Наши представления о начале древнерусского государства покоятся в основном на «Повести временных лет». Летопись, благодаря этому, много и тщательно изучалась. Свои труды ей посвятили А.-Л. Шлёцер, К. Н. Бестужев-Рюмин, А. А. Шахматов, крупные советские исследователи (М. Д. Присёлков, А. Н. Насонов, Д. С. Лихачёв, Я. С. Лурье, А. Г. Кузьмин), современные авторы — И. Н. Данилевский, Г. М. Прохоров, П. П. и А. П. Толочко, А. А. Гиппиус и многие другие. Историография памятника обширна, она полна и крупных изданий, и мелких статей, касающихся отдельных вопросов и сюжетов.
Отношение к «Повести временных лет» — сложное. Состав летописного сочинения, его источники более или менее ясны (за исключением гипотетических летописных сводов). Цель ведения летописи, способы отбора и обработки материала, степень достоверности содержащихся в «Повести» фактов в целом и особенно в её древнейшей части (от начала летописи до XI века) вызывают разногласия.
Первоначально исследователи исходили из того, что «Повесть временных лет» не имела предшественников (В. Н. Татищев, А.-Л. Шлёцер). Считалось, что созданная Нестором в начале XII века, она стала основой для последующего летописания. Летописцы, переписывая «Повесть», вольно или невольно портили её. Поэтому от историков требовалось «очищать» первоначальный текст, исправлять от привнесённых ошибок. Затем «Повесть временных лет» и все летописи, написанные на её основе, стали считать сводами со сложным и разнородным составом (П. М. Строев, К. Н. Бестужев-Рюмин, А. А. Шахматов и все советские исследователи).
Взгляды историков на методы и цель работы летописца развивались от представлений о нём как беспристрастном фиксаторе известных ему событий, через придание ему качеств беспринципного политикана, играющего фактами в угоду своему заказчику, к образу монаха, ожидающего конца света и думающего только (или в основном) о спасении души. М. И. Сухомлинов писал, что летописцы записывали «всё, что случилось при них, доброе и не доброе, с совершенною истиною и без вся