Глава 10. Наблюдатели

Соседи Холодовых вернулись в свой дом через дорогу. На крыльце Диана повернулась и помахала Марине с её сестрой и сыном. Те устроились на веранде на полу и играли в карты.

– Какое милое семейство. – Диана криво улыбнулась.

Уже можно было. С такого расстояния её толком не видно. Выражения лиц изменились у обоих, как только Филипп закрыл дверь.

– Не могу. Возвращаюсь от них как больная, как будто меня там наркотой накачали, а тут отходняк накрывает, – пожаловалась Диана супругу.

– Земляничное вино. Нет, ты видела? Бутылок шесть за вечер сменили на столе. – Теперь и муж совсем был непохож на благодушного подкаблучника.

– Да я такое один раз в жизни пробовала, на свадьбе у твоего дядьки, помнишь, десять лет назад, когда он удачно женился на наследнице этого… который производством микросхем для бытовой техники занимался. Я как-то смотрела на аукционе редкой органики, сколько ягоды стоят. А когда зазырила цену кустиков и усиков для грядки, дроид их забери… Она даже не стесняется! – Диана сняла обувь и швырнула её в угол.

У Лисовых тоже был двухэтажный деревянный коттедж. Те же стены, потолки и комнаты. Но в них не было стеллажей со стеклянными вазами и деревянными игрушками, глиняных горшочков с фиалками и картин на стенах, антикварной мебели и вручную сшитых подушек с сюжетами классических полотен. Диана как-то пыталась расставить столы и стулья, как в гостиной Марины, но получилась карикатура на уютное и светлое жилище.

Ещё бы, как повторить дизайн с настоящими льняными скатертями и белым кружевным тюлем, если и то и другое, даже располагая сотнями кредитов, сперва надо найти и привезти в Посёлок?

– И яблоки душистые! А сейчас даже не сезон. Это с другого континента, точно. Дешевле свой самолёт купить. – Филипп не мог забыть угощение.

– Слишком они богаты для нашей деревни отставных полицейских. Много мнят о себе.

– Непростые они. Оба. Хватит её подкалывать, ещё перестанет тебя в гости приглашать. И деревня не наша, помнишь?

Филипп схватил себя обеими руками за кожу на шее и снял парик. Жалюзи плотно закрыты, соседи и не узнают, что на самом деле он лысый, а накладку носит, чтобы скрыть два разъёма с металлической крышкой на макушке.

Диана тем временем взяла ионовые салфетки с полки, подержала их в паре сантиметров от лица и избавилась от броского макияжа. Без косметики у неё оказались колючие и неприятные черты лица.

– Перегнёшь палку – до свидания, солнце, воздух и вода. – Филипп пошёл в кладовку.

– И повышенная пенсия. Да не бросит она со мной общаться. Кому она тут нужна в деревне со своей мазнёй! Тут не соседи, а галерея живых героев. Кто людей спасал, кто за президента грудь подставил. И она, художница недоделанная! Ты видел её «шедевры»? Да наш Санечка в три годика рисовал лучше! – Диана тоже сняла парик, обнажив на блестящей макушке такие же разъёмы, как у мужа.

За дверью кладовки скрывался пункт наблюдения. Никаких окон не было. Только мониторы, компьютеры, провода, два больших квадратных экрана на стене. Лента из шести экранов поменьше на соседней стене в режиме реального времени транслировала картинку с камер наблюдения в доме и дворе Холодовых. На большом столе валялась груда маленьких прозрачных кубов и автономные обручи для подключения к «Эшке» необычной конструкции.

Из деловой обстановки выделялись только большие плюшевые кресла – после слива информации на «глубоком» уровне Лисовы были ни живы ни мертвы. Возраст сказывался, молодёжь легче переносила многочасовые сеансы записи излучения мозга.

– Хватит. Готовь отчёт. Я параллельно свой солью. Визуальное наблюдение? – Филипп заученным движением надел обруч. Чёрные нашлёпки плавно скользнули в разъёмы на его черепе.

– Ничего особенного. Всё как всегда, он пашет, как лошадь, она деньги тратит. Лучший друг к жене клеится. Банальщина. Итоговый анализ вместе? – Диана взяла свой обруч.

– По отдельности. Две точки зрения, два угла обзора. Соберём больше деталей. – Филипп упал с закрытыми глазами в кресло.

Через полминуты в соседнее с кряхтением опустилась Диана. Большие экраны ожили. На них появились лица Алекса, Марины, Коли, Ани и Андрея – вечеринка в честь юбилея от первого лица, и Лисовы переживали её по новой.

К тому моменту, как Лисовы спустя несколько часов закончили по второму кругу вспоминать праздник соседки, именинница в изрядном подпитии думала, не сжечь ли ей все картины на чердаке. Вместе с домом.

В мансарде под крышей был её личный уголок. Мольберты, холсты, наборы кистей. Несколько десятков законченных картин. Что изображено – не разглядеть, Марина отворачивала их лицевой стороной к стене, так и оставляла.

Коля спал, в его же комнате дрыхла Аня. Сестрёнка зачем-то натолкала в сумку курятины из морозилки. Марина увидела красные потёки на полу и вернула филе в холодильник.

Где-то в доме в полной темноте бродил Алекс. Дурацкий этот его ритуал перед сном – лично зашторивать окна и выключать свет. Как будто нельзя сделать это одной голосовой командой. И после того, как все будут в своих спальнях. Она как-то пошла на кухню ночью, споткнулась о что-то, так он и её подхватил, и тот стул одновременно. Марина орала, пока не охрипла. А муж просто зажал ей рот ладонью, смотрел, как она задыхается в крике, и ждал, пока успокоится.

Марина направилась к сундуку в дальнем углу. Там был её личный запас лекарства от кошмаров и мыслей о самом странном браке, который только можно себе представить. Восемь процентов крепости, тягучий аромат земляники.

Через десять минут она поставила на мольберт незаконченный портрет, стряхнула пыль с кистей, развела краски. Перетащила сундук, откинула крышку, выставила на неё бутылку с вином и бокал.

– Так ты меня видишь? – Герой её картины незаметно зашёл в мастерскую.

Марина вздрогнула, оборачиваться не стала. Заткнула кисти за пояс, налила себе вина, отступила к окну.

– Отойди, – приказал Алекс.

Марина сделала глоток. И ещё один. Если не обращать на него внимания, он уйдёт.

– Ладно. Пусть любуются. – Муж подошёл к ней и обнял сзади.

А ещё начал целовать в шею. Марина одеревенела.

– Вон та милая серая птичка, которая чирикает на ветке в паре метров от окна, – это робот-видеокамера, – прошептал Алекс ей на ухо между короткими поцелуями.

Марина разозлилась на себя: с чего бы ей стесняться, было бы перед кем.

– Я хочу персональную выставку в доме художника. – Она не собиралась его ни о чём просить, но слова вылетели против её желания.

– Ты же подавала заявку, я видел документы на интеркоме. – Алекс прекратил её целовать, уткнулся в волосы и крепко обнимал.

– Её даже не открывали. – Марина умолчала о том, что повторяла запрос пять раз за год.

– Хорошо, – неожиданно согласился Алекс. – Прекращай пить. Послезавтра ежеквартальные тесты в школе, и возить мальчика будешь ты.

– Опять много работы? – Надо было заткнуться, чтобы не спугнуть удачу, но она не сдержалась.

– Ты изображаешь идеальную трезвую мать. Я оставил препараты с инструкцией в кухонном шкафчике. За сутки выведут все следы интоксикации. Далеко от туалета не уходи. – Алекс поднял руки и зачем-то сжал её грудь.

– Не знаю, кому я там нужна. На видео. Но им, пожалуй, хватит. – Марина дёрнула шнур жалюзи.

Но Алекс не отошёл. Левой рукой мял грудь, правой гладил её по шее. Сжал на долю секунды. Этого хватило, чтобы Марина со всей силы ударила его пяткой по ступне. И ещё раз. И ещё. И только после этого её когда-то любящий и нежный муж убрал руки и пошёл к двери.

– Мольберт к окну не разворачивай. Не оценят, – вместо «спокойной ночи» сказал он.

Марина повернулась к незаконченной картине. Чёрный, белый, серый. Сумбур штрихов приобрёл очертания. Рваная линия стала носом, скупая черта ниже – узкими губами, небрежная галочка – острым подбородком. С картины на неё смотрел Алекс. Его демоническая монохромная версия.