Воспитанник полевого госпиталя № 3564.

После освобождения Воронежа 60-й армией от оккупации госпиталь готовился в путь – путь лежал в сторону Курска. В полевом госпитале была своя библиотека. В ней было немногим более двухсот книг: потрепанных, обгоревших, порой без обложек. Большая их часть была собрана работниками госпиталя в местах, где хозяйничали оккупанты. Библиотекой ведала Зина Болдырева. Это занятие девушке было не по душе. Она хотела быть медсестрой. Вот её-то я и заменил. Не все больные могли читать самостоятельно – мешали раны.

А потом произошла радостная встреча. Как-то майским днем ехал с завхозом госпиталя на грузовой машине. Они только что получили постельное белье и другие вещи и возвращались обратно. Я ехал в кузове на тюках. Ехали медленно, часто останавливались. Впереди вереницей шли машины. Беспрерывным потоком шли они навстречу. «Васька!» – вдруг раздалось с одной из поравнявшихся встречных машин с бойцами. Вглядевшись в махавшего рукой солдата, я узнал в нем родного брата Тихона.

«Жди меня в 177-м запасном», – успел прокричать брат. В этот же день я бросился искать полк, в котором служил брат. Нашел его быстро. Он стоял в городе. Быстро пролетели часы встречи, первой и последней. Когда я пришел на следующий день, то ни полка, ни брата уже не застал на месте. Их, оказывается, ночью срочно отправили на фронт. Лишь много лет спустя я узнал, что Тихон погиб в 1943 году на Курской дуге.

Следом за фронтом двигался и наш госпиталь. На одном месте долго не задерживался. И я снова укладывал свои книги в ящики. Их количество заметно возросло, я собирал их в освобожденных поселках и городах, в разграбленных и разрушенных библиотеках. Приводил их в порядок: подклеивал листы, ремонтировал обложки.

Лично участвовать в боях мне не пришлось, но тягот фронтовой жизни на долю выпало немало: грязь, бездорожье, зимняя стужа, осенние дожди – все это пришлось пережить. По нескольку раз в день приходилось прятаться от воздушных полетов стервятников.

Потом замполит поручил мне брать у связистов свежие сводки. Ежедневно, по два раза, появлялся в блиндаже у связистов. «По тебе можно часы сверять», – шутил дежурный, когда я за несколько минут до передачи Совинформбюро вбегал в землянку. Я усаживался у приемника, доставал бумаги, карандаш и, когда Левитан начинал говорить, старался все записать, боясь пропустить хоть одно слово. Уже в госпитале еще несколько раз переписывал текст на отдельные листочки и разносил раненым.

Так что и раненые, и весь медперсонал всегда знали свежие новости из Москвы. Трудность была только одна: приходилось до связистов 5–6 км идти пешком. Вскоре мне повезло. Это произошло в Тернопольской области. Накануне было освобождено небольшое село, в нем размещался госпиталь. Само село было разбросано в лощине, а госпиталь занял просторный дом на возвышенности. Здесь же, в сарае, я расположил и свою библиотеку из тысячи книг. К тому же у меня имелось несколько гитар, мандолин, две гармошки, один баян, настольные игры: шашки, шахматы, домино, которые я добыл в пути. Здесь же я оборудовал и свое рабочее место – стол, два стула и походную кровать. Время было весеннее, на дворе стоял теплый май. Однажды на рассвете сквозь сон услышал совсем рядом тихое ржание. Оно доносилось откуда-то снизу. Оказывается, ночью доставали лошадей из ямы. После многомесячного пребывания в темноте животные отвыкли от дневного света и сразу могли бы ослепнуть. Надо было постепенно приучить их к свету, этим я и занялся. Несколько дней не снимали повязок с лошадиных морд, пока те не привыкли видеть. Породистых рысаков крестьяне прятали от оккупантов, которые отбирали в селе всех имеющихся лошадей.

Сокола и Ласточку жители подарили госпиталю. Я выбрал Ласточку. Сержант обучил меня верховой езде. И мне теперь нестрашны были никакие расстояния. Ласточка признавала только меня одного.

Однажды Ласточка спасла мне жизнь. Это случилось у польского города Сандомир. Здесь образовался плацдарм, где наши войска вели ожесточенные бои с гитлеровцами. Госпиталь расположился недалеко от линии фронта, в бывшем фашистском военном лагере.

Рано утром я, оседлав Ласточку, отправился в штаб тыла армии, где надо было получить свежую почту и сдать пакет со сведениями. Поручение было ответственное, путь предстоял долгий, и я на этот раз прихватил с собой автомат. Оружием владеть умел. Поездка прошла благополучно. Сдав пакет и получив почту, я не спеша ехал по лесной дороге обратно. Этот день был счастливым. Я получил письмо из Воронежа. Задумавшись, не заметил, как приблизился к лагерю. До него оставалось всего несколько метров. Вдруг раздался пронзительный свист, и впереди, в нескольких метрах, подорвался тяжелый вражеский снаряд. Фашисты открыли стрельбу из дальнобойных орудий. Ласточка круто отпрянула в сторону, а я, оглушенный, вылетел из седла и потерял сознание. Очнулся на больничной койке. Левая ступня была забинтована. Ласточка спасла.

Оказывается, когда меня выбросило и я упал, Ласточка тревожно и громко начала ржать. Её услышали сослуживцы и прибежали на помощь. Несколько дней пришлось проваляться на больничной койке. Ранение оказалось легким.

Осколок не дошел до кости. Вскоре мне пришлось распрощаться со своими однополчанами. Они решили отправить меня домой. Не помогли ни уговоры, ни просьбы.

Пройдя от Воронежа до Синдомира, домой вернулся в 1946 году. И снова сел за школьную парту, в шестой класс.

Записала Лариса Холтобина, заведующая военно-историческим музеем «Юные защитники Родины»