля. Выругавшись, Миртон резко свернул, переключившись в режим непосредственного контакта с боевой рубкой. Маневр был самоубийственный: теперь он летел прямо на истребитель, целившийся в защищенный полем нос прыгуна. Защита быстро таяла, но Миртона это больше не интересовало: поступив так же, как и наемник, он выпустил в противника очередь из своей турбинной пушки, дополнительно усиленной пробивающим магнитную оболочку лазером. Он жалел, что плазма, как и вторая турбинная пушка, не работает – вряд ли лазер для горных разработок мог нанести сколько-нибудь серьезный вред, но можно было рассчитывать на попадание в какой-нибудь жизненно важный элемент. Если бы только у него была плазма… А если и у того тоже?.. Нет, вряд ли – на истребителях лазеры не устанавливали, те были слишком слабы и не окупались со стратегической точки зрения.

– Ах ты сукин!.. – заорал наемник, уходя с линии обстрела. – Да я тебя…

«Семь секунд, – подумал Грюнвальд, видя, как истребитель разворачивается и стреляет из ракеты, нацеленной на едва живой правый борт «Ленточки». – Не попадет. Не может попасть». Однако наемник, к его удивлению, взорвал ракету перед самым кораблем, и в борт ударила гравитационная волна, высасывающая защищенную полем материю; если до этого Джейнис хотел их поджарить, то теперь намеревался убить. Гравитационная ракета – о подобном оружии Миртон слышал, может, только однажды. Материя, которой коснулась ее энергия, сжималась, превращаясь чуть ли не в микроскопическую черную дыру. Корабли теряли маневренность, корпус трескался, разрываемый искусственной гравитацией, которая, однако, была опасна как для атакуемого, так и для атакующего, – не самая умная, но исключительно успешная стратегия.

– Ты мой, – заявил Малькольм Джейнис. На «Ленточке» взвыли сирены, стазис-навигаторская погрузилась в темноту, раздался чудовищный грохот, все вокруг затряслось. Грюнвальд услышал донесшийся откуда-то взрыв и пронзительное шипение уходящего воздуха.

А потом корабль замерцал и прыгнул сквозь Глубину.