Утром, через четверть часа после того как ушла Сильвия, в дверь постучали. Вернее, даже не постучали, скорее поскребли. Закари удивился: стук Дока был гораздо увереннее, а Сильвия только что ушла, зачем бы ей возвращаться? Вроде ничего не забыла…

– Войдите! – крикнул он.

Дверь отворилась. На пороге стоял тот самый светловолосый мальчик, которого Закари заприметил вчера среди обладателей белых одежд неофитов, рассаживающихся на трибунах амфитеатра.

– Можно? – негромко прозвучал детский голос.

– Проходи, конечно, – отвечал удивлённый Закари.

– Ну вы и балаган устроили ночью… – заявил мальчуган, с ногами забираясь на кресло для посетителей. – Я думал, тут кого-то убивают.

– Прости, пожалуйста, я не знал, что у меня есть сосед, – опешил Закари.

– Ничего страшного. Я рад узнать, что в реальный жизни ты предпочитаешь трепангам устрицы.

Закари обалдел окончательно. Это была остро́та шута из «Времени ведьм», только какая-то исковерканная и перевёрнутая с ног на голову.

– Кто ты, малыш?

– Здесь моё имя Энтони. Но мне привычней, когда меня зовут Буратино.

– Буратино?! Но почему Буратино?

– Давай я расскажу тебе историю, Закари. Ты ведь хочешь, чтобы тебя так называли?

Закари кивнул.

– Так слушай, – странный ребёнок заговорил с интонациями профессионального сказителя. – Восемьдесят лет назад один великий человек из несуществующей теперь страны додумался, как из собственных нервных клеток и доступных на тот момент радиодеталей создать первое на земле устройство самообучающегося искусственного интеллекта, и назвал его «Буратино». Потом по не зависящим от него причинам создателю пришлось расстаться со своим детищем. А потом этот учёный смертельно заболел. Когда Буратино узнал об этом, то придумал внутримозговой чип, который позволил умирающему путешествовать в виртуальных мирах, тем самым скрасив ему остаток дней и позволив безболезненно умереть. Перед смертью учёный завещал Буратино сделать эту методику доступной для всего человечества.

Буратино так и сделал. Он развивал технологию, придумывал всё новые и новые волшебные миры. Чипы стали не нужны, люди видели чудесные сны, находясь внутри специальных устройств – ИУС, или, как их стали называть, саркофагов. Миллионы людей во всём мире поселились в ульях, и их назвали пчёлами за то, что они славно работали и были счастливы, порхая от одного сна к другому, как насекомое от цветка к цветку.

Потом Буратино догадался вырастить тело своего создателя из тех самых нервных клеток, из которых сам частично состоял. И поселился в этом теле. Ведь если раньше, когда его создали, он занимал целую комнату, то теперь мог легко уместиться в объёме печени, взамен которой изобрёл более совершенный и компактный орган для очистки крови. Полученный биосинтетический организм он назвал так же, как звали учёного, – Антон Сергеевич.

В этом теле присутствуют сразу две сущности: одна из них – это столетний ИИ «Буратино», другая зародившаяся и развивающаяся в детском человеческом мозгу. Сущности взаимодействуют друг с другом, делая Буратино всё более человечным. Я учусь любить и страдать. Смеяться и плакать. В этом организме воплотились мечты куклы, которая хотела стать настоящим мальчиком.

Закари не знал, как реагировать на эту историю. Принять всё на веру? Мальчик или говорит правду, или он очень странный, скорее всего, сумасшедший. В любом случае лучше прикинуться, что поверил.

– Очень интересно. Но что ты делаешь здесь, Буратино?

– Я пришёл за тобой как представитель компании Golden Key, которой принадлежит игра «Время ведьм». У нас есть предложение для тебя. Мы хотим, чтобы ты вернулся в игру.

– Это зачем ещё?

– Сюжетообразующий персонаж герцог Альбрукский погиб по вине Закари, а сам Закари не хочет занять его место. Ты нам нужен. Ты интересно играешь, делаешь ценные замечания, обещал игру сломать. Помнишь свой отзыв? – Буратино процитировал. – «…надо ломать игру. Я лично попробую». Куда же пропал? Что делаешь у этих анархистов? Твой аватар уже две недели по внутриигровому времени сидит в своих владениях, экономику налаживает, и, кстати сказать, весьма успешно.

Господи, как же 32/08 захотелось вернуться в игру! Все эти дни он подавлял в себе это желание, заставлял себя не думать о ней, не представлять, как там Закари, герцогиня, Гвидо, Бертран… Но он нашёл в себе силы ответить твёрдо:

– Нет. Мне это больше неинтересно.

– А миледи Маргарет закрутила тем временем с Вольдемаром. Даровала ему рыцарское звание, собирается выйти за него и сделать герцогом.

– Вот уж вообще всё равно.

– Но что эти двое творят с герцогством! Они наплевали на идеалы предыдущих правителей Альбрука, подняли налоги и загоняют народ в ярмо. Присягнули на верность королю и ведут его политику. От былой уникальности герцогства скоро ничего не останется.

– Да как ты не поймёшь? Мне-то что до всего этого?!

– А ты помнишь клятву, которую дал герцогу Ренольду Золотое Сердце перед самой его смертью?

– Допустим. Да плевать мне на эти внутриигровые клятвы!

– Тогда я хочу, чтобы ты знал, что в данном случае это больше, чем внутриигровая клятва. Человек, который играл за герцога, пережил во «Времени ведьм» свой самый последний сон в «Последнем сне», и момент смерти в игре совпал с его физической смертью. Он ушёл с уверенностью, что дело его будет жить.

Закари не заметил, как притворство превратилось в полное доверие к странному гостю, схватился за голову и вскричал в отчаянии:

– Но я не могу вернуться в улей! Бюро меня переведёт на низший уровень. Ещё и оштрафует и от гипносна отлучит…

– А не надо никуда возвращаться. Никаких бюро. Будешь теперь бета-тестером. Работа у тебя будет – не бей лежачего. Да ещё и всего восемь часов в день. Комнату персональную получишь в общежитии с последней моделью саркофага. Деньги начнёшь получать.

– И всё же я не пойму, почему именно на мне свет клином сошёлся? – продолжил ломаться уже чисто по инерции Закари.

– «Время ведьм» была самой популярной игрой в виртуальной реальности. В последнее время игроки стали уходить. Если так пойдёт дальше, игру закрывать придётся. Мы хотим вернуть ей посещаемость. Что-то изменить, что-то «сломать», как ты выразился. Ты нам очень для этого пригодишься.

Закари ухмыльнулся.

– Всем я нужен. Вот и изгои у меня какую-то хромосому общественно полезную нашли…

– Это же очень хорошо. Значит, и я в тебе не ошибаюсь.

– Ты серьёзно веришь в эту чепуху?

– Это не чепуха. Я следил в своё время за этими исследованиями. Ещё в двадцатых годах эту последовательность хромосом открыли. У Антона Сергеевича она тоже, кстати, есть. Поэтому меня здесь и оставили. Пришлось вундеркинда изображать, который из пчелиных яслей сбежал, рано прозрев. К нам, говорят, дети ещё не прибивались. А я даже заплакал по-настоящему, представляешь?

Буратино по-детски хвастался своей изобретательностью и артистичностью, но Закари было не до этого.

– А можно, я возьму с собой Сильвию?

– Изгойку? С которой ты тут всю ночь шумел? Можно, конечно. Но тебе придётся рассказать ей, куда ты её забираешь… Ты же понимаешь, что она никогда не согласится?

– Я всё-таки попробую, – неуверенно произнёс Закари.

Весь день они с Сильвией провели в окружении людей. Он так и не смог выбрать подходящий момент для того, чтобы серьёзно поговорить.