Homo Augmentus – человек расширенный
Фальшивые и сломанные, Бездушные и изготовленные промышленным способом, Искусственно выведенные и пронумерованные гибриды, Мы – кибермусор.
The Kovenant «Cybertrash», альбом «Animatronik», студия Nuclear Blast, 1999
Последние два десятилетия значительно расширили наше присутствие в нескольких местах одновременно: прогуливаясь по парку в Москве, я читаю в смартфоне новости о том, что происходит в месте, где я никогда не был, и сразу же комментирую это событие в социальной сети. Где я нахожусь на самом деле?
Цифровая среда уже сейчас позволяет нам одновременно находиться в разных местах. Искусственный интеллект, нейротехнологии и расширенная реальность многократно усилят эту способность еще быстрее оказываться в еще большем количестве мест. Альтернативные киберпространства позволят нам виртуально проникать внутрь других людей, животных или машин, а цифровые двойники будут функционировать в нескольких мирах как человеческие альтер-эго, намного превосходящие аватары в нынешнем понимании. Остро встанет вопрос психологического здоровья, чтобы справляться со множественным «я». Эффект присутствия и постоянное подключение к интернету усилят зависимости от игр и социальных сетей.
Резко вырастет информационная нагрузка: повсеместное принятие расширенной реальности увеличит объем и скорость информационного потока. Но человек может воспринимать и запоминать ограниченный объем информации, а по сравнению с нашими предками, мы уже находимся на пределе человеческих возможностей. Некоторым пользователям придется употреблять специальные препараты, чтобы поспевать за ростом информационного давления. Если расширенная реальность станет популярным инструментом профессионального или социального взаимодействия, то могут появиться фармацевтические препараты, купирующие побочные эффекты информационной перегрузки и помогающие лучше обрабатывать поток данных.
В скором времени большинство людей не смогут отличить аватары людей от ИИ-аватаров. Вполне вероятно, что в ближайшие десятилетия мы увидим следующую ступень эволюции человека – Homo Augmentus, то есть интеграцию людей с искусственными системами при помощи биотехнологических имплантов с ИИ. Люди начнут модифицировать посредством технологий не только окружающую среду, но и самих себя. Развитие человека и технологий станут синонимами, а социальный взгляд на научно-технический прогресс – сугубо положительным.
Это не далекое будущее, а практически уже завтрашний день: довольно скоро нейроинтерфейсы начнут массово проникать в нашу жизнь, значительно расширяя когнитивные способности человека – от увеличения скорости и точности мыслительной деятельности до расширения объемов памяти. Компания Илона Маска Neuralink ставит амбициозные цели: вживить 11 нейроимплантов в 2024 году и 22 тысячи – в 2030 году, при этом количество добровольцев исчисляется тысячами человек. Не удивлюсь, если некоторые из них еще вчера были ярыми противниками вакцин из-за теории заговора о чипировании людей Биллом Гейтсом. К моменту первой операции на человеке, проведенной Neuralink, их ключевые конкуренты – Synchron и Onward, уже год как тестировали нейроимпланты на людях.
В связи с внедрением протезов, способных улучшать качество жизни, у людей появится стимул заменять собственные конечности или органы на синтетические аналоги, либо добавлять новые органы или функции к ним. Например, устройства наподобие гормональных желез могут производить витамины, поддерживая в теле гормональный баланс. Руки, ноги, глаза, кости, мозг и многое другое в человеке можно будет «улучшить». Пока что мы не можем манипулировать неживыми объектами с помощью мозга, но нейроинтерфейсы решат эту проблему. По мере коммерциализации и популяризации протезирования и кибернетических дополнений к телу появится все больше людей с аугментациями. Каждый протез будет обрабатывать, хранить и производить данные, формируя «интернет тел» по аналогии с интернетом вещей.
Откроются возможности протезирования, ранней диагностики и лечения различных форм паралича, заболеваний периферической и центральной нервной системы. Возможно, даже появятся устройства, которые позволят осваивать различные знания и навыки, записанные на специальных чипах, в том числе на базе ИИ-моделей. В общем, думать мы будем быстрее, но не все, а только некоторые. Интересно, какого процента внедренных устройств и функций будет достаточно, чтобы называть себя киборгом?
Дешевеющие нейроимпланты и повсеместное проникновение искусственного интеллекта позволят одному человеку собственными усилиями обеспечивать целую компанию, масштабы которой зависят только от принятых им решений и его собственного желания – такой управленец сможет контролировать десятки и сотни рабочих мест, включая автономные. С учетом подрывного потенциала подобных технологий (и нашей готовности купить все, что продает Илон Маск) возникает несколько вопросов:
1. А что, если «доступ 24/7» станет буквальным: к менеджеру по работе с клиентами можно будет подключиться прямо в мозг и спросить, где обещанная доходность по портфелю ценных бумаг?
2. А что, если корпорации будут обеспечивать сотрудников подобными устройствами? Устроился на работу – получил чип с нужными навыками, уволился – поглупел обратно.
3. А что, если богатые корпорации смогут нанимать аугментированных людей, а бедные – нет? Как развивать бизнес, если конкуренты опережают на уровне когнитивных способностей?
4. А раз человек с нейроинтерфейсом по когнитивным способностям будет значительно отличаться от обычного, то как правильно подбирать обслуживающий персонал к разным категориям?
5. Наконец, какое сопровождение нужно «обычному» человеку, чтобы его не обманул человек на нейромаксималках?
Пэтри Фридман – идеолог плавучих и пустынных городов-полисов, помимо способности финансово очаровывать Питера Тиля, имеет еще ряд крайне характерных увлечений: криптоэнтузиаст, биохакер, сторонник экспериментальных медицинских методов вроде генного редактирования, а также участник трансгуманистической организации «Humanity+». Это преемница созданной в 1998 году философами Ником Бостромом и Дэвидом Пирсом Всемирной трансгуманистической ассоциации, боровшейся за:
• признание трансгуманизма легитимным предметом научных исследований и государственной политики;
• этичное использование технологий для расширения человеческих возможностей;
• равный доступ людей к таким технологиям.
Еще в интервью 2006 года Бостром отмечал: «Одно дело, если мы говорим о взрослых, компетентных гражданах, решающих, как распорядиться своими телами, другое – если о модификации детей или отборе эмбрионов, тогда возникают этические вопросы. Еще ряд таких вопросов касается доступа. Если некоторые технологии окажутся слишком дорогими (что очень вероятно), то какие механизмы должны обеспечить справедливость?» Бостром также предлагал задаться вопросом, должны ли технологии улучшения человека (если будет доказана их эффективность) входить в пакет лечения, предлагаемый Национальной службой здравоохранения Великобритании.
Также некоторые люди сталкиваются с проблемами принятия организмом вживленных элементов: от отторжения имплантов до фантомных болей. Так что на физиологическом уровне завтрашние коллаборации человеческого организма с компьютерными устройствами будут иметь как позитивные, так и негативные последствия. Можно ли вмешаться в процессы заживления, чтобы облегчить интеграцию? Придется ли проводить для этого специальную генную терапию?
Расширение человеческих возможностей породит и множество вопросов, связанных с контролем за оборотом технологий, ответственностью производителя и безопасностью человека. Получив высокотехнологичный протез, он должен иметь право на ремонт и техническое обслуживание. Если выпускающий протезы стартап прогорел, то устройство может превратиться в бесполезную железку. Проблема заброшенного разработчиками программного и аппаратного обеспечения получила название «abandonware». Но если речь о «заброшенном» органе тела, то для пользователя, возможно, было бы лучше никогда не иметь такого протеза. Кто в таком случае поможет потребителю, и какую ответственность должен нести производитель?
К тому же технологии подвергаются взлому, и новое поколение устройств не станет исключением. Если человек внедрил нейроимплант в голову или чип бесконтактной оплаты – в руку, то это угрожает безопасности не только его данных или финансов, но и самой жизни. Например, некоторые кардиостимуляторы можно взломать, получив контроль над сердечным ритмом человека. В 2018 году исследователи продемонстрировали подобную уязвимость на конференции Black Hat в Лас-Вегасе.
Когда речь идет о контроле не только над информацией, но и над телом, вопросы кибербезопасности становятся еще критичнее. Уже сегодня злоумышленники блокируют функционирование промышленных предприятий или больниц, требуя выкуп за восстановление доступа. Возможен ли в будущем захват имплантированных конечностей с подобными целями? Просто представьте ощущения человека, которому хакеры заблокировали имплант и требуют выкуп.
С распространением блокчейна и криптовалют хакеры начали использовать компьютерные вирусы для захвата чужих компьютеров, чтобы использовать их для майнинга. Какими новыми способами злоумышленники смогут использовать части вашего тела? Кто и как будет обеспечивать безопасность людей нового вида? Понадобятся ли для них специальные условия, как например, для людей с кардиостимуляторами, которых не проверяют рамками металлодетектора в аэропорту?
Очевидно, что военные будут активно использовать эти технологии, а если появятся солдаты нового поколения, то должно появиться и специальное оружие для них. Таким солдатом может стать не только киборг со встроенными в предплечья пулеметами, но и оператор дрона, способный видеть в инфракрасном спектре, и десантник с нейроимплантом для анализа баллистики. Здесь тоже возникают вопросы:
• Как регулировать доступ к конфиденциальной информации после выхода на пенсию или увольнения?
• Если при выходе на пенсию у сотрудника силовых структур забирают табельное оружие, то будут ли удалять нейроимплант из головы?
• С какими новыми вызовами столкнутся правоохранительные органы в поиске преступников, когда появится возможность изменять голос, походку, внешность и запах?
Идея повсеместной слежки всегда вызывала напряжение в обществе, поэтому:
• Следует ли встраивать в импланты функционал для отслеживания геолокации?
• К чему может привести такой контроль, а к чему – его отсутствие?
Интересные перспективы у неинвазивных нейроинтерфейсов. В начале 2024 года стартап Prophetic представил модель Morpheus-1, которая обрабатывает активность мозга и генерирует звуковые волны, способные формировать осознанные сновидения. Подобные проекты направлены на расширение сознания людей, порождая множество антиутопических сценариев злоупотребления, самый очевидный из которых связан с интегрированными прямо в сны рекламным спамом или пропагандой.
Присутствие в организме различных протезов и нейроимлантов повлияет не только на качество, но и на продолжительность жизни. Интегрированные с технологиями люди смогут вести активный образ жизни дольше обычных. А значит, заработают больше ресурсов и накопят больше знаний и опыта. Какие социальные кризисы грядут в обществе, где богачи смогут жить до 300 лет, а бедняки умрут к 70?
Но если не научиться поддерживать нейроны в работоспособном состоянии, то несмотря на хорошую физическую форму, люди по-прежнему будут подвержены нейродегенеративным заболеваниям, а мозг продолжит стареть. Насколько высок риск того, что ключевые государственные и корпоративные должности займут оторванные от реальности двухсотлетние старцы?
Если аугментация станет общественно допустимой, то какой следующий шаг: смена цвета кожи и глаз или клонирование человека? Действительно, раз можно расширять возможности человека при помощи нейроимплантов, то почему бы не расширять их, вмешавшись в генетику? Мир людей с совершенно разными возможностями и потребностями потребует глубокого переосмысления морали и этики на всех уровнях – от бытового до цивилизационного:
• Как «усовершенствованные» будут относиться к «ограниченным» – опекать и сочувствовать, или наоборот – презирать за неполноценность?
• К кому мы будем испытывать эмпатию и сопереживание, а к кому – недоверие и неприязнь?
• Кому нужно уступить место в вагоне?
• Где границы допустимых улучшений: можно ли вживить человеку бионический хвост или третью руку?
Вероятно, для сохранения природного облика в какой-то момент придется вводить стандарты, нормы и ограничения на формы человеческого тела.
Представьте, что молодая семья, живущая в мире киборгов и интернета тел, решит завести ребенка. Будущим родителям придется заранее позаботиться о том, чтобы иммунная система ребенка не отторгала кибернетику. Стоит ли подвергать эмбрион специальной генной терапии? Придется принимать во внимание, что это повысит шансы ребенка на получение высокооплачиваемой профессии с высоким уровнем жизни. Но что выбрал бы сам ребенок: хотел бы остаться обычным человеком или получить сверхспособности? Родителям придется решать за него.
Не маячит ли здесь непреодолимое экономическое и даже видовое расслоение, когда плебеи уже никогда не смогут догнать патрициев, получающих фантастические проценты от инвестиций в себя и свои способности, недоступные обычным людям без расширенных во всех смыслах возможностей? А если мир и так рано или поздно разделится на классы, то почему бы не разделять людей сразу при рождении? Может, в этом и есть человеческое счастье: жизнь каждого заранее предопределена без волнений и борьбы за место под солнцем, как в «Дивном новом мире»?
Вот как это описывает Хаксли: Альфы и Беты – интеллектуально развиты и выполняют самую высококвалифицированную работу; Гаммы и Дельты – стандартные «девяносто шесть тождественных близнецов, работающих на девяноста шести тождественных станках»; Эпсилоны – «обезьяноподобные полукретины», не умеющие читать и писать.
Мораль будущего коснется не только людей, но и технологий. Должен ли полностью разумный искусственный интеллект иметь такие же права, как и человек? Мнения современников различаются:
• 81 % считают, что разумный ИИ нужно защищать от людей, причиняющих ему ментальные или физические страдания;
• 61 % считают, что разумный ИИ нужно законодательно защищать от физического вреда;
• 30 % не считают защиту прав ИИ важным вопросом.
Насколько серьезно может расколоться общество, если мнения о защите прав ИИ уже сформированы, хотя критериев определения его разумности до сих пор не существует?
Возможный сценарий «Машина из человечества»
Коллективизм – Трансгуманизм
2025 год – Первые эксперименты по редактированию генома человеческих эмбрионов.
2026 год – Внедрение нейроинтерфейсов, экзоскелетов, имплантируемых устройств.
2027 год – В передовых странах смягчают законы об изменении человеческого генома.
2028 год – Растет разрыв в когнитивных и физических возможностях между обычными и «улучшенными» людьми.
Достижения в генной инженерии открывают путь к редактированию генома человека, нейроинтерфейсы позволяют напрямую подключаться к цифровым системам, регенеративная медицина продлевает жизнь и молодость, а нейростимуляция и биохакинг повышают интеллект и улучшают память. Развитие технологий для изменения человека и расширения его возможностей приводит к противопоставлению дополненного человека обычному. Апгрейд человека становится социальной нормой и маркером высокого статуса.
Компаниям экономически нецелесообразно нанимать обычных людей, которые проигрывают аугментированным конкуренцию за рабочие места. Государству граждане с расширенными возможностями тоже более выгодны: они вносят больший вклад в ВВП страны, а интерфейсы мозг-компьютер открывают новые возможности для обеспечения общественного порядка. Нейротехнологии делают общение быстрее и предсказуемее, поэтому проще достичь консенсуса по различным вопросам внутри той или иной группы. Однако новые социальные взаимодействия невозможны для неаугментированных людей, что усиливает раскол.
2029 год – Генная терапия используется для лечения большинства наследственных болезней.
2030 год – Большинство новорожденных в развитых странах проходят процедуры генной оптимизации.
Общество атомизируется на подвиды с разной глубиной апгрейда, а неаугментированные люди становятся обузой для государства, работодателя и окружающих. В обществе распространяются нарративы, изображающие людей без расширенных возможностей нахлебниками и маргиналами, которые приносят меньше пользы: их нужно содержать, с ними сложнее договариваться, они не оставляют за собой такого же объема данных.
Продвижение аугментации становится частью социальной государственной политики и щедро финансируется трансгуманистическими корпорациями. Люди с расширенными возможностями получают льготы, а частные компании и государственные службы предоставляют дешевые кредиты на операции по расширению человеческих возможностей. Люди с расширенными возможностями формируют собственную субкультуру и идентичность, что приводит к нарастанию социальных трений между ними и «обычными».
2031 год – Обычные люди вытесняются из сложных профессий и высокооплачиваемых позиций.
2032 год – В ряде стран геномная селекция и расширение возможностей человека становятся обязательными.
2034 год – Естественные люди составляют меньшинство населения развитых стран.
Разрыв между «расширенными» и «обычными» людьми достигает цивилизационного масштаба. В наиболее прогрессивных странах неаугментированных людей вообще не остается, так как изменившиеся корпоративные и государственные системы, а также социальные практики делают такого человека нежизнеспособным. Поэтому люди получают первые импланты еще внутриутробно, генетическое программирование новорожденных становится распространенной практикой, а сам факт отсутствия у человека расширенных возможностей требует срочного медицинского вмешательства.
Все это приводит к изменениям социальных норм и этики, а также к пересмотру проведения научных и медицинских исследований с участием человека: запреты на вмешательство в геном, евгенику и селекцию снимаются. Общество разделяется на страты по степени усиления способностей: на дне – обычные Homo Sapiens, а на вершине – «высшие» виды с альтернативной моралью. Представители постчеловеческого сообщества интегрируются с искусственным интеллектом в единую технобиологическую систему, выключая «обычных» людей из процесса эволюции.
