Глава 25

Мы сели в машину и доехали до центра села, к дому, который был похож на управу. Я припарковал микроавтобус, он будет стоять здесь, пока мы не закончим. Жаль, что мой коллектив так и не увеличился за это время, мы даже не обсудили возможные кандидатуры. Очень надеюсь, что Жеребин согласится перейти работать в госпиталь. Мы вышли из машины и экипировались по полной.

— Обухову будешь звонить? — спросил Виктор Сергеевич.

— Пока нет, — покачал я головой и посмотрел в сторону деревни. На улице никого, даже собак нет. — Мы пока только подтвердили факт заражения, а полной картины не имеем. Соберём данные и тогда я ему сообщу. А сейчас всем за работу.

— С чего начнём? — первым спросил Илья, прервав мои размышления.

— Начнём обходить дома, — ответил я. — Ты пойдёшь с Дмитрием Ефремовичем в ту сторону по порядку. Один смотрит четные дома, второй — нечётные. Виктор Сергеевич с Иваном Терентьевичем направятся в обратную сторону, откуда приехали. Осматриваете дома по тому же принципу. И это, респираторы наденьте обязательно.

— А ты куда пойдёшь? — удивлённо спросил Илья.

— И я без дела не останусь, не переживай, — хмыкнул я. — Я эту улицу начну обходить, что перпендикулярно основной дороге. Если что, встречаемся здесь. Телефонами пока не пользуемся, их потом антисептиком не обработаешь. Исключение — гарантированно чистые руки.

— А ты один будешь? — спросил Илья.

— Да, один. Не переживай за меня, я не маленький мальчик. Так, задание получено, выполняем!

— Да, шеф! — по-клоунски козырнув, Илья подхватил под руку Сальникова и увлёк в указанном мной направлении.

Панкратов с Рябошапкиным пошли в другую. Сумка со снаряжением оказалась довольно увесистой и ремень чувствительно давил на плечо. Надо подумать над вариантом с рюкзаком. Я подошёл к первому дому по правой стороне, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Сначала никто не ответил, после повторного стука я услышал какой-то неопределённый то ли возглас, то ли стон. Дверь оказалась открытой, и я вошёл.

В доме было чисто, словно ничего и не произошло. Никаких грязных следов или слоя пыли. Видимо хозяйка дома что надо. За сенями была просторная кухня, она же гостиная, в дальнем углу красовалась огромная печь. Если я правильно понял, большие ступеньки вели на лежанку. Если её ширина соответствовала шторке, то это получается не меньше, чем двуспальная кровать.

В печи тлели угольки, но дома было относительно прохладно. Скорее всего хозяева именно там, на лежанке. В подтверждение моих слов стон раздался именно оттуда. Я начал осторожно карабкаться по высоким ступенькам, задаваясь мыслью, а как они в таком ослабленном состоянии туда забрались? Хотя, если они туда всю жизнь халезали, то могли справиться, привычные.

Я отодвинул шторку. Судя по силуэтам, под одеялом лежали двое, прижавшись спиной к спине, чтобы сохранить тепло.

— Эй, — окликнул я, в надежде, что на меня отреагируют. Голос сильно искажался респиратором.

Один силуэт шевельнулся и слабой рукой с трудом откинул с себя одеяло, чтобы увидеть, кто пришёл. Это была женщина лет семидесяти с хвостиком. Бледное лицо, круги под глазами и запёкшаяся кровь на губах. Она безучастно посмотрела на меня, словно не видя или видела только размытый силуэт.

— Кто здесь? — слабым голосом спросила она.

— Я лекарь из Питера, бабуль, — ответил я, пытаясь стащить одеяло на себя, чтобы увидеть кто второй, но у меня не получалось.

— Там дед мой, — сказала женщина и сильно закашлялась.

На губах и на подушке появилась свежая кровь. Я подождал, пока она прокашляется.

— Вы сможете слезть с лежанки? Мне надо вас посмотреть и начать лечить, но здесь я капельницу поставить не смогу, метр до потолка.

— Ох, милок, — пробормотала бабушка. — Я со вчерашнего вечера здесь. Дед мой ночью кашлять перестал, а под утро дышать.

Понятно. Она лежала, прижимаясь спиной к телу умершего мужа. Но она может ошибаться, я должен проверить. Я поставил сумку к стеночке и залез на лежанку со стороны мужчины. Теперь понятно, почему мне не удалось стянуть одеяло, его край был крепко зажат в окоченевшей руке. Несмотря на то, что в смерти пациента я уже был уверен, добрался до его сонной артерии. Пульс отсутствует, но он ещё тёплый, видимо умер совсем недавно.

— Давайте я помогу вам слезть отсюда, — сказал я старушке. — Вы его уже не согреете, соболезную, а вас скорее всего ещё можно вылечить.

— Да не смогу я, сынок! — простонала бабушка, снова закашлялась и заплакала горькими слезами, содрогаясь всем телом.

Я немного подождал, пока она успокоится, потом протянул ей руку.

— Давайте я помогу, — настойчиво сказал я. — Надо спуститься с лежанки и перебраться на кровать.

— Там холодно без него, — пробормотала она.

У меня у самого ком в горле застрял, но я настойчиво тянул руку и предлагал спуститься вниз. Наконец она согласилась, я взял её за руки двумя руками и потянул на себя, чтобы она села. С шеи упал платок, под которым были увеличенные лимфоузлы с изъязвлениями. Стащить её вниз мне удалось через ещё долгих несколько минут. Ноги у неё подгинались и не давали идти. Мне удалось довести её до ближайшей кровати.

При осмотре первым делом отметил выраженное обезвоживание. Правильно, она в последний раз вставала вчера вечером. Я нашёл ведро с питьевой водой, но потом отмёл эту идею. Ещё неизвестно, что там в воде, можно только хуже сделать. Установив капельницу и поставив скорость почти на максимум, я отправился искать кладовку. В деревне люди часто закрывают компоты на зиму, и я не ошибся. Только вот во что налить?

Иерсиния чумы, а скорее всего это она, очень боится жары и гибнет при пятидесяти пяти градусах. Эту информацию я успел найти в сети. Я взял со стола железную кружку, сунул в затухающую печь и держал, пока мог терпеть. От углей ещё шёл хороший жар. Потом вышел на крыльцо и поставил кружку дном на снег, чтобы она немного остыла. Только потом налил в неё компот, помог старушке приподняться и дал кружку, которую она осушила до дна.

— Спасибо, — пролепетала она и рухнула обратно на подушку, снова закашлявшись.

Ну, капельница само собой, а надо же не только симптоматикой заниматься, а ещё и лечить. Надо бы обработать руки и позвонить Обухову, но я решил всё-таки разобраться до конца с пациенткой. Раз есть кровохарканье, значит есть поражение лёгких, которого одного достаточно, чтобы умереть. С этого и начну.

Я расстегнул несмотря на вялые протесты одежду, чтобы добраться до грудной клетки. Перчатки мне не помешают, когда их делали, предусмотрели, что через них должна проходить магическая энергия беспрепятственно. Я положил руку на правую половину грудной клетки и начал сканировать. Лёгочная ткань представляла собой чередование участков воспаления с островками некроза и скоплениями жидкости. Резко увеличены лимфоузлы в области корней лёгких и средостения. Небольшое количество жидкости в плевральной полости. В общем не лёгкое, а чёрт знает что. Скорее всего до завтра ей без помощи не дожить.

Я же не должен допустить летального исхода, раз успел? Нет, не должен. Пучок магической энергии расширил по плоскости и начал двигать его по тканям лёгкого, стараясь захватить больший объём. Чтобы лёгкое стало выглядеть намного лучше, чем до моего вмешательства, я прошёлся по нему три раза. Поменяв флакон в капельнице, я перешёл к левому лёгкому и повторил всё по порядку. Энергии в ядре осталось чуть меньше половины, можно обработать лимфоузлы.

Здесь я уже действовал более прицельно и экономно. Начал со средостения, потом перешёл на подмышечные, под и надключичные, шейные. Я уже прекрасно понимал, что полностью я вылечить пациентку не смогу физически, но могу постараться максимально улучшить её состояние, чтобы продлить жизнь и появился шанс на поправку. Когда в ядре осталось около трети энергии, я остановился, отрубаться мне при таких обстоятельствах никак нельзя. И кофе с рогаликами я не скоро смогу попить.

Я налил ещё одну кружку компота, достал из сумки таблетки и дал пациентке выпить противовоспалительный препарат и антибиотик. Чтобы в доме стало теплее, подкинул дров в печь, их я нашёл в дровнице в сенях напротив кладовки. Потом вышел на крыльцо, сел на ступеньки и начал медитировать. Обработав руки антисептиком, осторожно достал телефон из-за пазухи (на костюм на груди я тоже побрызгал антибактериальным спреем) и набрал Обухова. Телефон держал от головы на небольшом расстоянии, не касаясь. Я не зашёл во все дома и не спросил остальных, но решил взять на себя ответственность. Скорее всего такая же обстановка, если не хуже, в каждом доме.

— Ну что там, Склифосовский? — сразу спросил он, как только ответил на вызов.

— Тут ж… катастрофа, Степан Митрофанович, — выдохнул я. — Поднимайте всех, кто может передвигаться, всех одеть в противочумные костюмы и срочно сюда. Деревня вымирает.

— Понял тебя, — убитым голосом ответил Мэтр. — Это она?

— Похоже, — ответил я. — Только язвы на лимфоузлах, такое по идее редко встречается, а тут у всех, кого видел. Забирайте все растворы, что есть в кладовке в нашем госпитале, стойки там же. Таблетки тоже, анальгетики и антибиотики.

— Понял, сейчас буду всех на уши ставить. Ты держись там, Саш!

— Постараюсь, — буркнул я, нажал отбой и убрал телефон обратно.

Вернувшись к бабушке, ещё раз поменял флакон.

— Когда уровень жидкости начнёт спускаться из бутылки по этой трубочке, — начал я ей объяснять, — закройте этот краник, хорошо?

— Да, сынок, поняла, — ответила старушка. — Спасибо тебе, сынок, мне уже получше.

— На здоровье. Компот поставил рядом, держитесь. Скоро приедут другие лекари и закончат лечение. Ну или я вернусь, а пока пойду дальше.

— Ты, сынок, в дом напротив зайди, — сказала пациентка, показывая направление через улицу. — У них там детишек мал мала меньше, им бы ещё жить да жить.

— Хорошо, бабуль, пойду я, как раз туда и собирался.

На щеках у бабушки появился едва заметный румянец, улучшилась работа лёгких и сердца. За счет капельниц увеличился объём циркулирующей крови, да и компот тоже подействовал, а скоро подействуют и таблетки. Я вышел из дома, пересёк улицу и поднялся на высокое крыльцо соседей. На стук сначала никто не ответил. Постучал ещё раз и услышал тонкий детский голосок.

— Кто там? — спросила кроха.

— Я лекарь, — ответил я, стараясь говорить как можно мягче и отчётливей, назло респиратору. — Открывай, солнышко, буду лечить твоих родителей, братьев и сестёр.

Эк я, конечно, замахнулся, это мне надо было сумку носителей энергии с собой, а не лекарств. Но хоть что-то я должен же сделать? Очень надеюсь, что Обухов сможет быстро отправить сюда помощь, мы точно не справимся даже с малой частью. Среди своих я самый сильный маг сейчас, а значит они смогут вылечить ещё меньше, чем я.

Раздался скрип отодвигаемого засова и дверь наконец открылась. На пороге стояла девочка лет шести, не больше. Длинное платье, возможно доставшееся от старшей сестры, растрёпанные белокурые волосы и ангельские голубые глаза. При оценке беглым взглядом девочка казалась абсолютно здоровой. Странно.

— Как зовут тебя, малыш? — спросил я, присев перед ней на корточки, рассматривая тем временем цвет видимых кожных покровов, подчелюстные и шейные лимфоузлы.

— Я не малыш, я уже большая, — ответила она с таким серьёзным видом, словно я обратился с таким вопросом к выпускнице. — Меня зовут Мария и я смотрю за всей семьёй! Если бы не я, они все давно бы уже умерли, а вас не было так долго!

— Ну извини, Маша, я сам только сегодня утром узнал, что здесь беда, вот сразу и приехал, — ответил я.

Впервые в жизни отчитываюсь перед шестилетним ребёнком, как перед начальником. И мне почему-то это было не зазорно. Я буквально нутром чувствовал, что у неё есть власть и она имеет право. Наваждение какое-то. Я посмотрел девочке в глаза и утонул. Так бывает, когда уставший ляжешь среди поля и уставишься в ясное небо. В этой девочке есть что-то очень необычное.

— А как ты себя чувствуешь, Маша? — спросил я, возвращаясь в реальность из глубокого голубого океана.

— Не Маша, а Мария! — слегка сдвинув брови поправила девочка. — Я не заболела, если вы об этом. Но у меня осталось мало силы, потому что дома кончилась еда, а из воздуха силу брать у меня пока плохо получается.

— Ты обладаешь силой и можешь её брать из воздуха? — переспросил я, ошарашенный такими речами из уст дошкольницы. Она говорила практически как взрослая.

— Ну ты же берёшь силу из воздуха? — спросила Мария, вскинув брови.

— Да, с помощью медитации я пополняю запас магической энергии из окружающей среды, всё верно, — ответил я. Что же это за ребёнок передо мной? Магический вундеркинд?

— Магическую энергию? — переспросила девочка. — Я называю это силой. У нас в селе ни у кого такого нет, и я скрывала ото всех. Зато я не дала умереть папе и маме, а ещё спасла Артёмку и Дашу. А вот маленького Ванечку не смогла, у меня сила закончилась.

С последними словами её глаза увлажнились и задрожала нижняя губа. Но девочка быстро взяла себя в руки, шмыгнула носом, вытерла слёзы и лицо снова сделалось серьёзным, как у судьи во время заседания.

— Пошли в дом, мне нужна твоя сила, — сказала Мария, развернулась и пошла в комнату.

Я пошёл за ней. Ей нужна моя сила, обалдеть. Хорошо хоть не одежда, как терминатору. Кто ты, прелестное маленькое существо?

Она завела меня в первую спальню, где на кровати лежали её родители. Выглядели они очень неважно, но точно живыми и мирно спали.

— Это я сказала им заснуть, так их телу легче, — сказала девочка. — Я их подлечила немного, но если ты дашь мне силу, то смогу и полностью вылечить.

— Может сначала брат и сестра? — спросил я. Спасти детей надо в первую очередь. — Давай с них начнём.

— Нет, я знаю, что делаю! — девочка нахмурилась и бросила на меня гневный взгляд. В глазах читалось: «не тупи, лекарь!» — Они себя лучше чувствуют, с ними потом!

— Ну ладно, ладно, — сказал я. — Говори, что надо делать.

— Сними перчатку, мне нужно чувствовать кожу, а не резину, — требовательно сказала она, как учительница ленивому ученику на уроке.

Я с одной стороны был в шоке от такого обращения, с другой — чувствовал, что её надо слушаться. Мистика какая-то. Послушно стянул левую перчатку и протянул руку девочке. В этот момент даже не вспомнил, что для передачи энергии такую перчатку можно было и не снимать. Она схватила меня за два пальца, как обычно хватают маленькие дети учась ходить. Через мгновение я почувствовал, что только что накопленная мной до упора энергия стремительно уходит, словно сливаясь в унитаз. Я заглянул в ядро и увидел, как уровень резко приблизился к четверти и падение резко замедлилось. То есть девочка знает, что делает, а не просто вампирит чужую энергию без остатка.

То ли от неожиданности, то ли от внезапно навалившейся слабости я бухнулся пятой точкой на кровать, словно мне внезапно нацепили станковый рюкзак с кирпичами. Девочка отпустила мои пальцы и подошла к маме, положив свою маленькую ладошку ей на область сердца. Женщина задышала чаще и глубже, потом открыла глаза. Сначала взгляд был бессмысленным, как у только что внезапно проснувшегося человека, потом она повернула голову и увидела стоящую рядом дочь, на лице появилась улыбка. Потом женщина увидела меня и радостное выражение лица сменилось диким испугом.

— А-а-а! — вскрикнула женщина. — Вы кто-о-о⁈

— Мама, успокойся, дяденька приехал нас спасать, он хороший! — теперь уже как маленький ребёнок заговорила Мария.

А она мастер сокрытия своего истинного лица, я вам скажу. Испуг женщины можно понять, противочумный костюм и респиратор во всё лицо никого не делают красавцем.

— Давай я попробую и папу разбудить, — сказала девочка, пытаясь освободиться из объятий счастливой матери.

Хитрюга, это она так называет вливание жизненной энергии, чтобы никто и не подумал, что это не просто ребёнок, а сильный маг, который, к сожалению, не умеет медитировать. Но это не беда, научить не сложно. Жаль, что я не догадался посмотреть её ядро, пока она забирала мою энергию. Надо быстрее восстанавливаться, ей понадобится дозаправка. Упасть и не встать, почувствуй себя пауэбанком называется! Нужная штука, но сама ничего не умеет.

Находясь в глубокой медитации, я умудрился краем глаза подсмотреть, как Мария «разбудила» папу. Тот, увидев через минуту меня, отреагировал почти так же, как мама. И снова девочке пришлось спешно объяснять, что странное существо в непонятной одежде это не инопланетянин. Вовремя она это сделала, мужчина был готов броситься на меня с кулаками.

Мама вскочила с кровати и побежала в другую спальню, где видимо находились дети. Оттуда вскоре прозвучал её крик, потом причитания.

— Сейчас мы их разбудим, мамочка, не плачь! — прокричала ей по-детски Мария, потом обратилась ко мне: — ты восстановился?

Я кивнул и протянул ей руку. Она также взяла меня за два пальца и снова это неприятное ощущение резкого ухода энергии. Уровень плавно остановился снова на четверти. Как она виртуозно это делает! Наверняка приходилось такое вытворять раньше, и не раз. Но кто же здесь был для её донором? Любопытно.

Мария пошла вслед за мамой, а я остался сидеть и восстанавливаться. Пауэрбанк на подзарядке. Мужчина встал с кровати, проигнорировал моё присутствие и вопреки моим ожиданиям не бросился вслед за женой и дочерью, а пошёл растапливать печь. Мне кажется, и попытка меня побить была наигранной, чисто спектакль для мамы. Может они с девочкой в одной лодке?

— Вы знаете, что ваша дочь необычная? — спросил я, догадавшись о причине такого спокойного поведения.

— Только я и знаю, — пробормотал он, подкидывая дров в разгорающуюся печь, ему удалось раздуть оставшиеся угли. — Даже жена не знает. Мария просила ей не говорить, уж не знаю почему. И, что интересно, я даже при желании не смогу ей рассказать. Сам не знаю, как сейчас вас в это посвятил. Странно правда, словно снята блокировка.

Мужчина разговаривает не как земледелец или животновод.

— Вы сельский учитель? — спросил я.

— Откуда вы знаете? — мужчина резко обернулся и удивлённо посмотрел на меня.

— По манере разговора догадался, что вы не фермер, — хмыкнул я. — И по тому, что вы на самом деле меня не испугались, а только изображали.

— Ах, да, вы правы, — пробормотал он. — Мария говорит, что кроме как со мной еq в Никольском и поговорить-то больше не с кем. Ну ещё два учителя у нас есть, получивших хорошее образование, остальные чисто по инициативе. А мама у нас хорошая, но из простых. Несмотря на это я её люблю и ни на кого не променяю.

— Это же замечательно, когда встречаешь своего человека, который является смыслом твоей жизни, — сказал я, вспоминая свою жену из прошлой жизни. Я долго искал, но, когда нашёл, сразу понял, что это она и не нужна никакая другая. Теперь это всё где-то на другом краю вселенной.

— Давно Мария стала такой способной? — спросил я мужчину, который закончив растапливать печь, поставил на неё большую кастрюлю с водой.

— У меня сложилось впечатление, что она всё могла с рождения, просто долго скрывала, — абсолютно серьёзно ответил он без малейшей доли иронии. — Мне зачастую кажется, что она родилась взрослой, просто в теле младенца, которое мешало ей жить нормальной жизнью взрослого человека. Она старается быстрее вырасти, чтобы все перестали воспринимать её, как ребёнка. А у неё неплохо получается изображать, что она ребёнок. Жена так до сих пор и не заметила, что она особенная.

Мужчина резко замолчал, из второй спальни вышла его супруга, следом шёл парень лет пятнадцати и девочка лет десяти. Видимо Артём и Даша. Мария выбежала, обгоняя брата и сестру, бросилась к папе.

— Папочка, папочка, Артёмка и Дашка проснулись! — воскликнула Мария, снова исполняя роль ребёнка. Только на самом деле это было не для отца, а для остальных.

Потом мама и все трое детей начали суетиться на кухне, чтобы приготовить сразу несколько разных блюд к обеду. Болезни у них словно и не бывало, просто крепко спали. Отец отошёл в сторонку, чтобы не мешаться, дров в топке теперь достаточно для готовки и рядом лежали ещё поленья. Воспользовавшись суетой и шумом, я подошёл к мужчине, чтобы задать единственный мучивший меня вопрос.