Часть вторая

Книга: Долгий путь скомороха (трилогия). Книга третья

Глава 1

На следующий день Ратмир проснулся рано, набросил на себя тёплый зипун и, сев за стол, пару часов, при свечах, почитал книгу на латинском языке. Затем он встал, умылся, побрился и вновь сел за стол. Бодрый слуга поставил перед ним лёгкий завтрак и дымящуюся чашечку с кофе.

«Сумка… простая сумка в которой находится что-то, из-за чего сама царица приезжает ко мне, прячась ото всех… Леди Оуэн сказала, что в сумке были только её побрякушки… К этой сумке большой интерес у боярина Вяземского… Но никто не говорит, что это нужно царю. Значит, царю нет никакого дела до сумки и того, что в ней находится… Это почему-то интересует только людей из его свиты. Хотят ли они, чтобы он узнал об этом или наоборот скрывают от него? Тогда почему сумка именно английской, а не французской или немецкой сударыни? Связано с Англией? Как это что-то оказалось в этой сумке?..» – Ратмир поднёс к губам фарфоровую чашечку с горячим кофе и задумчиво посмотрел в окно. Короткий зимний день только занялся. Было уже светло, но лёгкая метель кружила в быстром танце миллиарды снежинок, и из-за этого неба не было видно вообще, а деревянные крыши высившихся неподалёку соседских домов имели размытые очертания. – « Почему они не хотят сказать мне, что именно находится в этой сумке? Это так помогло бы в розыске… Значит, что-то чрезвычайно важное, если сама царица, которая говорит, что полностью доверяет мне, даже и не собирается открыть мне эту тайну. Это что-то может находиться в самой сумке или в одной из побрякушек леди Оуэн… Что же это может быть?.. И, где же сама сумка? Если это не местные ватаги, то кто мог организовать это нападение? Тот, кто знал, что находится в этой сумке или предполагал. А кто мог знать? И кто та персона, которая «сама во всём разберётся»? Сколько предстоит выяснить… Ну, и метель за окном! Глаза закрываются… Пойти, что ли, ещё поспать… »

Ратмир поднялся из-за стола и, подойдя к постели, с наслаждением забрался под тёплое меховое покрывало. Он прикрыл глаза, потянулся всем телом и через мгновение провалился в глубокий сон…

Проснулся Ратмир от тихого шёпота своего слуги.

– Хозяин, хозяин… к тебе посыльный от английского посла, – встревожено на итальянском языке прошептал тот.

– Так прими, что он там принёс, да отпусти его, – сонным голосом ответил ему Ратмир, не желая нарушать своё уютное полудремотное состояние. Ему очень не хотелось выбираться из-под тёплого, пушистого покрывала.

– Я и хотел так сделать, но он настаивает, что должен передать тебе лично сообщение и дождаться ответа.

– Ну, хорошо… Иди, скажи, что я сейчас спущусь в переднюю, – вздохнул Ратмир, зевая, и нехотя откинул в сторону меховое покрывало… зябко поёжился… Затем натянул поверх тёмно-серых портков мягкие сапоги-ичиги, набросил поверх белой шёлковой рубахи тёмно-зелёный зипун, и направился к деревянной лестнице.

– Велено передать вашей милости приглашение на бал в английском посольстве. Быть надлежит сегодня к девяти вечера. И вот это велено передать вам лично в руки, – румяный от мороза посыльный протянул Ратмиру небольшой желтоватый конвертик.

Ратмир развернул его и пробежал глазами всего одну строку: «Прошу обязательно быть на балу».

Он без улыбки кивнул посыльному: – Передай, что я буду…

К девяти вечера у ворот английского посольства было тесно от подъезжающих одна за другой карет, скопища щёгольски разодетых кучеров, суетившихся у входных дверей служащих посольства встречавших гостей… Из карет выскакивали нарядно одетые мужчины и галантно подавали руки своим разодетым спутницам. Звонкий женский смех и густые мужские баритоны оглашали окрестности.

Ратмир подъехал к воротам посольства верхом на чёрном как смоль Яхонте, вызвав своим появлением легкое оживление среди гостей-мужчин – знатоков лошадей. Спешился и, передав поводья подбежавшему к нему слуге в униформе посольства, направился к ярко освещённому парадному входу. Там он скинул на руки другому слуге нарядный, тёплый кафтан подбитый мехом и русскую шапку из соболя. Затем уверенно стал подниматься по знакомой лестнице, незаметно разглядывая идущих рядом с ним гостей. На самом верху лестницы стоял английский посол и, улыбаясь, пожимал руки всем поднимавшимся к нему мужчинам и галантно прикладывался губами к рукам дам, разодетых в европейские платья. Рядом с ним стояли его помощники и тут же предлагали прибывшим бокал вина и фрукты. Ратмир жестом отказался от вина и взял ароматную грушу. Надкусив её сочную мякоть, направился в большую залу, освещённую сотнями ярких свечей. Здесь уже было душновато от большого количества гостей. Откуда-то из угла зала доносилась легкая музыка.

Неожиданно он увидел Антонио. Тот стоял неподалёку от входа в окружении трёх прелестных молодых особ и, весело смеясь, живо разговаривал с ними по-французски. Заметив Ратмира, он лишь на долю секунды замолчал, но тут же отвернулся к одной из прелестниц и что-то прошептал ей на ухо. Та чуть засмущалась и прикрыла зардевшееся лицо большим, красивым веером…

– Как же хорошо, что вы пришли! – неожиданно услышал Ратмир за спиной знакомый голос, говоривший на французском языке. Он повернулся и увидел леди Оуэн в очень красивом кружевном платье бледно-салатового цвета с атласным лифом. Её бронзовые кудрявые волосы были прибраны кверху и украшены живыми орхидеями. Особая бледность тонкой кожи только подчёркивала лёгких румянец, появившийся на её щеках при виде него. Она держала под руку своего супруга – лорда Оуэна. Последний изо всех сил изображал радушие, но взгляд его был наряжён и чуть растерян.

– Благодарю вас за приглашение, – кивнул Ратмир, здороваясь за руку с лордом Оуэном.

– Благодарите не меня, а леди Оуэн, – дежурно улыбнулся ему тот. – Это она настояла на вашем присутствии. А так – это очередная возможность почувствовать себя в окружении европейских манер и нарядов. Я буду рад, если вам понравится, Ратмир. Мы вас оставляем, дорогой друг, так как необходимо поприветствовать и остальных гостей посольства.

– А я записываю в свою книжечку за вами второй и пятый танцы, Ратмир, – обернувшись, улыбнулась ему леди Оуэн. – И не забудьте, а то у меня много кавалеров, желающих со мной сегодня потанцевать.

Ратмир только согласно кивнул.

В этот момент мимо них профланировала графиня Агнешка Терницкая в сопровождении дородного, румяного мужчины с напомаженными усами в военной форме. Она кинула на Ратмира быстрый озорной взгляд, тут же сложила веер и легонько дважды коснулась им правой своей щеки. Взгляд Ратмира потеплел, но он ничем не показал, что знаком с ней.

– Я, наверное, покажусь вам слишком смелой, но позвольте мне ангажировать вас на первый танец? – неожиданно на французском языке обратилась к Ратмиру молодая женщина в тёмно-синем, переливающемся платье с голубыми оборками и серебряной вышивкой по лифу. – Я только вчера прибыла в Москву и почти никого не знаю здесь.

Ратмир внимательно посмотрел в её зеленовато-серые выразительные глаза и улыбнулся:

– Тогда в нарушение этикета представлюсь сам. Моё имя Ратмир, – он чуть склонил голову перед незнакомкой. И также продолжил на французском языке: – Осмелюсь спросить – откуда именно вы прибыли в эти суровые, снежные места.

– А меня зовут Аврора, и прибыла я из Англии, – лучезарно улыбнулась в ответ та. – Мой брат служит здесь, в Московии. И маменька послала меня присмотреть за ним.

– Обычно братья присматривают за сёстрами, – улыбнулся Ратмир.

В этот момент в центр зала вышел распорядитель танцев в блестящем камзоле и кружевном воротнике и, стукнув серебристым посохом по блестящему от лака полу, объявил первый танец. Мужчины и женщины тут же выстроились в пары и замерли в ожидании музыки, весело поглядывая вокруг и перешёптываясь.

– Вам нравится здесь жить? – помахивая веером, спросила Аврора своего собеседника. В этот момент оркестр заиграл менуэт и пары стали выполнять танцевальные па.

– Я уже привык, – громко ответил ей Ратмир. Тут он увидел недовольный взгляд леди Оуэн, танцевавшей со своим супругом через несколько пар от них. Она кинула уничижительный взгляд на собеседницу Ратмира и что-то проговорила своему мужу – лорду Оуэну… Тот быстро повернул голову в сторону Ратмира и его партнёрши по танцу. На его лице тоже отразилось беспокойство и недовольство.

– А к кому вы приехали, Аврора? – терзаемый догадками спросил Ратмир.

– Я же сказала – к своему брату, – чуть капризным тоном произнесла молодая женщина.

– Если не скажете к кому именно, то больше не стану с вами танцевать, – шутливо пригрозил Ратмир.

– Ах, боже мой! Что вам с этого, Ратмир? – растерянно улыбнулась его партнёрша по танцу. – Мне так не хочется, чтобы меня воспринимали только как приложение к моему брату. Ну, хорошо, так и быть, я скажу вам кто мой брат. Но взамен вы должны мне пообещать все остальные танцы тоже.

– Только кроме второго и пятого, – предупредил её Ратмир, выполняя очередную фигуру и придерживая Аврору за кончики пальцев. – Они уже заняты.

– Когда же это вы успели?! Я же видела, что вы только что вошли в зал, – неприятно удивилась молодая женщина.

– Вы следили за мной? – в лоб насмешливо спросил её Ратмир, не спуская глаз с её лица. Они выполнили полный поворот – вольту – и вновь оказались лицом к лицу. – Зачем?

Аврора вспыхнула, но сдержалась и в свою очередь с насмешкой ответила, исполняя следующее па:

– Вы очень самоуверенны, Ратмир. Понимаю, что при такой внешности и таких манерах вы давно избалованы женским вниманием, но не в случае со мной.

– Увы, Аврора, вы правы. Женского внимания у меня с избытком. Порой, даже утомительно становится. Я счастлив, что вы не собираетесь входить в число моих обожательниц, – снисходительно улыбнулся Ратмир, пропуская партнёршу вперёд и чертыхаясь в душе от этого уже надоевшего разговора. К счастью для него танец закончился. Аврора и все дамы присели перед своими кавалерами в глубоком реверансе. А те, в свою очередь, исполнили галантный поклон и, придерживая своих дам за кончики пальцев, отвели их на свои места.

– Так не забудьте же, что все остальные танцы, кроме второго и пятого вы танцуете со мной, – с требовательной ноткой в голосе заявила Аврора и неожиданно направилась к выходу…

– Стой спокойно и не оборачивайся. Это – я, – неожиданно Ратмир услышал за спиной тихий голос Антонио. Тогда Ратмир, сложил руки на груди и прислонился к одной из колонн, на которые опирался потолок этого большого двухэтажного каменного здания. Антонио также прислонился к колонне и, как бы в задумчивости прикрывая ладонью нижнюю часть лица, негромко предупредил: – Ты только что танцевал с сестрой английского посла. Сегодняшний бал затеян в её честь. Если будет возможность, танцуй с ней ещё и мне нужны последние новости из Англии. Поговори с ней об этом.

Антонио тут же отошёл и направился в сторону восхитительного розария из нескольких молодых девушек, с интересом, посматривавших в их сторону.

В этот момент распорядитель танцев объявил второй танец и Ратмир, окинув взором зал, тут же наткнулся на вопросительный взгляд леди Шарлотты. Он направился в её сторону, не заметив, как недовольно посмотрела в их сторону Аврора. Зато от внимательного взгляда Антонио ничто не укрылось. Он едва усмехнулся и пригласил на танец одну из скучавших девиц.

– Посол собирался представить свою сестру Аврору на пятом танце. Я видела, что она сама подошла к тебе, – несколько несвязанно заговорила леди Шарлотта, взволнованно улыбаясь Ратмиру. – Как она тебе?

– Мила, – просто ответил Ратмир, начиная испытывать непонятную скуку. Ничто его не радовало и не влекло. В душе он чувствовал какое-то опустошение.

– Слава богу! – обрадовалась леди Оуэн. – Хочу после этого танца показать тебе коллекцию кинжалов.

– Кинжалов? – удивлённо вскинул брови Ратмир. – Не думал, что женщинам это интересно.

– Это коллекция мужа и я уверена, что тебе она очень понравится, – хитро улыбнулась леди Оуэн.

– Хорошо, – пожал плечами Ратмир, танцуя очередную фигуру.

Спустя несколько минут она, подхватив Ратмира под руку, подошла с ним к своему мужу, который в этот момент принимал активное участие в беседе английского посла с Антонио, представлявшим в этот вечер итальянское посольство.

– Милый, я случайно упомянула о том, что у тебя есть прекрасная коллекция кинжалов и Ратмир выразил горячее желание посмотреть их, – извинившись перед собеседниками мужа, прошептала она ему на ухо.

– Ах, милая, ты же видишь – я очень занят! Иди и покажи ему сама, – с тщательно скрываемым раздражением в голосе негромко ответил ей тот и вновь повернулся к своим собеседникам.

Ратмир поймал недовольный взгляд Антонио и чуть приподнял бровь, как бы говоря: « Что же я могу поделать?».

– Идём, – возбуждённо произнесла леди Шарлотта, увлекая своего спутника в дальний коридор. – Поторопимся, пока эта противная Аврора не поняла, куда мы подевались. Я же видела, как она на тебя смотрела.

– Она пообещала не вступать в клуб моих почитательниц, – рассмеялся Ратмир.

– Боже мой! О чём ты говоришь?! Неужели ты не знаешь, что женщины не могут устоять перед красивым мужчиной, если только он не совсем дурак и недотёпа. Неужели ты не заметил, как обернулись сразу все дамы в танцевальном зале, как только ты появился в дверях. Есть ещё один красавчик из итальянского посольства, которого сегодня вечером обязательно возьмут в осаду наши дамы и он, к счастью для них, не похож на неприступную крепость.

Она подхватила с полки на стене ручной подсвечник с горевшей свечой и стала освещать дорогу.

« Полагаю, что речь идёт о моём друге Антонио», – мысленно усмехнулся Ратмир, покорно спускаясь вслед за леди Оуэн по каким-то ступенькам вниз.

– Вот мы и пришли, – чуть запыхавшись, произнесла та и приоткрыла какую-то скрипучую дверь. Ратмир увидел небольшую чистенькую комнату с овальным окном и понял, что они находятся в каком-то подвале.

– Где это мы находимся, леди Шарлотта? – озираясь, спросил он, пока она поправляла свечку в массивном бронзовом подсвечнике. Здесь находились небольшой деревянный стол, широкая скамья, шкаф и большой медный зольник в углу комнаты.

– Какая тебе разница, милый? Главное, что нас никто не найдёт и я могу наконец-то вновь обнять тебя, – глаза леди Оуэн светились страстью и вожделением. – Боже мой, у меня никогда не было такого влечения ни к одному мужчине!

– А сколько их у тебя было? – чуть насмешливо прошептал Ратмир, приникая губами к тонкой шее своей спутницы и помогая ей поднять юбку шелкового платья.

– Ты – второй, – задыхаясь от страсти, ответила молодая женщина и со стоном выгнулась назад дугой, с наслаждением ощущая, как крепкие пальцы Ратмира добрались до её укромных местечек…

– Леди Оуэн, леди Оуэн! Где вы? – спустя некоторое время неожиданно они услышали один женский голос, зазвучавший где-то за окошком. К нему присоединился ещё один, потом ещё один…

– Ах, как не вовремя! – с сожалением произнесла леди Оуэн и, присев на лавке, стала оправлять на себе платье. Она торопливо заговорила, помогая Ратмиру надеть рубаху и камзол: – Я постараюсь в ближайшее время устроить нам ещё одно свидание, милый. Ты даже не представляешь себе, как меня тянет в твои объятия. Я сейчас ревную всех женщин, что были и будут у тебя, хотя умом понимаю, что не имею на это никакого права… Всё, я спешу в зал, а ты выходи отсюда минут через пять… И не забудь – пятый танец ты опять танцуешь со мной!

Она вскочила с лавки и исчезла за дверью со свечой в руках, забыв, что Ратмир остался в полной темноте. Он только хмыкнул и замер, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. От овального окошечка шёл едва заметный зимний отсвет. Начав, наконец, различать очертания предметов в комнате, Ратмир поднялся с лавки, вышел за дверь и стал буквально наощупь подниматься по ступенькам…

– Да что такое происходит, моя милая? – вдруг Ратмир услышал немецкую речь прямо рядом с собой. Он замер от неожиданности, стараясь сориентироваться в темноте. Только собрался окликнуть незнакомца, чтобы спросить у него, где тут выход, как в этот момент зазвучал оправдывающийся женский голос:

– Ну, я же вам всё объяснила в прошлый раз! Это слишком опасно! С меня и так не спускают глаз. Я передам вам вещи через два дня, когда буду более свободна в своих действиях. И вы прекрасно понимаете, что, если бы не определённые обстоятельства, я бы никогда не решилась на такое!

Ратмиру вначале показалось, что он ослышался. Он приник ухом к влажной, пахнущей сыростью каменной стене.

– Вы, моя дорогая, сами создали себе эти обстоятельства. Вас изначально никто не принуждал зариться на чужие деньги. Потому извольте немедленно доставить мне то, что вы должны были передать мне ещё несколько дней назад, а иначе… Мне ведь не нужно объяснять, что с вами произойдёт в противном случае, – угрожающе произнёс густой мужской бас.

– Это невозможно… – растерянно отозвался знакомый женский голос. – Я прошу вас, я умоляю – дайте мне ещё два дня!

– Или сейчас, или с вашей никчёмной жизнью будет покончено! – воскликнул мужской бас. – Торопитесь, сударыня. Мой гонец завтра отбывает в Германию, и я должен передать вместе с ним это чёртово послание.

Раздался звук захлопнувшейся двери.

– Этого не может быть! Это невозможно! – прошептал ошеломлённый услышанным Ратмир и, спотыкаясь о невидимые ступеньки, поспешил наверх. Он глазами поискал среди гостей посольства Антонио, но, не увидев, чертыхнулся и устремился быстрее к выходу. Пока расторопный слуга, косясь на его испачканный в извести камзол помогал ему надеть на себя тёплый кафтан и соболью шапку, пока второй подвёл его всхрапывавшего при виде хозяина Яхонта – прошло какое-то время. Ратмир видел, что несколько всадников и карет за это время успели покинуть посольский двор, поэтому сразу направил своего коня в известном ему направлении. Минут через пятнадцать он уже был у нужного дома и, хорошо зная его расположение, забежал в здание с чёрного хода. Навстречу ему тащили корзины с провизией слуги. Они едва успели расступиться в разные стороны, когда он, прыгая через две ступеньки, взбежал по лестнице на второй этаж.

Распахнув настежь нужную дверь, Ратмир, дрожа от возбуждения, замер на пороге. Он шагнул в комнату, и в глаза ему сразу бросилась красная, бархатная сумка в руках молодой женщины. Женщина посмотрела на него с таким ужасом, как будто увидела привидение.

– Как ты могла?! – прошептал Ратмир, ошеломлённо глядя ей прямо в глаза.

В этот момент за его спиной послышался шорох, и внезапный страшный удар по голове поверг скомороха в чёрное, безмолвное небытиё…

Глава 2

Через некоторое время Ратмир пришёл в себя от сильной боли в голове. Он попытался потрогать рукой место удара, но неожиданно обнаружил, что руки его связаны, ноги тоже, во рту был кляп. Он помотал головой, приоткрыл глаза и понял, что ничего не видит из-за мешка, одетого ему на голову. Услужливая память тут же напомнила о том, что не так давно вот так же связанного по рукам и ногам выбросил его в реку один старый боярский тиун, и что спасся он тогда только благодаря счастливому случаю… Волна ужаса накрыла Ратмира, ему захотелось биться всем телом об пол и закричать, но он усилием воли смог взять себя в руки и замер на месте, вслушиваясь в разговор присутствовавших в комнате людей…

– Хорошо, что я решил последовать за тобой. Думал только проследить, чтобы ты не вздумала обмануть меня и наделать глупостей, – послышался уже знакомый Ратмиру мужской бас, говоривший на немецком языке. – А тут такая неожиданность. Похоже, что он тоже охотится за этой чёртовой сумкой, вернее за тем, что в ней находится. Ты его знаешь?

– Видела на балах, – упавшим голосом ответила женщина. Сомнений не было, Ратмир узнал этот голос. Он стиснул зубы и приготовился слушать дальше, одновременно обдумывая как ему освободиться. Попытался было незаметно пошевелить кистями, но, поскольку, связывали его в бессознательном состоянии, то он не имел в тот момент возможности так напрячь руки, чтобы оставить зазор между ними. Тем не менее, Ратмир стал пытаться незаметно расслабить тугой узел…

– Он видел тебя, видел сумку и тем самым подписал себе смертный приговор. Вот тебе кинжал – заколи его, и я тогда прощу тебе все твои долги, – деловито произнёс мужчина.

Ратмир замер.

– Я не могу … я никогда не убивала людей… – жалобно пролепетала на немецком языке женщина.

– Всё в этой жизни бывает в первый раз, – усмехнулся мужской голос. – Как здесь любят говорить – лиха беда начала…. Держи, это мой лучший кинжал. Им уже было заколото девять или десять человек… не помню…

– Нет, – неуверенно возразила женщина. – Я не стану этого делать…

– Как знаешь… Тогда я сейчас сам его прикончу, а твоя долг остаётся за тобой, – недовольно пробасил мужской голос.

Ратмир услышал его тяжёлые шаги в свою сторону и невольно напрягся всем телом.

– Нет! Не нужно!!! – придушенно закричала женщина, и в этот же момент Ратмир ощутил резкую, сильную боль в груди. Тело его выгнулось, он захрипел и через несколько секунд замер…

– А-а-а! Что ты наделал?!!! – это было последнее, что услышал скоморох… В этот же миг Ратмир вдруг почувствовал как взлетает под потолок дома. Он глянул вниз и неожиданно увидел какого-то мужчину, лежавшего на полу. На голове у мужчины почему-то был старый мешок; руки и ноги его были связаны. Рядом на коленях стояла женщина и горько рыдала, закрыв лицо руками. Тут же стоял уже знакомый ему крупный, усатый мужчина в военной форме и со знанием дела обтирал тряпкой окровавленный клинок кинжала. Ратмир успел ещё раз глянуть на лежавшего на полу мужчину с мешком на голове и кровавой раной на груди. Со странным спокойствием он узнал в нём самого себя…. В этот момент неведомая сила вдруг подхватила его и, набирая скорость, закружила прямо под потолком. И через мгновение он неожиданно оказался в некой бело-красной трубе, вившейся наподобие серпантина в горах… Он понёсся по этой трубе с невероятной скоростью, не касаясь её стен, и неожиданно вылетел в бездонное чёрное небо… Ратмир вдруг понял, что у него нет ни рук, ни ног. Казалось, что есть только голова и плечи… Ратмир продолжил свой невероятный полёт в бесконечном, величавом, чёрном безмолвии… вокруг сияли ледяным, хрустальным светом мириады звёзд… В этот момент странный, железный женский голос вдруг произнёс ему вслед: « Навсегда…навсегда…». Какой-то невероятный, неземной страх обуял Ратмира…Он только подумал – сколько же ещё не успел сделать в жизни… В этот же момент бездонная, чёрная пропасть с россыпью холодных, сверкающих серебром звёздочек неожиданно превратилась в прекрасное, сказочное, никогда им невиданное ранее зрелище: необыкновенных, серебристо-сиреневых красок озеро было окружено голубоватыми кустарниками с нежно-лиловыми, благоухающими цветами…Восхитительной красоты бабочки порхали в воздухе… Негромко пели цикады и такое умиротворение и благолепие было во всём, что он видел вокруг себя в тот момент… Вдруг что-то зашевелилось на берегу озера и, приглядевшись, Ратмир увидел стройную, женскую фигуру в красивых, струящихся одеяниях. Вот она повернул к нему голову и на него с любовью и нежностью глянули такие знакомые, такие родные серо-голубые глаза.

« Матушка!!!» – беззвучно закричал Ратмир, чувствуя всепоглощающую радость от того, что видит её живой и невредимой. Он ринулся к ней и оказался в её тёплых, воздушных объятиях.

« Сыночек мой, Ратмирушка…» – словно издалека прозвучал её голос. – « Какое счастье, что нам привелось хоть раз вот так вот свидеться…»

«Как ты здесь, матушка?» – спросил он и добавил: – « Я так скучаю по тебе и отцу… И рад, что теперь опять с тобой… Не покину теперь тебя никогда!..»

« Нет, сыночек мой… Ты слишком рано пришёл сюда… У тебя там остались дела, которые нужно завершить… Ты не волнуйся… в свой урочный час ты вернёшься сюда опять…. Мы с твоим отцом будем терпеливо ждать тебя и тогда уже навечно будем вместе… А теперь ты должен воротиться … Я так хочу, чтобы ты увидел своих детей… Их у тебя будет трое…» – послышался тихий хрустальный женский смех.

« Трое детей?.. Как же их зовут?» – растерялся Ратмир.

« Я потом подскажу тебе», – ответила его матушка, и неожиданно её образ стал таять у него на глазах.

« А где же батюшка?» – торопливо беззвучно крикнул Ратмир. – « Почему я его не видал сейчас?»

« Не волнуйся, Ратмирушка, он всегда рядом с тобой – оберегает тебя», – откуда-то издалека прошептал родной женский голос и грустно добавил: – « Только вот сегодня чего-то сплоховал… Заговорился, видать, с друзьями своими…. Но твоё время ещё не пришло, сыночек…»

Сказочное сиренево-голубое видение окончательно растаяло, неведомая сила опять подхватила и закружила Ратмира и спустя мгновение, он вдруг оказался в летнем, солнечном лесу… Вокруг стояли столетние деревья, весело зеленела трава, цветочное разноцветье радовало глаз… Кругом пели птицы, жужжали сердитые шмели, трещали кузнечики… Ратмир чувствовал как он летит над заброшенной, уже поросшей травой дорожной колеёй и полёт его потихоньку замедляется, замедляется…

– Ну, давай, давай, открывай зенки-то свои, – словно сквозь сон Ратмир вдруг услышал какой-то незнакомый мужской голос и почувствовал тяжёлый запах влажной овчины. – Ишь, как тебя уделал кто-то… Из грабастиков видать… Раздеть донага, да и выбросить зимой в лес на съедение волкам – это по-нашему… Похоже, он решил, что ты уже всё… помер, – ворчливо произнёс незнакомец.

Ратмир с трудом разлепил веки и увидел дрожащий огонёк свечи, расплывчатые контуры чьей-то большой фигуры, сидевшей рядом с ним… Он попытался пошевелить руками и с огромным облегчением понял, что на нём уже нет никаких пут. Единственное – его беспокоила ноющая боль в груди. Он прищурился, попытавшись лучше увидеть незнакомца.

– Где я, – прохрипел Ратмир, не узнавая своего голоса.

– А-а, жив! – обрадовался незнакомец. – А ты в хате моей, милок. Скажи спасибо моему Дружку. Если бы не он – серые разбойники уже вовсю лакомились бы тобой…Бескормица у них нынче…

– Как тебя зовут? Кто ты? – с трудом спросил Ратмир, ощущая нарастающую боль в груди.

– Трифоном меня кличут. Может, слыхал про такого? Ведун я местный, – тихо рассмеялся незнакомец.

– Стало быть, ты меня спас, Трифон?

– Стало быть, так, – опять рассмеялся тот. – Сам Бог, видать, моего Дружка к тебе послал. Лежал он тут, дремал. А то вдруг вскочил, да давай на двор проситься. Ну, я его и пустил. А потом слышу – он в дверь начал скрестись. Открываю, а он, вражина, в дом не идёт. Только лает и лает и в сторону кидается. Я факел взял да и пошёл за ним. Гляжу – батюшки! А там, в овраге, уже снегом припорошенный ты валяешься связанный кругом, да и без одежд совсем…Вовремя подоспели, иначе замёрз бы насмерть… Как он тебя только в той кромешной темноте углядел?! Вот ведь нюх у этих животин!

– Без одежд? – переспросил Ратмир, ощущая необычную слабость во всём теле. Чуть пошевелив руками, понял, что сейчас на нём есть какая-то одежда.

– Это я, брат, тебя в своё исподнее одел. Ношенное, конечно, но чистое. Ты на этот счёт не сомневайся, – вздохнул Трифон и, потянувшись, достал с деревянного стола большой, латунный ковш: – На-ка вот попей, брат. Травки я тут целебные заварил, а то кровищи ты ужас сколько потерял. Думал, что не выкарабкаешься. А ты ничего – молодцом держишься. А убивец-то твой специально тебя нагим выкинул в сугроб, – не хотел, чтобы потом по одежде, али сапогам опознали…

– Похоже на то, – попытался усмехнуться Ратмир.

Он, наконец, разглядел своего спасителя: рядом с ним сидел крупный, кряжистый мужик лет шестидесяти. Большой, ноздреватый нос его торчал из черных с проседью, густых усов, плавно переходивших в окладистую бороду по пояс. Из-под густых же чёрных бровей виднелись глубоко-посаженные, неожиданно синие глаза. Они с сочувствием смотрели на Ратмира.

Вот Трифон широкой ладонью приподнял голову Ратмиру и поднёс к его губам ковш с пряно пахнувшим настоем:

– Давай, брат, попей-попей. Сразу, конечно, ты не излечишься, но завтра уже полегчает…

Ратмир осилил три глотка и бессильно откинулся назад. Неожиданно он отчётливо вспомнил всё, что только что привиделось ему: бездонное чёрное небо, бесчисленные звёзды, нежный взгляд матушки, её родной голос.… И тут же он вспомнил те страшные минуты, что произошли с ним до того как оказаться в тёплой избе ведуна Трифона: свидание с леди Оуэн в подвальной комнатушке английского посольства, мужской бас за влажной стеной, такой знакомый жалобный голос женщины, красная сумка в её руках… красная сумка!!!

Ратмир встрепенулся всем телом, но тут же застонал от сильной боли в груди и дрожащей рукой дотронулся до тугой повязки, наложенной ему на грудь.

– А это, брат, похоже, что есть у тебя надёжный ангел-хранитель, – заметив его жест, оживился пересевший за стол ведун. – Тот, кто хотел тебя заколоть, сам того не ведая, тебе же и помог, – и увидев вопросительный взгляд своего нежданного гостя, охотно пояснил: – Он, когда тебя, раздев донага, по новой связывал, то не заметил, как узлом так сдавил место раны, что кровь-то и перестала из тебя хлестать. Так, вытекала потихоньку… А иначе там же и отдал бы Богу душу… А я уж потом сделал тебе хорошую повязку, мазь приложил целебную. Поболит, конечно, но потом пройдёт. Это спасибо скажи, что он тебе в самое сердце нож свой не всадил…

– Отблагодарю тебя обязательно, Трофим, – торопливо зашептал, задыхаясь Ратмир. – Но мне прямо сейчас нужна ещё одна услуга от тебя. И за неё я щедро заплачу тебе.

– Ну-ну, – внимательно посмотрел на него ведун. – И что это за услуга?

– Прямо сейчас скачи в итальянское посольство, найди человека по имени Антонио и привези его сюда, – обессилевший Ратмир не сводил блестящих глаз со своего собеседника.

– Э-э, брат, да я смотрю у тебя трясучка-лихоманка начинается, – нахмурился тот, внимательно вглядываясь в Ратмира. – Так ли важен тебе сейчас этот сударь?

– Очень, очень важен! – воскликнул, лихорадочно сверкая глазами Ратмир. – Привези его скорее Трифон. Дело чрезвычайной важности к нему у меня…

– Ну, хорошо, хорошо, – успокаивающе махнул ему рукой ведун Трифон. – Сказывай, где это посольство находится. Только вот пустят ли меня туда?

– Спроси Антонио, скажи от Ратмира, – добавил Ратмир, объяснив ведуну как добраться до итальянского посольства.

– Надо же только сейчас узнал, что ты – Ратмир, – усмехнулся ведун, натягивая на себя тулуп и мохнатую шапку. – А, если он не поверит мне? Не пожелает скакать неведомо куда, под утро глядя?

– Скажи ему так: «Тихо! Тебе одному», – возбуждённо прошептал Ратмир, с надеждой глядя на своего спасителя.

Ведун внимательно посмотрел на него и усмехнулся:

– А я ведь сразу понял, паря, что ты не так прост. Так и быть – помогу тебе. Да и денежка лишней никогда не будет. А ты, Дружок, давай охраняй нашего гостя, – неожиданно обратился он к лежавшему у порога на подстилке большому, мохнатому псу. Тот лениво вильнул хвостом и, положив голову на передние лапы, уставился на Ратмира…

Через пару часов ведун Трифон уже был у ворот итальянского посольства. Начинало светать. Ведун вначале долго стучал деревянным молотком по массивной двери. Затем его провели на территорию посольства к большому каменному зданию. Потом ему пришлось подождать, пока на пороге зала не показался заспанный итальянский красавчик, зябко кутавшийся в тёплый халат. Красавчик недоверчиво выслушал его рассказ, поморщился, о чём-то раздумывая. Потом с сомнением посмотрел на ведуна, хотел что-то сказать, но Трифон опередил его и добавил:

– А ещё он просил, сударь, передать тебе такие слова на тот предмет, если тебя какие сомнения одолевать начнут. «Тихо! Тебе одному» – вот что он тебе передал, – негромко произнёс ведун Трифон и замер при виде внезапной перемены, случившейся с красавчиком. Тот, услышав эту фразу, подскочил как ужаленный, убежал из комнаты и почти тут же, возбуждённый и раскрасневшийся, прибежал обратно, натягивая на себя тёплый камзол и штаны. Следом за ним залетел в комнату молодой слуга с кожаными сапогами в руках…

Через несколько минут Антонио и ведун Трифон в сопровождении троих всадников-охранников проскакали по Москве на запад, в сторону чёрного густого леса.

Глава 3

В большой трапезной боярина Усова Семёна Ивановича было ещё темно, несмотря на то, что жизнь на большом подворье уже вовсю кипела: из кузницы раздавались перезвоны молотов, бивших по раскалённому металлу, на скотном дворе мычали сытые коровы, ржали застоявшиеся лошади. С птичьего двора доносилось кудахтанье кур и жалобные крики лебедей, да сердитый клёкот индеек.

По самому подворью спешным шагом торопились тепло одетые мужики-дровосеки, бабы-рукодельницы в суконных платках; пробегала голосистая детвора, пристроенная к кухне на чистку посуды и котлов.

Большой, вальяжный Семён Иванович вошёл в трапезную с подсвечником в левой руке. Собрался было правой рукой перекреститься на едва светившуюся лампадку в красном углу, да вздрогнул от неожиданности, увидев под ней тёмневшую фигуру сидевшего человека:

– Нечистый тебя побери, Васька! Что тебе не спиться?! Испугал меня, леший!

– Не бранись почём зря, дядька. Мысли у меня всякие в голове так и мельтешат. Какой уж тут сон? – откинулся к стене молодой, крепкий, русоволосый бородач. Он озабоченно потёр пальцами по вискам и вздохнул: – Чувствуя я, что точит она на меня зуб. Не по нраву я ей пришёлся, давно понял… Не сегодня-завтра нашепчет она Великому государю на ухо и погонит он меня со двора. Хорошо, если на плаху не отправит.

– А это за что же? – удивился боярин Усов.

– Да хоть за что! – воскликнул тот. – У нас ко всему можно придраться. А она только и ждёт повода, чтобы избавиться от меня. Своих, вон, всё определить на место стольника норовит. То братца поначалу навязывала. Благо государь её отговорил. Теперь вон Ратмирку этого вчера опять мне приказала стольничим порядкам обучить.

– Ратмирку?! – удивлённо поднял брови боярин Усов. – Это которого?

– Да появился он в её свите недавно. Словно гриб из-под земли вырос. Никто и не знает: кто и откуда.

– Знаю я одного Ратмира, – задумчиво посмотрел на Василия боярин Усов. – Молод, хорош собой; волосы тёмные и безбород. Он?

– Как есть – он! – воскликнул Василий. – Она же смазливых мужиков мимо себя не пропустит.

– А ты, что – рожей не вышел, раз не попал к ней в фавору? – пытливо посмотрел на него боярин Усов. – Вяземский вон не сплоховал, да и катается теперь как сыр в масле. Говорят, сам государь про то ведает, да снисхождение имеет.

– Не то страшно, дядька, что фаворитов она привечает, – пусть бы себе. А то страшит, что честных, родовитых бояр она ни во что не ставит, и по сей день на корню продолжает изводить. Слышал я от верных людей, что и ты уже в опалу вот-вот попадёшь.

– Вот даже как! – обеспокоенно поднял брови боярин Усов. – Уж я-то, вроде, всегда только верой-правдой Великому государю служил. Точно ли верные люди тебе это сказали?

– Вернее некуда. Кто-то слушок пустил, что ты с убиенным боярином Саврасовым Лукой Дементьевичем якшался и что вы с ним и ещё другими боярами уже тогда убийство государя замышляли… А слух этот и до неё дошёл и теперь она день и ночь про то Великому государю на ухо зудит. Спит и видит, как меня побыстрее со свету изжить.

– А ты-то тут при чём? – поднял на него мрачный взгляд боярин Усов. Было заметно, что он занервничал и стал о чём-то усиленно размышлять, хмуря брови и теребя себя за бороду.

– Ну, как – при чём?! Всё же сродственники мы с тобой. Скажет тебя арестовать, да и на дыбу, на пытки отправит, а там заодно и меня потянут. Ей-то в самый раз это будет – вон какой резон от меня избавиться! – с отчаяньем в голосе воскликнул Василий.

Семён Иванович внимательно взглянул на племянничка и покачал головой:

– Трусишь, Васька? Готов родного дядьку на плаху положить?

Тот гневно посмотрел на него:

– Кабы решил тебя на плаху кинуть – так давно бы уже сделал это. А я терплю, советуюсь вон с тобой. А про трусость?.. Ты что ли не боишься, Аника-воин? Все боятся!

Боярин Усов встал с лавки, подошёл к окну, за которым кипела мирная, деревенская жизнь… Внезапно ему представилось, как ворвутся на его подворье разъярённые чёрные, бородатые всадники на чёрных же скакунах с привязанными к седлу мётлами и отрубленными собачьими головами. Как начнут они всех рубить своими саблями, не щадя ни малого, ни старого. Как закричат истошно люди, заметавшись в поисках спасения, и как снасильничают опричники всех дворовых девок и баб… дальше про участь своих дочерей и сыновей боярин Усов даже и представлять не стал…Он, прерывисто дыша, обернулся к Василию:

– Говоришь, этот Ратмир у царицы сейчас в фаворе?

– Похоже на то: часто при её дворе в Кремле я стал его видеть, – пожал плечами расстроенный Василий…

– Ты, вот что, Василий. Не противься, пусть царица ставит этого Ратмира стольничим и обучи его всем премудростям как следует.

– Это ещё зачем?! – поразился Васька.

– А затем, что именно с его помощью мы потом сможем избавиться от ненавистной инородки! – процедил сквозь зубы боярин Усов.

– Это как же?! – подскочил от возбуждения Васька. – Он же не станет губить свою благодетельницу.

– А про то Ратмир никогда и не узнает. Главное, что мне он пока доверяет. Этим мы его и возьмём, – мрачно сверкнул глазами боярин Усов.

Василий Хомутов недоверчиво посмотрел на него и пожал плечами: – Как скажешь, дядька. Пусть будет по-твоему.

– Вот и браво! – деловито пробормотал Семён Иванович и, прищурив один глаз, добавил: – Нужно мне этого Ратмира отыскать, да и узнать – как и что он сейчас думает. Ты там при дворе каждый день, почитай, бываешь. Узнай ненароком, где он сейчас обитает. А там я сам его навещу.

В это время Антонио в сопровождении охраны и ведуна Трифона добрался до лесной заимки. Он быстро прошёл в светлицу, где находился раненый Ратмир и ошарашено воскликнул, увидев измождённое, заросшее чёрной щетиной лицо скомороха:

– Брат!.. Что случилось?!

– Трифон, оставь нас, – тихим голосом попросил Ратмир, кинув благодарный взгляд на ведуна.

Тот понимающе кивнул, подкинул пару дровишек в пышущую жаром печку и молча, вышел из светлицы, плотно прикрыв за собой дверь.

– Садись, Антонио. Я рад, что ты быстро приехал. Слушай меня внимательно, – и Ратмир, лихорадочно сверкая глазами, задыхаясь, но торопясь, стал ему рассказывать обо всём, что случилось с ним за последние часы. По мере его рассказа лицо Антонио приобретало всё более мрачное и ожесточённое выражение. Он недоверчиво смотрел на Ратмира, но молчал, играя желваками на скулах.

– Я понимаю, что для тебя это ужасное известие… когда я убедился в том своими ушами и глазами – тоже был в отчаянии, – обессилено прошептал Ратмир, часто и тяжело дыша.

– Я не могу не верить тебе, хотя очень не хочу этого делать, – сжав зубы, процедил Антонио. – В самом страшном сне я не мог себе такого представить…Теперь мне понятно, почему у меня случались некоторые осечки в моих делах. Я и не знал на кого думать. Начал подозревать своих людей, включая тебя. Особенно в последнее время…

– А что было в последнее время? – горячечно блестя глазами, едва слышно спросил Ратмир.

– В последнее время, брат, ты слишком много внимания стал уделять этому государству, – нервно поморщился Антонио. Было заметно, что он о чём-то лихорадочно думает.

– Я здесь родился…

– Ха…вот-вот и она в прошлый раз так сказала. И что?! Да, – родился ты здесь, но спасла тебя и вырастила другая Отчизна. Но, погоди – с этим потом разберёмся… Подожди, не путай меня, Ратмир, – Антонио вскочил с места, подошёл к низкому окошку избушки и попытался заглянуть в него. Но ячеистая слюда только пропускала слабый свет, не давая возможности что-либо разглядеть.

Ратмир прикрыл глаза, чувствуя как его начало понемногу знобить.

– У меня только один способ проверить правдивость твоих слов. Ты слышал, как тот мужчина сказал, что он сегодня собирался отправить гонца с тем сообщением. Я прямо сейчас дам указание, и наши люди немедленно нагонят и проверят всех гонцов, отъехавших на запад этой ночью. Только после того, как сообщение окажется или не окажется в моих руках я смогу предпринять остальные действия, – отрывисто произнёс Антонио и выскочил из светлицы. Ратмир облизнул обметавшие губы и понял, что очень хочет пить. Поискав глазами, он увидел, что кружка с настоем стоит на деревянном столе у окна и сразу понял, что навряд ли сам сможет до неё дотянуться. В этот момент дверь в светлицу вновь распахнулась и, внося с собой холодный воздух, на пороге появился Антонио. Он озабоченно потёр руками: – Всё, я отправил человека с приказом. Завтра-послезавтра всё станет ясно, – затем кинул внимательный взгляд на Ратмира и понял, что у того плохи дела: – Слушай, брат, ты что-то совсем неважно выглядишь.

– Догадываюсь, – прошептал Ратмир и посмотрел на расстроенного Антонио: – Мне очень нужна моя шкатулка с лечебными средствами.

– Где ты её хранишь?

– В сундуке, что стоит в моей спальне рядом с моей кроватью.

Антонио опять вскочил и вышел из светлицы. Тотчас же вернувшись, он подошёл к столу и, взяв со стола кружку с напитком, подошёл с нею к лавке, на которой лежал Ратмир.

– Как ты догадался? – Ратмир протянул ослабевшую руку к кружке, но не смог её удержать. Антонио тут же подхватил кружку, не разлив ни капли и поднёс её к губам Ратмира. Тот жадно выпил половину и вновь откинулся на постель.

– Тот мужик, которого ты прислал за мной, сказал, что тебе нужно выпить ещё настоя каких-то там трав, – пояснил Антонио, присев на соседнюю лавку и добавил: – Шкатулку подвезут через пару часов. Но я считаю, что тебе не следует оставаться здесь. Распоряжусь пригнать сюда мою карету, и мы перевезём тебя в твой дом. Придётся придумать какую-то более-менее правдивую историю, каким образом ты получил такое ранение. Уверен, что и русская царица, и леди Оуэн немедленно начнут разыскивать тебя, если ты в эти дни не появишься у них. Поэтому ты придётся лечиться у себя дома. Думаю, что они обязательно захотят навестить тебя…И скорее всего, обе предложат услуги своих лекарей.

– Мне не нужны никакие лекари, – сжимая ярко-алые губы, с трудом произнёс Ратмир. Болезненный румянец играл на его впалых щеках. – Я знаю, что сейчас со мной происходит и мне нужна только моя шкатулка со снадобьями. И ещё мне потребуется помощник, который поможет изготовить нужное мне лекарство… Думаю, что ведун Трифон справится с этим…

– Я сам помогу тебе, брат, – Антонио не спускал с раненого беспокойного взгляда.

– У тебя полно своих важных дел…

– Сейчас для меня нет ничего важнее твоего здоровья. Поэтому помолчи и побереги силы. Скоро мой человек привезёт твою шкатулку, и ты скажешь мне, что нужно делать.

В этот момент в дверь постучали.

– Да что там? – крикнул Антонио, настороженно глядя на неё.

На пороге появился ведун Трифон с другим дымящимся ковшом в руках:

– Я тут ещё один настой изготовил. Ратмир обязательно должен попить его, а то скоро начнёт быстро слабеть, – деловито произнёс ведун и стал быстро переливать дымящийся настой в другую кружку. Он подсел к раненому и поднёс кружку к его губам: – Давай, милай, пей по чуть-чуть. Горяченькое-то, оно быстрее действует…

Антонио внимательно проследил за тем, как обессилевший Ратмир, тяжело дыша, сделал несколько маленьких глотков. Ведун осторожно опустил его голову на изголовье и присел рядом на другую лавку.

– Скажи ему всё, Антонио про отъезд, – Ратмир поднял на Антонио свои измученные глаза и добавил: – И дай ему побольше денег. Я обещал за то, что он позвал тебя сюда… ну, и за всё остальное…

Через несколько часов карета Антонио, тяжело поскрипывая, выехала из лесу и направилась в сторону Москвы.

Глава 4

Доехав до нужного дома, карета заехала в ворота и остановилась на заднем дворе. Антонио, продолжая о чём-то усиленно размышлять, поджав губы, проследил за слугами, занесшими на руках в дом раненого Ратмира. Затем он сел на скамью и внимательно посмотрел на него:

– Ты очень неважно выглядишь, брат. И я бы остался ещё с тобой, но, к сожалению, мне сейчас предстоит более чем неприятная миссия и я вынужден тебя покинуть, – заговорил он на итальянском языке.

– Ты поедешь к ней? – также по-итальянски с трудом произнёс Ратмир. Жар у него спал, но он был очень бледен и слаб.

– Я вынужден сделать это, как бы тяжело мне не было, – с досадой кивнул его собеседник. – Я сразу пойму – правда ли то, что ты мне рассказал…

– Мне и самому очень хотелось бы обмануться, – вздохнул Ратмир и добавил: – Иди, брат. Я справлюсь.

– Я скажу твоим слугам, чтобы они получше приглядели за тобой, – поднялся с лавки Антонио и исчез за дверью. Через минуту в комнату зашёл слуга Александр:

– Чем помочь тебе, хозяин? Говори, я всё сделаю, – произнёс он на итальянском языке.

Спустя некоторое время Антонио, проскакав в сопровождении своих охранников по заснеженным улочкам Москвы, оказался возле хорошо известного ему дома. Приказав двоим охранникам стеречь входы в дом и никого не выпускать, он с третьим охранником поднялся по знакомой лестнице на второй этаж и прошёл по коридору в большой зал. Но там было пусто, и тогда Антонио направился в будуар. Он дал знак слуге ожидать его тут же, рукой решительно распахнул дверь и шагнул вовнутрь.

– Кто там? Почему без стука?! – вскрикнул недовольный женский голос из-за разноцветной перегородки, стоявшей в углу будуара.

– Это я, Агнешка. Мне кажется, что ты должна мне что-то рассказать, – отрывисто ответил Антонио и, пройдя вглубь, по-хозяйски, развалился в уютном кресле.

В комнате наступила тишина. Антонио не сводил тяжёлого взгляда с перегородки.

– Я жду, Агнешка.

– Да-да…Антонио… Я в-выхожу…уже в-выхожу… – запинаясь, ответила та. Послышался шорох, и из-за перегородки неуверенными шагами вышла графиня Терницкая. Она была бледна, взволнована и старалась не смотреть на своего незваного гостя.

– Садись и рассказывай, – коротко приказал он, не сводя с неё глаз. Его взгляд словно обжигал её, и графиня ёжилась и дрожала всем телом.

– Что с тобой, Агнешка? Ты больна? Отчего ты дрожишь и не смотришь мне прямо в глаза? – резко спросил Антонио, для которого всё сразу стало ясно.

– Д-да, м-мне н-нездоровится, – жалобно пролепетала та, пытаясь посмотреть ему в глаза. Но, наткнувшись на немигающий, гипнотизирующий взгляд карих глаз своего собеседника, она не выдержала и вновь опустила глаза. – О ч-чём же т-ты хочешь м-меня спросить, Антонио?

– Ну, к примеру, как давно ты шпионишь для немцев?

– О чём т-ты г-говоришь, Антонио?! – слабо воскликнула молодая женщина, и лицо её залила алая краска. – Я н-никогда…

– Ратмир рассказал мне всё, – прервал её Антонио, не сводя с неё пристального взгляда.

– Р-ратмир?! – переспросила ошеломлённо графиня Терницкая и подняла на Антонио изумлённый взгляд. – Он же…. – она запнулась и замолчала, не спуская с него широко распахнутых глаз.

– Ты хотела сказать, что Ратмир мёртв? – жёстко усмехнулся Антонио. – Тебе не повезло, Агнешка. А вот ему повезло, и он остался жив. Правда сейчас очень слаб и болен… Благодаря тебе и тому немцу, которому ты вчера отдала сумку… Как ты могла, Агнешка?! Чего тебе не хватало?

Молодая женщина обомлела и не сводила с Антонио умоляющего взгляда. Губы её кривились в подобии жалкой улыбки, по щекам потекли слёзы.

– Теперь я понимаю, почему в тот раз ты меня всё спрашивала, что я сделаю с предателем, – тяжело вздохнул Антонио. – Я думал, что ты говоришь о Ратмире с его внезапной, странной привязанностью к этому государству… Теперь ясно, что тогда тебя беспокоила твоя собственная участь…

В комнате опять наступила тишина.

– Собирайся, Агнешка, поедешь со мной, – глухо произнёс Антонио, устало потирая ладонью лицо. – И не вздумай пытаться бежать – все выходы в этом доме охраняются моими людьми.

– Ты убьёшь меня? – несмело спросила графиня Терницкая, непроизвольно складывая руки лодочкой.

– Уверен, что это было бы справедливо, – ответил ей Антонио, не спуская с неё глаз. – Но я не стану этого делать из уважения к Учителю.

При этих словах женщина всхлипнула и, обхватив лицо руками, залилась слезами.

– Я не знаю и не понимаю, зачем тебе нужно было предавать нашего Учителя и нас. Этому нет оправдания. Поэтому завтра же я отправлю тебя в Италию, и там тобой займутся наши агенты секретной службы.

– Лучше убей меня сам! – вскрикнула графиня Терницкая и опустилась на колени перед Антонио. – Я не вынесу тех пыток, которыми они владеют.

Антонио болезненно поморщился, и отодвинул от неё свои стройные ноги:

– Ты сама избрала этот путь, Агнешка. Никто не заставлял. И, если тебе не хватало тех денег, что ты получала от нашего братства, то нужно было стараться жить по средствам. В крайнем случае, ты могла обратиться ко мне … Ты же выбрала предательство, а я в тот день сказал, что делаю с предателями. В твоём случае я не могу убить тебя только из уважения к Учителю, который считается твоим крёстным. Ты поедешь в Италию, и пусть он сам решит, что с тобой делать.

– Н-не д-делай этого, Антонио! Н-не сообщай ему н-ничего! Умоляю т-тебя!!! П-п-позволь мне искупить мою вину! – графиня Терницкая обхватила руками его колени и подняла к нему залитое слезами лицо. – Я т-только с-сейчас поняла – к-как я виновата! Н-нет м-мне прощения!

Антонио сидел, откинувшись на спинку кресла, и брезгливо смотрел на рыдающую графиню:

– Неужели ты надеялась, что твои мерзкие делишки останутся в тайне?

– М-мне очень с-стыдно, н-но я, д-действительно, н-надеялась. Я в-ведь не одна…

– Что ты не одна? – склонился к ней Антонио.

– Я н-не од-дна это з-здесь д-делала, – всхлипывая, опустила голову графиня Терницкая.

– А с кем? Кто ещё?! Говори же! – прикрикнул на неё насторожившийся Антонио.

– Л-лорд Оуэн… – воскликнула сквозь рыдания молодая женщина.

Если бы в этот момент на них обрушилось небо, Антонио был бы менее поражён.

– Кто?! – шёпотом переспросил он. – Лорд Оуэн?

– Да, Антонио, – кивнула графиня и поразилась тому, как исказилось лицо её собеседника.

Он, оттолкнув её, вскочил с кресла и схватился за голову:

– Это невозможно! Грош мне цена, если я смог упустить вас из-под своего контроля! Как давно ты с ним шпионишь для немцев?

– Почти два года, – опустив голову, пробормотала, продолжая всхлипывать, молодая женщина.

– Что?!! Два года?!! – вскрикнул побледневший Антонио и рухнул опять в кресло: – Это конец! Это конец всему, что я тут так тщательно выстраивал. Я же тебе доверял как себе самому! Я Ратмира презирал и ненавидел за то, что он ходил в любимчиках Учителя. Но он ни разу не обманул и не предал ни меня, ни наших братьев. Всегда говорил, что и как станет думать и делать… А ты, кого я считал своей сестрой, так подло шпионила за моей спиной. Слушала меня и всё передавала немцам… Будь ты проклята, Агнешка!

Антонио опять вскочил с кресла и, потирая кончикам пальцев виски, стал бормотать:

– Нужно что-то придумать… что-то придумать… Как же болит голова! О, Мадонна, подскажи мне, научи меня!.. – он помотал головой и с гневом посмотрел на притихшую у кресла графиню Терницкую: – Живо собирайся, поедешь со мной в посольство. Там я запру тебя в комнату и после решу, что делать дальше. Сейчас же у меня очень сильно болит голова…

Женщина, вздохнула, поднялась с пола и стала собирать вещи. Подготовив баул, она опять прерывисто вздохнула и, подняв на Антонио красные от слёз глаза, тихо произнесла:

– Ты сказал, что Ратмир жив, но болен… Я хотела остановить Ульриха, но не успела… Мне так жаль… Я могу ему чем-нибудь помочь?

– Пошли, – резко бросил ей Антонио и, выглянув из комнаты, приказал стоявшему у дверей охраннику, взять её баул.

Спустя пару часов Антонио вновь заехал проведать Ратмира. Короткий зимний день подходил к концу и на улице уже темнело. Антонио спешно поднялся по лестнице на второй этаж. Слуга Александр успел ему сообщить, что к Ратмиру уже наведались гонцы от нескольких известных личностей, в том числе и от самой царицы и всем им было передано сообщение о внезапной болезни его хозяина.

– Хорошо, хорошо, – внимательно выслушал его Антонио и попросил принести ему вина и еды. Он шагнул в комнату, освещённую несколькими свечами. На постели с закрытыми глазами лежал исхудавший Ратмир, и казалось, спал. Услышав шаги, он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся:

– Рад тебя видеть, брат.

– И я очень рад, что ты выглядишь получше, – искренне улыбнулся ему в ответ Антонио. – А может это всё из-за того, что ты даже успел побриться?!

– Знаешь же, что терпеть не могу эти бороды, – тихо ответил Ратмир и, морщась от боли, закашлялся.

– Знаю, сам такой, – обеспокоенно посмотрел на него Антонио.

– Что с Агнешкой?

– Увы, всё, что ты сказал – правда. Она созналась во всём и даже более…

Дальше он не успел рассказать, потому что в этот момент в дверь постучали и за самой дверью неожиданно послышались какая-то возня и возмущённые голоса.

Антонио замолчал и направился к двери. Он не успел сделать и трёх шагов, как дверь распахнулась и в комнату влетела раскрасневшаяся от возмущения леди Оуэн. Следом показался слуга Александр и, взглянув на Антонио, растерянно развёл руками.

– Ой, и вы здесь! – смущённо воскликнула молодая женщина, завидев Антонио, и оправдывающимся голосом добавила: – А меня сюда ваш противный слуга не хотел пускать.

Антонио снисходительно улыбнулся и подошёл к ней:

– Не ожидал вас увидеть здесь, леди Оуэн, – Антонио вежливо приложился губами к её красивой руке. – Тем не менее, очень рад, что вы нашли время проведать нашего общего друга.

– Разве вы друзья?! – поразилась та.

– Теперь да, – быстро нашёлся Антонио и спросил женщину в лоб: – Ваш супруг знает о том, что вы здесь?

– Э-э… я не успела сообщить ему… я совершенно случайно узнала, что Ратмир… э-э…болен… – растерялась леди Оуэн. Она бросила взгляд на постель, где лежал раненый Ратмир, и всплеснула руками: – Боже мой, Ратмир! Что за напасть одолела вас?

– Пустяки, мне уже лучше, – почти прошептал скоморох, чувствуя, как тяжело ему даётся каждое слово.

– Какие же это пустяки?! – пришла в себя леди Оуэн и озабоченно зачастила: – Я знакома с лекарем английской королевы. У него есть очень хорошие ученики. Я сегодня же напишу ему письмо, чтобы он прислал одного из них. И через месяц тот прибудет в Москву.

– Уверен, что нашему другу Ратмиру к тому времени уже лекарь будет без надобности, – опять снисходительно улыбнулся Антонио. – Можете не беспокоиться, леди Оуэн. Здесь за Ратмиром хороший уход.

– Да, но… – не успела договорить молодая женщина, как за дверью вновь послышались чьи-то голоса и громкие шаги. Дверь в комнату опять распахнулась, и на её пороге показались два бравых царских гвардейца в тёплых, расшитых серебром, кафтанах. Они быстро оглядели комнату и один из них громко рявкнул: – Можно!

Все находившиеся в комнате люди замерли от неожиданности. На пороге появилась одетая в собольи меха царица. Следом за ней в комнату вошли князь Афанасий Вяземский и брат царицы Салтанкул. Царица окинула цепким взглядом присутствующих и неожиданно произнесла: – Мир дому сему.

Леди Оуэн присела в глубоком реверансе, а Антонио изобразил самый почтенный поклон:

– Позвольте выразить вам своё глубочайшее почтение, Ваше величество, – улыбнулся он неотразимой улыбкой. Царица с подозрением посмотрела на него. Затем перевела взгляд на леди Оуэн:

– А ты кто, сударыня?

– Она со мной, – торопливо ответил вместо женщины Антонио. Последняя благодарно посмотрела на него и чуть растеряно улыбнулась царице.

– Прости, что не могу приветствовать тебя, как полагается, Великая государыня, – неожиданно послышался с постели тихий голос Ратмир.

Царица резко повернула голову в его сторону и глаза её расширились:

– Что случилось с тобой, Ратмир?! Ты сам на себя не похож.

– Приболел я малость, Великая государыня. И благодарю, что оказала мне такую честь, прибыв сюда, – с трудом произнёс Ратмир.

Царица внимательно посмотрел на него, и махнула рукой находившимся в комнате людям:

– Все спускайтесь вниз. Я хочу с ним наедине поговорить.

– Но, Великая государыня… – начал, было, князь Вяземский. Тут царица кинула на него исподлобья такой взгляд, что тот посчитал за лучшее исполнить её приказ и, недовольно поджав губы, ретировался вместе со всеми.

– И вас, сударь и сударыня, я попрошу удалиться на некоторое время, – обратилась она к Антонио и леди Оуэн.

Вмиг комната опустела, и царица подошла к постели, на которой лежал Ратмир.

– Как ты, Ратмир? – сочувственно спросила она.

– Уже лучше, Великая государыня, – попытался улыбнуться тот.

– Просила же называть меня Кученей, – покачала головой царица и добавила: – Рассказывай – кто это тебя и за что? Только не нужно ничего придумывать. Я всегда отличу больного от раненого. Из-за бабы, небось?

Ратмир промолчал, только посмотрел на неё тёплым взглядом.

– Так я и думала, – вздохнула царица и присела к нему на постель. – Опять не скажешь кто? Сам будешь мстить?

– Сам, – негромко ответил Ратмир, мысленно благодаря царицу за то, что она сама же и находила ответы на все свои вопросы.

– Сам так сам, – покачала она головой. – А я-то собиралась тебя взять с собою на медведя.

– Я скоро поправлюсь, – пообещал Ратмир и слабо улыбнулся государыне.

– Лежи уж, охотник! – воскликнула царица и погладила его по густым, волнистым волосам. – Я подожду, пока на ноги встанешь. Сегодня же пришлю к тебе своего лекаря.

– Не нужно лекаря, мне уже лучше, – попытался возразить Ратмир, но царица мягко прикрыла ему рот своей рукой и неожиданно с нежностью посмотрела на него: – Какие же вы, мужики, лепные, когда болящими в постели валяетесь. Так и хочется понянькать.

Ратмир смущенно опустил глаза.

– Ладно, ладно, не мятуйся, – рассмеялась царица. – Знаю, что есть, кому тебя ублажать да с кем тетериться. Кстати, спросить хотела, а что это у тебя тот итальянский содомит делает? Ты ведь не…

– Нет, – едва усмехнулся Ратмир.

– А то смотри у меня! Не люблю я этого! – шутливо погрозила ему пальцем царица и встала с постели. – Ответь ещё – что там с той сумкой? Или ты теперь не в состоянии продолжать её розыск?

– Не беспокойся, государыня, сумку прилежно ищут. Как только она окажется у меня в руках, так я сразу же дам знать тебе. Я помню, что должен отдать только тебе в руки.

При этих словах царица снова пытливо посмотрела на Ратмира:

– Это славно, что ты помнишь всё, что я тебе говорила. Я очень жду ту сумку. От неё, можно сказать, зависит судьба наша… – она неожиданно тяжело вздохнула и как-то искоса посмотрела на своего собеседника: – Хочу дать тебе ещё один совет – как отдашь мне ту сумку, так сразу прекращай якшаться с итальяшками и прочим сбродом. На то есть специальные люди, обученные дипломатии. А про тебя уже поползли слухи, что не просто так с ними чаи гоняешь.

– Ты же сама послала меня в английское посольство для розыска вещей жены английского торгового представителя, – удивлённо посмотрел Ратмир на мрачную царицу.

– Знаю, потому и говорю с тобой как со своим человеком, – вздохнула царица и, помолчав, добавила: – Не хотела тебе говорить раз ты пока в такой переделке, но, так и быть, скажу. Ещё одна беда у нас приключилась, но о том знаю только я, князь Вяземский и мой брат. Государю я пока не говорю, потому как это его сильно взволнует и опечалит.

– Что случилось, Кученей? – нахмурился Ратмир и слабой рукой откинул со лба прядь чёрных волос.

– Днями мой князь спустился в библиотеку Великого государя. Хотел декламировать мне сочинения какого-то Плутарха для моего понимания государственности…

Ратмир невольно напрягся всем телом.

– Воротился он с ликом белее снега. И сообщил, что все книги, что привезла давным-давно бабка Великого государя, подменены… Мне-то без разницы – я к книгам особого расположения не имею. А вот Великий государь очень даже ценит бабкино наследство. Мне доложили, что правители разных государств предлагали ему большие деньги за те книги, но он не согласился… Теперь, если он узнает, что библиотека эта исчезла, то с плахи покатиться не одна головушка…

Ратмир при этих словах закашлялся и протянул руку к кружке с водой. Заметив это, царица сноровисто подхватила кружку сама и поднесла её к губам скомороха. Затем озабоченно произнесла:

– Похоже, что и здесь ты понадобишься, Ратмир, для розыску того мерзавца Андроника, что ведал всеми книгами и печатней при дворе. Теперь я понимаю, как ловко он удрал к итальяшкам якобы на учёбу…

– Я тоже был при печатне, – негромко произнёс Ратмир.

– Ты-то не в счёт, – отмахнулась от него царица. – А вот Великий государь про то не должен узнать. Поэтому раз ты пока болен, то я хочу послать своих людей для розыска этого негодяя. Найдут, сюда доставят, и я сама лично его допытаю из-за пропажи тех книг.

– А Великий государь знает о том, что ты так ищешь ту красную сумку? – не выдержав, неожиданно спросил Ратмир.

В комнате воцарилась тишина. Ратмир поднял глаза и увидел, что царица, не мигая, смотрит на него в упор:

– Нет, он пока не ведает. А ты это к чему спросил?

– К тому, Кученей, что, если бы я знал, что искать, то мне было бы легче в розыске, – прямо ответил скоморох, не опуская глаз.

Царица неожиданно встала с постели и отошла к столу. Затем резко повернулась и, сложив руки на груди, сквозь зубы процедила:

– В последний раз тебя, Ратмирка, предупреждаю – не лезь, куда не надо. Целее будешь. Твоё дело – найти эту сумку и отдать мне лично в руки. Понял?!

– Да, Великая государыня, – тихо ответил побледневший скоморох и опустил глаза.

Царица вздохнула и уже обычным голосом произнесла:

– Ещё посидела бы с тобой, только пора по другим государственным делам. Да и Афанасий ревновать начнёт. Так что, Ратмир, поправляйся скорее. Ежели, какая, в чём нужда случится – смело мне докладывай. И шли гонца в любой час, но только ко мне. Я тотчас буду.

– Обязательно, Великая государыня, и благодарю на добром слове, – постарался улыбнуться озадаченный Ратмир.

Царица спустилась вниз и вместе со своими людьми покинула дом Ратмира.

Спустя некоторое время в комнату вновь вошёл Антонио.

– А где…. – только начал Ратмир.

– Леди Оуэн уехала к себе домой от греха подальше, – усмехнулся Антонио, присаживаясь на скамью. В руках у него был серебряный кубок с вином. – Милая сударыня. Сказала, что завтра тебя навестит.

– Немедленно передай через своих посыльных, чтобы Андроник и не думал возвращаться в Москву и чтобы он поскорее перебрался вместе со своей семьёй в иное государство, – негромко, но с нажимом произнёс Ратмир.

– Что сказала царица? – напрягся Антонио.

– Обнаружилась пропажа Либерии.

– Так скоро?!

– Вот именно. Кто же знал, что этот князь Вяземский проявит такое рвение к наукам, – с досадой произнёс Ратмир. – На меня она пока не думает. Но собирается послать своих людей в Италию для того, чтобы найти Андроника и привезти его в Москву.

– Ясно. Сейчас же вернусь и отправлю посыльного. Что ещё? – Антонио не спускал глаз с озабоченного лица Ратмира.

– У неё на тебя зуб. Похоже, после того танца на балу на царском пиру.

– Это я как-нибудь переживу, – отмахнулся Антонио и опять уставился на Ратмира: – Договаривай, брат. Я чувствую, что ты что-то не договариваешь.

Ратмир поднял на него испытующий взгляд, помолчал и тихо произнёс: – Обещай мне, брат, что как только та дьявольская сумка попадёт к тебе в руки, так ты сразу же и привезёшь её ко мне.

– Хорошо, но только ты должен будешь сразу сказать в чём там дело и показать мне то, из-за чего весь этот переполох вокруг неё, – ответил Антонио. – Обещаешь? Слово брата?

– Только, если ты пообещаешь мне, что не станешь использовать то, что мы узнаем во вред этому государству. Если, конечно, что-то узнаем, – Ратмир устало потёр веки пальцами.

– Я… я постараюсь, – не сразу ответил Антонио и, упрямо поджав губы, добавил: – Если только это не затронет наших интересов.

– Тогда слово брата, – Ратмир осторожно приложил к груди правую руку и вопросительно посмотрел на своего собеседника.

– Слово брата, – повторил вслед за ним Антонио и тоже приложил правую ладонь к груди. Затем вскинул голову:

– Что ещё сказала царица?

– Звала на медведя, – тихо ответил Ратмир и вздохнул: – Извини, Антонио. Устал я немного. Глаза закрываются…

– Да-да, брат. Отдыхай. Я тоже опять с утра приду к тебе. Мне нужно с тобой ещё кое о чём посоветоваться, – кивнул Антонио и, поправив на больном меховое покрывало, вышел за дверь.

Глава 5

Ратмир проснулся от того, что слуга Александр тихонько потряс его за руку:

– Хозяин, хозяин, проснитесь! – тревожно прошептал он на итальянском языке.

– Что там, Александр? – сонно пробормотал скоморох.

– Князь Вяземский рвётся к вам. Марко едва удерживает его там внизу.

– Пусть войдёт. Только зажги здесь пару свечей, – окончательно проснулся Ратмир и машинально провёл рукой по щетинистой щеке.

Через несколько минут в комнату ворвался злой как чёрт князь Вяземский. Он был пьян и едва держался на ногах:

– Твои слуги, Ратмирка, вконец оборзели! – возмущённо воскликнул он и замахнулся на стоявших тут же слуг. Те, в свою очередь, со сжатыми кулаками недобро смотрели на него.

– Простите их, Ваша светлость. Они всего лишь слуги и оберегают покой своего хозяина. И простите, что встречаю такого сановного гостя лёжа. Стоять пока нет сил. Что привело вас в такое время, Ваша светлость? – вопросительно посмотрел на него Ратмир.

– Пусть они уйдут, – нехотя произнёс тот.

Ратмир подал рукой знак своим слугам и те, молча, вышли за дверь. Но не ушли, а встали рядом, чтобы слышать всё и, в случае чего, – броситься на помощь своему хозяину.

– Буду говорить прямо. Это дело государственной важности, – негромко, но с какой-то угрозой в голосе произнёс князь Вяземский. Он подошёл поближе к постели Ратмира, склонился к нему и ещё тише добавил: – Поэтому эту чёртову сумку ты должен отдать мне лично в руки!

– Но государыня…

– Ещё раз повторяю – дело государственной важности. Будет лучше для всех, если сумка окажется вначале у меня в руках, – от князя Вяземского несло как от винной бочки и глаза его пьяно блестели.

– Хорошо, – неожиданно согласился Ратмир. – Я дам знать Вашей светлости первому, как только сумка эта окажется у меня.

Казалось, князь Вяземский не ожидал, что его собеседник так быстро согласится и замолчал, хмуря брови. Затем кашлянул и предупредил:

– Смотри, Ратмирка, если что – головой ответишь!

– Я понял, – Ратмир посмотрел ему прямо в глаза.

Князь, приготовившийся к длительному сопротивлению со стороны Ратмира, недоумённо покрутил красивой головой и, пьяно пожав плечами, шагнул из комнаты. Стоявшие у двери слуги Ратмира, молча, проводили его до выхода, где князя ждали двое его слуг на лошадях.

Ратмир едва вздохнул и тихонько потёр ладонью в области грудины. Воспаление вокруг раны ещё ныло и давило изнутри, не давая возможности дышать полной грудью. Тугая повязка вокруг груди так же сковывала движения рёбер. Во всём теле чувствовалась слабость.

Вошёл слуга Александр и склонился к нему:

– Всё в порядке, хозяин?

– Да, Александер. Помоги мне встать.

– Но, хозяин, ты ещё слишком слаб! – возразил слуга.

– Нет, я должен, – упрямо повторил Ратмир и протянул ему исхудавшую руку. Тот огорчённо покачал головой, но протянул обе свои руки. Ратмир вцепился в них мёртвой хваткой и сжав зубы, стал приподниматься в постели. Через короткое время, взмокший от напряжения, он, тяжело дыша, упал на постель и пробормотал: – Достаточно для начала. Завтра продолжим.

– Да, хозяин, – кивнул слуга Александр и достал из сундука чистую рубаху. – Тебе нужно переодеться, хозяин.

Обессилевший Ратмир покорно позволил снять с себя мокрую от пота исподнюю шёлковую рубаху и надеть сухую.

В этот момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге показался Антонио. В руках у него был небольшой продолговатый предмет, завёрнутый в какую-то тряпку.

– Она? – у Ратмира загорелись глаза.

– Да, брат. Думаю, что это она… Один из моих людей погиб, добывая её в неравной борьбе. Курьеры уже почти достигли границы государства. Мне сказали, что они дрались как бешенные псы. Но ты же знаешь, на что способны наши люди, – Антонио с показным спокойствием освободил сумку от тряпки и положил её на постель перед Ратмиром.

Ратмир бледными, неверными руками взял красную бархатную сумку с искусно вышитыми цветами и, открыв её, внимательно осмотрел изнутри. Антонио сел рядом на лавку и стал внимательно следить за его действиями. Затем Ратмир потряс её, чутко прислушиваясь. После чего стал прощупывать пальцами каждый уголок сумки. В одном месте он заметил шов, несколько отличавшийся ото всех других швов и более основательно пощупал там пальцами.

– Подай мне кинжал, – он поднял взгляд на Антонио.

Тот, молча, полез рукой за пазуху парчового камзола и протянул Ратмиру тонкий кинжал в ножнах. Ратмир вынул кинжал из ножен и аккуратно надрезал по этому шву. Через несколько мгновений в его руках был сложенный в несколько раз лист тонкой, но прочной бумаги.

– Ну, что там?! – не выдержал Антонио, наблюдая за тем, как Ратмир читал развёрнутый лист.

– Ты обещал мне, – Ратмир мрачно посмотрел на своего собеседника и протянул ему этот лист.

Антонио жадно схватил его и буквально впился глазами в строки, написанные на листе. Потом он откинулся к стене и шумно выдохнул:

– Ну, теперь понятно, почему вокруг этой сумки разыгралась такая суматоха, – покачал он головой. – Если об этом послании русского царя к английской королеве узнают его враги – бояре, – то в государстве немедленно начнётся бунт.

– Ты обещал мне, Антонио, – настойчиво повторил Ратмир, не сводя с собеседника сумрачного взгляда. – Я не хочу, чтобы здесь началась резня, и погибли тысячи людей.

– Я выполню своё обещание и то, что я сейчас узнал, – останется со мной. Я благодарю тебя за то, что и ты сдержал своё слово и дал мне возможность прочесть сей манускрипт. Большого значения это пока для нас не имеет, но только на тот период, пока просьба русского царя не будет удовлетворена, – ответил Антонио.

– Чего он боится? – задумчиво посмотрел на него Ратмир. – У него же в руках огромная власть.

– Значит, есть чего бояться. Тайно просить у правителя другой страны убежища на случай народного бунта здесь – это очень предусмотрительно с его стороны, – усмехнулся Антонио и протянул руку к сумке. – Сложи бумагу, как было и положи на место. Отдадим нашему младшему брату – твоему слуге Марко. Он у нас мастер по заделыванию всяких швов. Я ведь правильно понимаю, что сумку придётся отдавать царице. Интересно, она-то в курсе того, что здесь написано?

– Боюсь, что нет, – вздохнул Ратмир. – Сегодня утром, до тебя, ко мне наведался князь Вяземский и потребовал, чтобы сумку ему первому отдали. Думаю, что у него и подмена этой записки уже заготовлена. Почему-то он и те, кто за ним стоят, не хотят, чтобы царица узнала об этом. Похоже, что против неё готовится заговор.

– Он же её фаворит! – воскликнул Антонио.

– И что? – возразил ему подуставший от пережитого Ратмир. – Мало ли любовников и даже супругов идут на предательство… Кстати, что там с Агнешкой? Вчера нам не дали договорить.

– С Агнешкой… – Антонио ладонями провёл по лицу и вздохнул: – Как раз об этом я и хотел с тобой посоветоваться.

Он хлопнул два раза в ладоши и в комнату заглянул второй слуга Ратмира – Марко.

Антонио передал ему сумку и приказал быстро зашить небольшую дырку такими же нитками и таким же швом. Тот быстро глянул на шов и, кивнув, исчез за дверью.

Антонио встал с лавки и, подойдя к столу у окна, заставленному бутылками и кувшинами с напитками, взял хрустальный кубок и налил себе вина. В другой кубок налил квасу и поднёс его Ратмиру.

– Благодарю, – Ратмир удержал кубок и поднёс его к губам. Сделав несколько глотков, он вопросительно посмотрел на своего собеседника: – О чём ты хотел посоветоваться?

– Агнешка… она для меня всегда была как сестра. Я всегда был уверен, что без колебаний покончу с любым предателем … Но её я не могу убить. И не хочу отдавать на растерзание нашим братьям, занимающимися отступниками от нашего братства… Она сказала, что признаёт свою вину… – Антонио чуть заискивающе посмотрел на скомороха.

– Я верю ей, – тихо произнёс Ратмир.

– Правда?! – обрадовано спросил Антонио и взволнованно заходил по комнате. – Как ты смотришь на то, если мы пока никому ничего не скажем и дадим ей возможность доказать свою преданность братству?

– Я согласен, – чуть улыбнулся ему Ратмир.

– Спасибо, брат! И я устрою за ней такой надзор, что она и вздохнуть не сможет без моего ведома, – радостно воскликнул Антонио и тихо добавил: – Я не спал всю ночь, думая о ней и о том, почему она решилась на это. В случившемся есть и моя вина… И мой долг – помочь ей… Слишком много общего связывает нас с ней…

В это время в комнату вошёл слуга Марко и протянул Антонио красную сумку. Тот внимательно оглядев её, пальцем поковырял искусно заделанный шов и одобрительно кивнул: – Молодец, Марко! Как всегда – не придраться.

Слуга довольно улыбнулся и исчез за дверью.

– И мне пора, брат. Ты сейчас пошлёшь гонца к князю? – спросил, поднимаясь с лавки, Антонио.

– Пошлю, но только не к князю, а к царице и только после твоего ухода. Не хочу, чтобы вы опять встретились. Тогда она точно будет считать меня итальянским шпионом. Придётся нам опять встречаться пока тайно, – усмехнулся Ратмир.

Антонио внимательно посмотрел на него и пожал плечами:

– Как скажешь, брат. Тебе виднее…

После ухода Антонио Ратмир с помощью слуги умылся, привёл себя в порядок, первый раз за последние несколько дней с аппетитом поел, обдумывая сложившуюся ситуацию. Затем послал гонца к брату царицы – Салтанкулу, и принялся ждать царицу.

Глава 6

Ратмир ожидал прибытия Великой государыни с минуты на минуту. Он полусидел в постели, откинувшись на сложенные друг на друга подушки, и прислушивался к приближавшимся шагам. На нём была красивая, синяя рубаха с жемчужным отворотом. Густые тёмные волосы оттеняли болезненно-бледное лицо скомороха, на котором выделялись серые глаза.

Вот дверь в комнату распахнулась и на пороге появились царские стрельцы, внимательно осмотревшие комнату. Затем они вышли, и в комнату быстро вошла мрачная Кученей в соболиной накидке поверх нарядного кабардинского платья с галунами. Она села на скамью и, зло прищурившись, отрывисто спросила:

– Где сумка?

Насторожившись, Ратмир, молча, указал рукой на стол, на котором из-под желтоватого, с вышивкой, рушника краснел бархатный бок сумка. Царица резким движением сдёрнула рушник и, схватив сумку начала её осматривать со всех сторон. Заглянула вовнутрь, пошарила там рукой. Ратмир безмолвно следил за ней.

Царица кинула на него недовольный взгляд, жестом волшебника достала откуда-то из складок своего костюма тонкий, острый кинжал и взмахнула рукой, чтобы распороть сумку на куски.

– Подожди, Кученей! – окликнул её Ратмир.

– Чего тебе? – хмуро откликнулась та, рука её на мгновение зависла в воздухе.

– Эта сумка очень дорога леди Оуэн, как память об умершей сестре. Она хотела бы получить её обратно целой, – негромко пояснил Ратмир, не сводя глаз с царицы. Он видел, что та злится на него и пытался угадать причину её недовольства.

– Это меня нисколько не интересует, – холодно заметила царица, но острым кинжалом прошлась аккурат по швам. Нащупав сложенную бумагу, проворно достала её и, развернув, прочла.

Ратмир увидел, как её брови поползли наверх. Царица тут же изменилась в лице.

– Что там, Кученей? – негромко осведомился скоморох.

Она подняла на него ошарашенный взгляд и растерянно произнесла:

– Этого не может быть… я ничего не понимаю…

– Я не враг тебе, Кученей, – Ратмир дружелюбно посмотрел на неё. – Если ты скажешь мне что там, может быть я смогу что-то подсказать тебе.

– Ты мне?!..Подсказать мне ?! Ты в своём уме?! – ещё больше поразилась царица. – Не слишком ли много ты на себя берёшь, Ратмирка?!

– Прости, Великая государыня, был неправ, – сухо ответил Ратмир. Взгляд его стал жёстким и приобрёл стальной оттенок.

Царица ещё раз прочитала лист и глубоко вздохнула. Потом пристально посмотрела на Ратмира и неожиданно сказала:

– Афанасий приказал своим людям следить за тобой… Правда я-то сейчас опять тайно к тебе пробралась в монастырской повозке… Так вот – они вновь видели того смазливого посольского итальяшку, входившего в твой дом. Был он у тебя долго. Зачем?

– Он привёз эту сумку, – просто ответил Ратмир, глядя её прямо в глаза.

– Он?! – потрясённо воскликнула царица. – Ты же сказал, что ищут твои люди!

Неожиданно она замолчала и её вдруг осенило:

– Когда ты говорил о своих людях, ты имел ввиду этого содомита?

– Помнишь, я тебе рассказывал о том, что в детстве я рос в другой стране?

– Помню. Что с того? – вновь неприязненно прищурила глаза царица. Она схватила со столика малахитовый кубок и налив немного вина, залпом опрокинула его и вновь уставилась на своего собеседника.

Ратмир пристально посмотрел ей в глаза и чётко произнёс: – Мы с Антонио знаем друг друга с детства и именно его люди помогли мне в поисках этой сумки.

Царица продолжала недоверчиво смотреть на него: – Какой резон был ему помогать тебе?

– Я же сказал, что мы с ним друзья с детства, почти братья. И всегда помогаем друг другу в любой ситуации, – уверенным голосом повторил скоморох. – Я пообещал найти эту сумку и вот она перед тобой.

– Он знал, из-за чего ты взялся искать её?

– Он знал, что мне это очень нужно и поэтому помог. У него было больше возможностей для этого. И ещё он сказал, что немецкий курьер с этой сумкой уже почти доскакал до границы…

Царица замерла и тихо прошептала: – Немецкий курьер… Твоему итальяшке ведомо, что здесь написано?

– Даже я этого не знаю, – грустно усмехнулся Ратмир и искренним голосом добавил. – Ты же не хочешь позволить мне помочь тебе, хотя я думал, что могу стать твоим другом, – он пристально посмотрел на неё.

Царицу вдруг смутил этот взгляд и она, вскочив с лавки, подошла к нему и протянула бумагу: – На, читай. И скажи мне как друг, что думаешь.

Ратмир пробежал глазами уже знакомый ему текст и вновь поднял на неё сумрачный взгляд:

– Скажи мне честно, Кученей, Великий государь тебе ничего об этом никогда не говорил?

– Нет, никогда, – расстроенным голосом ответила та. На лице молодой женщины ясно читались растерянность и отчаяние.

Ратмир покачал головой и чётко произнёс:

– Боюсь, что тебе грозит опасность, Кученей.

– Я не понимаю, что происходит, – обескуражено потёрла пальцами виски царица и потерянно посмотрела на скомороха: – А ты… ты что-то понимаешь, что происходит? Хотя, откуда тебе знать… ты же при дворе недавно…

– Я могу только предположить, – Ратмир привычно откинул со лба прядь волос и вопросительно посмотрел на неё: – Если хочешь, я тебе расскажу, что я думаю. А ты сама решишь – поможет тебе это или нет.

– У меня нет выбора. Всё так неожиданно…Говори, Ратмир… – царица села на скамью и выжидательно уставилась на своего собеседника.

– Если Великий государь, не сказав тебе, написал такое письмо английской королеве – значит, он не собирается брать тебя с собой, если вдруг здесь против него поднимется бунт. Это главное, что я понял пока из того, что сегодня мне пришлось узнать. И тебе, Великая государыня, придётся понять это и смирится…

– Как же с этим можно смириться?! – всплеснула руками та. – Я же его законная супруга и на венчании он перед Богом обещал быть со мной до конца.

« Только вот вопрос – до чьего конца», – неожиданно подумал про себя Ратмир, а вслух уточнил: – Ты ведь, Кученей, до венчания не знала Великого государя?

– Я была очень молода. Мне сказали, что я должна выйти замуж за него, чтобы всему нашему народу было хорошо. Сказали, что когда я стану царицей, то буду жить в изобилии и богатстве, что смогу исполнять любые свои желания… я и согласилась…

– Так ведь и было потом?

– Да, особенно первые года… тогда Великий государь уделял мне много внимания…

– Что случилось потом?

– Потом от болезни умер наш маленький сыночек и государь… государь охладел ко мне, хотя я старалась изо всех сил, – огорчённо пояснила она и пристально посмотрела на Ратмира, решая говорить или нет. Затем с досадой кивнула головой: – Да, он и сейчас не особо мне благоволит. У него там, в Александровой слободе полно молоденьких девиц. С ними и тетериться в своё удовольствие. В мою опочивальню теперь редко приходит…

Ратмир задумчиво посмотрел на неё и негромко произнес:

– Князь Вяземский…

– Что тебе Вяземский?! – раздражённо произнесла царица: – Да, я приблизила его к себе. Должно же и у меня быть какое-то утешение. Он хорош собой, ласков со мной и уступчив; слова поперёк я от него не слыхивала.

Ратмир чуть поморщился и покачал головой:

– Я не это хотел сказать.

– А что?

– Знаю, что тебе это очень не понравится, но сказать должен, – вздохнул скоморох

– Так говори, не тяни.

Ратмир внимательно посмотрел её в глаза:

– Помнишь, ты сама мне как-то сказала, чтобы эту сумку я передал только тебе в руки, даже, если сам князь Вяземский скажет мне, что ты просила передать её через него?

– Да… и что дальше? – как-то нерешительно произнесла царица.

– Я не знаю, по каким причинам ты это сказала мне, но только сегодня утром князь был у меня и потребовал отдать эту сумку только ему. Сказал, что это в государственных интересах, – Ратмир не сводил с неё внимательного взгляда.

Царица замолчала, осмысливая сказанное им. Потом устало потёрла лицо ладонями и глухо спросила: – И что сие должно означать?

– Я тебе, государыня, сразу сказал, что могу только предположить, что происходит, – Ратмир потянулся всем телом, стараясь размять затёкшее тело.

– Говори, а я сама решу – годится или нет, – решительно кивнула она и, встав с лавки, опять подошла к столу и налила себе в кубок красного вина. Посмотрела на Ратмира: – Что тебе налить?

– Вон в том серебряном кувшине настой тимьяна, – Ратмир указал глазами на стол с бутылями. – Налей мне половину кубка.

Расстроенная царица неаккуратно налила в кубок тёмный напиток, пролив через край и машинально понюхала его: – Слышала, что целительный он – тимьян этот… тебе-то он для чего понадобился?

– Воспаление и горячку хорошо излечивает, – размышляя о чём-то, пояснил скоморох. Он взял поданный царицей кубок и, сделав несколько глотков, откинулся опять спиной на подушки.

– Говори дальше, Ратмир, – требовательным тоном произнесла царица, не сводя с него цепкого взгляда.

Ратмир вдумчиво посмотрел в её тёмные глаза, полные тревоги и ожидания и негромко продолжил:

– Народ ненавидит и боится опричников. Особенно их боятся бояре, которых эти опричники уже извели в большом количестве… Ты сама мне в тот день призналась, что это была твоя затея – окружить государя людьми, готовыми пойти на самые страшные преступления…

– Они идут на это ради Великого государя, – возразила ему царица.

– Да, – согласился Ратмир и, вздохнув, добавил: – Но я полагаю, что ещё больше они идут на эти беззакония из-за безнаказанности, возможности грабить и получать при этом хорошие чины при дворе. Это очень страшные люди, Кученей. И это твоих рук дело. Поэтому сама, наверное, чувствуешь, как ненавидят тебя бояре и как они жаждут твоей смерти…

– У Великого государя давние счёты с боярами. Они всегда мечтали избавиться от него и посадить на царство своего человека. Я всего лишь постаралась уберечь своего супруга от такой опасности, – вскинула голову царица.

– Да, – опять согласился Ратмир. – Одна жестокость порождает другую жестокость… Но вернёмся к тебе. С одной стороны ненавидящие тебя бояре. С другой – муж, который, скорее всего, уже не любит тебя…

– Думаешь, что он хочет от меня избавиться? – неожиданно с вызовом спросила царица. Губы её скривились в странном подобии улыбки.

– Почти уверен в этом, Кученей. Он ведь просит убежища в другом государстве на случай бунта в своём государстве. А ты ничего об этом не знаешь… Твой амур – князь Вяземский, скорее всего, знает об этом послании английской королеве, раз так требовал от меня, чтобы сумку эту я ему вначале отдал.

– Для чего? – упрямо пождав губы, отрывисто спросила царица, которой ни в какую не хотелось верить в двуличие своего фаворита. – Он же понимает, что я знаю про эту сумку и знаю о том, что в ней хранится какой-то очень важный царский документ.

– Слушай меня внимательно, Кученей. Записка с просьбой об убежище для Великого государя была зашита в сумку жены английского представителя, которая, как я знаю, скоро должна вернуться в Англию. Не думаю, что эта женщина знает о происходящем вокруг её сумки. Скорее всего, леди Оуэн используют только как курьера для перевозки этого послания в Англию. А там уже, похоже, будет ждать человек, который аккуратно вынет это послание и сумеет донести его до английской королевы… Теперь о князе Вяземском… Ты ведь уже знаешь, как обычно поступают правители с неверными супругами и их любовниками?

– Знаю, – кивнула царица.

– При дворе все знают… ну или догадываются, что князь всегда рядом с тобой не просто так.

– Я и не скрываю, – пожала плечами царица.

– Значит, и до Великого государя доходят эти слухи. А ведь все знают, какой крутой нрав у твоего супруга. Но, тем не менее, князь спокойно бывает у тебя, ты тоже ещё не на плахе и даже не в монастыре, – вкрадчиво произнёс Ратмир и в упор посмотрел на царицу.

Та наморщила лоб, потом вскинула на собеседника недовольный взгляд:

– Говори прямо, Ратмир.

– Точно не знаю, но могу предположить, что князь бывает у тебя с ведома Великого государя и доносит ему всё о тебе.

Лицо царицы потемнело:

– Этого не может быть… хотя.. ну, пусть даже и так… Для чего ему всё-таки эта сумка?

– Чтобы тебя ввести в заблуждение. Чтобы ты никогда не узнала, что именно было написано в этой записке. Уверен, что у него заготовлена другая записка для подмены – к примеру –о какой-нибудь политической ерунде… Ну, так, – чтобы сбить тебя с толку. Они же не думали, что это послание вдруг попадёт в чужие руки. Кто-то из их людей оказался предателем, и совершилось нападение на карету леди Оуэн, – Ратмир откинулся на подушки и прикрыл глаза. – Извини, Кученей, слаб ещё, голова закружилась…

– Если бы можно было это проверить… – раздосадовано пробормотала царица. – Говоришь-то ты гладко…

– Можно и проверить, – неожиданно встрепенулся Ратмир.

– Как?

– Засунь эту записку на место и дай мне сумку, – Ратмир вновь присел на постели.

Царица, молча, выполнила, что он просил и вновь выжидательно села на лавку у окна.

Ратмир как мог с силой хлопнул в ладоши и на пороге тут же возник его слуга Александр с опущенными глазами.

– Передай это Марку – пусть сделает, как было, – Ратмир протянул ему сумку. Слуга, не поднимая глаз, кивнул и тут же исчез из комнаты.

– Думаю, что в ближайшее время здесь опять появится князь Вяземский и потребует отдать ему первому эту несчастную сумку. Ты, Кученей, поезжай к себе. А когда он привезёт тебе эту сумку, то вскрой её при нём и прочти записку…

Кученей кинула на скомороха нерешительный взгляд:

– И что мне делать, если… если там окажется иная писулька?

Ратмир опять вдумчиво посмотрел на неё и негромко произнёс:

– Прежде чем я тебе отвечу, Кученей, я должен предупредить тебя о кое-чём…

– Говори же, не томи! – нетерпеливо воскликнула царица.

– Сначала повторю, что я тебе не враг и никогда им не стану.

– Благодарю, это всё?

– Дальше, – с невозмутимым видом продолжил скоморох: – Если ты где-то услышишь, что я сказал нечто противное тебе, то прошу тебя же в первую очередь спросить меня о том – говорил я это или нет. И я тебе отвечу без обиняков… Всё это я тебе доложил по одной простой причине: если ты сейчас станешь следовать моим советам, значит, я невольно вступаю в борьбу с теми людьми, что тебе желают зла. Я не знаю, входит ли Великий государь в их число. Что для тебя истинно представляет князь Вяземский – думаю, узнаешь об этом сегодня вечером, – Ратмир покачал головой и с усилием потёр пальцами переносицу: – Поэтому, давай пока на этом остановимся. Посмотрим, что тебе принесёт князь Вяземский. А вдруг я ошибаюсь?

– Так что ему всё-таки сказать, если там будет подмена? – упрямо повторила царица.

– Сделай вид, что ничего не знаешь о настоящем послании и просто прочти, что будет написано в другом. И ответь так, как посчитаешь нужным. Потом придёшь сюда, и я скажу, что делать дальше, чтобы ты смогла защитить себя…

Князь Вяземский заявился спустя час после отъезда царицы. Запыхавшийся, первым делом он схватил сумку и тут же спрятал её в складках своего теплого, подбитого мехом соболя кафтана, сказав, что прямо сейчас отвезёт её Великой государыне. Между делом спросил – не была ли она сама здесь, посетовав на то, что обыскался её во дворце. Затем как-то странно посмотрел на Ратмира и хмыкнул: – Мне тут недавно шепнули, что ты метишь на моё место…

– Я знаю своё место, Ваша светлость, – прямо ответил Ратмир, не опуская глаз под пристальным взглядом гостя. – И никогда даже в мыслях не вожделел государыню.

– Это хорошо. А то, смотри, Ратмирка! Сам понимаешь, что я за это место любому глотку перегрызу, – зловеще прозвучало тихое предупреждение князя.

– Мне не нужно повторять по несколько раз, – нахмурился Ратмир и проводил недобрым взглядом шагнувшего за порог князя Вяземского.

Глава 7

Государыни в этот вечер Ратмир не дождался. Но скучать ему не пришлось. Неожиданно объявился боярин Усов Семён Иванович, которого Ратмир не видел с того дня, когда был казнён в Александровой слободе Дьяк Посольского приказа Висковатый.

– Извини, Ратмир, что не сразу навестил тебя. Только сегодня узнал, что ты тяжко болен, – развёл он руками, задевая длинными рукавами богато расшитого золотом и каменьями кафтана. Боярин присел на лавку и внимательно посмотрел на скомороха: – Что за лихоманка тебя скрутила? Ты же всегда такой здоровый был!

– И на старуху бывает проруха, – усмехнулся тот и без обиняков спросил: – Что привело тебя ко мне, Семён Иванович? Договорённость нашу по встречам почему нарушаешь?

Боярин Усов быстро огляделся по сторонам и, склонившись к Ратмиру, прошептал: – Убедиться хотел – ты по-прежнему с нами или нет? С тех пор как не стало нашего Луки Дементьича, нам и не приходилось встретиться…

– А теперь, стало быть, понадобился, – усмехнулся Ратмир и уже серьёзно спросил: – Что надумали, бояре? В тот раз ваш Лука Дементьич отказался помочь сделать то, что я ему предлагал. После того и погиб, попав царю под горячую руку. Что теперь?

– Всё то же самое, Ратмир… Мы и взаправду после страшной гибели нашего товарища попритихли… но ровно для того, чтобы набраться решимости и вновь продолжить борьбу против опричнины. Только в это раз мы решили действовать иначе.

Ратмир выжидательно молчал, глядя на незваного гостя.

Боярин Усов опять быстро огляделся по сторонам и ещё тише зашептал:

– Решили мы в этот раз ударить по самому больному, сам понимаешь, кого.

– ?!

– Да не смотри ты так, Ратмир! Детей его не будем трогать. Не варвары же мы! Решили обеззубить эту ведьму – инородку его. Все беды для нас с неё начались.

– А разве ваши распри с Великим государем не начались до его венчания с этой инородкой? – прищурил глаз Ратмир.

– Были, конечно, – согласился его собеседник, – но только после того, как он посадил её рядом с собой на престол, настали в нашем государстве тяжкие времена. Весь народ супротив себя она настроила норовом своим.

– И чего надумали? – просто поинтересовался Ратмир, не сводя глаз с озабоченного лица боярина Усова.

– То, что ты предлагал тогда Луке Дементьичу сделать, сам знаешь с кем, – то и хотим с ней сотворить. Да только помощь твоя нужна.

– И в чём моя помощь понадобилась?

– Слух пошёл, что стольником тебя при дворе назначают. Вот и сможешь сам подлить ей снадобье в похлёбку либо в взвар какой-нибудь. Только выбери потраву похитрее, чтобы не сразу она окочурилась, а день так на второй либо третий, – заговорщицки прошептал раскрасневшийся от возбуждения боярин Усов.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ратмира, но взгляд стал более сосредоточенным:

– Мне нужно подумать, Семён Иванович. Да и по болезни своей я пока непригоден ни к каким долгим передвижениям.

– А тебя никто и не торопит, Ратмир. Мне главное знать, что ты с нами и что поможешь избавиться от инородки проклятой, – закивал тот и заверил: – А мы – бояре, завсегда тогда тебя добрым словом поминать станем.

– Поминать – это хорошо, – задумчиво протянул и неожиданно взглянул на боярина Усова: – А почему племяша своего не попросишь отравить инородку? Он-то уже давно там, при дворе, стольником служит.

– Это ты о ком, Ратмир?! О каком племяше говоришь? – растерялся тот и густо покраснел.

– Да о Ваське Хомутове, – невозмутимо ответил скоморох, не сводя с боярина цепкого взгляда. – Он-то как раз к их столу и приставлен.

– И это тебе ведомо… – ещё больше растерялся боярину Усов, но тут же спохватился и торопливо забормотал: – Да Васька-то… Он – что? От него толку ни на грош. Трус и пройдоха ещё тот.

– Что правда, то – правда, – кивнул Ратмир и вздохнул: – Хорошо, Семён Иванович, вы там до поры до времени ничего не делайте. Я, как только оклемаюсь маленько, так и дам тебе знать. Встретимся тогда ещё разок и всё обсудим. Годится так?

– Вот и ладненько, Ратмир! – обрадовался грузный боярин Усов и ловко вскочил с лавки. – Буду ждать твоего знака и нашим передам, чтобы молились за твоё здравие. Богоугодное дело сможешь ты сотворить, сколько боярских жизней сберечь поможешь.

После ухода боярина Усова, уставший Ратмир откинулся на подушки и, прикрыв глаза, стал размышлять над словами боярина Усова. Пообещав ему содействие, Ратмир хотел только одного – знать обо всём, что замышляют бояре против Великой государыни. Спустя несколько минут он провалился в глубокий, беспокойный сон…

Проснулся Ратмир от того, что чья-то женская рука ласково гладила его по щеке. Не открывая глаз, по уже знакомому, нежному цветочному запаху, он сразу понял, что леди Оуэн вновь решила навестить его. Неожиданно для себя Ратмир осознал, что ему приятно присутствие этой женщины. Приоткрыв глаза, он увидел её разрумянившиеся от мороза щёки и озорную улыбку на лице и, схватив за плечи, притянул к себе.

– Ой, милый, я тебя разбудила! – тихо смеясь, воскликнула она на английском языке.

– Я потерял счёт времени… уже утро или ещё вечер? – касаясь губами её прохладной с улицы свежей щеки, также на английском спросил скоморох. Запах молодого женского тела внезапно вызвал в нём страстное желание, и он приник в жарком поцелуе к её нежной шее.

– Ох, нет-нет, милый! Не сейчас, – продолжая тихо смеяться, молодая женщина, и забывшись, упёрлась ему обеими руками в грудь.

Ратмир чуть застонал и поморщился от боли.

– Ой, прости-прости, милый! Я сделала тебе больно! – с тревогой воскликнула она и бережно погладила его по повязке на груди: – Ты ещё слишком слаб для любовных схваток. И ты слишком дорог мне для того, чтобы так рисковать твоим здоровьем… А на дворе сейчас глубокая ночь, – ответила она с запозданием на его вопрос.

– Тогда для чего вы здесь в такое время, леди Шарлотта? – с лёгкой досадой спросил Ратмир, неохотно выпуская из своих объятий упругое тело молодой женщины.

– Я приехала поблагодарить тебя за сумку. Мне привезли её некоторое время назад, и я уговорила своего супруга приехать к тебе прямо сейчас, чтобы я могла тебя поблагодарить, – леди Оуэн и вновь счастливо рассмеялась.

– И где ваш супруг? – осторожно спросил Ратмир.

– Он там, внизу. Не захотел подниматься и беспокоить тебя. Дожидается меня в повозке, – улыбнулась молодая женщина и вновь нежно прильнула к скомороху и осторожно положила голову ему на грудь: – Милый, какой же ты милый!.. Ты сам не знаешь, что ты сделал для меня! – она нежно провела пальцем по его щетинистой щеке. – Я – самая счастливая женщина на земле! Как хорошо, что на меня напали в тот день и отобрали эту сумку. Иначе, мы могли никогда не встретиться!.. Я так благодарна тебе!

Ратмир провёл рукой по её локонам цвета тёмной бронзы и хмыкнул:

– Вы же сами сказали, леди Шарлотта, что эта сумка была вам очень дорога. Я рад, что смог доставить вам такую радость.

При этих словах леди Оуэн приподняла голову, как-то странно посмотрела на него… хотела было что-то сказать, но чуть усмехнулась и промолчала. Она опять осторожно положила голову ему на грудь и прислушалась к глухому биению его сердца.

– Я завтра уезжаю … – неожиданно произнесла она и выпрямилась.

– Разве не в начале следующего месяца вы собирались ехать? – нахмурился Ратмир.

– Да, собиралась именно в начале следующего месяца, – кивнула она и отвела взгляд в сторону: – Но обстоятельства немного изменились и мне нужно вернуться к себе, в Лондон… А Аврора остаётся здесь, – неожиданно грустно произнесла леди Оуэн и рукой нежно взъерошила густые волосы скомороха.

– Причём здесь Аврора? – поморщился Ратмир.

– Ты ей понравился, – вдохнула леди Оуэн.

– А вам, похоже, разонравился, раз вы, леди Шарлотта так скоро покидаете Москву, – с досадой произнёс Ратмир. Он только начал привыкать к этой приятной, ничему не обязывающей любовной интрижке с молодой, красивой женщиной. И на тебе!..

– Глупый, какой же ты глупенький! – опять счастливо рассмеялась леди Оуэн. – Ты для меня такое сделал!.. Я тебя никогда не забуду. Ты… ты теперь всегда будешь со мной… Я каждый день стану благодарить Бога, что он послал мне тебя.

– Никогда не думал, что вновь обретённая сумка может принести столько радости, – покачал головой скоморох, ощущая лёгкую грусть и растерянность. – Как мало нужно вашему бабскому полу для радости.

– Милый, какой же ты милый! – повторила молодая женщина, жадно, с любовью рассматривая его лицо, как-будто старалась запомнить его навсегда: – Какие у тебя красивые глаза! И цвет как у меня… Как это здорово!.. Прощай, милый!

Она нехотя поднялась с постели, склонилась к Ратмиру, коснулась его губ прощальным поцелуем и, улыбнувшись ясной улыбкой, вышла из опочивальни.

Растерянный Ратмир грустным взглядом проводил её. Затем он, тяжело вздохнув, позвонил в колокольчик, вызвав слугу. В эту ночь скоморох не хотел оставаться один и собрался играть со слугой в шахматы до тех пор, пока сон не свалит его.

Глава 8

– Хозяин, хозяин! Беда! Опасность! – торопливый шёпот слуги Александра неожиданно ворвался в сознание спящего Ратмира.

Ратмир живо открыл глаза и попытался вскочить с постели, но острая боль в области раны вновь дала знать о себе, и он со стоном откинулся на подушку:

– Что случилось, Александер?

– Во двор ворвались царские стрельцы. Вожаком у них князь Вяземский. Слышал, что собираются получить какую-то весть от тебя и даже под пытками, – возбуждённо продолжил шептать на итальянском языке слуга Александр. – Марко я сразу незаметно для них отправил за подмогой. А вот тебя, боюсь, не успею довести до тайного хода. Слышишь шаги на лестнице?

– Слышу, – негромко ответил Ратмир и с досадой огляделся по сторонам: – сколько их там? Может, сами справимся?

– Больше двадцати, хозяин.

– Нет, с двадцатью, конечно, не управимся… Всё, Александр, живо прячься за той портьерой, – там есть дырки для подглядывания, и не выходи оттуда, что бы здесь не происходило до того момента пока я не скажу: «Давай, Александр». Если не успею сказать, то ты потом должен всё увиденное и услышанное рассказать сеньору Антонио.

– Но как же ты, хозяин?!

– Это приказ, – сверкнул на него глазами Ратмир и слуга, молча, скрылся за тяжёлой портьерой у крайнего окна.

В этот момент дверь в опочивальню распахнулась, и на пороге появился князь Вяземский, держа в левой руке медный подсвечник с горящей свечой. Он был пьян и, пошатываясь на неверных ногах, со злорадной усмешкой спросил:

– Что?.. Не ждал, Ратмирка?! А мы к тебе по важному для нас делу.

Тут из-за его плеча показались царский стольник Василий Хомутов и несколько дюжих, бородатых стрельцов.

– Чем могу помочь, Ваша светлость? – глухо спросил Ратмир, предчувствуя недоброе. – Ведает ли Великая государыня о вашем ко мне деле?

– Ишь, ты, Великую государыню сразу вспомнил! – желчно расхохотался князь Вяземский и кивнул Василию Хомутову. – Видал-миндал, каков гусь?! Нет, Ратмирка, ничего такого она не ведает. Спит Великая государыня крепким сном и поспит ещё, пожалуй, так часиков шесть-восемь до полудня. А мы, как раз, успеем за это время с тобой лясы поточить, да прояснить кое-что.

– И что ж вас привело сюда? – спокойным тоном спросил Ратмир. Он сразу понял, что незваные гости настроены более чем воинственно.

Князь Вяземский подошёл к его постели и склонился над ним, обдав запахом винных паров и лука:

– А скажи-ка мне, Ратмирка, как же тебе удалось возвернуть украденную у аглицкой мадамы сумку? Кто помог тебе? Разрази меня гром, – не мог ты этого один сделать! – воскликнул он, глядя мутным взглядом прямо в лицо скомороху.

– Конечно, не сам я всё сделал. Есть у меня людишки в разных местах. Они и помогли, – поморщился тот от несвежего дыхания фаворита царицы.

– Вот и расскажи-ка ты мне про них.

– Зачем они тебе, Ваша светлость?

– А затем, что вот и Васька Хомутов тебя признал. Говорит, что своим розыском крепко ты ему помешал в одном прибыльном дельце. А это, братец ты мой, нехорошо! – пьяно погрозил князь Ратмиру указательным пальцем.

Ратмир кинул проницательный взгляд на стоявшего чуть поодаль стольника Василия Хомутова и пожал плечами:

– Не припомню я, чтобы в моём каком-либо розыске был Его светлость Василий Хомутов.

У стольника правая бровь удивлённо поползла вверх, но он промолчал и с большим интересом уставился на скомороха.

– Зато он тебя хорошо запомнил! – воскликнул князь Вяземский. Что-то нехорошее, тёмное таилось в его взгляде и это беспокоило Ратмира.

– Что с Великой государыней?! Почему ты, Ваша светлость, знаешь, что она должна проспать до полудня? Как я помню, то Великая государыня – ранняя пташка, – обеспокоенно посмотрел Ратмир на князя.

Тот неожиданно рассвирепел и встряхнул скомороха за грудки:

– Это ты мне скажи, Ратмирка, – находил ли ты какую бумагу в той аглицкой сумке?! Читал её?

– Я отдал её тебе, как она была. Ни про какие бумаги я и знать не знаю, – морщась от боли, сквозь зубы процедил Ратмир.

– А я ведь иначе думаю! Я ведь в тот день сразу почуял, что Великая государыня не так на меня смотрит и не так со мной говорит. Так что тебе лучше признаться сразу, чем потом на дыбе, когда косточки тебе начнут выламывать, – побелев от гнева, прошипел князь Вяземский прямо в лицо скомороха.

Тот, с искажённым от боли лицом, покачал головой: – Не понимаю, о чём ты говоришь, Ваша светлость.

– Может, он правду говорит, – нерешительно заметил стольник Хомутов, хмуро глядя на происходящее.

– Замолчь, Васька! Уж мне ли не знать, как Великая государыня на меня надышаться не могла. А тут глазом косить стала, да недовольства всякие высказывать. Тут одно из двух: либо этот недоносок и впрямь на моё место метит. Либо вызнал то, о чём ему знать не следовало. Вот это-то мне и нужно узнать от него. И он мне сейчас всё расскажет! Эй, держите-ка его, ребята! – крикнул князь Вяземский стрельцам и те дружно навалились на руки и ноги скомороха, буквально пригвоздив его к постели тяжестью своих тел. Князь в свою очередь разорвал на груди Ратмира белую рубаху и кинжалом взрезал полотняную повязку вокруг его груди. Под ней открылась багровая, подживающая рана.

– Ишь ты, и впрямь рана! – удивился князь Вяземский. – А я-то думал, что прикидываешься ты… Тем лучше. Давай, Ратмирка, скажи мне правду – метишь на моё место? – князь приставил остриё кинжала прямо на подживавшую корочку на ране и надавил на неё. Корочка тихо хрустнула, и из-под неё показались бурые капельки крови.

– Ты же не кат, Ваша светлость, – простонал Ратмир, стискивая зубы. – Неужто тебе по нраву этим баловаться?

– Ты же ещё и шутить изволишь, – усмехнулся тот и нажал ещё сильнее. Конец кинжала стал медленно погружаться в подживавшую рану.

– Эм-мм-м, – застонал, покрывшись испариной, Ратмир и, закинул голову назад, сильнее стиснул зубы.

В этот момент послышался приближавшийся топот копыт. Вот всадники заскочили во двор и послышались крики, лязг оружия, глухие удары, ржание лошадей.

– Что это?! – вскинул голову князь Вяземский.

Стольник Хомутов кинулся к окну и воскликнул: – Кого-то нечистая принесла! В темноте ничего не разберу. Но ничего – наши стрельцы сейчас покажут себя!

– Кто это, Ратмирка?! Как они здесь оказались? – побелевшими от ярости глазами опять уставился на скомороха князь Вяземский и крикнул стрельцам, державшим Ратмира: – Чего застыли здесь?! Бегите, нашим помогите тех незваных гостей со двора этого выкинуть. А с этим мы сами тут справимся.

Стрельцы вскочили и тут же исчезли за дверью. Ратмир, придерживая левой рукой намокающую от крови повязку, попытался сесть на постели…

Через несколько мгновений дверь опять распахнулась и в комнату с саблями и шпагами наперевес ворвались несколько человек в чёрных одеяниях и чёрных масках.

– Всем поднять руки за головы! – крикнул один из них странным кукольным голосом. Растерявшиеся князь и стольник переглянулись и медленно стали поднимать руки кверху. Но в какой-то момент в глазах князя что-то блеснуло, и он, выхватив из-за пазухи кинжал, кинулся за спину присевшего на постели Ратмира. Прижав острый кинжал к его горлу, нагло усмехнулся: – Ну, что, голубчики?! Вы ведь его прискакали спасать?.. Это и есть твои людишки, Ратмирка? Я же правильно угадал, – злорадно расхохотался князь Вяземский. – Вот мы сейчас и посмотрим на них. А ну, живо кидайте в тот угол своё оружие и скидывайте все маски!

Люди в чёрных одеждах и чёрных масках застыли в нерешительности.

– Давай, Александр, – неожиданно негромко, но чётко произнёс Ратмир. И в тот же момент из-за портьеры выскочил его слуга Александр и, кинувшись к князю со спины, в свою очередь приставил к его горлу свой кинжал. – Отпусти хозяина, иначе я тебе сам сейчас глотку перережу! – с явным итальянским акцентом воскликнул он.

Князь Вяземский, замер на месте и с побледневшим лицом нехотя отвёл руки от шеи Ратмира. Слуга Александр левой рукой ловко выхватил у него кинжал и кинул его под ноги мужчине во всём чёрном, стоявшему почти в центре опочивальни Ратмира.

Стоявший у окна стольник Хомутов неожиданно упал на колени и взмолился: – Только не убивайте, а,.. братцы! Это из-за его обиды мы здесь оказались, – он указал пальцем на вмиг протрезвевшего князя Вяземского.

– Что ты скажешь, князь Вяземский? – тем же кукольным голосом спросил незнакомец в чёрной одежде и в чёрной маске. Ратмир сразу признал в нём Антонио и теперь уже более спокойно наблюдал за происходящим.

Князь, ощущая у кадыка холодное остриё кинжала, осторожно развёл руками и просипел: – Ваша взяла. Будем договариваться. Только прошу Великой государыне ничего не сказывать. А я к вам никаких претензий иметь не стану. И за скорый розыск пропавшей вещи хорошо отблагодарю. Сегодня же Ратмиру серебряных монет узелок пришлю.

– Как, Ратмир? – обратился незнакомец в чёрном тем же кукольным голосом.

– Отпусти. Я потом ещё переговорю с каждым из них, когда поправлюсь, – кивнул Ратмир, опираясь правой рукой о постель и придерживая левой рукой кроваво-красную повязку на груди.

– Тебе виднее, – кивнул незнакомец в чёрном и рукой дал сигнал слуге Александру отпустить князя. Последний тут же отскочил к окну, где уже стоял растерянный стольник Хомутов и ещё раз подобострастно спросил: – Так вы точно ничего не скажете Великой государыне?

– Иди уже, Ваша светлость, слуга мой вас проводит,– устало ответил ему Ратмир и покачал головой: – Я-то думал, что ты, князь, – честный малый. А оказывается, ты и подлости не чураешься, да и мастером заплечных дел запросто можешь служить при дворе…

– Да, ладно, Ратмирка! Все мы обычные человеки, – осмелев, вновь снисходительным тоном произнёс тот и добавил: – Зато теперь я точно знаю, что твоим словам есть вера.

– И на том спасибо, – хмуро усмехнулся скоморох, наблюдая, как мигом выскочили из его опочивальни стольничий Хомутов и князь Вяземский. Подойдя к окну, Антонио увидел в свете горящих факелов как они в окружении уцелевших стрельцов добежали до своих повозок и, сев в них, тотчас же исчезли за поворотами узких московских улочек.

– Ты поверил ему? – уже своим обычным голосом спросил он, подойдя ближе к постели Ратмира.

– Нет, конечно, – ответил уверенно тот, с досадой разглядывая рану, из которой продолжала сочиться кровь. Слуга Александр быстро подготовил новую повязку и аккуратно наложил её на рану хозяина. Затем он укрыл его по пояс тёплым покрывалом и отошёл в сторону.

– И я так думаю, что за этим князем нужно смотреть в оба. В любой момент на подлость может решиться, – кивнул Антонио и, наконец, сняв с лица черную маску, присел на сосновую лавку: – Я к тебе, брат, ещё собирался сегодня по другому важному делу. И не один.

Ратмир вопросительно посмотрел на него.

– Пришлось уже мне самому допросить нашего брата лорда Оуэна. Вначале он отрицал, что в течение двух лет шпионил для немцев. Но после доказательств, которые я ему зачитал и после совместной встречи с Агнешкой, он вынужден был во всём признаться… Для меня это почти крах моей карьеры здесь…

– Я уверен, что Учитель примет правильное решение. За всё время своего здесь пребывания ты показал себя только с самой превосходной стороны, – горячо возразил Ратмир, с сочувствием глядя на расстроенного Антонио. – И благодарю тебя, брат, что ты так скоро пришёл сегодня мне на помощь. Ты всегда помогаешь мне, друг Антонио. Я обязательно замолвлю за тебя слово перед Учителем.

– Это было бы очень кстати, потому что недавно понял, что несмотря ни на что, успел привыкнуть к этому государству и хотел бы и дальше продолжать здесь свою деятельность, – потёр виски кончиками пальцев Антонио.

– Думаю, что всё так и будет, – поспешил заверить его Ратмир, надевая на себя другую рубаху поверх новой повязки на груди, которую ему, молча, подал его верный слуга Александр. – Так о чём ты хотел переговорить со мной ещё?

– По нашим правилам предварительно осудить кого-либо из наших братьев я имею право только при участии ещё одного командора. Поскольку в этом городе командоры только ты и я, поэтому я приказал привезти сюда лорда Оуэна и графиню Терницкую, – Антонио с напряжением посмотрел в удивлённые глаза Ратмира. – И не спрашивай ничего про Агнешку. К моему большому сожалению, я не имею права осудить одного и простить второго из наших людей за одно и тоже преступление.

– А как же по правилам правдоподобия?

– Пусть это решат в Риме.

–Так значит, ты всё-таки отправишь Агнешку туда? – расстроился Ратмир.

– Да, её и лорда Оуэна. Завтра же, – кивнул Антонио. – Только вот сейчас коллегиально подтвердим это решение и заверим подписями.

Он кликнул одного из своих слуг и приказал ему привести обоих изменников.

Ратмир глубоко вздохнул и покачал головой: – Никогда не думал, что придётся принимать участие в подобном заседании.

В этот момент дверь распахнулась и в сопровождении двух крепких, гладковыбритых мужчин в чёрных одеяниях вошли бледные лорд Оуэн и графиня Терницкая. Антонио, молча, указал им рукой на стоявшую у окна скамью. Те беспрекословно повиновались.

Один из гладковыбритых мужчин подал Антонио свиток, исписанный мелким почерком. Тот негромко, но чётко зачитал на латинском языке все обвинения по отношению к виновным и после поставил в конце свитка свою подпись. Затем, подойдя к постели Ратмира, протянул ему гусиное перо и тот тоже поставил свою подпись. После чего подписи поставили сами изменники.

– Не стану оправдывать себя, – неожиданно глухо заговорил лорд Оуэн. – Что сделано – то сделано. Об одном хотел просить вас, братья, – ходатайствуйте – пусть в Риме нас судят по правдоподобию. Мне сейчас это так нужно!

– То есть, когда два года назад ты, брат, сделался изменником, тебя это не очень расстраивало. А сегодня ты просишь себе суда по правдоподобию? – удивлённо вскинул брови Антонио. Болезненно бледный Ратмир тоже с интересом посмотрел на лорда.

Взволнованная графиня Терницкая сидела рядом с последним и часто моргала, бросая виноватые взгляды то на одного, то на другого участника собрания.

– Да, именно об этом я и прошу! – с жаром воскликнул лорд Оуэн. – Два года назад я жил как обычный человек. А теперь у меня такие изменения в жизни, что мне никак нельзя сейчас умереть или оказаться на много лет в застенке.

– Интересно, и что это за изменения? – саркастически поинтересовался Антонио.

– Я обещал своей жене пока никому не говорить, но учитывая ситуацию, что произошла со мной, мне придётся раскрыть нашу тайну. Хотя бы для того, чтобы поскорее оказаться рядом с моей драгоценной супругой, – неожиданно счастливо улыбнулся лорд Оуэн. Он обвёл радостным взглядом находившихся в комнате людей и ликующим голосом сообщил: – Следующей летом, если на то будет воля Пресвятой Девы Марии, я стану отцом!! Отцом! Наконец-то!.. После многолетних бесплодных ожиданий она услышала наши молитвы и послала нам дитя!

– Кхм… – только и смог выговорить Антонио и кинул молниеносный взгляд на ещё более побледневшего Ратмира.

– О-о, я вас поздравляю! – бросилась с восторженным поздравлением к лорду Оуэну ничего не заметившая графиня Терницкая.

– Ну, что же, прими и от меня поздравления, брат, – как-то озадаченно поздравил его Антонио. – Неожиданно…

– Вот-вот! Так неожиданно! – в опочивальне Ратмира продолжал звучать радостный голос лорда Оуэна. – Я уже и надеяться перестал, что когда-нибудь у меня будет наследник. А тут вдруг такое счастье! Шарлотта и уехала-то сегодня утром быстрее к нам домой, чтобы благополучно выносить это дитя. Она так счастлива! А я…я… Я тоже на седьмом небе от счастья!..

– Да уж, – озадаченно почесал кончиками пальцев переносицу Антонио. – Вот новость так новость! Придётся мне и впрямь просить наших братьев в Риме судить тебя по правдоподобию…

– А я?.. А меня? – робко спросила графиня Терницкая.

– И тебя тоже, – кивнул Антонио и посмотрел в сторону Ратмира. Тот сидел на постели, склонившись немного вперёд, обхватив руками лицо, и молча, чуть покачивался из стороны в сторону.

Антонио приказал слугам увезти горе-изменников в посольство и запереть их там по разным комнатам. Затем он подошёл к окну, за которым уже начинало темнеть, и повернулся лицом к Ратмиру. Тот уже сидел, откинувшись спиной на подушки и прикрыв глаза. Только желваки играли на его скулах, да пальцы беспорядочно теребили край покрывала.

– Ну, что же, брат, чудеса, конечно, случаются. Только, похоже, что в этот раз поздравлять-то нужно тебя, а не этого предателя Оуэна, – негромко, с плохо скрытым сарказмом произнёс Антонио. – Не знаю, сделала ли эта новость счастливым тебя. В конце концов, это не моё дело… По крайней мере, если что, – их адрес в Лондоне известен… Ну, а вдруг тебе захочется как-нибудь навестить эту восхитительную семейку…

– Прекрати, Антонио, – глухо отозвался Ратмир и поднял на него потерянный взгляд.

Тот сразу осёкся: – Прости, брат. Я не со зла… Просто всё это так неожиданно!.. Тогда я тебя оставляю и еду к себе. Если что-то будет ещё нужно – пришли Марко или Александра.

И Антонио быстро вышел за дверь, оставив Ратмира наедине с этим неожиданным известием.

Глава 9

Спустя некоторое время Ратмир с усилием поднялся с постели и, набросив на себя тёплый татарский халат, подошёл к окну. Он глянул в окно – стоял ясный зимний солнечный день. С улицы доносились крики извозчиков, скрипы санных полозьев, проносившихся мимо его дома, неугомонные мальчишеские голоса, лай собак. Чернели стволы и ветки деревьев и снежный покров чуть серый от сажи, покрывал всё вокруг толстым слоем. Где-то под крышей дома звонко чирикали какие-то птахи…

« Мудрая маленькая Шарлотта… Как она сказала вчера напоследок: « Теперь ты навсегда будешь со мной…», – с досадой подумал Ратмир, бездумно глядя сквозь стекло на проносившихся вдоль его забора всадников в тулупах, кутающихся в шерстяные платки горожанок, худых собак, вынюхивавших съестное. – « Как же это по-бабьи… Словно нашкодившая кошка – добилась своего и шмыг в кусты… Выставила меня совершеннейшим болваном… Могла бы и сказать … Сам дурак! Как-будто не знал, что от плотской любви младенцы зачинаются… М-да-а… ситуация однако…» Нет, он, решительно, не хочет даже, и думать больше об этом. Что сделано – то сделано и ничего уже не исправить: – « Пусть всё идёт своим чередом. Там видно будет… Как же я устал!.. Очень устал… Судьба, словно вновь взялась испытывать меня, посылая одно испытание за другим… Мне нужно поспать…расслабиться », – вздохнув, подумал он и открыл лежавший тут же на столе свой ящичек в виде книги с лечебными снадобьями. Аккуратно достал из одной из коробочек черную горошину опиума и положил её на стол. Затем подошёл к стоявшему в углу сундуку и, поморщившись от боли в груди, склонился над ним. Рукой нашарил на самом дне завёрнутые в крепкое сукно китайские деревянные курительные трубочки и кресало. Достав их, он хлопком ладоней позвал слугу Марко и попросил никого к нему до вечера не пускать. Затем поудобнее расположился на постели и, положив горошину опиума в трубку, высек кресалом огонь. «Давненько я этим не баловался», – предвкушая подумал он и сделал один глубокий вдох, второй… Очертания предметов в комнате начали расплываться и куда-то далеко-далеко стали уходить все звуки, что доносились с улицы… Ещё через несколько вдохов Ратмир почувствовал как мысли его стали медленными и тягучими и в конце концов совсем остановились… Наступило состояние полного покоя и умиротворения: ничего не беспокоило, ничего не хотелось, только ощущение полного довольства и блаженного бездействия…

Слуга Марко, заглянувший в опочивальню Ратмира спустя короткое время, застал хозяина откинувшимся на подушки с полузакрытыми глазами. На лице скомороха блуждала светлая, сонная, бессознательная улыбка…

Марко тихо подошёл к его постели и аккуратно вынул из его руки курительную трубку, взял лежавшее здесь же кресало и отнёс всё это на стол. Затем он укрыл хозяина по пояс покрывалом и тихо вышел из опочивальни.

В богато убранной светёлке на бирюзовой, шёлковой простыне, разметав по подушкам чёрные косы, неспокойным сном спала молодая, красивая женщина. Крепкие пальцы унизанные золотыми и серебряными кольцами с сверкающими в лучах солнца драгоценными камнями-самоцветами покоились на тёплой соболиной полости, укрывавшей её по пояс. Черные брови хмурились даже во сне, оттеняя смугловатый оттенок высоких скул…

Рядом, прислонившись к кирпичной стене, затянутой расписным бархатом, сидел, откинувшись на подушки, белокурый князь Вяземский в распахнутом камзоле и беспокойно следил за каждым вдохом молодой женщины. Он нервно отпивал глоток за глотком бургундского вина из серебряного кубка и промокал влажные губ рукавом кружевной рубахи, оставляя на нём светло-бордовые пятна.

Вот молодая женщина глубоко вздохнула, потянулась всем телом и медленно приоткрыла глаза.

– Ох, наконец-то ты проснулась, ласточка моя! А я уж и не чаял, как тебя разбудить-то, – соловьём запел засуетившийся князь Вяземский, прикладываясь губами к гладкой щеке царицы. – Всё спишь и спишь, ангел мой. А я вот тут рядышком-то и сижу, сторожу твой сон аки верный пёс.

Царица коснулась рукой своего лба, и вяло пробормотала: – Что-то головушка моя тяжела. Так вчера, вроде, и не пировали мы…

– Бывает, матушка моя, бывает. И у меня вон, спозоранку, голова болела, да я вот принял немного бургундского, да и отпустило. Хочешь, и тебе налью, матушка?

– Что-то частенько ты, Афанасий, по утрам стал баловаться винишком-то. Потом с тебя целый день никакой пользы, – недовольно пробурчала царица, недобро глядя на румяного князя. Тупая, ноющая головная боль раздражала её. К тому же она вспомнил вчерашний день, радостное выражение лица князя, подавшего её ту злосчастную сумку и текст, что был написан на послании, вынутом из тайника сумки. Она почувствовала, как внутри неё понемногу укрепляются недавно зародившиеся недоверие и глухая злоба по отношению к своему фавориту.

– Всё, Афанасий, довольно! – резким движением руки оттолкнула она его от себя, и присел на постели: – Иди вон к себе и пока не протрезвеешь – не смей ко мне на глаза показываться. И чтобы с этого дня к чарке только с моего позволения прикладывался. Иди и кликни девок моих. Переодеваться стану, да на прогулку поеду.

– Как же?! Почему прогоняешь меня?! Да и не пьян я нисколько, – обиженно воскликнул князь, изо всех сил тараща свои красивые голубые глаза. Рот его изогнулся в плаксивой гримасе.

– Или тебе слова моего не достаточно?! С каких это пор ты перечить мне стал? – неожиданно тихо прошипела царица, глядя на него исподлобья непривычно злым взглядом.

– Всё-всё, матушка моя! Уже бегу! – с раскрасневшимся лицом вскочил с постели князь и, запахивая на ходу края камзола, выскочил за дверь. «Ну, погоди же, змея подколодная!»» – пробормотал он, запинаясь яловыми сапогами о пушистые ковры, расстеленные по всем покоям царицы: – « Попомнишь ты меня. Ужо скоро попомнишь!»

– Что так спешишь, князюшка? – окликнул его поднимавшийся по ступенькам рыжебородый Малюта Скуратов. – Иль послала тебя куда царица-матушка?

– Вот ты-то мне и нужен, Григорий Лукьянович! – обдав густыми винными парами главного опричника, воскликнул взбудораженный князь Вяземский. Он схватил Малюту за рукав парчового камзола и потащил за собой в одну из пустых комнатушек, которых было полно на этом этаже.

– Да что же ты тащишь-то меня словно бобёр бревно?! Говори толком, что тебе от меня нужно. Да и пойду я к царице с посланием от Великого государя, – недовольно воскликнул тот.

– Вот-вот, как раз по посланию и нужно потолковать, – закивал любовник царицы. – И Ваське Хомутову от меня тоже передашь послание, да на словах кое-что преподнесёшь.

Спустя несколько часов царица почувствовала себя лучше и приказала подготовить царскую карету для прогулок. Вместе со своим братом Салтанкулом она забралась вовнутрь и в сопровождении верных царских опричников отправились на прогулку в лес. На выезде из ворот дворца царица острым глазом углядела белокурую голову своего фаворита Вяземского, прятавшегося в складках тяжёлых занавесок крайнего окна на втором этаже. Она только желчно хмыкнула и покачала головой: – Правильно здесь говорят: «Сколько волка не корми – всё-равно будет в лес смотреть».

– Это ты о чём, сестра? – озабоченно спросил царицу сидевший напротив неё брат Салтанкул.

– Об Афанасии. Вон за занавесью прячется, высматривает, в какую сторону мы сейчас поедем, – с досадой произнесла та. – Видимо, всё-таки верно сказал Ратмирка: Афонька не друг мне сердечный, а враг подосланный…

– Верь больше этому Ратмирке, – недовольно отозвался Салтанкул. – Откуда он может всё знать? Не провидец же он!

– Всё не всё, а историю с подложной запиской всё правильно сказал. Посмотрим, что сейчас скажет, – шумно выдохнув, откинулась на оббитую малиновым бархатом с позументами спинку царица.

– Странно, что ты сама к нему едешь, а не вызовешь его к себе, – проворчал мужчина.

– Я уже говорила тебе, что во дворце и у стен есть уши. А к нему мы приедем тайно ото всех. Да и ранен он был недавно, бессилен пока передвигаться на долгие дороги, – с досадой в голосе пояснила царица.

Доехав до большого трёхэтажного терема, повозка царицы и её свита скрылись за высоким, деревянным забором. Через короткое время ворота распахнулись вновь и царская повозка с охраной направились в сторону леса. В это же время с обратной стороны подворья через другие небольшие ворота выехала скромная, неприметная повозка и направилась обратно в сторону Москвы.

Спустя некоторое время неприметная повозка остановилась у ворот дома, где проживал Ратмир со слугами. Из неё вышли два бравых, усатых стрельца и прошли во двор. Быстро поднялись по ступенькам крыльца и скрылись за тяжёлой дверью.

Ратмир стоял у окна и видел, как его слуга Александр открыл ворота повозке и как два человека в костюмах стрельцов подошли к ступенькам крыльца. Он сразу узнал гостей и вздохнул. Через несколько минут дверь в его опочивальню распахнулась и на пороге за спиной второго слуги – Марко – он увидел царицу и её брата Салтанкула.

– Мир дому твоему, Ратмир. Вижу, стоишь уже крепко на ногах – это хорошо, значит скоро на охоту поедем, – живо произнесла царица, снимая с себя приклеенные усики. Её брат только кивнул и пододвинул сестре тяжёлое, оббитое бархатом кресло.

– Рад приветствовать тебя, Ваше Величество и тебя – Ваше высочество, – приложив руку к груди, чуть склонился Ратмир. – Простите, что не встречаю вас большим поклоном, больно пока кланяться.

– Пустое, – отмахнулась царица и протянула ему лист бумаги: – Вот что нашла я в той сумке, после того, как Афанасий отдал её мне. Читай и скажи мне, что думаешь.

Ратмир взял бумагу, пробежал её глазами и кинул взгляд на гостей: царица смотрела на него с надеждой и ожиданием, а вот брат её не спускал со скомороха недоверчивого, тяжелого взгляда.

– Могу сказать тебе, Великая государыня только то, что говорил в последний раз – большая опасность есть для жизни твоей…и твоих близких, – чуть помедлив, добавил он, глянув в лицо брата царицы.

Глаза последнего загорелись мрачным огнём, и он процедил сквозь зубы: – Чем докажешь?

Ратмир протянул ему послание, что дала ему царица: – Этого достаточно.

– А я считаю, что всё это брехня! – брат царицы Салтанкул выхватил листок и кинул его на пол. – Князь Вяземский труслив и не решится на такое!

Ратмир пожал плечами и вопросительно посмотрел на царицу.

– Успокойся, Салтанкул! – прикрикнула на брата царица. – Я верю ему и хочу знать, что он может посоветовать.

– А меня его советы не интересуют! – упрямо воскликнул тот и кинул ненавидящий взгляд на скомороха.

– Чем я прогневал тебя, Ваша высочество? – неожиданно спросил Ратмир Салтанкула и посмотрел долгим взглядом ему прямо в глаза.

Тот вдруг смешался, покраснел и махнул рукой: – Ты слишком много на себя берёшь, Ратмирка! Кто ты таков, чтобы указывать царице и мне как поступать?!

– Не я к вам пришёл, – вздохнул Ратмир и опустился на лавку, стоявшую у стены.

– Замолчь, Салтанкул! – вновь прикрикнула на брата царица и кивнула Ратмиру: – Слушаю тебя.

Ратмир внимательно посмотрел на царицу, и сочувствие мелькнуло в его взгляде:

– Сама видела, Великая государыня, что подменил послание князь Вяземский и значит, что он при тебе остаётся доносчиком. Чьим – сама реши. Опасность грозит тебе – это точно. И, скорее всего, что грозит она тебе с ведома тоже известной тебе персоны. А это значит что защиты ни у тебя, ни у твоих близких уже почти никакой нет.

– И что же делать?

– Вижу только один путь – вернутся к себе, в родные тебе края. Так ты останешься жива и свободна.

– А, если она не захочет возвращаться? – упрямо встрял Салтанкул, поглаживая правой рукой короткую бородку.

– Тогда либо монастырь, либо смерть, – пожал плечами Ратмир.

– Не верь ему, Кученей! Что скажут наши ?! Царь Иоанн сватался к тебе не только из-за того, что полюбил твой прекрасный портрет, но и для политических побед. Ты ему до сих пор нужна! – самоуверенно заявил Салтанкул.

– Боишься потерять свою власть при дворе, Ваша высочество? – спокойно спросил его Ратмир. Вообще, после хорошего, крепкого сна, он чувствовал себя очень спокойно и даже чуть расслабленно. Поэтому его не особо задевали выпады и ненавидящие взгляды брата царицы.

– Как ты посмел такое сказать?! – неожиданно взорвался Салтанкул. Лицо и шея его побагровели. – Смерд!

Ратмир чуть поморщился и ясным взором посмотрел на царицу: – Или, если тебе, Великая государыня, нет возможности вернуться к родне, то можно бежать тайно в другое государство. И тем ты спасёшь свою волю и свою жизнь.

– Когда же ехать надобно? – растерянно спросила встревоженная царица. – Завтра?

– Нет, Великая государыня, так быстро не получится. Нужно подготовить столько разных вещей. Не ранее чем через пять дней, – вдумчиво посмотрел на неё скоморох.

– Ты о чём говоришь, Кученей?! – возмутился Салтанкул. – О каком побеге вы тут рассуждаете?! Она – Великая государыня и её место возле законного супруга. А я сам буду охранять их союз не хуже цепного пса. Поэтому о побеге больше даже и не упоминайте! Вставай, Кученей и возвращаемся во дворец! Иначе я сам расскажу Великому государю о том, что ты стала доверять какому-то мошеннику и вралю, вместо того, чтобы пойти и посоветоваться со своим законным супругом.

Ратмир кинул на него проницательный, чуть насмешливый взгляд:

– Ты хочешь, Ваше высочество, чтобы твоя сестра стала советоваться со своим супругом о том, что её обманывает её собственный любовник?

– Что ты сказал?! – неожиданно фальцетом взвизгнул Салтанкул и кинулся на Ратмира с кулаками. Царица смело встала между ними и резким движением руки откинула своего брата назад:

– Угомонись уже, Салтанкул! Да и ты, Ратмир, хватил лишнего! Хотя всё так оно и есть…

– Пойдём отсюда, Кученей, пока я не убил этого наглеца! – схватив царицу за руку, и тяжело дыша, заявил Салтанкул.

– Погоди, Салтанкул. Ещё только спрошу у Ратмира, – царица пристально посмотрела в глаза скомороху: – Как мне быть сейчас, пока я не решила, что делать дальше? Прогнать Афоньку? Может, знаешь кто ещё при моём дворе засланный недруг?

Ратмир кинул выжидательный взгляд на брата царицы. Тот молчал, не сводя со скомороха тяжелого взгляда. Тогда Ратмир откинул со лба прядь чёрных волнистых волос и негромко произнёс:

– Ни в коем случае сейчас нельзя прогонять князя Вяземского. Это будет означать, что ты, Великая государыня, обо всём догадалась и это будет тотчас же донесено твоему супругу. И у него не останется никакого выбора, кроме как тотчас же удалить тебя с трона. И какой способ для этого он изберёт – я не знаю: может и в монастырь сослать или ещё что хуже задумать… Других приставленных к тебе соглядатаев я пока не знаю. Хотя, скорее всего, они есть.

– Так что – держать Афоньку при себе?

– Держать и не дать ему понять, что тебе всё ведомо, – с жаром воскликнул Ратмир. – Быть с ним и с Великим государем по-прежнему любезной и весёлой. А то мне уже показалось, что князь стал что-то подозревать. А тебе, Ваше высочество, придётся следить за всей снедью, что будут подавать на стол государыне. И сон её сторожить поставь верных, крепких людей, – обратился Ратмир к мрачному брату царицы.

– Не учи учёного. Без тебя мне всё это ведомо, – огрызнулся тот и недовольно посмотрел на царицу. – Пошли, Кученей. Надоело мне слушать этого пустобрёха. Уже весь взопрел я, тебя ожидаючи.

Ратмир вздохнул и сочувственно посмотрел на царицу. Та стояла у кресла, нахмурив брови, и сосредоточенно о чём-то размышляла, глядя куда-то в окно. Потом перевела испытующий взгляд на Ратмира: – И у тебя есть верные люди, готовые помочь мне укрыться в другом государстве?

– Есть, Великая государыня. Хотя как по мне, так было бы лучше тебе вернутся к своим в родные края, – покачал головой Ратмир.

– Нет мне дороги туда, Ратмир, – грустно ответила царица. – Позор и бесчестие будут меня сопровождать там всю мою оставшуюся жизнь. Слишком много надежд возложено моим народом на этот брак.

– Тогда остаётся один путь – в иное государство, да под иным именем и званием. Всё это можно устроить не ранее четырёх-пяти дней, – сосредоточенно посмотрел на царицу Ратмир.

– Когда тебе дать окончательный мой ответ?

– Чем скорее, тем вернее, государыня, – почтительно склонил голову Ратмир. – В иных делах, сама знаешь, промедление смерти подобно…

– Хорошо, медлить не буду с ответом, но вернее всего, что недели через две-три. Мне же тоже подготовиться нужно, – кивнула царица и кинула оценивающий взгляд на скомороха: – Вижу, что ты уже вполне себе хорошо держишься, сил поднабрался. Через две недели Великий государь большую охоту затевает. Очень я люблю и жду её каждый год. И тебя приглашаю на неё. Отказа даже слышать не желаю. Поскачем под Волок Ламский. Места для охоты там знатные!.. Хоть напоследок порадоваться царской охоте. Так что и ты готовься, Ратмир.

– Слушаюсь, Ваше величество, – скрепя сердцем, кивнул Ратмир. Не было у него никакого желания скакать по морозу такие расстояния. Он понимал, что ещё недостаточно окреп для таких усилий и развлечений. Но и ослушаться приказа царицы тоже не смел.

– Ну, всё уже?! – раздосадованный Салтанкул подскочил к входной двери в опочивальню Ратмира и демонстративно распахнул её. – Я ухожу, Кученей! Нет никакой мочи уже сидеть тут и слушать, как этот смерд себе цену набивает!

Ратмир кинул на него исподлобья странный, насмешливый взгляд и тут же перевёл свой взор на царицу.

– Да, да, брат, уже уходим, – чуть суетливо произнесла царица, направляясь к двери, и неожиданно приостановилась: – Только ещё одно спрошу у тебя, Ратмир. Мне теперь рядом нужен другой надёжный и верный защитник. Помнишь, я говорила, что, если… если что-нибудь случится с князем Вяземским…Готов ли ты занять его место?

Ратмир, не отводя взгляда, сразу отрицательно покачал головой: – Прости, Великая государыня, но я не тот человек, который тебе нужен в этом чине. Я готов быть твоим защитником, но только как брат. С самой первой встречи с тобой я мыслил о тебе только как о сестре.

– Размечтался! – хмыкнул Салтанкул и злорадно посмотрел на сестру: – Убедилась теперь, сестрица, что… что он к тебе даже… как… – тут брат царицы даже и не нашёлся что сказать и, пожав плечами, шагнул за порог опочивальни.

– Это твоё последнее слово? – вскинула высокомерно свою красивую голову царица.

– Да, – ни секунды не медля, ответил скоморох. Он знал, на что шёл и был готов к любой реакции царицы.

Неожиданно глаза молодой женщины наполнились слезами, по лицу разлился густой румянец и она, молча, вышла из опочивальни.

Такого Ратмир точно не ожидал и, обхватив лицо руками, простонал: – Как же я устал от вас, от баб!

Глава 10

Спустя две недели…

Стояло раннее утро. Ещё веяло ночной прохладой, но сквозь светло-серую парусину просвечивало яркое солнце, прогревая всё вокруг до приятной теплоты. Ранние птахи звонко выводили свои рулады. Отдохнувшие за ночь крепкие татарские лошадки шумно вздыхали и скребли влажными языками по деревянному днищу своей кормушки.

Старик Никифор уже давно проснулся и тихонько лежал на медвежьей полости, постланной поверх тюков с одеждами и другой рухлядью в первой повозке. Рядом с ним, под тёплым суконным покрывалом, посапывали в сладком утреннем сне Андрейка, Теодорка, Николка и маленький Стёпка. В голове повозки спала, свернувшись калачиком Елена. Её лицо, тронутое лёгким загаром, дышало спокойствием и умиротворением. Во второй повозке, также на звериной полости поверх многих узелков и рундуков, раскинулся в богатырском сне рыжеволосый силач Василий. Тут же, уткнувшись кукольным личиком ему в подмышку, тихо сопела карлица Авдотья.

Старик Никифор, не выдержав, потихоньку стал выбираться из повозки. В этот момент, заслышав шорохи, подняла голову и Елена. Она приветливо улыбнулась Никифору и тоже потянулась к отверстию в парусиновой накидке, заменявшей дверь. Она перебиралась тихо, не торопясь, стараясь не помешать спящим мальчишкам.

Уже стоявший у повозки старик Никифор подал её руку, помогая выбраться наружу.

– О-хо-хо, красотища-то какая! – воскликнул он, потягиваясь всем телом и озираясь вокруг. Перед ними расстилалась зелёная равнина, засаженная местами пальмами и кустарниками. В дорожной коллее и на травинках разноцветными брызгами в утренних солнечных лучах блистали капельки росы. Необыкновенно синее небо простиралось далеко за горизонт и в нём в самой высоте уже черными молниями сновали скворцы. Воздух пах морем.

– Считай почти приехали, – кивнула ему Елена, вглядываясь в белеющие вдали очертания большого города. Она вдруг почувствовала сильное волнение и изнутри её стала бить мелкая дрожь – сегодня, да уже сегодня это произойдёт. Она вновь увидит сеньора Теодора, так внезапно исчезнувшего из её жизни много лет назад. А он, сеньор Теодор, впервые увидит своего… нет – их сына – такого же красивого и шустрого Теодорку-меньшого… Елена из женского суеверия всю дорогу никому не говорила о том, что рассказал ей Ратмир перед их отъездом из Москвы. Не собиралась она делать этого и теперь и только странный блеск её глаз и порывистые движения выдавали волнение, что охватило всю её сущность.

Через короткое время пробудились все скоморохи и с радостными возгласами стали разглядывать ясно различимый на горизонте Великий город, в котором они уже успели побывать несколько раз в прошлые свои приезды в Италию. Наскоро перекусив, они забрались в свои повозки и тронулись в путь. Их остановили на первом же посту. Лучше всех по итальянски разговаривала сама Елена, и она с удивлением пояснила своим спутникам, что они могут свободно заехать в Рим, но дальше им проезд запрещён, так как есть чьё-то указание задержать их. Растерянные скоморохи, перешёптываясь, въехали вовнутрь оборонительных стен Вечного города, нехотя отвели своих коней и повозки в сторону от основного входа и стали ждать. Спустя некоторое время Елена вдруг увидела среди проезжавших мимо всадников и карет знакомое лицо. Великолепный сеньор лет сорока с длинными, тёмными волосами и такими же усами в красивой широкополой шляпе с пышным пером и богатой одежде, ищущим взглядом взволнованно рассматривал толпу людей и повозок, задержанных у внутренних ворот основного входа. Вот он встретился взглядом с Еленой и тут же широко улыбнувшись, стащил с головы шляпу и усиленно замахал ею: – Елена! Я здесь!!

Скоморохи удивлённо уставились на приближавшегося к ним всадника.

– О-о! Мне кажется, я знаю этого сеньора, – изумлённо пробормотал старик Никифор и кинул взгляд на Елену. Та стояла вытянувшись в струну и не сводила светящихся от радости глаз с сеньора.

– Мамушка, кто это? – воскликнул подбежавший Теодорка, возившийся до того с Андрейкой у крайней повозки.

– Это… это… – у Елены от волнения перехватило дыхание, и в этот момент всадник уже соскочил со своего скакуна и, бросившись к ней, заключил её в свои объятия: – Елена, моя дорогая Елена!

Теодорка изумлённо смотрел снизу вверх на незнакомого высокого сеньора, так сильно обнимавшего его мамушку. А она, к удивлению Теодорки, нисколько и не сопротивлялась, а только смущённо улыбалась сеньору, гладила его по щеке и что-то шептала ему. Остальные скоморохи тоже застыли, словно соляные столбы и не сводили с них круглых от удивления глаз. Только старик Никифор стоял чуть в сторонке, сложив руки на груди, и довольно хмыкал.

Но вот сеньор чуть расслабил свои объятия и, окинув взглядом карих глаз стоявших вокруг скоморохов, остановил его на Теодорке и тепло улыбнулся ему. Счастливая Елена помахала рукой сыну и срывающимся от волнения голосом позвала его: – Теодорка, сыночка, иди к нам. Это батя твой.

– Б-батя?.. – неверными губами прошептал побледневший Теодорка во все глаза рассматривая богато одетого сеньора. И на деревянных ногах направился в их сторону.

– Вот тебе и фунт изюма! – ошалело взвизгнула от неожиданности карлица Авдотья и радостно захлопала в ладоши: – Ну, Елена! Ну, скрытница! А ведь знала же наверняка, что встретиться с ним сегодня, только молчала столько времени! То-то нас у ворот-то придержали, ждать заставили.

Силач Василий удивлённо покачивал головой и поглаживал по плечу прижавшихся к нему Андрейку, Стёпку и Николку. Мальчишки жадно наблюдали за происходящим и почему-то виновато улыбались, глядя на то, как Теодорка несмело подходил к Елене и богато одетому незнакомцу. Вот незнакомый сеньор схватил Теодорку за плечи, и, крепко прижав к себе, несколько раз расцеловал в щёки. Зардевшийся от смущения мальчишка, внезапно разрыдался и сам в свою очередь, крепко прижимаясь, обнял сеньора, всхлипывая и повторяя как заведённый: «Папка…папка мой нашёлся…». Незнакомый сеньор привлёк к себе ещё и Елену и тут слёзы навернулись уже на глазах у всех скоморохов.

Спустя короткое время Елена, пунцовая от радости, представила скоморохам сеньора Теодора и он, приветливо улыбаясь, обнял каждого. Затем сеньор Теодор сообщил, что специально для них снят хороший дом неподалёку от Колизея и что он сам проводит их туда. Дом и вправду оказался добротным, с водопроводом и небольшим бассейном. Во дворе дома стояла небольшая конюшня и другие хозяйственные постройки. Здесь уже стояли лари и корзины, набитые всяческой снедью и бутылями вина.

Уставшие с дороги скоморохи быстро умылись и стали накрывать на стол. Сеньор Теодор сидел на лавке, прижав к себе Теодорку-младшего и о чём-то живо беседовал с ним. Счастливый мальчишка с горящим взором отвечал ему на итальянском языке и крепко держался за большую, сильную руку. Не менее счастливая Елена порхала как девочка, собирая еду на стол и кидая на близких ей людей влюблённые взгляды. Старик Никифор, карлица Авдотья и Василий весело переглядываясь и переговариваясь, продолжали наполнять тарелки и подносы едой и выставлять их на широкий стол. Андрейка с братьями Николкой и Стёпкой тоже старались помогать им по мере своих сил, только взгляд у них был несколько расстроенный, а улыбка жалобной.

Спустя несколько часов сытые и разомлевшие скоморохи разбрелись по своим комнатам.Синьор Теодор укрыл цветастым покрывалом переволновавшегося и быстро заснувшего Теодорку. Затем посмотрел долгим взглядом на Елену, сидевшую рядом и не сводившую с него влюблённых глаз. Встал с лавки, взял её за руку и увёл в другую комнату в конце дома, где уже была застелена красивым покрывалом большая кровать с выкованным изголовьем. Сеньор Теодор закрыл за собой дверь на щеколду и привлёк к себе часто задышавшую Елену. Она обвила руками его шею и, прижавшись к нему всем телом, почувствовала, как крепкие мужские руки стали быстро расшнуровывать корсет её платья…

На следующий день синьор Теодор опять приехал в дом к скоморохам, но не один, а с ещё одним, живописно одетым, синьором. Помимо этого он привёз с собой разрешение на их выступления в Риме, но сказал, что должен забрать всех мальчишек.

– Мне Ратмир передал, чтобы я не затягивал с помещением мальчишек в обучение. Поэтому трое из них завтра едут со мной в коллегию, где учились я и Ратмир. А за Андреем со мной приехал посланник от самого Паоло Кальяри. Говорит, что мастер с большим нетерпением ждёт этого талантливого юношу.

Когда Теодорка объяснил взъерошенному Андрейке, что происходит, тот вначале испуганно и жалобно посмотрел на скоморохов, словно прося у них защиты. Но тут второй синьор подошёл к нему и, положил перед ним на стол большую папку. Открыв её, Андрейка увидел великолепные, атласные листы бумаги и пенал с угольным карандашом. Синьор взял карандаш и, набросав умелыми движениями на листке какие-то линии, протянул карандаш мальчишке. Андрейка тут же успокоился и, схватив карандаш, ловко подправил рисунок синьора и дополнил его. На лице синьора тут же отразились изумление и восхищение. Он ласково улыбнулся Андрейке и попросил Теодорку перевести мальчишке, что теперь он сможет учиться писать картины в самой лучшей мастерской во всей Италии у одного из самых лучших живописцев мира. Андрейка нерешительно переводил взгляд с синьора на скоморохов, словно не знал, на что решиться. Но после того, как ему сказали, что он сможет навещать скоморохов каждую неделю в свободное от живописи время, он всё-таки решился и, обнявшись на прощание с каждым из своих друзей, ушёл вместе с посланником известного живописца.

Елене пришлось объяснить своим товарищам-скоморохам, что, к сожалению, синьор Теодор уже был женат до их первой встречи. И что по итальянским законам он не может развестись. Поэтому Теодор-старшой будет приезжать сюда, в этот дом, и они вместе будут навещать Теодорку-меньшого и братьев Николку со Стёпкой в коллегии.

– А там видно будет, – вздохнула она и вновь улыбнулась счастливой улыбкой, вспоминая крепкие объятия мужчины.

Скоморохи, оставшись на следующий день вчетвером, сели за стол и стали думать, какие фокусы и представления они смогут выполнять таким своим количеством. Долго судили-рядили, да и подготовили несколько интересных, забавных представлений с тем, чтобы через недельку уже выйти на римские площади и начать выступать перед весёлой итальянской публикой.

Глава 11

Несмотря на мороз за окном, в большом, богато обставленном зале было тепло. Трещали сухие берёзовые поленья в большом камине, и танцующий огонь освещал всё вокруг неярким, дрожащим светом. Несколько горящих свечей, расставленных по углам в серебряных подсвечниках, слабо освещали самые дальние закоулки помещения, создавая там причудливые тени.

Перед камином стояли два мягких удобных кресла, в которых расслабленно сидели Антонио и Ратмир и, молча, наблюдали за хаотичным танцем сотни тысяч красных искорок вспыхивавших то тут, то там на охваченных голубовато-жёлтым пламенем черневших поленьях. Легкий треск сгорающих дров призывал к умиротворению и покою.

– Значит, завтра ты едешь на царскую охоту? – первым нарушил молчание Антонио, поднося к губам серебряный кубок с горячим сбитнем.

– Да, на царскую охоту на медведя, – дополнил Ратмир и отставил свой пустой кубок на стоявшую рядом маленькую тумбочку. – Царь Иоанн всем охотам предпочитает именно эту. У меня нет возможности отказаться, хотя я сделал бы это с превеликим удовольствием. Царица просто вынуждает меня ехать вместе со всей свитой.

– О, Мадонна! – воскликнул Антонио и повернул голову в сторону собеседника. – Ты же понимаешь, насколько для меня важна любая информация, которую ты привезёшь оттуда! Там будут все его самые доверенные люди. Любое слово, любая фраза, услышанная тобою от них может иметь очень важное значение для политики нашего государства.

– Да знаю я, Антонио, знаю… Считай, что только ради тебя и еду с ними. На это же уйдёт несколько дней! Несколько дней в холоде и пьяных гульбищах! – поморщился Ратмир.

– Скажи спасибо, что несколько дней, а не несколько месяцев, как это бывало при батюшке нынешнего царя… Я помню, брат, что для тебя тёплые края всегда были предпочтительнее морозным. Тем более было моё удивление, когда я узнал, что местом пребывания своей очередной миссии ты избрал Московию, – усмехнулся Антонио. – Но, поскольку тебе самому осталось всего несколько месяцев до конца своей миссии здесь, то уж проведи их с наибольшей пользой для себя и отечества. А я сейчас хочу тебя порадовать двумя приятными известиями.

– Точно приятными? – подозрительно посмотрел на него Ратмир. – А то в последнее время меня только озадачивали разными нежданными вестями.

– Ну, одно-то тебя точно порадует. А вот второе… – Антонио прищурился. – Это уж как ты сам для себя решишь…

– Не говори загадками, Антонио, – опять поморщился Ратмир. – Мне хорошо знаком этот твой тон и, как правило, он не сулит ничего приятного.

– Ещё раз повторяю, – это как ты сам для себя решишь. Оба сообщения пришли сегодня утром. Первое – твои скоморохи благополучно добрались до Рима, и наш брат Теодор благодарит тебя всем сердцем за то, что ты не только присмотрел за его сыном, но и успел вложить в его голову многие знания. На приёмном экзамене в нашу коллегию юноша показал прекрасные способности.

Ратмир довольно улыбнулся и кивнул:

– Я всегда говорил, что у этого мальчишки острый и пытливый ум и его место уже давно было в нашей коллегии. Уверен, что он ещё покажет себя в наилучших качествах, – скоморох вздохнул: – Я скучаю по ним и по тем временам, когда мы кочевали в повозках по бескрайним местам Московии.

– Это прекрасно, – усмехнулся Антонио и проницательно посмотрел на собеседника. – А вот вторая весть… Уверен, что она сейчас точно изменит ход твоих мыслей…

Ратмир поднял на него вопросительный взгляд.

– Месяц назад судно, на котором барон и баронесса Седеркрейц, плыли к своему острову, потерпело крушение в бурю. Барон, увы, погиб. Баронесса и её старшая дочь были спасены, но баронесса от переживаний потеряла второго ребёнка…

По лицу Ратмира пробежала тень:

– Ты считаешь, что это хорошая весть?

– Я же сказал, всё зависит от того, как ты сам это всё воспримешь, – покачал головой Антонио и протянул Ратмиру какой-то конверт, – держи, брат. Это тебе.

– Что это? – прищурился Ратмир, смутно начиная догадываться, что бы это могло быть.

– Это послание нашей общей знакомой – Виолы Седеркрейц лично тебе. Я не стал читать его, хотя обязан знакомиться со всеми посланиями дипломатической почты.

Ратмир глубоко вздохнул и, развернул конверт. Его взгляд заскользил по строчкам послания, выписанным столь хорошо ему знакомым каллиграфическим почерком Виолы.

– Ну? Что там? – не выдержал Антонио, не сводивший глаз с лица Ратмира. Тот, молча, протянул ему листок и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

– « Мой дорогой Ратмир! Знаю, какое удивление у тебя вызовет это моё послание. Но, поверь мне, что всё это время мысли о тебе не оставляли меня ни на минуту. Много лет назад я сделала самую большую ошибку в своей жизни и по сей день расплачиваюсь за неё. Ибо нет страшнее пытки, чем каждый вечер ложиться в постель не с тем, о ком плачет твоя душа. Я понимаю, что мне нет прощения, но даже твой самый коротенький ответ станет для меня ступенькой к искуплению моей вины», – Антонио кинул взгляд на продолжавшего безмолвно сидеть Ратмира и вполголоса продолжил: – « Месяц назад наше судно попало в шторм и мой супруг погиб. Я потеряла ещё неродившееся дитя. Провидение спасло меня и мою дочь. Грех писать об этом, ведь прошло слишком мало времени с того страшного дня, но я хочу, чтобы ты знал, что всё время своего супружества я никогда не забывала о тебе и только бездумно принятые мною обязательства не позволяли мне посылать тебе весточки. И я всё это время знала, где ты и что с тобой с помощью наших общих друзей. Ты знаешь, кого я имею ввиду, и прошу тебя – не брани их за это. Пишу в слабой надежде на то, что ты ещё не забыл меня и молю пресвятую Деву Марию, чтобы она помогла мне достучаться до твоего сердца, которое, как я знаю, ещё свободно. Твоя Виола ».

Антонио сочувственно глянул на молчавшего Ратмира. Последний, не моргая, смотрел на пламя в камине. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Что станешь делать? – Антонио протянул ему обратно лист с посланием.

– Пока не знаю, – как-то слишком спокойно ответил скоморох и, переведя взгляд на собеседника, со вздохом повторил: – Пока не знаю, брат. Как-то слишком неожиданно… чтобы быть правдой…

– Зачем же ей лгать тебе?

– Ты прав. Наверное незачем… Только писать такие вещи после стольких лет забвения… довольно странно и непонятно, – пожал плечами Ратмир.

– Она же объяснила причину своего молчания, – слабо возразил Антонио.

– Она-то объяснила, только мне с того не легче. Получается, что, если бы барон не погиб, то она и дальше продолжала бы молча страдать, как она пишет, и стала бы жить и дальше с ним и с двумя их детьми. Во имя чего? К чему такие страдания, если она утверждает, что по-прежнему не может забыть меня?

– Во имя детей…

– Тогда при чём здесь я и к чему это послание? Пусть занимается своими детьми…

– Очень сложно понять женскую натуру и их мышление, – осторожно заметил Антонио.

– В этом я уже убедился и не единожды, – хмуро усмехнулся Ратмир.

– Не простишь?

– Не знаю. Мне нужно подумать… Я очень устал, Антонио, за последнее время. Мне нужно время и покой, чтобы придти в себя, – вздохнул Ратмир. – Пожалуй, я пойду к себе. Должен подготовиться к завтрашнему выезду на царскую охоту. У Кремля приказано быть в шесть утра. В этот раз царь Иоанн пожелал охотиться в Волоке Ламском.

– В этот раз он поедет из Кремля, не из Александровой слободы? – удивился Антонио.

– Да, он сегодня с царицей и с сыновьями в Кремле. Будет много народу на этой охоте. Насколько я помню, царь Иоанн любит приглашать поохотиться и послов. Неужто он не прислал итальянскому посольству приглашения в этот раз?

– Прислал, брат, прислал, – усмехнулся Антонио. – Но никто из наших не изъявил желания в такой мороз носиться по лесам в поисках голодных зверей.

– Хотя от царских даров в виде соболиного меха и охотничьих кречетов ещё ни один посол в этой стране не отказался, – в свою очередь заметил Ратмир.

– Это другое дело, – кивнул его собеседник. – И только глупец может отказаться от таких даров. Что-что, а меха здесь превосходны, как и ловчие птицы.

– Ну, что же. Тебе повезло, и ты можешь наслаждаться теплом и уютом. А мне пора собираться.

– Хорошо, брат. Иди, отдыхай, собирайся, а я пока всё, что ты мне сказал, запишу в свою хронологию. Буду с нетерпением ждать твоего возвращения с этой охоты. Уверен, что тебе после будет что мне рассказать, – и Антонио тепло проводил друга до ворот.

Несмотря на зимнюю темень, в шесть утра у Кремля уже шевелилась огромная тёмная масса людей и повозок. Освещённая многочисленными горящими факелами площадь бурлила и шумела как какая-нибудь река в половодье. Отовсюду доносились крики и смех людей, лошадиное ржание и лай многочисленных собак, лязганье и бряцанье железных деталей упряжек, оружия, полозьев санок. Свет факелов освещал румяные от мороза бородатые лица знатных охотников разодетых в меховые шапки и тулупы, подбитые изнутри мехом, расшитые серебром и драгоценными самоцветами. Все ждали появления царского поезда.

И вот распахнулись высокие, дубовые, оббитые железными узорами ворота и первыми в толпу, собравшуюся на площади, ринулись на крепких аргамаках суровые опричники. Криками, громким посвистом нагаек они стали расчищать дорогу для царского выезда.

Показались в большом количестве царские телохранители на чёрных жеребцах, без устали рыскавшие взглядами по сторонам, с саблями на боку и пищалями в руках.

Следом за ними на прекрасном скакуне, в богатых одеждах и с кнутом в руках ехал сам Великий государь царь Иван Четвёртый. С радостным возбуждением он жадно вглядывался в тёмное море из людей, лошадей, повозок и собак, колыхавшееся по обе стороны проложенного для него опричниками пути. Многочисленные яркие факелы, освещавшие всё вокруг, придавали этой картине фантастическое зрелище.

« Царь,..царь…», – раздались ликующие крики по всей площади.

Царь довольно улыбался:

– Ну, что, Федька, – обратился он к своему постельничему Фёдору Басманному, ехавшему от него по левую руку. – Хорош выезд, богат? Не хуже, чем у татарских ханов?

– Даже лучше, Великий государь! – льстиво воскликнул тот.

По правую руку от царя ехала на прекрасном аргамаке царица Мария Темрюковна. Одетая в богатое охотничье одеяние, в меховой шапочке украшенной золотом и самоцветами, она жадно вдыхала морозный воздух, напоенный запахами и звуками предстоящей охоты. В окружении мужчин-охотников она чувствовала себя как рыба в воде и весело посматривала на ехавшего рядом своего брата Салтанкула. Далее за ними, под присмотром наставников, двигались верхом оба царевича, настороженно разглядывая ликующую толпу охотников. И вслед за ними, не спеша, гарцевала на специально приученных к охоте лошадях многочисленная царская свита.

За удачное проведение царской охоты в это время отвечал сокольничий и ловчий Московского Ловчего пути Бобрищев-Пушкин Иван Иванович. Он озабоченно переговаривался со своими помощниками и внимательно поглядывал в сторону Государя, боясь пропустить малейшее его указание.

В царском поезде не было ни собак, ни специально обученных охоте людей. Все они уже более десяти дней жили и готовились в ожидании приезда царя и его свиты в специальном охотничьем стане около Волока Ламского. Там же неустанно прохаживались специальные люди, обеспечивавшие безопасность царской семье и её гостям. Сама обширная территория охоты была заранее оцеплена и тепло одетые сытые солдаты, вооружённые лёгкими пищалями и самострелами топтались по хрустящему снежному покрову на расстоянии ста шагов друг от друга.

Вслед за царём и его свитой из Кремля выехал целый поезд саней и повозок с продовольствием, утеплёнными шатрами, коврами, одеждами, посудой, вооружением. И после этого, по специальному сигналу к царскому поезду стали присоединяться собравшиеся на площади многочисленные участники почётной царской охоты. Длинной лентой людской поток двинулся по нешироким, тёмным улочкам Москвы, заставляя захлёбываться от бешеного лая всех дворовых собак, охранявших утренний покой невысоких деревянных и каменных домов москвичей. По дороге к ним присоединялись всадники и повозки запоздавших участников охоты, прибывшие из отдалённых усадеб и поместий.

Ратмир на Яхонте двигался рядом со своей повозкой в бесконечной череде охотников, их слуг, скарба. К повозке были привязаны двое крепких жеребцов. Двое его слуг – Александр и Марко, тепло одетые, развалившись, сидели на козлах и тихо переговаривались между собой. И у людей и у животных изо рта шёл пар.

На выезде из города уже в предрассветном блёклом свете вся вереница людей, лошадей и повозок вытянулась в одну узкую, длинную чёрную ленту и неспешным ходом двинулась на северо-запад от Москвы.

Неожиданно Ратмир услышал где-то впереди чьи-то громкие крики и свист кнута. Вытянув шею, он увидел, как в обратную сторону на аргамаке скачет богато одетый всадник. Дорогу ему освобождали двое оскалившихся опричников, размахивая кнутами. Во всаднике скоморох тут же признал стольника Василия Хомутова. Тот протискивался на своём скакуне напротив движущейся толпе и кого-то искал глазами. Вот он наткнулся взглядом на Ратмира и громко закричал:

– Ратмир, я тебя уже обыскался. Скорее ко мне! Государыня тебя кличет.

Через несколько минут Ратмир на Яхонте в сопровождении стольника Хомутова направился в головной конец царского охотничьего поезда.

– Ты, Ратмир, с Вяземским поаккуратнее, – неожиданно негромко предупредил стольник, не глядя на него. – Слышал я, готовит он против тебя подлое дело.

– Благодарю, Ваша светлость, запомню, – так же не глядя на собеседника, отозвался Ратмир.

В этот момент они уже подъехали к явно высказывавшей нетерпение царице. Неподалёку от неё в сопровождении других знатных бояр ехал насупившийся князь Вяземский. Он поджал губы, увидев, как царица приветливо улыбнулась Ратмиру и указала ему рукой его место в свите. Ратмиру ничего не оставалось делать, как встроиться в тесные ряды знатных бояр и опричников, следовавших за царём и его семьёй. Он успел заметить удивлённо-восхищённый взгляд царя Ивана Четвёртого, брошенный на его коня. Ратмиру этот взгляд сразу не понравился. Вплоть до первого привала царь несколько раз оборачивался и кидал заинтересованный взгляд на коня, что не осталось без внимания царской свиты.

Как только был объявлен привал, так царские слуги, молча, и быстро расчистили от сугробов большой участок заснеженной земли и покрыли его коврами. Затем постлали на них разноцветные скатерти и уставили их серебряной посудой. Поле чего стольники стали командовать поварскими служащими и последние начали выкладывать всяческую снедь прямо на блюда. Сразу же необыкновенно вкусно запахло жареной, пареной едой. Для царской семьи постелили белый пушистый ковёр.

Ратмир не торопился спешиваться, как это сделали другие бояре и опричный люд. Внезапно они все расступились, и скоморох увидел, что прямо к нему направляется сам царь. Великий государь подошёл очень близко и, поцокав языком, с восхищением произнёс:

– Знатный конь! – и внимательно посмотрел Ратмиру прямо в глаза: – Мнится мне, что конь этот достоин более знатного всадника, чем ты, паря.

За спиной царя появились Фёдор Басманный, Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов. Следом показались Василий Хомутов, брат царицы Салтанкул и наконец, сама царица с встревоженным взглядом.

– Ты слышал, Ратмирка, что тебе сказал сам государь? – насмешливо окликнула скомороха князь Вяземский. В глазах его полыхнуло злорадство. – Великий государь делает тебе честь, тем, что сам желает ездить на этом коне.

– Ну, не я сам, – поправил князя Вяземского государь тоже с усмешкой: – А вот для сына старшего я этого коня заберу у тебя, паря.

– Это мой друг. А я друзей своих никому не отдаю, – отрывисто бросил Ратмир, отчётливо понимая, что с этой минуты спокойная жизнь для него закончилась и добавил: – И конь этот нрава сурового. Мальчишке на нём никогда не усидеть. Если только убиться сразу об землю…

– Он прав, Великий государь, – неожиданно, растолкав всех, подошла царица в соболиной накидке поверх тёплого охотничьего костюма. – Я тебе рассказывала про этого коня. Ни я, ни мой брат не смогли его приручить. А признал он только Ратмира…

– Так пусть твой Ратмир и поможет моему сыну совладать с этим красавцем, – упрямо повторил Великий государь и недовольно махнул рукой своему конюшему: – Дайте ему любого другого коня из тех, что татары накануне пригнали со степей, раз он такой мастер по их объездке. А этого я заберу.

– Я же сказал, что я друзей не отдаю, – глухо повторил Ратмир, не опуская глаз. Их взгляды пересеклись на несколько мгновений. Вокруг наступила тишина.

Царь Иван Четвёртый прищурился и зловеще усмехнулся: – Друзей не отдаёшь, говоришь? Ну-ну… это хорошо, что так бережёшь их…

Неожиданно Великий государь, молча, развернулся и направился к уже готовому для пиршества месту. Обескураженные Басманов, Вяземский, Хомутов, кинув на Ратмира удивлённые взгляды, последовали за ним. Остальные бояре, перешёптываясь, поспешили за ними. Царица также встревожено взглянула на Ратмира и бросилась вслед за царём.

– Зря ты так, Ратмир. У Государя память длинная, – покачал головой Малюта Скуратов и, хмыкнув, пошёл за всеми.

Ратмир вздохнул и, развернувшись, поскакал к своей повозке. Там его слуги уже тоже быстро расставили на рушнике посуду с едой и ждали его. Ратмир отдал коня Марко и строго-настрого приказал следить за ним. Потом он вместе с ними сел в повозку как это сделали остальные участники царской охоты и все приступили к трапезе.

Глава 12

Спустя пару часов длинный обоз опять двинулся в путь. Быстро занялся и пошёл на убыль короткий зимний день и уже глубокой ночью царский поезд достиг нужной цели и оказался рядом с небольшой старинной крепостью Волок Ламской, что стояла на развилке рек Ламы и Рузы. Именно перетаскивание или волочение судов по суше из бассейна одной реки в бассейн другой и дало название этой крепости.

Вокруг крепости располагались более двух десятков слобод. Но царский поезд двинулся мимо них и вскоре оказался рядом с государевым охотничьим поселением-станом, где специально обученные люди уже всё подготовили к приезду царской семьи и многочисленных гостей. Раскрасневшийся, взбудораженный сокольничий и ловчий Московского Ловчего пути Бобрищев-Пушкин Иван Иванович носился на своём скакуне в гудящей толпе, размещая по заранее установленным шатрам высокопоставленных членов царской свиты. Гостями рангом помельче занимались его помощники. Царский шатёр, стоявший в центре поселения, выделялся своими размерами и красотой. Внутреннее убранство его, освещённое факелами, так же радовало глаз. Большой ковёр в центре, покрытый отливавшими золотом и серебром скатертями, был заставлен серебряными же и золотыми блюдами с разнообразной едой и бутылями с различными напитками. В шатре было тепло и приятно пахло пряными травами, которые входили в состав горячего сбитня, что томился в больших дубовых бадьях, стоявших неподалёку от ковра.

В царский шатёр были званы наиболее приближенные к царю и царице гости. Остальных многочисленные стольники разместили по более мелким шатрам. Так же в специальных постройках были размещены места для отдыха ратников и другого служивого люда, привезённого в царском поезде в качестве обслуги.

Людской шум, состоявший из криков, смеха, разговоров перекрывали лай собак, ржание лошадей, рёв диких медведей, и диких же кабанов, запертых в специальных загонах на тот случай, если вдруг охота не удастся и не будет возможности найти и загнать добычу. Домашние лошади, чуя дикого зверя, беспокоились в своих загонах, издавая громкое ржание и стуча копытами по деревянным настилам…

После того как последний обоз заехал на оцеплённую ратниками территорию предстоящей охоты, оцепление было замкнуто и с этой минуты ни один человек не мог покинуть её без специального на это разрешения.

Ратмир надеялся, что после случившегося царица оставит его в покое, и он со своими слугами спокойно проведёт ночь в одном из тёплых помещений для худородных бояр и их слуг. Но его надеждам не суждено было исполниться – посланный государыней на его поиски тот же Василий Хомутов – голодный и уставший, зло бросил: – Ты, Ратмир, давай уж будь где-нибудь рядом. Знаю, что не твоя это прихоть, но меня-то хоть пожалей. Сколько тут обойти пришлось. Насилу тебя разыскал. И что это ты подался в дома для худородных да служивых?

– Да мне всё-равно где, – пожал плечами Ратмир, шагая рядом со стольником. – Главное, чтобы сытно и тепло.

В большой царский шатёр они вошли под внимательные взгляды охранявших вход бородатых опричников, вооружённых длинными саблями и кинжалами. Там уже веселье шло вовсю. Рассевшиеся вокруг большого ковра с едой приближённые Великого государя с удовольствием попивали из серебряных кубков хмельные напитки, закусывали вкусно пахнущими ломтями мяса, заедали пышными пирогами с рыбой и различной птицей. Громко смеялись и разговаривали в предвкушении завтрашней охоты. В центре этого пиршества находился сам царь. Рядом сидели царица и его сыновья. Следом наиболее близкие ему бояре и посольские гости.

Многочисленные стольники и кравчие сбивались с ног, подавая царской семье и их гостям всё новые и новые блюда, запасливо заготовленные царскими поварами и подливая в быстро осушаемые кубки различные напитки.

Стольник Василий Хомутов подвёл Ратмира поближе к царице и указал ему на место рядом с посольскими гостями. Скоморох кивком поприветствовал их и присел на ковёр по-турецки. Подняв голову, он встретил пристальный, неприязненный взгляд царя Ивана Четвёртого. Последний, не отводя глаз, о чём-то негромко спросил Малюту Скуратова, стоявшего у него по правую руку. Тот склонился к Государю и, выслушав вопрос, тут же стал жарко его убеждать в чём-то, косясь на Ратмира. У Государя в какой-то момент брови удивлённо полезли наверх, и он с большим интересом посмотрел на скомороха…

– Вот где мы наконец-то с вами встретились, Ратмир, – неожиданно услышал Ратмир знакомый женский голос, говоривший на английском языке. Удивлённо повернув голову, он увидел смеющиеся глаза сестры английского посла Авроры. Молодая женщина, одетая в красивый, добротный охотничий костюм из синего бархата с золотыми галунами, сидела, чуть откинувшись назад, опираясь на правую руку. В левой руке у неё был кубок с элем. А на голове отлично сидела мужская меховая шапка из чёрного соболя.

– Неожиданно, – доброжелательно улыбнулся ей Ратмир, с облегчением видя в галдящей толпе, хоть одно знакомое лицо. Аврора легко поднялась и тут же пересела поближе к нему:

– Не будете возражать, если я подсяду поближе к вам? А то со своими я за длинную дорогу успела уже обо всём переговорить, – молодая женщина махнула рукой в сторону нескольких мужчин, представлявших английское посольство, от которых она только что отсела.

– Нисколько. Я вас, честно говоря, и не признал в этой шапке. Она вам очень к лицу, – кивнул Ратмир.

– А вы, Ратмир, галантный кавалер. Не зря, наверное, царица так насупилась, глядя на нас, – усмехнулась Аврора.

– Вам показалось, – Ратмир тепло посмотрел на Великую государыню и чуть улыбнулся ей. Взгляд государыни тут же прояснился, и она едва заметно кивнула скомороху. Князь Вяземский, не спускавший с них глаз, побледнел и окончательно утвердился в своих подозрениях. Он резко бросил что-то стоявшему тут же Фёдору Басманному. Тот только удивлённо пожал плечами. Тогда князь пробрался к Малюте Скуратову и что-то жарко зашептал ему на ухо. Последний нахмурился, кинул на Ратмира странный взгляд и тут же опустил глаза. Ратмиру это всё очень не понравилось, и он решил быть внимательнее к происходящему.

– А вам нравиться охотиться на диких зверей? – многозначительно подмигнула Ратмиру Аврора.

– Не особо. Только в силу необходимости, – не успевший поесть со своими слугами, Ратмир потянулся к блюду с отлично обжаренными куриными и лебедиными ножками. Взяв одну из них, он с наслаждением надкусил сочную мякоть, тут же ощутив на языке горячий, солоноватый, нежный мясной сок.

– Вы так аппетитно едите, – рассмеялась Аврора и попросила: – Подайте мне, пожалуйста, такую же ножку, Ратмир.

Спустя пару часов, когда все гости как следует наелись и напились, царь неожиданно встал с места и громко заявил:

– Любезные гости! Нам на завтра предстоит великая ловля, а для того нужны силы. Поэтому сейчас все будьте добры отправиться на боковую. И утром ранёхонько мои егеря обойдут все шатры и всех вас разбудят на утреннюю трапезу. После чего наш главный ловчий Иван Иванович начнёт командовать всей охотой.

– Что значит « на боковую»? – спросила Аврора у Ратмира, поднимаясь с места и опираясь на поданную им руку.

– Это значит – всем спать, то есть лечь на бок. А ваш брат не захотел поучаствовать в этой охоте?

– Не смог, – коротко ответила молодая женщина. – Он уже был пару раз на подобных ловах, но в этот раз не имеет возможности участвовать из-за болей в ноге.

– И отправил вас вместо себя? – Ратмир двинулся было на выход вместе со всеми из шатра, но тут его остановил один из опричников:

– Великая государыня приказала вам задержаться.

– А вы говорите, что мне показалось, – усмехнувшись, произнесла на английском Аврора и кинула быстрый взгляд на царицу. Та стояла рядом с царём и о чём-то с ним жарко спорила. Было хорошо заметно, что Великий государь слушал её нехотя и, нахмурившись, вяло возражал. Двое его сыновей, уставшие от длительного перехода и обильной трапезы, уже крепко спали тут же, развалившись на пушистом ковре. Но вот царица развела руками и, что-то сказав напоследок государю, повернулась и стала искать кого-то глазами. Заметив Ратмира, она помахала рукой, призывая его к себе.

– Мне очень жаль, Ратмир, но тебе, похоже, придётся расстаться с Яхонтом. Государь стоит на своём, и я его хорошо знаю, – расстроено произнесла она. – Я уже говорила ему, что наследник может покалечиться, если сядет на этого скакуна. Но ты сам знаешь упрямство моего супруга. Он требует, чтобы ты помог усмирить этого коня для его старшего сына.

– А я ведь так не хотел ехать на эту охоту, если помнишь, Великая государыня, – вздохнул Ратмир.

– Я всё помню, Ратмир. Ты – один из немногих здесь, кто по-человечески ко мне относится и готов помочь в трудной ситуации. Мне сейчас очень тяжело и ты знаешь – почему. Я изо всех сил стараюсь не подавать виду ни государю, ни Афанасию, – с отчаяньем в голосе прошептала царица и неожиданно резко отвернулась в сторону. К ним подошёл улыбающийся князь Вяземский.

– Ну, что, Ратмирка, тебя можно поздравить?! Сам государь оценил стать твоего коня. Не каждому смертному так везёт – самому государю подарок сделать, – насмешливо воскликнул он и повернулся к царице: – А ты, Великая государыня, не слишком ли много времени уделяешь этому Ратмиру? Даже Великий государь заметил это.

– А тебе откуда сие ведомо? – подозрительно посмотрела на него царица. – Или он с тобой такие разговоры разговаривает?

– Да нет, матушка, – чуть смешался князь Вяземский. – Просто уже только ленивый не обращает внимания на то, как этот Ратмирка вокруг тебя отирается.

– Я тебе уже, Ваша светлость, слово дал, что ни разу в жизни и мысли не имел вожделеть государыню, – нахмурившись, негромко, но чётко произнёс скоморох, глядя прямо в глаза князю.

– То-то же ты от неё ни на шаг не отходишь, – с наглой улыбкой процедил сквозь зубы тот.

– А моего мнения ты, Афанасий, спросить не хочешь? – вспыхнула царица. – Я сама к нему подошла. Причины тебе знать необязательно. Пошёл вон на своё место! Я тебя позже кликну.

Князь Вяземский побледнел словно полотно. Он кинул молниеносный, ненавидящий взгляд на Ратмира и, демонстративно поклонившись царице, растворился в толпе выходивших из шатра государевых гостей. Никому из них и дела не было до молодой женщины в синем охотничьем костюме и мужской собольей шапке, стоявшей в стороне неподалёку от входа в царский шатёр. Женщина очень внимательно наблюдала за происходившими в шатре событиями и нервно покусывала сочные губы.

– Государь сказал, что утром заберёт у тебя коня. А пока иди, Ратмир, к себе и отдыхай. Взамен Яхонта возьмёшь у меня на охоту любого коня, – удручённо произнесла царица и подтолкнула скомороха к выходу из шатра. Последний, молча, вышел на улицу, и только желваки играли на его скулах. Вслед за ним незаметной тенью последовал его верный слуга Александр.

– Неприятности, Ратмир? – сочувственно осведомилась Аврора, догоняя его у царского шатра.

– Похоже на то, – кивнул скоморох.

– Могу ли я чем-то помочь вам?

– Чем тут поможешь! Сам дурак – нужно было под любым предлогом отказаться от этой поездки, – с досадой произнёс Ратмир и, вздохнув, добавил: – Простите за невежливость, сударыня, но мне сейчас нужно побыть одному и подумать.

– Я понимаю, – кивнула молодая женщина. – Тогда увидимся завтра. Уже во время охоты, – уточнила она.

Ратмир учтиво склонил перед ней голову и, кивнув слуге, быстро направился вместе с ним к домику, где его и Александра ждал второй слуга Марко.

В течение часа скоморох со своими слугами обсуждал сложившуюся ситуацию. После чего, уставшие и разморённые теплом и обильным ужином, они забылись в глубоком, беспокойном сне.

Глава 13

Ранним тёмным утром под вялое завывание ветра и круговерть лёгкой позёмки в государевом стане под Волоком Ламским внезапно громко запели охотничьи рожки и зычные голоса ловчих стали будить всех обитателей становища на охоту. Кругом встали опричники с ярко горящими факелами в руках и шутками-прибаутками стали подгонять к утренней трапезе заспанных охотников.

Вскоре неподалёку от государева шатра ровными рядами выстроились специально подготовленные охотники, конные псари, загонщики. Все они жили при подобных государевых промысловых поселениях со своими ловчими, подчинявшимися только государеву Ловчему приказу.

В руках псари крепко держали кожаные поводки от громко лающих, взбудораженных предстоящей охотой местных и восточных борзых, гончих.

Вот из шатра по окончании трапезы показался улыбающийся Великий государь. Следом вышли его сыновья и сама царица. Все они были в тёплых охотничьих костюмах, не сковывавших движений. Царь прошёлся быстрым шагом вдоль рядов своих конных псарей с лающими собаками, охотников и загонщиков. Похвалил и тех и других за хорошую готовность. Следом за ним потянулись знатные бояре и посольские гости в тёплых охотничьих одеяниях.

Неожиданно внимание царя привлёк глухой рык из дальнего загон, огороженного крепкими, неошкуренными брёвнами с заострёнными концами. Глаза Великого государя загорелись огнём и, хорошо знавшие его приближённые, моментально замедлили шаг.

– А что, бояре и гости дорогие, не потешить ли нам себя на дорожку медвежьими потехами?! – возбуждённо воскликнул Великий государь и требовательно глянул на своего Главного Ловчего Иван Ивановича. Тот кивнул головой Малюте Скуратову и по взмаху руки последнего тут же в большой круг выстроились опричники, вооружённые острыми копьями.

– Ну, что, други мои верные?! Кто из вас желает сегодня принять из моих рук награду за храбрость и отвагу? Кто покажет истинно русское удальство? – царь Иван Четвёртый окинул взглядом притихшую вдруг толпу охотников. – Что же – нет желающих?.. Тогда веди, Григорий Лукьянович, кого-нибудь из моих становых охотников. Пусть покажет нам для затравки, как русский мужик может медведя побороть.

Тут охотники оживились и повеселели. Понаблюдать за схваткой настоящего охотника со специально обученным медведем было приятнее, чем участвовать в таком бою самому.

Малюта Скуратов ринулся к промысловым охотникам и быстро нашёл смельчака, не побоявшегося вступить в борьбу с хозяином леса и получить за это награду из рук самого государя.

– И как вы относитесь к подобным потехам? – неожиданно рядом с Ратмиром опять оказалась сестра английского посла Аврора.

Скоморох пожал плечами: – Здесь, на Руси, это считается обычной забавой. Всё зависит от мастерства охотника и его желания жить.

– Я никогда не видела подобного зрелища. Давайте попробуем продвинуться ближе, – неожиданно предложила молодая женщина. В её глазах появился азарт, тонкие ноздри аристократического носа хищно затрепетали.

– Я не поклонник кровавых зрелищ, – попытался возразить Ратмир, но Аврора, вцепившись в рукав его охотничьего костюма, потащила за собой ближе к большому кругу, где живой изгородью стояли напряжённые опричники с копьями в руках. Слуга Марко с непроницаемым лицом последовал за ними.

Бородатый, крепкий охотник лет тридцати уже стоял в кругу из молчаливых опричников. Зато толпившиеся за ними любители острых зрелищ, вовсю высказывали свою поддержку смельчаку и даже давали ему, на их взгляд, дельные советы. Охотник изо всех сил храбрился и крепко сжимал в правой руке острое копье – единственное оружие, которое дозволялось в таких потехах. Охотник пытался шутить в ответ, но глаза его были полны тревоги и напряжения.

Вот со стороны загона вновь послышалось звериное рычание и мужские голоса завопили: – Ведут, ведут косолапого. Вот сейчас ему наш Тихон и покажет почём фунт лиха!..

Шум и рычание в толпе приближались и вот, наконец, показались десятка два крепких охотника из промысловиков, тащивших большого бурого медведя за крепкие толстые верёвки, привязанные к железным кольцам в его ноздрях. Голодный медведь, уже не раз участвовавший в подобных схватках, сам спешил к месту, где его ждала очередная жертва.

Ратмир глянул на охотника и мысленно пожалел его. Последний стоял белый как полотно, и заворожено смотрел на мелькавшую в толпе охотников-егерей оскаленную морду зверя.

Вот, опустив верёвки, медведя втолкнули в круг и ряды опричников, выставивших копья остриями вперёд тут же прочно сомкнулись. И на мгновение наступила тишина… Зверь и охотник посмотрели друг другу в глаза… Все вокруг замерли… И никто не понял в какой момент зверь молча, одним прыжком кинулся на охотника, подмял его под себя и движением могучей лапы с острыми как нож когтями зацепился за голову несчастного и рванул кожу с его головы на себя.

– А-а, помогите!! Спасите, люди добрые! – страшный, отчаянный крик издал кровавым ртом, обезумевший от боли охотник, у которого теперь вместо лица была одна кровавая маска из обнажённых мышц. Чудом сохранившиеся в глазницах его глазные яблоки сумашедше вращались, а из чёрного отверстия, которое только что было ртом, продолжал доноситься утробный, отчаянных вой. Послышался хруст ломаемых костей и жадное чавканье голодного зверя. Толпа вокруг бесновалась, посылал проклятия пожиравшему человеческую плоть медведю, и представляла собой довольно страшное зрелище.

Побледневший Ратмир, чуть прищурившись, неотрывно наблюдал за Великим государем, который, казалось, получал наивысшее блаженство, наблюдая за тем, как дикий зверь пожирает его слугу. Стоявшая впереди Аврора, словно зачарованная смотрела на страшную сцену. Она прерывисто дышала и дрожащими пальцами машинально поправляла на груди завязки от своей соболиной накидки. Слуга Ратмира Марко старательно избегал смотреть в круг, но при этом не забывал наблюдать за происходящим вокруг них.

– Ну, что же, плохим охотником показал себя сей служивый, – покачал головой возбуждённый царь Иван Четвёртый. – Кто же, наконец-то сумеет одолеть этого Топтыгина? Которую охоту он у меня людишек ломает и победителем всегда выходит. Ставлю двойную цену победителю.

– А я, Великий государь, знаю, кто хотел бы получить особую награду из твоих рук, – неожиданно подал голос князь Вяземский и победительно посмотрел на Ратмира. У того сразу похолодело в груди.

– Говори, князь, не томи! – прикрикнул на него государь.

– А вот он! – князь пальцем ткнул в сторону Ратмира и что-то шепнул стоявшему рядом с ним Малюте Скуратову. Тот удивлённо вскинул голову. И князь Вяземский продолжил: – Спор вчера был промеж вас из-за доброго чёрного коня. Вот ты ему, Великий государь, и посули, что, если он покончит с этим Топтыгиным, то ты ему того коня и отдашь обратно, да две золотые деньги впридачу.

Стоявшая рядом с государем царица с трудом отвела взгляд от пожиравшего добычу зверя и с ненавистью посмотрела на князя Вяземского. Тот поймал её взгляд, покраснел и тут же поспешил поближе к государю.

– А, ежели он и впрямь покончит с косолапым? – засомневался государь, но кинув ещё раз взгляд на крупного бурого медведя с рычанием пожиравшего останки убитого им охотника, довольно хлопнул в ладоши: – Так тому и быть. Иди сюда, Ратмирка, и покажи нам каков ты в схватке со зверем. Что коней умеешь приручать – это я уже слыхивал. А победишь косолапого – так тому и быть – отдам я тебе твоего коня. Ну и пару золотых денег доложу вдогонку…

– Не ходи, хозяин, – встревожено шепнул Марко бледному Ратмиру. – Коня, если что и потом попробуем отбить.

– Я и не думал, но боюсь, что уже поздно, – тихо ответил ему скоморох, увидев как с десяток опричников, по знаку Малюты Скуратова, кинулись к нему.

Опешившая от неожиданности сестра английского посла с ужасом, прижав пальцы ко рту, проследила за тем, как опричники, облепив Ратмира со всех сторон, буквально потащили его к загону, где продолжал своё кроваво пиршество дикий медведь.

« Ну, что же, пришло время, дядюшка Чжоу, вспомнить твои уроки», – подумал Ратмир, осторожно вступая в смертельно опасный круг. В руках у него было только одно копьё, сунутое ему в руку одним из опричников. Вокруг наступила тишина. Медведь находился к нему спиной.

Ратмир на долю секунды прикрыл глаза и словно переродился. Сейчас только сознание руководило его действиями и им самим. Он был предельно сосредоточен и не видел и не слышал вокруг себя ничего и никого. Всё внимание было устремлено только на медведя-людоеда.

Ратмир осторожно снял с себя тёплый кафтан и, всунув в рукава копьё, неожиданно поднял его обеими руками над собой. В толпе пронёсся удивлённый шёпот. В этот момент медведь обернулся на шорох и, увидев перед собой нечто странное и размером больше себя, в страхе кинулся в противоположную сторону прямо на опричников. В толпе раздались крики ужаса, и вся человеческая масса вокруг оцепленного круга заволновалась. В этот же момент Ратмир резко выхватил копье и сломал его об колено, оставив в руке только сам наконечник с обломком. Тем временем, медведь, напоровшийся на острые копья опричников, обезумел от боли и, увидев, что нечто большое и страшное вдруг превратилось в обыкновенного человека, кинулся на него. Ратмир моментально обмотал левую руку толстым кафтаном и сунул её прямо в смрадную, окровавленную пасть зверя. Правой рукой, держа обломок копья наподобие кинжала, он отработанным движением всадил остриё копья прямо ему в сердце. Медведь страшно заревел от боли, зашатался, обхватил Ратмира лапами и, рухнул вместе с ним на землю, успев когтями распороть ему плечо. Толпа ахнула и замерла, ожидая – что же там со смельчаком. Оглушённый падением Ратмир не без труда выбрался из-под тяжёлой туши, бившейся в конвульсиях. Рукой он вытащил из-под неё же свой окровавленный кафтан и зажал им рану на плече. Издававший страшные хрипы и стоны медведь ещё несколько мгновений поскрёб длинными острыми когтями замёрзшую землю. Затем он дёрнулся всей тушей, вытянулся и замер навсегда…

Несколько мгновений вокруг стояла тишина, которая потом буквально взорвалась криками восторга и поздравлений отважному победителю. Ещё не отошедший от напряжения Ратмир поднял взгляд на Великого государя. Тот смотрел куда-то в сторону, недовольно хмурясь, и что-то выговаривал князю Вяземскому и Малюте Скуратову.

Ратмир шагнул к стене из опричников. Те почтительно расступились, пропуская скомороха в радостно встречавшую его толпу. Сестра английского посла со слезами на глазах кинулась его обнимать. А у молчаливого слуги Марко подрагивали губы и чуть дрожали руки от пережитого. Он стал поспешно готовить из белой тряпицы очередную повязку для своего хозяина. Царица стояла за спиной своего царственного супруга и, не скрывая радости, гордо наблюдала за тем, с каким восторгом толпа охотников приветствовала победителя.

Глава 14

– Я не могу теперь принимать участие в охоте, Великая государыня, – пошёл Ратмир спустя некоторое время к царице. На нём был другой, чистый тёплый кафтан. А левая рука на перевязи покоилась на груди. Следом за ним как тень встал неподалёку слуга Марко. – Дозволь мне забрать своего коня и покинуть становище. Я теперь здесь только лишняя обуза.

Та как-то странно посмотрела на скомороха и умоляюще произнесла: – Я очень прошу тебя остаться, Ратмир. Не знаю почему, но мне в этой поездке не по себе и тревожно.

– Твой брат рядом с тобой, государыня, и он всегда встанет на твою защиту. Да и не с руки сейчас кому-либо при таком стечении людей строить против тебя козни, – настойчиво произнёс Ратмир. В этот момент он увидел, что сам государь смотрит в их сторону. Вот царь подал знак Малюте Скуратову, что-то сказал ему и тот тут же направился в их сторону.

– Великий государь зовёт вас обоих, – с лёгким поклоном обратился он к царице.

Ничего не оставалось, как подойти к уже сидевшему верхом на породистом охотничьем скакуне государю.

– О чём просишь ты царицу, Ратмир, когда я здесь? – неприязненно посмотрел он на скомороха сверху вниз.

– Видел, что занят ты, Великий государь, не стал тебя тревожить, – учтиво склонил голову тот. – А просил я только дозволения забрать моего коня и, оставив охоту, вернуться в Москву.

– Не вижу резона тебе не быть на охоте.

– Запах крови со свежей раны станет для дикого зверя сильнейшим искушением. Ты, Великий государь, как истинный охотник знаешь об этом, – прямо посмотрел в глаза царю.

– Знаю, – кивнул тот, не опуская глаз, и усмехнулся: – Потому и приказываю тебе быть сегодня на охоте. Как раз и станешь приманкой для дикого зверя.

– О чём ты говоришь, Великий государь?! – воскликнула царица. Щёки её заалели от возмущения. – Виданное ли дело, чтобы героев приманками делали!

– Это кто здесь герой? – недовольно поднял брови Великий государь. – Вот этот, неизвестно откуда взявшийся выскочка?! Что-то ты, царица, слишком стала ратовать за него. С чего бы это? Или в амурах он у тебя теперь вместо Афоньки?

– Побойся Бога, Великий государь! – воскликнула царица так, что находившиеся неподалёку на лошадях участники охоты разом посмотрели в их сторону. Особенно внимательно стала наблюдать за происходящим сестра английского посла Аврора. Царица продолжила: – Что ты такое говоришь?!

– Знаю что говорю, – сказал как отрезал царь и насмешливо посмотрел на игравшего желваками Ратмира: – А коня твоего, Ратмирка, уже повели вслед за моими сыновьями на охотничьи загоны. Хочешь его забрать – езжай на охоту как все, да только держись поближе ко мне, чтобы я тебя не упускал из виду. И в нужный момент встанешь, где скажу для приманки. А ты, царица, знай своё бабское место! И так я тебя взял на охоту взял противу всяких правил, – прикрикнул он на молодую женщину и с довольным видом, развернув своего коня, направился в сопровождении верных приближённых в головную часть длинной ленты охотников. Князь Вяземский едва скрывал злорадную ухмылку.

В этот момент Аврора подошла со спины к слуге Марко и чём-то его тихо спросила. Тот также тихо ответил на несколько её вопросов, после чего молодая женщина вскочила на своего коня и поспешила вдогонку за царём и его свитой.

– Ваше Величество, разрешите обратиться! – громко крикнула она на английском языке. Тут же к царю побежал его толмач Артёмка и перевёл сказанное сестрой посла.

Великий государь сразу узнал сестру английского посла и приветливо улыбнулся ей: – Слушаю со всем вниманием, сударыня.

– Благодарю вас, Ваше величество за оказанную мне честь сопровождать вас сегодня на охоте, – учтиво склонила голову женщина и продолжила: – Мне просто хотелось узнать, когда же состоится награждение победителя в борьбе с медведем? У нас, в Англии, это принято делать сразу же после виктории.

– Мы обязательно наградим его сразу после охоты, – опять вежливо улыбнулся государь.

– И ещё, Ваше Величество, – не отставала от него Аврора. – У меня есть для вас небольшое сообщение. Но этого пока не должны знать ваши люди, чтобы не было потом путаницы.

Великий государь пристально посмотрел на неё и кивком головы дал команду оставить его один на один с сестрой посла. Это касалось всех, кроме толмача, не спускавшего глаз с государя.

– Вы знаете, какое значение придаёт моя королева Московской торговой компании, которую Ваше величество позволило создать Англии на территории Вашего государства, – спокойно улыбаясь, произнесла женщина. – Моя королева поручила мне присмотреться к вашим людям, Ваше величество, с тем, чтобы из них выбрать человека для службы приказчиком в данной компании от Московии.

– Вот как! – удивился государь. – То есть от Московии в вашей компании будет служить человек, избранный не мной, а вами?

– Именно так, Ваше Величество. Это пожелание королевы. Она хорошо знает нашу семью. Поэтому и доверила мне найти здесь человека для этой важной службы. Ведь он станет помогать развиваться нашей компании в интересах обоих государств.

– Ну, что же… Я прислушаюсь к пожеланию королевы. А вы уже нашли такого человека? Ведь, насколько я знаю, вы недавно прибыли в Московию, – пожал плечами Великий государь.

– Да, ваше величество, это тот смельчак, что недавно противостоял в борьбе медведю и победил его.

– Ратмирка?! – неприятно удивился государь. – Почему он? Когда вы успели узнать его, если даже я сам увидал его впервые совсем недавно?

– Было время, – уклончиво произнесла Аврора. – На балах, к примеру.

– Это окончательный ваш выбор? – хмуро поинтересовался государь.

– Окончательный, – твёрдо заявила сестра посла, чтобы у русского царя не оставалось ни капли сомнения.

– Ну… как скажете, – с досадой произнёс Великий государь и, учтиво кивнув головой, тронул коня и направился к ожидавшей его свите. Там он с недовольным выражением лица что-то сказал Басманову и Скуратову и те только удивлённо покачали головами. Царица кинула на Аврору задумчивый взгляд.

Царский поезд двинулся к району охоты. Главный ловчий Иван Иванович привычно командовал, расставляя охотников на определённых расстояниях. Царь решил охотиться излюбленным татарским способом – облава на дикого зверя. Для этого, расставленные по периметру огромной площади охотники одновременно, по сигналу, пошли к определённой точке с шумом и выстрелами. Тут же были выпущены охотничьи собаки для подъёма и преследования потревоженных диких животных. И вся эта цепочка охотников пошла, сужаясь, к одной определённой точке, на которой царь и его приближённые с пищалями наперевес уже ждали добычу. Вот там-то и должна была начаться главная охотничья потеха по отстрелу обезумевших от страха и шума диких животных. Тех, что не успеют отстрелять царь и его приближённые, станут добивать приглашённые гости и сами промысловые охотники. А после окончания охоты, убитых животных соберут, тщательно сосчитают и передадут промысловым служащим на переработку. После этого все меха доставят в царскую казну, а оставшееся от охотничьих пиршеств мясо и ценную требуху – на царскую же кухню…

Охота проходила свои чередом, но Ратмир, державшийся неподалёку от царя и его свиты к своему удивлению не был ни разу вызван к нему. Царь Иван Четвёртый возбуждённо крутился на своём коне с легкой пищалью в руках и целясь, стрелял по вылетавшим на них из лесной чащи испуганным животным. Стоявший рядом стрелец тут же подавал ему другую, заряженную порохом пищаль. Ещё несколько стрельцов, сгибаясь к земле, бегали по полю, добивая раненых животных и оттаскивая их в сторону.

Вскоре из кустов стали показываться первые охотники из окончательно сузившейся цепи. Они, в свою очередь стали палить по метавшимся и тяжело дышавшим диким животным. Оглушительных лай охотничьих собак, также догонявших и терзавших свою добычу, заглушили крики людей и жалобные стоны и рёв десятков волков, лисиц, нескольких поднятых медведей и десятка оленей. Причём стрелять медведей и оленей дозволялось только самому царю, поэтому именно эти животные дольше всего метались по красной от крови истоптанной снежной поляне.

Но вот была заколота копьём последняя лисица и довольные охотники начали радостно разбирать серебряные кубки с водкой, что на подносах стали разносить среди конных гостей пешие стольники. Последние буквально бегали по огромной поляне среди фыркающих лошадей и лающих собак, проваливаясь сапогами в дымящийся от ещё тёплой крови розовый снег.

Неожиданно небо заволокло тучами, поднялась сильная вьюга, и пошёл снег. Сразу стало темно, и опричники поторопились зажечь факелы.

– Плохая дорога, Великий государь, – озабоченно произнёс Главный ловчий Иван Иванович, кутаясь в меховой ворот своего кафтана от пронизывающего ветра.

– И что? – нахмурился царь, также уворачивая лицо от колючего снега. – Нужно ставить шатры и переждать до утра. Иначе переморозятся все гости. – Ну, так ставьте скорее, а то мои сыновья вон тоже сейчас в сосульки превратятся, – рявкнул царь Иван Четвёртый, глянув на своих сыновей, ёжившихся на породистых охотничьих лошадях. Фёдор Басманный дал команду и тут же засуетились царёвы слуги, устанавливая прямо на кровавом снегу шатры и укладывая внутри толстые, персидские ковры. Первым установили царский шатёр. Несмотря на крепкие крепления, шатёр всё-равно качало от сильного ветра. Но внутри от разведённого костра быстро стало тепло и светло. Царь со своими сыновьями тут же скрылся в убежище. Остальные стали помогать царёвым слугам устанавливать другие шатры и скоро вся поляна, освещаемая факелами, покрылась остроконечными шатрами. И даже для собак и лошадей соорудили специальные непродуваемые навесы, под которыми вместе с животными нашли свой приют и низшие царёвы слуги.

Ратмир подошёл к царёву шатру и сказал одному из опричников, стоявших на охране у входа передать, что он пришёл за своим конём.

– Что?! Он посмел меня потревожить из-за какого-то коня?! – донёсся до Ратмира разъяренный голос царя. – Так приведите же немедля этого коня к шатру!

Опричник выскочил из шатра и побежал к навесу, под которым находились собаки, лошади и служивые люди. Насторожившийся Ратмир, озабоченно посмотрел ему вслед. Спустя несколько минут, показались несколько конюшенных, с трудом удерживавших возбуждённого Яхонта. Жеребец неожиданно увидел Ратмира, радостно заржал и кинулся к нему. Ратмир с облегчением обнял его за шею…

– Э-э, нет, шалишь! – неожиданно за спиной Ратмир услышал гневный голос царя Ивана Четвёртого. Он обернулся и обомлел. Царь стоял на выходе из шатра с высоко занёсённым над головой мечом.

– Коня своего захотел, смерд! Так, на – получай его! Изжаришь себе на трапезу! – он размахнулся и попытался нанести удар по шее жеребца. Появившаяся из-за его спины царица в ужасе прикрыла ладонью свой рот.

– Нет!!! – успел только крикнуть Ратмир и с силой оттолкнул царя в сторону. Меч изменил свой путь и по касательной рассёк грудь коню. Тот страшно заржал от боли и встал на дыбы…После чего опустился вниз и ускакал в метель… Перед глазами Ратмира вдруг ясно возникла картинка из детства. Рыжеволосый отрок со злыми глазами поднял на пику за ошейник его любимого щенка. Защищая друга, маленький Ратмир камнем попал отроку в голову и спустя короткое время прискакавшие защитники этого отрока убили отца и родных Ратмира прямо на его глазах…. Тогда Ратмиру было восемь лет….И вот теперь эти же глаза, но только не отрока, а уже мужа, так же озлобленно и презрительно вновь смотрели на него…

Ратмир кинул странный взгляд на Великого государя, обернулся назад, где стоял в ожидании его приказов слуга Марко, и хрипло выкрикнув: – Марко, иголку с ниткой … быстрее за мной… – кинулся следом за конём в метель. За ним же последовал и верный слуга Марко…

– Это Ваше величество так награждает своих победителей? – внезапно из темноты перед взбешённым царём появилась сестра английского посла Аврора. Толмач, следовавший за неё хвостом, поспешно перевёл её вопрос.

– Просто конь ни с того, ни с сего вырвался и убежал, – раздосадованным тоном торопливо ответил Великий государь. – Прошу вас, проходите леди Аврора. Я прикажу подать вам горячего сбитня.

– Я всё видела, Ваше величество, и слышала, – сухо ответила женщина и добавила: – И не до сбитня мне теперь. Пойду, может смогу чем-нибудь помочь будущему приказчику Московской торговой компании.

Аврора поплотнее закуталась в соболиную накидку, отобрала у одного из опричников метавшийся на ветру факел и тоже исчезла в темноте и метели. Молодая женщина пошла по свежему кровавому следу, озаряя себе путь факелом. Через несколько метров она наткнулась на дрожавшего от мороза и боли чёрного жеребца. В свете факела Аврора увидела Ратмира, обнимавшего его за шею. Скоморох что-то шептал на ухо возбуждённому жеребцу, стараясь удержать его на месте.

– Туда…посветите туда, – крикнул ей странно спокойным голосом Ратмир и указал рукой под шею жеребцу. Аврора опустила факел и вскрикнула – там слуга Марко наживую и наощупь сшивал края резаной раны на груди Яхонта. Он благодарно кивнул и стал увереннее зашивать кровоточащую рану.

– Что происходит между вами и вашим царём? – крикнула Аврора Ратмиру по-английски.

– Я и сам не понимаю, почему он так взъелся на меня. Но скоро он перестанет так делать, я обещаю! – неожиданно уверенно заявил Ратмир.

– У вас странно блестят глаза, Ратмир, – заметила молодая женщина.

– Это от мороза, – опять странно усмехнулся скоморох. Он внимательно осмотрел шов на коже коня и кивком поблагодарил слугу Марко. – Благодарю тебя, мой друг. А теперь отведи его в наш шатёр и постарайся накормить. А я пока провожу леди Аврору в её шатёр.

– Я сегодня разговаривала с царём Иоанном, – кутаясь в меховую накидку, почти прокричала Аврора. Ратмир отобрал у неё факел и, схватив её за руку, пошёл впереди, прикрывая собой от ветра.

– Лучше помолчите пока, леди Аврора, а то застудите горло, – посоветовал он молодой женщине. В темноте то тут, то там мелькали отблески факелов. Это тепло одетые опричники бродили по всему стану, помогая блуждающим в метели охотникам находить свои шатры.

Он довёл её до нужного шатра и, сказавшись уставшим, опять исчез в метели. С трудом разыскав свой шатёр, он едва поместился из-за того, что Яхонт занял более половины шатра. Ратмир рукой потрепал коня по загривку, и, сев рядом, стал усиленно думать. Спустя некоторое время он подозвал к себе слуг, и они о чём-то почти шёпотом заговорили на итальянском языке.

Стояла глубокая ночь, когда Ратмир выскользнул из палатки в ещё продолжавшуюся метельУстав за день от большого количества впечатлений, царь Иван Четвёртый спал крепким сном. Он лежал на спине, на большой пуховой перине, кинутой прямо на ковёр. По грудь его укрывало большое меховое покрывало. В самом шатре стоял полумрак, и только тоненькая свечка, стоявшая в небольшом серебряном подсвечнике с ручкой, давала небольшой отсвет. В углу шатра в специальном, большом медном зольнике, присланном из Швеции, ещё тлели угли, отдавая своё тепло. Внезапно в противоположной от выхода стороне послышался едва слышный шорох. Край шатра чуть шевельнулся, и неожиданно в полумраке показалась стройная мужская фигура в чёрной маске. Мужчина кинул быстрый взгляд на спящего царя и бесшумно обошёл вокруг. Убедившись, что в шатре больше никого нет, он также бесшумно подошёл к постели царя и мягко опустился перед ним на колени. Затем, достав из сапога кинжал, мужчина неожиданно ладонью левой руки закрыл спящему рот.

Царь тут же открыл глаза, и хотел было вскочить, но мужчина в маске помахал перед его глазами острым кинжалом. Затем приставил его к горлу государя так, что тот чуть застонал от боли, и прошептал:

– Что – больно, государь? Это я ещё только чуть нажал. А каково было сегодня моему коню, когда ты по нему саблей полоснул?!

– Ты?! – изумлённо прохрипел царь, боясь пошевелиться. Конец острого кинжала давил так, что вот-вот могла лопнуть кожа на шее.

– Я, государь, я, – прошептал Ратмир, наслаждаясь моментом. Как же долго он ждал этой минуты! Столько долгих лет! И вот сейчас он сделает то, о чём мечтал все эти годы.

– Я же отдал тебе коня. Чего ты ещё хочешь?

– Убить хочу тебя, Ивашка. Так ведь тебя в детстве называли твои наставники, – тихо рассмеялся Ратмир. Глаза его горели странным стальным блеском. Лицо под маской было напряжено.

– Ты почём знаешь? – побагровел тот.

– Как же мне не знать. Я ведь, Ивашка, брат твой. Только не единоутробный, а кузеном тебе довожусь, – усмехнулся опять Ратмир, не ослабляя давления на кинжал.

– Мой брат?! – изумлённо придушенно прошептал царь, не сводя ошалелого взора с серых глаз Ратмира, выделявшихся на фоне чёрной маски.

В этот момент Ратмиру показалось, что он услышал какой-то шорох у входа в шатёр. Быстро обернувшись и убедившись, что там никого нет, скоморох вновь посмотрел на пленника и продолжил шёпотом: – Я мог бы тебя сразу убить, но сделаю это только после того, как скажу тебе из-за чего я здесь.

– Чем докажешь, что ты мой брат? – неожиданно смело просипел Великий государь.

– Твоя мать – Елена Глинская была родной сестрой моей матери – Ярославы Глинской. Хочешь спросить – почему я раньше не говорил об этом? Отвечаю – потому что выжидал удобного момента, чтобы убить тебя…

– За что? Сам на трон хочешь? Царствовать возжелал?

– По твоему приказу были растерзаны мой отец и мои родные. Только благодаря матушке нам удалось спастись в тот страшный день. Восемь годков только мне тогда было… И после, скрываясь от твоих псов, мы были вынуждены скитаться в нищете и голоде, пока не перебрались в иное государство, – Ратмир сильнее надавил на кинжал, и на острие показалась капелька бурой крови… Она словно что-то напомнила ему и он, нахмурившись, чуть ослабил нажим…

Царь Иван Четвёртый интуитивно понял, что этот сумасшедший не лжёт. Он помнил, что у матушки его, действительно, были сестра и братья:

– Так почему твоя семья не объявлялась при дворе, пока ещё была жива моя матушка? – спросил он у своего мучителя.

– Ни отец, ни мать не собирались бороться за власть, а Елена Глинская, после смерти твоего отца, тогда устраняла всех возможных претендентов. Даже дядю своего ухитрилась посадить в тюрьму и уморить там… Мои родители тогда сразу договорились с ней, что уедут в Суздаль и будут спокойно там жить, не претендуя ни на что. И твоя мать согласилась на это. Так мы и жили без страха за жизнь. Потом твою мать отравили, и после её смерти тем более пришлось жить, скрывая родство с тобой. Наши бояре так взялись за тебя, что вернее всего было не признавать родства с тобой.

– Почему же?

– Потому что ты сам потом стал изничтожать всех, кто мог претендовать на трон.

– Да-а, это верно – сильно бояре мне тогда жизнь попортили. До сих пор готов душить их собственными руками, – попытался вздохнуть царь. Он вспотел от напряжения и от мехового покрывала, что укрывало его по грудь. – Так может, договоримся по-братски? Ты никогда не станешь претендовать на престол, а я тебе пожалую волость вместе с Суздалем впридачу….Или послом куда назначу, а то вон аглицкая посольская сестра за тебя сегодня ратовала, – неожиданно доброжелательно просипел царь и попытался дружески улыбнуться.

– Если бы я не знал о тебе, Великий государь, всей твоей подноготной, то, может и купился бы на эти посулы, – усмехнулся Ратмир. – Но меня сейчас только одно утешит – твоя смерть. И поэтому я не отступлю от своего. Слишком долго я ждал этого момента. Сегодня я отомщу и за погубленных твоими псами батюшку и близких мне людей, и за матушку, что раньше времени из-за тебя слегла в могилу.

– Погоди, погоди, Ратмир, брат! – суетливо зашептал царь, сверкая глазами и судорожно елозя руками под покрывалом. – Не убивая меня. Ты же брат мне! Мы же с тобой одной царской крови. Хочешь, я тебя даже своим советником сделаю?

– Ага, сейчас ты мне готов всё наобещать, а завтра – на дыбу и в котёл с кипящей водой, – усмехнулся скоморох. – Нет, Великий государь, мне твоя власть не нужна. Мне нужна твоя смерть, и ты даже не представляешь себе, сколько народу завтра с радостью узнают, что тебя зарезали как шакала…

Неожиданно у входа в шатёр что-то громыхнуло. Ратмир быстро оглянулся и, не увидев никого, вновь повернулся к своему пленнику.

– Неужели ты – русский человек, убьёшь своего единокровного брата, не дав ему шанса исправить ту обиду, что я тебе нанёс безо всякого на то умысла? – задыхаясь от жары, громко прошептал взмокший от напряжения царь, продолжая елозить руками под покрывалом.

– Ну, не совсем мы с тобой и русские, – насмешливо произнёс Ратмир и ухмыльнулся: – Или ты забыл, что прародителем нашим со стороны Глинских был хан Мамай?

– Так это когда было… – слабо возразил ему царь.

Тут опять что-то громыхнуло у входа в шатёр… Ратмир вновь быстро повернул голову… Что за чёрт?! Там опять никого не было.

– Дяденька, не убивай, пожалуйста, моего батюшку, – неожиданно сказал царь детским голосом. Ратмир резко повернул голову и с изумлением увидел младшего сына царя, лежавшего рядом с отцом. Мальчишка обнимал царя и умоляюще смотрел на скомороха.

– От-ткуда он з-здесь взялся?! – запинаясь от неожиданности, спросил ошеломлённый Ратмир.

– Да он всё время и был здесь, спал со мной под покрывалом… – растерянно посмотрел на Ратмира царь и покачал головой: – Только не убивай его, Ратмир. Христом Богом заклинаю тебя! Я уже и так и сяк пытался его удержать под покрывалом. Вот же вылез, пострелёнок, – царь, прижатый остриём кинжала к постели, старался лишний раз не шевельнуться.

– Ой, дяденька, а у батюшки вон кровь уже из шейки идёт, – испуганно посмотрел на отцовскую шею мальчишка и неожиданно заревел: – Пожалуйста, дяденька, отпусти батюшку…Он один у нас остался… Матушка померла… А батюшка больше тебя никогда не обидит… А хочешь мы с братом тебя умолять станем, да всех своих коников деревянных тебе отдадим?..

Ратмир устало посмотрел в заблестевшие от возбуждения и надежды глаза царя:

– А твои псы, Ивашка, не пожалели ни моего отца, ни моих близких… Ладно, сына своего благодари. Если бы не он… – Ратмир спрятал кинжал в сапог, медленно поднялся на ноги и с опущенными плечами двинулся к выходу.

Великий государь, крепко прижав к себе сына, пристально посмотрел ему вслед…

Едва Ратмир шагнул за порог, как кто-то резко схватил его за рукав и дёрнул в сторону:

– Быстрее собирайся, Ратмир! Пока он не пришёл в себя… Я уж гремлю, гремлю тут всяким, чтобы ты скорее вышел. Самой-то мне никак нельзя ему на глаза показаться… Твои люди и кони уже ждут у чащи. И я провожу до оцепления, чтобы вас выпустили, – быстро зашептала царица и потащила его за рукав куда-то в чащу.

– Ты что, стояла у входа и ждала меня? – слабо удивился Ратмир.

– Пришлось услать охрану и Басманного, пока ты там разговоры с ним разговаривал, – деловито бросила ему царица. – Я всё слышала, Ратмир. И мне очень жаль, что ты не рассказал мне всего раньше.

– Не было смысла, – пожал плечами Ратмир.

– Ладно, о смысле потом поговорим. Тебе есть где пока укрыться?

– Есть, – Ратмир вспомнил о заимке Кестутиса.

– Спрячьтесь пока там. Когда я точно буду знать, что здесь и как решит государь по отношению к тебе как к брату, сразу дам знать. Помнишь через кого передать мне записку? – царица легко вскочила в седло. Ратмир опираясь на правую руку, тоже взобрался на степную лошадку, что привела ему Великая государыня.

– Конечно, помню. Благодарю тебя, Кученей! И прошу тебя – будь осторожнее! Тебе, действительно, грозит опасность, – всё ещё растерянным голосом предупредил её скоморох…

И они в сопровождении слуг Александра и Марко на лошадях направились в сторону оцепления. К седлу Ратмира была привязана длинная верёвка, другой конец которой был закреплён к уздечке скакавшего за ними Яхонта.

Глава 15

Спустя два дня слуга Марко привёз тайную записку от царицы. Войдя в тепло натопленный, рубленный из дуба, дом, он, молча, передал её Ратмиру. Находившиеся здесь же Антонио и Кестутис выжидательно молчали, пока тот её читал. Они уже были в курсе событий, что произошли с Ратмиром накануне. Он рассказал им почти всё. Не стал только упоминать о своём родстве с государем.

– Ну? – не выдержал Антонио.

– Царица пишет, что Государь стал задумчив. Ещё пишет, что он повелел мне покинуть Москву и больше никогда не показываться ему на глаза и навсегда замолчать о случившемся…

– Ну, что же, по крайней мере, казнь и пытки тебе уже не грозят, – с явным облегчением усмехнулся Антонио. – И теперь ты можешь спокойно уехать в Италию и больше никогда сюда не возвращаться.

– Да, брат, удостоиться такого внимания самого царя, – покачал головой рыжий Кестутис.

– Если бы твоего любимого коня кто-то попытался изувечить – ты бы тоже, наверняка захотел отомстить, – поднял на него укоризненный взгляд Ратмир.

– У меня, если помнишь, брат, были иные причины для мести, – пристально посмотрел на него Кестутис.

Тень пробежала по лицу скомороха, но он ничего не ответил.

Антонио кинул на них обоих внимательный взгляд и решил поменять тему разговора: – Сегодня дошло до меня сообщение, что наш брат лорд Оуэн был на Большом совете и его судили, как ты и хотел, Ратмир, по правдоподобию.

– О-о! – воскликнул Кестутис и громко рассмеялся: – Теперь он скоренько вернётся к своей любимой неверной жёнушке, – и хитро посмотрел на скомороха.

Антонио уловил его взгляд и покачал головой: – Что поделать, если один из наших любвеобильных братьев никак не может пропустить мимо себя ни одну юбку.

– Не-не! – покачал головой Кестутис. – Если ты имеешь ввиду нашего Ратмира, то в этом случае как раз всё было наоборот.

– В каком смысле? – недоумённо поднял брови Антонио.

– В том самом, что не Ратмир увивался за этой мисс, а она за ним.

– И откуда тебе сие ведомо? – с сарказмом поинтересовался Антонио и кинул быстрый взгляд на безмолвного Ратмира, не сводившего глаз с рыжего Кестутиса.

– Так он же приезжал с ней сюда в какую-то там непогоду, в буран. Мой Тимоха, остававшийся за сторожа, сам рассказал потом, что подглядывал за ними в окошко. Сказал, что жёнка лорда Оуэна так усердно начала соблазнять Ратмира, что только мертвец смог бы перед ней устоять, – расхохотался Кестутис и добавил сквозь смех: – Так что здесь с нашего Ратмира взятки гладки.

– Где этот Тимоха?! – как ошпаренный вскочил со своего места возмущённый скоморох.

– Не, брат, его сегодня здесь нет. Он эту неделю на другой заимке пробудет, – продолжая посмеиваться, махнул рукой Кестутис.

– Ну, что же, – пожал плечами Антонио. – Пусть будет так. Хотя это для меня весьма неожиданно… так непохоже на нашего брата… – он повернул голову к скомороху. – Ну, что же, я думаю, что теперь, Ратмир, ты можешь вернуться к себе, и начать готовиться к отъезду. Я дам команду своим людям, чтобы они подготовили для тебя все необходимые документы.

– Ты, наверное, прав, Антонио, но, боюсь, что мне придётся ещё немного задержаться, – чуть напряжённым голосом ответил тот.

– ?!

Ратмир увидел недоумённые взгляды собеседников и пояснил: – Боюсь, что царице угрожает смертельная опасность. – А ты здесь при чём? Ты же сам говорил, что опричнина, которая сейчас держит весь народ этого государства в страхе – это её рук дело. Что она сама тебе призналась в том, что вложила эту мысль в голову русского царя. Да и чем ты можешь помочь, даже если ей, действительно, угрожает опасность?! – возмущённо воскликнул Антонио.

– Мы можем помочь устроить ей тайный побег из Московии. После чего, она смогла бы скрыться в одном из европейских государств под чужим именем, – Ратмир поднял взгляд на него.

– Что?! – в свою очередь ошеломлёно подскочил на своём месте Антонио. – Ты понимаешь, что ты только что сказал?! Ты в своём уме, Ратмир?! Хочешь политического скандала?!

– Ты же неоднократно уже делал это… – пожал плечами Ратмир. – Я понимаю, что жена русского царя – это не просто женщина…

– Да, нет, брат! Ты даже не понимаешь, что сейчас предлагаешь мне неслыханное! Забыл, что это – царь Иоанн?! Если он об этом узнает, то не посмотрит на то, что посольства неприкасаемы. А у меня нет никакого желания болтаться на виселице или быть проткнутым колом! Да и у тебя, наверняка, тоже.

– Я уверен, что всё можно представить так, что на нас и тени подозрения не падёт, – упрямо добавил Ратмир.

– А какой тебе с этого резон, Ратмир? – удивлённо поднял рыжие брови Кестутис. – Почему так за неё беспокоишься?

– Мне трудно это объяснить…

– А ты постарайся, – зло посмотрел на скомороха Антонио. – А то мы здесь сейчас тебя слушаем и не можем понять, из-за чего должны так рисковать своими головами.

– Хорошо, я попробую. Во-первых – она женщина. Во-вторых – царица полностью доверилась мне и поэтому… – потёр указательным пальцем переносицу Ратмир. – Поэтому, наверное, я теперь чувствую ответственность за её безопасность. Она, ведь, тоже несколько раз вступалась за меня…

– Бред, – откинулся на спинку кресла Антонио и покачал головой – Ни один из твоих доводов меня не убедил. И потому я отказываюсь участвовать в этой авантюре. Одно дело – смазливая девица без роду-племени. Другое – царица такого государства. Как здесь говорят: я умываю руки.

– Это твоё окончательное решение? – пристально посмотрел на него Ратмир.

– Окончательнее не бывает, – твёрдо ответил Антонио и, встав с места, добавил: – Я вас покидаю, господа. У меня ещё много важных дел на сегодня. И поскольку, Ратмир, тебе уже можно спокойно появляться в городе, то всегда буду рад тебя видеть у себя в посольстве.

– Так царь же ему велел покинуть Москву! – воскликнул Кестутис.

– Тем более, – неопределённо пожал плечами Антонио и шагнул за дверь.

– Ну, вот… сам видишь… – развёл руками Кестутис, виновато глядя на Ратмира. Тот вздохнул и тоже направился к выходу.

Он вышел во двор и увидел только, как повозка Антонио выехала из ворот заимки Кестутиса. Слуга Александр подвёл к нему стройного каурого жеребца, заменившего на время раненного царём Яхонта. Сам сел на мохнатого татарского иноходца и оба направились за ворота.

На подъезде к их дому, Ратмир увидел ярко освещённые окна в большой комнате и понял, что кто-то у него опять в гостях.

Второй слуга Марко выскочил им навстречу с необыкновенно взволнованным выражением лица.

– Кто там, Марко? – устало спросил Ратмир.

– Не велено говорить, – быстро по-итальянски пробормотал тот, чуть ли не насильно стягивая с Ратмира тёплый кафтан.

– А поосторожнее можно? – удивлённо посмотрел на него скоморох, морщась от боли в правом плече. – Рана-то у меня там после медведя ещё не зажила.

– На тебе, хозяин, они и не успевают заживать. Вечно тебя в какие-то передряги заносит, – почему-то недовольно заметил Марко. Ратмир со вторым слугой Александром только недоумевающе переглянулись.

– Какая муха тебя сегодня укусила, Марко? – поднял брови Ратмир.

– Сейчас увидите. Поторопитесь, сударь, – Марко мягко подтолкнул его к деревянной лестнице, ведшей наверх, в большую комнату.

Скоморох ещё раз кинул на него удивлённый взгляд и стал подниматься по ступенькам: « Царица, скорее всего… или неужто сам Государь?» – усмехнулся Ратмир, озадаченный необычным поведением своего слуги.

Он вошёл в комнату и увидел невысокую, плотную мужскую фигуру в скромном костюме, стоявшую у окна. Отсвет от свечей отразился на залысинах гостя, и у Ратмира перехватило дыхание.

– Ну, здравствуй, сын мой, – мужчина повернулся к нему лицом и распахнул руки.

Ратмир судорожно, глубоко вздохнул и кинулся к нему в объятия. Он крепко прижал к себе гостя и, прошептал:

– Учитель! Как же я рад, что ты здесь, Учитель!

– И я, сын мой, очень рад, что наконец-то вновь встретился с тобой, – мужчина погладил скомороха по рукаву тёмно-синего камзола и, чуть отстранившись, внимательно посмотрел ему в лицо: – Возмужал, Ратмир. И даже седина вон стала на висках пробиваться. Знаю, что многое тебе довелось здесь пережить. Давай присядем, – он мягко подтолкнул собеседника к большой кушетке, что стояла у стены.

Учителю было за шестьдесят. Округлое лицо его обрамляла небольшая чёрная с сединой бородка. Под такими же аккуратными усами играла светлая улыбка. Ратмир опустился на пол у ног своего нежданного гостя и, уткнувшись лицом в его колени, замер.

– Прямо как в твоём детстве, Ратмир, да? – взволнованно улыбнулся мужчина и погладил скомороха по голове.

Ратмир поднял голову и с сияющими глазами стал рассматривать лицо своего собеседника: – И у тебя прибавилось морщин, Учитель. Но как ты оказался здесь? Почему мы ничего не знали о твоём приезде?

– Никто и не должен знать, что я здесь. Я приехал только для того, чтоб увидеть тебя, Ратмир. Мне очень не понравились последние сообщения, что прислал о тебе Антонио. И я поспешил сюда, чтобы ты не успел совершить непоправимого.

– Ты о чём, учитель? – поднял на него недоумевающий взгляд скоморох.

Тот посмотрел на него долгим взглядом и вздохнул: – Ты не должен убивать своего обидчика. Ты знаешь, о ком я говорю. Убив его, ты убьёшь часть самого себя… А это непозволительно для такого человека как ты. Ты весьма скоро понадобишься нашему братству в ином качестве…

Ратмир опустил голову и глухо произнёс: – Я не смог…

– Что ты не смог, сын мой? – напрягся мужчина.

– Я не смог его убить. Вернее я уже хотел проткнуть ему горло, но тут неожиданно появился его младший сын… И я не смог…

– Слава тебе, Пресвятая дева Мария! – с облегчением выдохнул Учитель. – Само провидение остановило твою руку, Ратмир… Не печалься, сын мой. Божьего суда твоему обидчику не избежать. А я хочу сообщить тебе, что решил сократить срок твоей миссии здесь и хочу, чтобы ты сегодня же ночью выехал вместе со мной в Италию. Я приехал за тобой

– Как – за мной?! – ошарашено посмотрел на собеседника Ратмир. – Каждый раз как ты подымаешь на меня свой взор – я вижу глаза твоей матушки. Так вы схожи очами, – грустно покачал головой мужчина, прищурив свои глаза, и добавил: – Да, Ратмир, ты едешь со мной, потому что пришло время приступить тебе к иным, более важным обязанностям. – Каким, Учитель? Ты же не хочешь сказать…Мужчина взмахом руки прервал речь Ратмира и тихо, но внушительно произнёс: – Года мои уже солидные, а здоровье стало слабеть. Мы в Риме говорили на эту тем и решили, что пришло твоё время брать бразды правления братством в свои руки. Ты многое знаешь, многое умеешь, много где бывал. Твои качества помогут наши братьям и далее продвигать наше учение по всему миру.

В комнате воцарилась тишина. Ратмир поднялся с пола и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Потом он повернулся к собеседнику и покачал головой:

– Я не могу. Прости меня, Учитель, я не могу и не хочу становиться вместо тебя. Уверен, что у тебя ещё хватит сил на многие годы управлять братством. А я хотел бы остаться здесь, в Московии… Хотя нет, царь мне запретил быть в Москве. Тогда я уеду в Суздаль и стану жить там…

– Что происходит, Ратмир? – тихим голосом спросил ошеломлённый Учитель. – Я не узнаю тебя. Почему ты хочешь остаться здесь?

– Что-то происходит со мной, это правда. Я и сам не понимаю – что… Но здесь, в Московии, я недавно стал чувствовать себя как рыба в воде – так мне здесь привольно и хорошо дышится! Наверное, я немного устал за последнее время… Мне нужно время, чтобы понять это и всё осмыслить…

– Я всё понял, сын мой, – вздохнул Учитель. – Вот поэтому мне так не хотелось тогда отпускать тебя сюда с миссией. Я ведь знал, что это может случиться и всё-равно поддался на твои уговоры…

Мужчина с усилием провёл руками по лицу и покачал головой: – Да, природа взяла своё.

– Ты о чём сейчас, Учитель? – непонимающе посмотрел на него скоморох.

– Ты здесь родился и жил. Это – твоя родина и ничего с этим не поделать, – вздохнул тот. – А я-то надеялся, что привезу достойную себе замену.

– Если уж всё так серьёзно, то есть человек, который с удовольствием возьмётся за эти обязанности. Тем более, что в работе он весьма усерден и столько раз выручал меня. Я говорю об Антонио, – оживился Ратмир.

– Я понял, – суховато ответил Учитель и с сожалением посмотрел на Ратмира: – Очень жаль, Ратмир. Давай договоримся так – ты едешь на полгода в свой Суздаль, а потом мы с тобой опять встретимся в Риме и ещё раз поговорим.

Ратмир пожал плечами: – Хорошо, Учитель, давай так попробуем. Хотя я более чем уверен, что не изменю своего решения.

– Время покажет, – многозначительно заметил его гость и добавил: – Прикажи нашим братьям накрывать на стол. Я уеду через пару часов.

– Так скоро?! – поразился скоморох. – А встретиться с Антонио? Про других, увы, ты уже знаешь.

– Я всё знаю, – кивнул Учитель, внимательно глядя на своего ученика. – Мне очень обидно и досадно, что так получилось с Агнешкой и лордом Оуэном. Слабы они оказались перед искушением, увы… Но о моём сегодняшнем визите знают только твои слуги и ты. Никому больше не следует знать о том, что я здесь был.

– Я понял. Так ты только из-за меня проделал инкогнито столь дальний путь?!

– Из-за тебя и из-за памяти твоей матушки. Да, кстати, – встрепенулся грустный Учитель и полез за пазуху. Достав оттуда какую-то вещицу, он протянул её Ратмиру. Тот машинально протянул ладонь, и на ней оказалось украшение: букетик маленьких серебряных незабудок на серебряной же цепочке. Камешки в лепестках цветов отливали красивым синим цветом в искрах светившихся свечек.

– Я помню эту матушкину подвеску! – воскликнул Ратмир, бережно разглядывая давно не виденное им украшение.

– Она подарила мне его на память незадолго до своей кончины, – грустно произнёс Учитель.

– Так почему же ты отдаёшь его мне? Пусть оно храниться у тебя! – Ратмир протянул украшение обратно.

– Нет, Ратмир, – покачал головой мужчина и отвёл его руку в сторону: – Я не знаю, сколько мне осталось, поэтому пусть оно остаётся у тебя. Так будет вернее. Подаришь потом своей жене или дочери…

Учитель ещё раз внимательно посмотрел на своего ученика, вздохнул и тоном, не терпящим возражения, добавил: – Ты остаёшься здесь, Ратмир, как ты и пожелал. Но с тобой всегда рядом будут двое наших братьев. Пока это Марко и Александр. Через два года, если ты не передумаешь оставаться в этом государстве, их сменят двое других братьев. И так будет каждые два года, хочешь ты этого или нет.

– Да, Учитель, – покорно склонил перед ним голову скоморох…

Ночью, проводив Учителя в обратный дальний путь, Ратмир долго не мог уснуть. Вся его жизнь вспомнилась ему… Заснул он только под утро, но уже через пару часов его разбудил встревоженный слуга Александр:

– Хозяин, вставай скорее! Там гонец от царя прибыл. Тебя требует ко двору. Марко уже готовит коня тебе и сам с тобой поедет.

Ратмир вскочил как ужаленный и стал торопливо одеваться. Он быстро сбежал по ступенькам вниз и глянул на рослого опричника ожидавшего его у входной двери:

– В Александрову слободу?

– Нет, в Кремль, – нехотя пробурчал тот.

– Что-то с царицей? – тревожно спросил Ратмир.

– Там сам всё увидишь, – опять буркнул опричник и они оба поскакали по тёмным заснеженным московским улочкам.

В Кремле Ратмир не увидел особого оживления, только несколько повозок стояли у ворот. Он поспешил подняться по ступенькам в царские покои. Опричник едва поспевал за ним. Неожиданно Ратмир почувствовал запах ладана и вскоре услышал негромкий, распевный мужской голос, читавший молитвы. Нехорошее предчувствие охватило скомороха, и он ускорил шаг. В дверях в покои царицы он столкнулся с почерневшим от переживания братом царицы Салтанкулом:

– Что случилось? – только и спросил его Ратмир. Тот глянул на него покрасневшими от слёз глазами и отвернулся.

– Да где же носит этого Ратмира?! Она уже который раз о нём спрашивает! – прервав читавшего молитву дьякона, послышался возмущённый голос Великого государя.

– Я здесь, Ваше величество, – громко отозвался Ратмир и прошёл в царские покои. Там на уже знакомой ему царской постели под балдахином он увидел лежавшую на пуховых подушках государыню. Глаза её были полузакрыты. Бледное с серым оттенком лицо резко выделялось на красном атласе подушки. Она тяжело, хрипло дышала неровным, прерывистым дыханием. Крылья её тонкого носа трепетали при каждом вдохе.

Чуть поодаль стоял дьяк с молитвословом в руках и выжидательно смотрел на царя.

– Вот Ратмир, царица моя, – склонился над больной, сидевший с краю постели Великий государь. Он держал свою супругу за руку и не спускал с неё заплаканных глаз. Потом глянул на скомороха и подал ему знак подойти поближе.

В это момент царица медленно открыла запавшие глаза. Синяя кайма залегла под нижними веками. Разглядев Ратмира, она прошептала фиолетовыми, почти чёрными губами: – Я упросила государя помиловать тебя. Побожился, что пальцем тебя не тронет…

– Что же раньше меня не позвали?! – воскликнул Ратмир. – Когда же ты заболела, Великая государыня?!

– А ты никак лекарь, Ратмирка? – послышался откуда-то из угла голос князя Вяземского.

– После той охоты худо ей стало, – не поворачивая головы, произнёс царь. – Думали – обойдётся. Крепкая же всегда была. А тут, видать, так промёрзла, что… – Великий государь внезапно замолчал и поднёс к губам руку царицы…

– Отдай ему тот перстень, Великий государь, – едва слышно, сквозь хриплое дыхание прошептала царица и посмотрела долгим взглядом мимо Ратмира куда-то ему за спину.

Ратмир хорошо знал, что означает подобный взгляд и, стиснув зубы, с отчаянием повторил: – Что же вы меня раньше не позвали?!

Великий государь протянул ему один из перстней царицы: – Велела передать тебе на вечную память.

В этот момент дыхание царицы участилось, она захрипела, запрокидывая голову назад. Дьяк истово закрестился и торопливо забормотал слова отходной. Все присутствующие тоже стали креститься, стараясь не смотреть на умиравшую женщину.

Через несколько мгновений она перестала дышать, глаза её приоткрылись, и наступила гнетущая тишина. Великий государь сам прикрыл ей ещё тёплые веки и, встав с постели, поклонился умершей в пояс: – Преставилась матушка моя. Спи покойно, лебедь белая. На всё воля Божья…

Потрясённый увиденным, Ратмир, не видя никого и ничего, вышел из царской опочивальни. В правой руке он сжимал перстень Великой государыни…

Эпилог

Прошло шесть месяцев. Стояли тёплые июньские дни. Яркое солнце светило с неба, радуя всех своим теплом и светом. Маковки суздальских храмов издалёка горели золотом.

Путники, направлявшиеся в славный град Суздаль, разглядев эти маковки, начинали истово креститься и поневоле прибавляли шаг.

– Куда путь держите? – спросил возница на крепкой телеге плохо одетого бородатого мужика с двухлетним, светловолосым мальчишкой на руках. Он пожалел их и разрешил ехать вместе с ним до самого Суздаля.

– Да к лекарю этому, что Ратмиром кличут. А куда же ещё?! Почитай все, кого я встречал на этом пути, все к нему идут. Сказывают, что, если уж и он не берётся излечить кого-то, то уже никто тому бедолаге и не поможет, – поправляя на руках спящего младенца, с уважением пояснил мужик. – А у меня сынок вот единственный. У Бога вымоленный, закатываться стал после падения с крыльца-то…

– А что же не уберегли-то? – хмуро посмотрел возница на мальчишку.

– Так девки мои за ним глядели, да недоглядели… Даром, что пятерых супружница моя народила, – вздохнул мужик. – Одна надежда теперь на того Ратмира… А правда ли, что он платы не берёт за лечение?

– Почти правда, – кивнул возница.

– Это как? – удивился мужик и расстроился: – Так у меня и денег-то было всего ничего на дорогу. Весь поистратился, пока добирался.

– А ты, паря, не переживай. Вот с тебя-то он как раз и не возьмёт денег. Правило у него такое: богатого он лечить берётся, если только тот оплатит лечение ещё троим как ты бедолагам бесштанным. Так что, как только ты обьявишся около его двора, так тебе навстречу богатеи и кинуться, чтобы ты кого-нибудь из них выбрал. Проверено! – важно кивнул возница.

– Гляди-ка каков! – восторженно воскликнул мужик с ребёнком на руках, и тут же лицо его стало озабоченным: – А есть ли там богатеи сегодня? Вдруг на меня-то с сыночком моим и не хватит.

– Говорю же, паря, что этого добра там всегда полно. Каждый из них готов оплатить лечение троим безденежным, чтобы только Ратмир взялся его самого полечить, – усмехнулся возница.

– Это же какие деньжищи он тогда гребёт! Живёт, небось, в тереме золотом с серебряными крылечками…

– А вот и нет! Живёт наш Ратмир в обыкновенном тереме деревянном. Конечно, получше будет, чем у простых мужиков. А вот деньжищи он тратит на богоугодные дела.

– Это на что же?

– Первым делом он хоспиталь построил, где всякие, значит, больные лежат и лечение принимают. Вторым делом он лекарей из самой Италии выписал, и они ему помогают в этом деле. Почитай, со всей округи теперь сюда болезные добираются…

– Вот ведь каков молодец! – похвалил от души обрадованный услышанным бородатый мужик.

– Так это ещё не всё! Наш Ратмир теперь два храма взялся строить в Суздале: – один православный, а второй – католический.

– Батюшки! А католический-то на кой ляд? – изумился мужик.

– А кто его знает! – махнул рукой возница и добавил: – Хозяин – барин. Захочет и мечеть татарскую потом пристроит и никто ему и слова поперёк не скажет, потому как и в городскую казну он немало денег отдаёт.

– Поди ж ты! – воскликнул мужик. – Чудеса, да и только!

– А ещё он строит какую-то коллегию. Сказывают, что будут всех умных ребятишек собирать по округам и вне зависимости от звания и родительских доходов обучать их там разным наукам. Уже многие бояре и купцы приезжали с ним говорить, да для своих ребятишек место в той коллегии присмотреть. Только он сказал, что умных детей сам отбирать станет и среди богатых и среди голытьбы.

– Так, может, он потом и моего Ваську к себе возьмёт в обучение. Глядишь, и выбился бы хоть он в люди, – с надеждой посмотрел на возницу бородатый мужик.

– Может и возьмёт, – важно кивнул возница. – Время покажет. Твой-то пока мал для обучения. Пусть подрастёт маненько. А Ратмир наш раз обещал, так слово своё держит. Проверено, – с уважением повторил возница и добавил: – Говорят, что сам Государь к нему благоволение имеет и потому наш Ратмир везде вхож и со всеми дружен…

– Поди ж ты! – опять тихо воскликнул бородатый мужик, крепко прижав к себе спящего ребёнка. Он не сводил глаз с очертаний приближавшегося града Суздаля и в глазах его светились надежда и радость…

КОНЕЦ ТРИЛОГИИ

Назад: Часть первая

На главную: Предисловие