Глава 14
Угрюмый озадаченно моргнул, немного подумал и с энтузиазмом закивал головой.
— Очень похоже, госпожа!
Мы переглянулись: неужели Лайнес решился лично напасть на государство Дэйдрэ?
— Ваши гости, — продолжил охранник, чуть переведя дыхание, — они все съели! Все, что было на столе, а так же все, что было на кухне… даже сырое! Придворные в панике, дамы в обмороке… все решили, что должно быть сейчас будут есть их… Даже этот маленький, с крылышками, съел больше меня в два раза!
Уже на середине фразы я начал хихикать, представляя колоритную картинку. Под конец я ржал самым неподобающим образом, упав на ворсистый мягкий ковер.
Повелительница лишь слегка усмехнулась, успокоившись:
— А что, собственно, вы ожидали от двух молодых здоровых драконов?
— Драконов? — мужчина вытаращил глаза еще больше. Судя по бледности, неприсущей даже дручиям, он теперь и сам приготовился упасть в обморок.
— Ну да, — невозмутимо кивнула Дэйдрэ, учтиво приглашая меня подняться. Учтиво с её точки зрения — потянув меня за волосы. — Поддавшись панике, вы понимали, что понесете наказание за вторжение на личную территорию Повелительницы? Даже вторжение неприятеля не повод врываться сюда! Мало ли чем мы бы тут занимались…
Угрюмый густо покраснел. Я восхитился обширной гамме цветов, которые может принимать смазливая физиономия воина. В обморок тот видимо падать передумал и весь как-то съежился, словно стараясь стать незаметным, что при его внушительной комплекции было невероятно затруднительно. Но результат оценил даже я.
— Ну, что ж, пойдем спасать мой двор, — тяжело вздохнула Дэйдрэ. — Все тайны на время откладываются.
Угрюмый выкатился из комнаты в совершенно невменяемом состоянии. Это ж надо так мужчину довести! Зная дручий, я задумался: что за причины побуждают этих славных белолицых так сильно бояться свою Повелительницу? А потом вспомнил Око власти, и все стало на свои места. Да прикажи сейчас дручия угрюмому умереть на месте, тот бы немедленно подчинился как миленький и задушил бы себя… или голову об стену разбил. Очень яркая картинка встала перед глазами, и холодок прошелся по спине. Я покосился на идущую рядом Дэйдрэ, ощутив легкую щекотку в голове. Девушка смотрела прямо, на губах её залегла жесткая складка.
Я встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли о моем полном неведении относительно непостижимого внутреннего мира прекрасной воительницы. Заодно защитился от непрошенной гостьи в моей голове. Это вообще не мое дело и не мое государство. Ведь есть и проблемы ближе к телу, как сказать. Но я помнил чувства, которые она вызывала у меня долгое время, тот детский восторг силой и женственностью, головокружение от созерцания совершенной фигурки и таинственных глаз… Сейчас это чувство казалось таким далеким, словно не моим, а другого дроу, поделившегося со мной переживаниями.
Дэйдрэ стала другой. Жесткой, властной, непримиримой. Настоящей Повелительницей. Она сейчас очень напоминала моего отца. И лишь временами, словно пробиваясь через толстую маску, эта тина обнажала знакомую мне дручию, словно чистую искрящуюся воду.
И самое неприятное думать о том, насколько я сам изменился. Было ли это действие артефактов или стремительно разворачивающиеся события так повлияли на наши черты. Или же это груз ответственности придавил к земле юношескую легкость восприятия жизни?
Я был рад своей способности закрыть от дручии свои мысли и чувства. Было бы весьма неприятно сейчас сознавать, что девушка знает мои мысли о ней. Это бы разрубило последнюю ниточку симпатии, что связывала нас ранее толстым канатом.
Угрюмый тихонько растворился в каком-то из многочисленных коридоров, но дручия никак не прореагировала на его исчезновение. Возможно, это был неслышимый мною приказ.
Мы проскользнули в зал, где проходил" обед" и застали следующую живописную картину: огромный стол, абсолютно пустой, многочисленные тарелки и блюда даже поблескивают чистотой, словно их вылизали. Богато украшенные стулья и обломки сломанной скамьи в беспорядке валяются на полу, а придворные испуганно жались к стеночкам зала. Женщины сидели на полу, уткнувшись лицом в колени, или лежали без чувств. Мужчины со страхом косились в середину зала.
Там, развалившись в шикарном троне Повелительницы, сидел Херон и сыто почесывал себя пяткой за ухом… видимо забыв, что он сейчас в человеческой ипостаси. Ладно, хоть пока не вылизывается! Вокруг него двумя голодными волками бродили Эжона и Аг, мрачно косясь друг на друга.
Я в недоумении подошел к столу. Посредине самого огромного блюда без движения лежал Эрлиниэль. Когда я наклонился к нему, проверить, жив ли фей, тот приоткрыл глаза и сыто рыгнул мне в лицо. Затем маленький наглец снова отключился.
— Безобразие, — прокомментировал я. — Больше никогда не возьму вас в приличное общество. Совершенно не умеете себя вести. Вы прям хуже… дроу!
Аг весело сверкнул темными глазами. Игра явно пришлась ему по вкусу, он в полной мере наслаждался своим участием в этом балагане. А вот Эжона кажется всерьез высматривала, чтобы еще съесть. Глаза её выдавали в полной мере: вертикальные зрачки и голодный взор не могли оставить равнодушным даже меня. Я прикинул, сколько она не ела, да еще учитывая ранение. Наверняка, на самоисцеление требовались значительные силы.
— Отставить! — гаркнул я, изо всех сил стараясь добавить как можно больше суровости и не хихикать при этом.
Аг остановился, Эжона вздрогнула и непонимающе оглянулась. На лице её появилось почти нормальное выражение. Херон застыл на троне с вытянутой ногой. Тьма, он все-таки собирался…
— Эрлиниэль, — беспокойно заметалась уже совершенно очнувшаяся Эжона.
— Брысь, — Дэйдрэ щелкнула наглого оборотня по носу, сгоняя его с трона. Тот кубарем скатился на пол и в ужасе отполз подальше под стол.
Эжона нашла мужа и счастливо прижимала того к груди. Эрлиниэль заметно позеленел.
— Вот так, приятель, — хихикнул я, вызволяя объевшегося бедолагу из страстных объятий дракона. — Не появись я, твоя женушка не только бы не вспомнила о тебе, так еще бы и закусила твоим бренным тельцем… если бы нашла!
Эжона выпустила фея из рук и отчаянно покраснела.
— Надо же так довести дракона, — осуждающе покачала головой Дэйдрэ, вальяжно развалившись на троне. Она нащупала под столом испуганного Херона и отвесила тому пинок. Оборотень с воем выскочил из-под стола и спрятался за мою спину от суровой воительницы.
Я развернувшись, схватил мальчишку за ухо:
— В следующий раз выбирай местечко соразмерно своему положению в обществе и не нарвешься на монарший гнев.
Аг стоял и широко улыбался, наслаждаясь каждым мгновением. Я безошибочно почуял в нем родственную душу, которая только и ждет, чтобы нарушить размеренный устой жизни… ну или поучаствовать в чужой игре.
Придворные, завидев Повелительницу, чуть успокоились и начали потихоньку приходить в себя. Некоторые смельчаки даже возвращались за пустой стол, выбирая себя кресло получше. Видимо, в качестве премии за смелость.
— О, да ты прекрасное успокоительное средство для своего народа, — хмыкнул я, плюхаясь рядом с Дэйдрэ. — В любой ситуации, похоже, им главное — это видеть тебя.
— Привычный страх дисциплинирует, — печально улыбнулась мне девушка. Я мгновенно потонул в ледяных глазах, ощутив прежнюю Дэйдрэ в грозной воительнице. — В любых событиях, существо цепляется за свои сильные эмоции. Это помогает им вернуть почву под ногами, обрести разум и четкое видение ситуации. И иллюзорное ощущение безопасности. Даже если сейчас дракон набросится на них, они спокойно дадут себя слопать во имя высшей цели, каковая имеет место лишь потому, что их Повелитель одобрил это действие.
Я растерянно поморгал, но все равно смысл сказанного стал мне ясен не более абракадабры человеческой ведьмы. Или монотонного жужжания лекции профессора.
Но Дэйдрэ больше не смотрела на меня. Она спокойно ждала, пока все приглашенные рассядутся по местам и громко объявила:
— В мире происходят большие изменения и нужно решить, какие меры может принять наше государство для сохранения равновесия и мира. Я удаляюсь для размышлений. Любой, кто осмелится меня побеспокоить, умрет на месте. Связь будет поддерживать Деллоу, — дручия мягко очертила воздух рядом с собой и из мерцающего тумана, порожденного её рукой, вышел тощий древний старик в синей хламиде с выцветшими белыми глазами. — Подчиняться ему беспрекословно: его слово — мой приказ! Все знают, что стены не препятствие для моего взора и моего гнева. Ничто не останется в тайне от Повелительницы.
Дэйдрэ подчеркнуто медленно обвела взглядом собравшихся: каждый из присутствующих съеживался от тяжелого внимания Повелительницы. Только сейчас я понял, что это собрание было не для нас. И конечно же, оно не было обычным. Хитрая воительница уже давно решила идти с нами и устроила показательное выступление для своего двора. А точнее для той части двора, которую считала особо неблагонадежной. Я усмехнулся своему открытию. К Оку Дэйдрэ явно прибегала нечасто, не пренебрегая старыми, как мир, методами управления.
В это время Повелительница величественно поднялась и важно прошествовала через весь зал к могучим железным дверям, больше походящим на ворота. Я пригласительно махнул рукой друзьям и быстро посеменил за ней. Всю нашу вереницу замыкал молчаливый старик Деллоу.
В темном коридоре Дэйдрэ неожиданно обернулась и подмигнула мне:
— А на мне вообще подделка!
Опешив от неожиданности, я ощутил, как в спину с силой врезался долговязый Аг, едва не сбивая меня с ног.
Опять я не закрылся от дручии, и она с легкостью прочитала все кружащееся в моей голове. Вот и про Око тоже… Я дал себе слово ни на секунду не расслабляться. Все-таки, хотелось сохранить хоть какое-то подобие личной жизни.
— Это нечестно, — обиженно буркнул я изящной спине девушки.
— Интересно, где ты понахватался понятий о чести, горный дроу, — парировала Дэйдрэ. И добавила строго: — Это тебе же на пользу.
На пользу… я злился. На какую это интересно пользу? Когда я что-то сам хотел передать — это одно, а читать меня просто так, всегда, как раскрытую книгу. В этом есть что-то гадкое, неправильное. Острое желание открыть защиту и показать наглой девчонке, что я чувствую, пронизывало меня. Но останавливало то, что у нас в данный момент общие интересы… даже не так. Дэйдрэ шла навстречу моим интересам и просьбам и ничего не просила взамен. Это дружба, и я должен быть благодарен ей, несмотря на какие-то чудачества девушки. Но неприятное чувство все же не оставляло меня. Я ведь не мог видеть всей картины происходящего. Уже много существ не раз удивляло меня, а порой вводило в ступор своими неожиданными действиями, а порой и предательством…
На мое плечо мягко легла тонкая кисть Ага с длинными узловатыми пальцами. Вздрогнув, я ощутил, как через эту руку в мое сердце вливается отрешенное спокойствие, и немного расслабился, благосклонно позволяя драмису лечить мою ярость своей необычной магией.
В конце концов, то, что я считал обычной подлостью, у дручий было заурядным делом… да и у эльфов тоже. Вот тебе и Свет, а все Тьму ругают.
Комната отдохновения Повелительницы потрясла моих спутников. При небольших размерах и более чем скромной обстановке, она оказала свое шокирующее воздействие наэлектризованностью воздуха и ощутимым холодом. Это были остатки магии, которые употребляла Дэйдрэ чтобы раскрыть истинный смысл" подарочка" Лайнеса. Я поежился от несвоевременных воспоминаний.
Притихшие Эжона и Аг присели на краешек белоснежного дивана. Херон в панике забился в угол, фея я не нигде видел.
— А где Эрлиниэль? — в тишине мой голос показался неестественно громким и чужим.
Эжона молча раскрыла ладошки, сложенные лодочкой. Фей мирно дремал, не ощущая колебаний температур и магических вихрей.
— Здесь пока не очень комфортно, — тихо произнесла Дэйдрэ, усаживаясь напротив нас на второй диван. Она махнула старику у входа, и тот исчез с той стороны, плотно прикрыв за собой дверь. — Это временно…
— Рассеется? — меня опять разбирало любопытство. Судя по ощущениям, за то время, что мы находились в зале, вихри и холод ничуть не уменьшились.
— Нет, — спокойно ответила Повелительница. — Так теперь будет… если не всегда, то время очень долгое. Придется менять привычную комнату на другую. Но это не суть. Наше с тобой прошлое посещение поселило внутри этой комнаты некий магический вакуум… Постой, дай мне закончить, — остановила она мои возражения. — Я знаю, что сейчас здесь гуляют неуправляемые потоки. Но они слабы, это остатки вихревого заклинания, что я употребила. И когда они потухнут, холод, что сковывает сейчас ваши сердца, займет все пространство, вытеснив собою все живое…
— И как долго они будут стихать? — настороженно уточнила Эжона, с тревогой оглядываясь на закрытую дверь.
— Уже недолго, — мягко улыбнулась Повелительница. — Не смотри, выйти сейчас уже нет возможности…
— Как нет! — в ужасе воскликнул Херон. Он метнулся в сторону двери и попытался коснуться ручки.
Дэйдрэ предостерегающе подняла руку, но не успела ничего сказать, как раздался хлопок, и Херона отбросило на ярко — синий пушистый ковер. Тот замер без движения.
— Мы в плену? — уточнила Эжона, сверля исподлобья черноволосую красавицу.
Дэйдрэ заливисто расхохоталась:
— Ох, девочка, — с трудом переведя дыхание, проговорила воительница. — Не там ты ищешь опасность… хотя мне очень польстило твое предположение.
— Ей, приятель, ты живой? — я подошел к оборотню и пошевелил расслабленное тело.
— Просто отключился, — небрежно отмахнулась Дэйдрэ. — Не будет лезть, куда не просят. Это, кстати, всех касается. Ничего не предпринимать без моего приказа. Времени у нас остается все меньше, и я постараюсь объяснить.
Мы подошли к дручии, подальше от слабо — мерцающих стен. Вихри заклинания гасли один за другим, и я сердцем ощущал ледяной холод, что подступал от этих стен. Почти такой же, как от ледяного дракона с радужными глазами. И при всем ужасе, что охватывал мой разу, мое сердце сладко сжималось, что было очень странным: я никогда не питал страсти к суициду.
Дручия стояла с чуть прикрытыми глазами, то ли собираясь с мыслями, то ли прислушиваясь к происходящему.
— Сперва я хотела сразу отправиться в долину, где расположились три армии, готовые разорвать этот мир в клочья. Но это ничего бы не дало: четвертая армия только помогла бы разорвать мир еще быстрее. И тут Гром подкинул мне идею… — я удивленно изогнул брови. — В принципе, это как раз то, что хотел от нас Лайнес, а это немного пугает меня. Подкинутый Грому амулет обладает силой большей, чем вы думали: он может перенести дроу и его спутников прямо к заданному месту. По плану Лайнеса мы должны были воспользоваться талисманом гораздо позднее, что было бы бесполезно для уже разразившейся войны. Но отвечало каким-то неведомым задумкам злодея. Это наш шанс, немного выигранного времени. Мне бы не хотелось брать с собой всех, но я не знаю, кто может нам понадобиться там.
А я верю судьбе, которая возможно специально привела вас ко мне таким вот разнопестрым составом. И склонна считать это тоже плюсом. Готовьтесь ко всему и ни к чему. Скоро мы перенесемся…
— К…к — куда, — заикаясь, спросила донельзя испуганная Эжона, инстинктивно сжимая неласково разбуженного мужа так, что у того скоро глаза из орбит вылезут. Я отобрал фея у девушки, стараясь удержать наше преимущество в разнопестром составе… и желательно не в раздавленном виде. Фей судорожно вцепился в мой палец, непонимающе крутя головой во все стороны.
— В тайник
, — просто ответила Дэйдрэ и, не реагируя на наши манипуляции, достала из декольте Око без оправы.
Притянув меня поближе, она вставила Око в углубление на рукояти Сияния, стараясь не касаться самого меча.
— А как же старик… государство, — промямлил я, с ужасом осязая, как мерцание со стен подступает ближе и холод усиливается. Он уже покалывает кончики пальцев.
— А… это, — отмахнулась Повелительница дручий. — Деллоу знает все дела государства. Собственно, он сам занимается этой мелочевкой, поскольку мне сразу не понравилась рутина правления. А в это время я могла позволить себе заниматься по — настоящему интересными делами…
— Какими, например, — что-то подсказывало мне, что ответ на этот вопрос касается и данного нашего положения, хотя пара косых взглядом друзей показала, что они не считают вопрос уместным. Лишь Аг оставался невозмутимо спокойным, с легким налетом интереса.
— Например, изучением древних тайн, — подмигнула мне дручия, притягивая меня поближе. — Вы должны встать немного кучнее, а то растеряем половину по дороге…
— Дороге куда? — дрожащим голоском пропищал ничего не понимающий эльф.
— Туда, — хохотнула Дэйдрэ и зажмурилась.
Прежде чем последовать её примеру, я успел заметить, как мерцание затягивает нас в закручивающийся белыми вихрями кокон, ласково окутывая волнами холода и света. Нестерпимого света, который продолжал резать мне глаза и под плотно зажмуренными веками. Холод пронизывал мое тело, и я почти не ощущал руками крепких объятий друзей, а вскоре и вообще ничего. Клонило в сон, там темнота и глаза не болят от нестерпимо яркого луча, который кажется, буравит все тело насквозь. Там хорошо и нет ни тайн, ни войн…
Резкая боль вернула меня к действительности. Сияние, почуяв смертельную опасность, нагрелся так, что ожог привел меня в чувство и даже вернул часть чувствительности телу. Я завопил так сильно, как только был способен. Думаю, девочки, которых я прижимал окостеневшими руками, просто оглохли бы… вот только они не подавали признаков жизни. Я не понимал, где нахожусь.
Яркий свет сменился мягким полумраком, словно светящимся изнутри голубоватыми лучиками. Не было ни стен, ни потолка, ни пола. Наш кружок держался только лишь за счет моих усилий: никто из спутников не шевелился и даже не дышал. Слой инея покрывал их лица и отсвечивал мертвенной бледностью в странном освещении. Снова ожог. Я опять заорал от боли, но был благодарен несносному Сиянию, хоть и шрам от двойного ожога останется на бедре навсегда. Это была плата за жизнь. И я очень хотел надеяться, что не только за мою жизнь.
Из последних сил я разбудил в себе магию и создал вокруг нас защитную сферу. Это усилие подорвало хрупкое состояние осязания себя в магическом вакууме, и я отключился.
Пробуждение опять не было приятным. Я понял, что мне невероятно трудно дышать, а все тело болело и ныло так, словно я провел ночь в тесном ящике без окон, дверей и щелей, куда мог бы попадать свежий воздух.
Я попытался подняться, но попытка оказалась неудачной. Но шевелиться у меня получалось, это уже хорошо. На лице лежало что-то ужасно тяжелое, но теплое…
— Слазь с меня… Эрлиниэль? — я судорожно пытался вылезти из-под большого светлого эльфа. Я уже и забыл, каким высоким он был. И тяжелым! — Я всегда подозревал, что у тебя ко мне нетривиальное влечение, но, уж поверь, это не взаимно!
С трудом выбравшись из-под бесчувственного эльфа, почему-то сменившего ипостась, я осмотрелся.
Первое, что я увидел — небо! Совершенно белое, сияющее небо без признаков солнца, звезд и прочей атрибутики. Оно светило само, что напоминало свежее утро после ночного ливня. И пахло так же — совершенно потрясающая, нежная прохлада и чистота. У меня закружилась голова от такой совершенной простоты. И еще не скоро я смог отвести взгляд от этого прекрасного покрова тайника.
То, где мы — я не сомневался. Просто знание присутствовало во мне и все. И еще я точно знал, что все мы живы, просто мои спутники спят очистительным сном, ибо существовать в этом месте не может их разум. Или пока не может, а сон каким-то образом ограждает их от болезненного восприятия этой совершенной чистоты.
Почему не спал я — не было понятно. Знание молчало, а я мог лишь строить гипотезы. Может, я так сказать очистился болью… или заплатил ею за созерцание совершенного мирка и поэтому не сошел с ума, что могло бы случиться с моими спутниками. И только благодаря Сиянию, я не сплю в этот прекрасный момент одиночества…
Оторвав, наконец, взгляд от неба, я посмотрел вниз. Там лежал один лишь Эрлиниэль. В своих совершенных белых одеждах. Как я и предполагал, костюм изменил свои размеры, когда Эрл перевернулся. Оно и к лучшему — голые мужчины, даже такие светлые, как эльфы, не сочетались бы с совершенной красотой этого удивительного места. Да, правду сказать, мы и так не сочетались с ним, даже в одежде. Мы были здесь чужими, и это невероятно удручало.
Я поискал взглядом девочек, но кроме Эрлиниэля рядом не было никого. Зато я увидел больше: нас окружала белоснежная стена с шестью углами и несколькими проемами без дверей. Она была похожа на матовое стекло, которое освещали с той стороны, и уходила в небо, растворяясь в нем так, что не было понятно, где еще стена, а где уже воздух. Поэтому я сразу и не понял, что стою в комнате.
Осторожно заглянув в проемы, я увидел, что за каждым находилась еще одна, в точности такая же, комната с множеством проемов… и так дальше, напоминая огромный чудовищно — прекрасный лабиринт… и еще что-то. Соты!
Я содрогнулся: с горными осами лучше не встречаться. А что же за создания обитают здесь? Было понятно лишь, что ходы были сделаны для невысоких существ: Агу бы пришлось сильно нагибаться, чтобы пройти.
В следующем помещении я увидел Эжону в ипостаси дракона. Она мирно спала, на выдохе выпуская тонкую струйку огня. В стороне, куда ударялась струйка, уже кипело небольшое облачко пара.
Я хмыкнул: уже двое сменили ипостась, оказавшись здесь. К тому же они выглядели вполне здоровыми, без признаков ран. Сон их был безмятежен, улыбки играли на лицах… во всяком случае у эльфа — в драконьих ужимках я не очень разбирался.
Быстренько обыскав ближайшие помещения, я старался не очень отдаляться от первоначальной соты, дабы не потеряться. Вскоре я нашел Дэйдрэ и Херона. Девушка лежала на спине, вольготно раскинув конечности в стороны, Херон притулился в уголке, свернувшись калачиком. Выглядел он человеком, так что я мог не сомневаться, что это его изначальная ипостась… впрочем, я никогда и не сомневался.
Не найден только Аг. Не то, чтобы я волновался за драмиса. Мне просто очень хотелось увидеть, какую ипостась принял он: первоначально — неприметного драмиса, которым он был до моего вмешательства, или так и остался человекообразным, или же стал тем красивым оранжево — черным драконом?
Я обыскивал соту за сотой, но не мог найти нашего нового друга. Возможно, он не смог попасть в это место. Может, его вибрации не слились с магическим вакуумом, а может, он погиб, не сумев сохранить с нами единство.
С печалью в сердце, я возвращался в первоначальную соту, где я очнулся. Ага мне было жаль в любом случае: не увидеть это место сейчас для меня равнялось смерти.
— Не меня ищешь? — прекрасная незнакомка двигалась мне навстречу.
Оранжевые волосы, прекрасные своей нереальной глубиной черные глаза и белая, словно алебастровая кожа. Девушка шла, изящно покачивая округлыми бедрами, и даже мешковатые одежды не могли скрыть стройные изгибы её тела.
Я готов был пасть к её ногам. Да что там, я готов был миры сложить к её ногам лишь за одно прикосновение к этим шелковистым волосам сумасшедшего цвета, к прекрасным, словно нарисованным кистью гениального художника, губам, к белоснежной, отражающей свет этого чудного неба… нет, это небо пытается повторить излучение кожи, но является лишь слабым отсветом совершенного творения, приближающегося ко мне.
— Гром, — нежно пошептала девушка, касаясь тонкими пальцами моей щеки. Словно тысячи искорок пронзили мое сердце, которое уже боялось лишний раз удариться о грудь, дабы не спугнуть это видение совершенства. Глаза девушки излучали море любви и нежности, в котором я тонул, радостно прощаясь с этим миром, с жизнью, со всем, что казалось теперь лишь грандиозной иллюзией. Лишь она была настоящей.
У меня подкосились ноги, и я рухнул на колени перед незнакомкой, уткнувшись лицом в мягкий податливый животик. И ощутил, как она обняла мою голову, прижимая к себе. Хотелось продлить это ощущение блаженства навсегда, навеки быть с ней…
— Наконец-то мы увиделись, — взволнованно прошептала она, — сынок.
Я поперхнулся: чего?!
Отпрянув, я уставился на девушку. Теперь-то я вспомнил её — она была на портрете, что рассматривал Цвейго в моем видении. Нервно рассмеявшись, я подумал, что девушка просто не в себе. Да еще бы: может она просидела пленницей в этом месте как раз с того момента, когда был сделан этот портрет. А это было очень давно, судя по следам, которое оставило время на лицах трех друзей. А вот она осталась такой же. Даже не так: художнику не удалось передать всей красоты и грации, хотя он явно очень старался.
Видимо, тайник поддерживал в ней красоту и молодость, но видимо взамен забрал разум бедняжки. Собственно, не очень большая плата, учитывая, что у девушек и так мало чего в голове содержится… ну у большинства. Я беспокойно оглянулся, вспомнив, что опять не поставил защиту от проникновения Дэйдрэ.
Никто из спутников не очнулся, и я вздохнул с облегчением.
Бедная красотка, свихнулась тут в одиночестве за столько тысяч лет, вот ей и показалось, что я сынок. Эльф, видимо, будет братцем, Дэйдрэ — мамочка, а Аг у нас будет дедушкой…
— Э… мама, — я решил не нервировать несчастную и поиграть в её бредовые фантазии, может еще получится вытянуть чего стоящее об этом месте. Не очень бы хотелось тут застрять навечно, особенно с такой семейкой… ну разве что я буду не сыночком, а мужем. Тогда я на все согласен! — Ты помнишь, как здесь оказалась?
— Конечно, — смех незнакомки колокольчиком зазвенел в радужном воздухе. — Ты меня сюда притащил… правда все это было как в тумане. Эта твоя смешная иллюзия сильно меня угнетала. Хотя, в отличие от предыдущей, хотя бы не перекрывала полностью. Я лишь чуточку направила поле, а то вы закинули бы нас вообще в параллельный мир, с такой-то прытью! Хотя, новичкам прощается многое, а для новичка у тебя недурно получается, несмотря на твою просто бесстыдную молодость.
Мир поплыл у меня перед глазами, я почти перестал соображать, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Безрезультатно, но я ухватился за одно предложение, как за соломинку:
— Иллюзия? — переспросил я, пытаясь остановить вращение света в глазах. Яркое пятно снова приобрело прекрасные черты незнакомки. — Что за иллюзия? Моя?
— Ну да, такой забавный человечек получился. Особенно мне понравилось, что он имел доступ к моей любимой ипостаси дракона. Хотя в этом образе я тоже была как в тумане…
— Д — дракон… — я нервно хихикнул. — Я все понял! Ты — плод моего воображения! Это место убивает всех, кто сюда попал, насылая приятный сон. А сам в это время хрум — хрум… Я запал на девушку на портрете и здесь мне заботливо подсовывают видение. Вот только почему мама? Хочу, требую как подругу! Помирать, так с наслаждением!
"Мама" кашлянула и покраснела. Ей это невероятно шло, даже глаза стали еще выразительнее.
Я решительно поднялся и шагнул к незнакомке, пытаясь заключить её в объятия. Девушка ловко выскользнула из моих рук и, подняв изящную ручку на уровень головы, холодно усмехнулась.
Из указательного пальца вылетела оранжевая искра и полетела прямо мне в лоб.
— Ой! — я схватился за ужаленное место. — Больно! Ты чего вытворяешь?
Лоб горел так, словно на меня напало сразу пять горных ос.
— Мозги немного прояснились, герой — любовник? — лукаво спросила девушка, довольно дуя на палец.
— Так ты — Аг? — сердито спросил я, потирая зудящий лоб.
— Я — Агкрайя, — девушка подошла и легонько подула на мой лоб. Боль мгновенно прошла, словно и не было ничего. — Но можешь звать меня Аг, как привык, или Молния, как звали меня друзья.
— И среди друзей был мой отец? — спросил я, снова вспоминая картину.
— Твой отец был моим мужем, — улыбнулась она. — Так что, мальчик, смирись. Ты мой сын, и ничего уже с этим не поделаешь.
Я пытался осознать происходящее, испытывая некоторое смущение. Еще наверное никто не умудрялся влюбиться в свою собственную мать. Девушка с ехидной усмешкой наблюдала за моими душевными терзаниями, но не вмешивалась, давая возможность восстановить картину мира самому.
— Мама? — неуверенно прошептал я. Это слово давалось мне с трудом, словно губы рвались на каждой непривычной букве. На глаза навернулись непрошенные слезы. Я всегда надеялся, что найду её. В детстве страстно мечтал, планировал, как буду искать, но потом это желание осело в моей душе несбыточной мечтой. Ибо я понимал: если бы это было возможно, отец бы давно её нашел. А теперь я был в этом уверен. Будь эта женщина моей женой, я бы перевернул мир в поисках…
В глазах Молнии была необъятная грусть и нежность. Она не подходила, не говорила, не торопила меня, за что я был безмерно благодарен. Мне еще предстояло смириться с этой мыслью и жестокой реальностью.
— Где мы? — я решил временно переключиться на другую тему, дабы сохранить остатки рассудка.
— В тайнике
, — Молния одобрительно качнула прекрасной головой. И добавила со значением: — Моем тайнике
.
— Твоем? — растерялся я. — Дэйдрэ говорила, что есть тайник, в котором содержится третий артефакт небывалой силы. И его сотворил древний маг рода дручий.
— Не совсем так, — хмыкнула Молния. — Когда я сотворила… какое точное слово: тайник
, не было ни дручий, ни даже вашего мира.
— Как это? — я все-таки прощался с остатками разума. Каждое слово, оброненное этой невероятной женщиной, повергало меня в состояние крайнего шока.
— А вот так, — Молния шутливо щелкнула меня по носу. — Не торопи события, а то крышу не поймаешь, уплывет в параллельные миры и все — конец маленькому дроу. А у меня на тебя несколько другие планы.
— Планы? — оживился я, стараясь забыть второе упоминание о параллельных мирах. — Какие планы?
— Какой нетерпеливый! — восхищенно пропела Молния сияющему небу. То ответило мерцанием, словно подмигивало. Мурашки снова затанцевали на моем многострадальном затылке.
— Ладно, — смирился я. — Скажи тогда, что мне нужно знать.
— Такой молодой, а такой мудрый! — еще более восхищенно воскликнула ехидная девушка. — Ну прямо весь в меня! Даже Дарв тебя не смог испортить…
Упоминание имени отца заставило меня вздрогнуть.
— Почему ты ушла? — неожиданно тихо спросил я.
Я знал сейчас откуда-то, что она не пропала, а именно сама ушла. Молния тяжело вздохнула и отвела взгляд. Ответа я не дождался.
Тогда я поднялся и пошел к Эрлиниэлю, чтобы как-то скрыть боль в сердце. Кажется, я понял, почему. И чтобы не выпытывать подробности, решил отвлечься.
— Не стоит их будить, — мягко остановила меня Молния. — Это место только для таких, как мы. Они не смогут существовать здесь.
— Не смогут? — мой голос дрогнул. — Они умрут?
— Развоплотятся, — Молния печально склонила свою милую головку на плечико. — Растают, словно неумелые иллюзии. Но не беспокойся — сейчас они защищены моей магией и все будет в порядке… если ты не будешь их касаться.
— Но я коснулся Эрлиниэля! — в панике заорал я. — Когда выбирался из-под него…
— Успокойся, — Молния подошла и положила руку мне на плечо. От ладони в тело проник тонкий шлейф её совершенной магии. — В тот момент я его поддержала. Я просто ждала, когда ты немного освоишься.
— Мама, — смакуя океан нежности произнес я, ощущая её любовь каждой клеточкой тела. — Теперь мы будем вместе… ведь ты вернешься? К Повелителю, к братьям… твоим сыновьям?
— Ну, — глаза девушки забегали, она отдернула руку. — Видишь ли, они не совсем твои братья… и уж точно не мои сыновья. Мне трудно тебе сейчас это объяснить. Ведь даже ты был чудом.
— Как это? — я опять ничего не понимал, погружаясь в ощущения невероятности происходящего. И упрямо добавил: — Ты же вернешься?
— Не могу, — тихо ответила Молния. — Я слишком долго была в плену чужих иллюзий. Мне просто необходимо восстановиться… Но ты всегда можешь навестить меня здесь. Пока…
— Пока? — уточнил я.
— Пока ты сам не поймешь, кто ты есть, — твердо произнесла Молния, буравя меня испытующим взглядом.
— И кто я есть? — я вспомнил, что уже слышал подобное, в иллюзии, навеянной мне Лайнесом.
— Об этом позже, — решительно оборвала меня мама. — Сперва о деле: как я понимаю, ты пришел сюда с целью.
— Да, — вспомнил я о войне. — Артефакты… есть третий…
— Третьего нет, — хмыкнула Молния.
Насладившись созерцанием растерянности на моей физиономии, она продолжила:
— Эти два и есть третий артефакт.
— В смысле? — я пытался сообразить, поскольку чувствовал, что Молния подвергает меня какому-то испытанию на сообразительность. — Есть два артефакта, если их соединить, то получается просто два соединенных вместе артефакта…
— Мыслишь, как низшее существо, — фыркнула женщина. — Если б я не была уверена, что ты мой сын, я бы сейчас засомневалась.
— Ну и ладно, не очень-то и хотелось, — обиделся я.
— Куда подевалось твое чувство юмора? — расхохоталась Молния. — Я-то надеялась, что ты его от меня унаследуешь, а то у Дарва при всех его достоинствах, оно весьма посредственное.
— Ничего не посредственное, — буркнул я. — Он… например…
— Ну? Ну? — хихикала Молния.
Я не выдержал и расхохотался, махнув рукой на глупые обиды:
— Да ты права! Но все равно он замечательный!
— Да никто не спорит, — серьезно кивнула мама.
— Так что насчет артефакта? — напомнил я.
— Ладно, так уж и быть, — усмехнулась Молния. — Смотри!
Она протянула руку ко мне. Сияние послушной кошкой скользнуло рукоятью ей в ладонь, не причинив ни малейшего вреда. В небольшой, словно специально выдолбленной выемке на рукояти радостно сверкало Око. Я вспомнил вычурную диадему Дэйдрэ с похожим камнем.
— И правда, подделка, — усмехнулся я, — Удивительно, Дэйдрэ всегда испытывала сильное отвращение ко всяким фальшивкам, а сама таскала её на своем челе.
— Не смейся, — серьезно отозвалась Молния. — Таким сильным артефактом невозможно пользоваться постоянно, это очень тяжело для других. Она еще молодец, сильная — раз не побоялась воспользоваться силой Ока. Артефакт размывает магическое поле владельца и покоряет его себе, лишая воли и тяге к жизни.
— Тогда понятно, — я вспомнил странное поведение Дэмеца, редкие проблески его настоящего. Того, кем он был до исполнения своей миссии. И он об этом знал, — Остается загадкой, почему Око не завершило свое дело, а выбрала Дэйдрэ…
Молния не отреагировала на мою реплику. Она довольно осматривала Сияние, касаясь белыми пальчиками сверкающего лезвия. Я уставился туда же, стараясь ничего не пропустить.
Под изящными руками Молнии контуры Сияния и Ока власти поплыли, размываясь в пространстве, смешиваясь между собой, словно яркие краски кистью художника превращались в новый оттенок. Клинок вытянулся в подобие копья и выглядел стеклянной трубкой, в середине которой яростно плещется оранжевый поток магии. Я протер глаза: вот он, третий артефакт.
Молния подошла ко мне, обомлевшему и ничего не понимающему, и спокойно проткнула копьем мою голову. Я закричал не своим голосом, глядя, как острый предмет со смачным звуком входит в мое тело. Молния иронично изогнула правую бровь: я поспешно заткнулся. Боли ведь не было, как и крови. Значит, магия должная войти в меня подобным образом.
Я был прав: прозрачная трубка тускнела. Она сделала свое дело, доставила оранжевый поток в мою голову и, окончательно померкнув, со звоном упала на пол прежним Сиянием.
Молния изящно опустилась, поднимая клинок. Поднявшись, она всетак же молча засунула Сияние в обратно ножны и посмотрела мне в глаза. Она прощалась. Я хотел обнять её, но мне не удалось даже поднять руку. Во лбу у меня пульсировало Око, а в каждой клеточке тела буйствовал непостижимый третий артефакт. Я сам стал этим артефактом. Сознание попросилось в отставку, и я с удовольствием и некой трусостью принял его предложение.
