Глава 36. Робин долго ждал

Алекс почувствовал укол в правом плече и резкий подъём сил. Но он пока был связан. Как здорово открыть глаза, а потом проморгаться. Как мало человеку для счастья-то надо, всего лишь контролировать своё тело. Алекс попытался сбросить оковы, начал смотреть по сторонам.

Максим лежал на полу в луже крови. В неё шагнул непривычно серьёзный Кристиан, даже не заметил, какие отвратительные следы он оставляет на полу, и двинулся к Алексу.

– Привет, – счастливо улыбнулся Алекс, а потом начал разминать челюсть.

– Я тебе в черепушку на всякий случай вмонтировал датчик местоположения. Как чувствовал, что пригодится, все остальные Балтенко из тебя вырезал. – Кристиан начал перебирать хирургические инструменты. – Как хорошо они подготовились, анестезии вот только нет, но для операций на мозге она не нужна, мозг – единственный человеческий орган, который боли не чувствует.

– Это Андрей убивал блондинок, он стоит и за смертью Арины Мышкиной, он, видимо, в новую партию обручей на продажу поставил усиленные датчики приёма для «глубокого» уровня, а не «продвинутого». Те, кто приобрели обновлённое оборудование, и стали жертвами, как этот Дима Никифоров. Мы не там копали, надо срочно вернуться в офис МИТа. – Алекс ждал, пока Синий его развяжет. Но тот не торопился.

– Ты не хочешь эмигрировать?

Взял в руку пилу Джигли, растянул её, как нунчаки, вернул на место.

– Нет. – Алекса начал раздражать этот неторопливый разговор.

– Я понял. Пришли первые файлы из «Эмпатии», там на тебя есть отдельное досье. Версий двадцать, наверно, относительно того, почему ты так устойчив к «глубокому» погружению. В каждом пометка, что обычному человеку такое не под силу. В последнем исследовании есть одна любопытная фантастическая версия о том, что ты – последний робот-дроид на службе у государства. Но это совершенно не сходится с человеческим телом, ты проходил медицинскую комиссию каждый год, у них оказались даже анализы крови и мочи. Сахар слегка повышен, обезвоживание, нужно заканчивать пить столько сладкого черного кофе. – Кристиан, как и Максим ранее, уставился на волосы Алекса. – Я повторю вопрос. Ты не хочешь эмигрировать? Сегодня?

– Куда? Зачем? Марина и Коля у этого психа, он в любой момент может слететь с катушек, изнасиловать её и убить. – Алекс чуть не заорал, чего его помощник тянет время?

– Не слетит. Когда он перекачал себе твои воспоминания, то забрал и твои любовь, нежность и обожание к этим двоим. Ты стал причиной перевоспитания маньяка, друг мой. – Синий заговорил снисходительно. – Проблема «Эмпатии» в том, что невозможно отделить воспоминание от личности человека-донора. Что бы ты ни делал или ни наблюдал, ты вкладываешь в это свою субъективную оценку, весь свой эмоциональный и жизненный опыт. По сути, на «глубоком» уровне «Эшка» тупо копирует сложнейшую цепочку нейронных связей и электрическим молотом виртуально вбивает её в мозг реципиента. Никто из нас не объективен, и эта технология тоже не может разделить э-ролик, субъект и объект трансляции.

– Любопытно. – Алекс задумался.

– Страшно. У э-блогера на месте нейронных связей одна большая чёрная дыра. Провалы в памяти, отсюда раздражение, смены настроения, повышенная аддикция и погоня за новыми впечатлениями. – Кристиан наклонился и начал выкладывать какие-то железяки и пластиковые ёмкости на медицинский столик возле кресла. – Это уже не секрет. После того как МИТ получил в распоряжение медицинские карты э-блогеров из санатория, наши аналитические программы указали на одни и те же проблемы как с психикой, так и с состоянием мозга.

Кристиан помимо всего прочего достал машинку для стрижки и начал брить Алексу голову.

– Понимаешь, прекрасное моё творение Франкенштейна, считаные дни остаются до того, как Лесной всё-таки признает, что держал на зарплате какое-то неведомое чудище, которое десятки раз за день изучало э-ролики и не сошло с ума. Тебя просканируют с головы до ног. И тогда нас обоих разберут на запчасти для банка органов для трансплантации. Это был интересный эксперимент, но сегодня утром, после изучения твоего досье из «Эмпатии», я понял, что очень хочу жить. – Кристиан полюбовался бритой головой начальника. После чего нашёл ещё один шприц с релаксантом и воткнул иглу в шею Холодова, как раз когда тот, связанный, начал дёргаться.

У Кристиана слегка дрожали руки, но он почти ровно срезал крышку с черепа эксперта МИТа. Надел перчатки, вытащил правую половину мозга. Ни крови, ни ошмётков не было. С левой она соединялась сотней маленьких проводов.

Кислород, кровь и физраствор. А в пластиковой оболочке, имитирующей лобный, затылочный и височный полюса, хранились несколько микросхем размером с ноготь.

Искусственный интеллект какого-то дроида-полицейского. Одного из тех, что без колебаний отключил ручное управление и открыл огонь по тысячам протестующих во время Голодного бунта. Этот экземпляр позднее окопался в лесах возле Брянска, попал под ковровую бомбардировку. Только вот свой железный мозг он заранее перенёс из головы в пятку. Его ступни на детали процессора никто и не проверил – поразительная халатность. Останки робота-стража неплохо сохранились, по сравнению с остальными, и он стал экспонатом в реабилитационном центре для отставных полицейских. Ржавел себе потихоньку в стеклянном кубе на входе, металлический остов без головы, со следами от пуль и осколочными ранениями. В том самом реабилитационном центре, где пытались привести в чувство Алекса Холодова после расследования дела «девяти блондинок».

Синий с гордостью подумал, что для медбрата он отлично провёл операцию по сращиванию части искорёженного человеческого мозга и искусственной начинки. Алекс после встречи с Балтенко валялся овощем на больничной койке и никого не узнавал.

Поразительно, у него выгорела правая половина мозга, та самая, которая отвечает за эмоции, творческое мышление и фантазию. А правая, аналитическая, отлично функционировала, но в одиночку она не могла даже поднять его с кровати. Всего-то нужно было немного электричества, имитации полностью функционирующей системы мышления и усиленного процессора.

Синий даже жалел, что нельзя вынуть данные из микросхем и понять, насколько очеловечился Алекс за эти семь лет. Нырки в э-ролики для него даром не прошли. Он смотрел, изучал и получал новые виртуальные нейроны, которые образовывались и у него в голове. Пусть хаотичные поначалу, они организовались в единую сеть со всем диапазоном человеческих ощущений. Но с учётом специфики э-роликов он в основном приобрёл низменные чувства. Жестокость, презрение, жажда мести, ревность. И так далее.

– Мне жаль, Алекс. – Кристиан залил в череп химическую смесь белка, липидов, воды и минеральных веществ.

Через сутки она затвердеет до состояния желе. Если повезёт – примет форму частей мозга. Если уж Холодов родился под счастливой звездой, то по образцу правой половины через пару недель сформируются артерии, которые соединятся с сонной и позвоночной. Будет и вывод крови через ярёмные вены. Но по-хорошему для этого нужна хирургическая операция, а у Синего в этом занюханном подвале под развалинами древней церкви на границе Москвы и Брянска совсем нет инструментов.

Синий привёз с собой автономные паяльники для быстрого заживления всех видов тканей. Надо вшить обратно все датчики, интерком и убрать следы вмешательства на черепе. Ювелирная работа. Часа четыре придётся возиться. А отсутствие волос спишут на последствия пожара в аэрокаре. Кристиан нашёл поломанную машину на поляне и отбуксировал под деревья. Случайная авария, случайное возгорание – трагическая случайность.