Там же. Померанц употребляет слово «мещанство» как обвинение, неизменно предъявляемое интеллигенцией тем, кому, по словам Веры Данэм, присущ «образ мыслей среднего класса с его пошлостью, подражательностью, алчностью и склонностью к предрассудкам». Данэм добавляет: «Это понятие подразумевает как духовную скудость, так и защитные механизмы филистерства. <…> Мещанству свойственна блаженная слепота. Оно не знает прошлого. На каждом витке социальной стабилизации оно вновь дает побеги. Оно всегда на виду и не вынашивает тайных замыслов. Ему нечего скрывать. Поэтому оно управляемо. У мещанства нет поводов для терзаний, кроме сугубо личных» (Dunham V. S. In Stalin’s Time: Middleclass Values in Soviet Fiction. Durham, NC: Duke University Press, 1990. P. 19–20). И Данэм, и Померанц в своих рассуждениях близко подходят к мысли, что и это понятие, и его глубоко чтимый антипод «интеллигенция» – идеологемы, требующие пересмотра вследствие исторических изменений, таких как проект советской культурности, а также индустриализация и урбанизация. Однако и западная славистка, и советский диссидент, пишущие свои тексты примерно в одно и то же время (Данэм в 1974 году, Померанц в 1968-м), уклоняются от постановки проблемы и в конечном счете продолжают пользоваться этими псевдоописательными словами, как если бы они сохраняли свой изначальный смысл.
