Атланты расправили плечи
У меня есть коробка для завтрака, И я очень хорошо вооружен. Я хочу вырасти, Я хочу быть большой звездой рок-н-ролла.
Marilyn Manson «Lunchbox», альбом «Portrait of an American Family», студия Nothing, 1994
Атланты окрепли и расправили плечи: нынешние корпорации играют в политику, диктуют государствам свои условия и даже конкурируют за исторически незыблемую монополию государств на насилие.
Сегодня транснациональные корпорации настолько расправили крылья, играя в политику, что могут позволить себе заблокировать аккаунт действующего президента. Блокировка аккаунта Дональда Трампа в Twitter (еще до покупки компании Илоном Маском) – один из самых резонансных случаев деплатформинга. Поводом для нее стали беспорядки, которые устроили сторонники президента 6 января 2021 года в здании Капитолия. До блокировки Трамп использовал Twitter как основную площадку для выражения своего мнения, на его аккаунт были подписаны почти 89 млн пользователей. С чем корректнее сравнить деплатформинг в информационном обществе – с ограничением свободы слова, с отлучением от церкви или изгнанием из древней общины за тяжкий грех? Вероятно, со всем сразу.
Для каждого пользователя блокировка аккаунта означает разные, но неизменно негативные последствия: для политика – ограничение доступа к избирателям, для собственника бизнеса – потерю дохода, для киберспортсмена – угрозу карьере из-за потери мест в рейтингах, для ребенка, потратившего сотни часов на «прокачку» игрового персонажа в видеоигре, – психологическую травму и ограничение общения с друзьями. Важные аспекты жизни людей реализуются на электронных платформах, где коммерческие структуры определяют правила поведения не только в одностороннем порядке, но и под влиянием политической повестки и даже культуры отмены.
Корпорации играют в политику, нагло пренебрегая людьми и законами, а в ответ на обвинения в нарушениях законодательства показывают зубы и контратакуют регулирующие органы. Так, в начале 2024 года SpaceX подала в суд на Национальное управление по трудовым отношениям США, которое обвинило компанию в незаконном увольнении восьми сотрудников, выступивших с резкой критикой Илона Маска. Юристы SpaceX ссылались на то, что структура этого федерального агентства не соответствует конституции! С аналогичным иском за право бороться с деятельностью профсоюзов выступила и сеть продуктовых магазинов Trader Joe’s.
А в конце 2023 года компания Meta подала в суд на Федеральную торговую комиссию США, которая пыталась помешать получать прибыль от данных несовершеннолетних пользователей, используя похожую формулировку: «Некоторые фундаментальные аспекты структуры Комиссии нарушают Конституцию США». Это четкий и понятный сигнал от корпораций регуляторам: если будете мешать нам вести дела по-своему, то мы наймем дорогих юристов и поднимем вопрос о легитимности самого вашего существования, даже если в ходе этой битвы будут уничтожены целые государственные институты.
Корпорации могут способствовать изданию удобных им законов и противодействовать принятию неудобных: не только из-за политического или экономического влияния, но и потому что именно они имеют компетенции и экспертизу, чтобы аргументированно рассуждать о последствиях внедрения тех или иных технологий. В 2024 году индийское правительство под давлением глобальных и местных корпораций и инвесторов отказалось от задумки обязать разработчиков сертифицировать все ИИ-модели перед запуском.
Корпорации и их интересы переплетены с политикой еще и потому, что выделение государственных субсидий напрямую связано с политической рукопожатностью компании и ее руководства. Федеральная комиссия по связи США отклонила субсидии на сумму почти $900 млн для сервиса Starlink Илона Маска в рамках правительственной программы по развитию интернет-услуг в сельской местности. Критики-республиканцы возмутились и назвали это решение «образцом регуляторных злоупотреблений администрации Байдена».
Отдельные политики, территории и целые государства традиционно заинтересованы в присутствии корпораций, которые привлекут частные инвестиции, создадут рабочие места и высокотехнологичную инфраструктуру. И корпорации этим интересом пользуются, устраивая аукционы на повышение. В начале 2024 года штат Миссисипи согласовал совершенно невероятные условия для компании Amazon: выбрав округ Мэдисон для строительства двух центров обработки данных, компания полностью освобождается от налога на прибыль на 10 лет и получает налоговые послабления на срок до 30 лет, также претендуя на правительственные субсидии в размере $44 млн. Чтобы пользоваться всеми этими благами, Amazon должна инвестировать от $500 млн в год, создавая в штате не менее 50-ти рабочих мест. При этом нужно иметь в виду, что в штате Миссисипи, где происходит развитие высокотехнологичного бизнеса, самый высокий (18,7 %) уровень бедности по стране.
Компания Илона Маска X также получила 10-летние налоговые льготы в размере $10,1 млн от округа Фултон в Джорджии после угроз перевести свои центры обработки данных из столицы округа Атланты в город Портленд в Орегоне. В рамках проекта стоимостью $700 млн планируется установка нового оборудования для работы с искусственным интеллектом, что создаст около 50-ти рабочих мест.
По некоторым оценкам, компании Илона Маска получили миллиарды долларов государственных субсидий за последние пару десятилетий, например, более $4,9 млрд в 2015 году (хотя сам Маск высказывался против их получения). Маск также выступал против повышения налогов для богатых, аргументируя это тем, что правительство не должно контролировать «капитал». Во время пандемии COVID-19 в 2020 году Tesla получила $600 млн «определенных льгот, связанных с заработной платой» – в то самое время, когда Маск публично высказывался против государственной помощи физическим лицам.
В 2016 году штат Нью-Йорк выделил компании Маска $750 млн на строительство завода по производству солнечных батарей в городе Буффало в обмен на обещание потратить $5 млрд на проект SolarCity с потенциалом создания пяти тысяч рабочих мест. По официальным данным, в 2015 году этот проект уже получил $497,5 млн от Министерства финансов США, хотя некоторые журналисты предполагали, что поддержка могла достигать $1,5 млрд.
В 2024 году пакет мер поддержки от штата Невада для компании Tesla составил $1,3 млрд в налоговых льготах и других стимулах – все ради того, чтобы штат стал местом строительства «Гигафабрики» по производству литий-ионных аккумуляторов стоимостью $5 млрд. В числе кандидатов рассматривали также Техас, Аризону, Нью-Мексико и Калифорнию, но самую высокую ставку в «аукционе» сделала Невада.
За выбор штата Техас для строительства первой в мире стартовой площадки коммерческих ракет, SpaceX получила $15 млн – довольно скромную сумму по сравнению с другими упомянутыми примерами. Помимо государственных субсидий, компании Маска получают прямые государственные заказы: SpaceX имеет контракты с NASA на $2,89 млрд по подготовке коммерческой высадки на Луну и с Военно-воздушными силами США на $653 млн на услуги по запуску в 2022–2027 годах.
Если очень хочется получить технологическое превосходство, то субсидии могут распространяться не только на местные компании. В 2024 году Министерство торговли США одобрило выделение тайваньской компании Taiwan Semiconductor Manufacturing Company (TSMC) $6,6 млрд безвозвратных субсидий на строительство трех предприятий в штате Аризона, а также $5 млрд в форме льготных кредитов, за обязательство начать к 2028 году производство в США передовых 2-нм чипов.
Однако получение государственных субсидий не гарантирует выполнения корпорациями своих обещаний. В 2005 году компания Dell открыла в городе Уинстон-Сейлем в Северной Каролине завод площадью 46,5 тысяч кв.м. Чтобы привлечь производителя компьютеров, власти штата одобрили пакет налоговых льгот и других стимулов на сумму 242$ млн, а округи Форсайт и Уинстон-Сейлем выделили еще $37 млн. Компания обещала создать по меньшей мере 1,5 тысячи рабочих мест в течение первых пяти лет работы. В 2009 году по инициативе Dell завод закрылся, город потерял более 900 рабочих мест, а корпорация вернула всего $15,5 млн. В 2015 году вакантное место заняла производящая биодобавки компания Herbalife, которая также получила льготы на сумму $10 млн и владеет заводом по сей день.
Ключевая роль крупнейших корпораций позволяет им выкручивать руки и своим коммерческим контрагентам: в 2023 году X обвиняли в неуплате по счетам облачных провайдеров, включая Google, Oracle и Amazon, и попытке пересмотреть условия контрактов. Пятилетний контракт на вычисления с Google оценивается в $1 млрд – когда на кону такая сумма, неудивительно, что для ведения переговоров применяются как рыночные, так и нерыночные механизмы. В случае с Amazon, шантаж был двусторонним: после отказа Twitter выплатить за вычисления оставшиеся $70 млн в рамках общего контракта на $510 млн, компания Безоса отказалась платить за рекламу на платформе Маска – хотя эти суммы были на порядок ниже.
В соответствии с законом Европейского Союза о цифровых рынках от 2022 года, компании с более чем 45 млн активных пользователей в месяц и рыночной капитализацией более 75 млрд евро считаются «привратниками» контента (gatekeepers), и на них налагаются особые требования. Они должны обеспечить работу своих приложений для обмена сообщениями с приложениями конкурентов, позволяя пользователям решать, какие утилиты предустановлены на устройствах. Также им запрещено применять практики, которые приводят к «самопредпочтению» их услуг предложениям конкурентов.
Другими словами, это антимонопольное законодательство цифровой эпохи, направленное на соблюдение интересов конечных потребителей. В начале 2024 года компании Amazon, Microsoft и Meta обвинялись конкурентами в несоблюдении этих требований, получая дополнительные отсрочки, оспаривая принадлежность к «привратникам» и используя все причины и поводы, на которые только способны их корпоративные юристы.
Тогда как Apple регулярно оспаривает антимонопольные законы еще с 2005 года. Самое знаковое разбирательство касалось обвинений в том, что корпорация намеренно замедляла работу старых моделей iPhone, корректируя их операционные системы, чтобы побудить пользователей покупать новые. Apple подтвердила это подозрение, но заявила, что замедление связано исключительно с падением производительности старых литий-ионных аккумуляторов во время эксплуатации. А регулярное появление таких замедлений как раз перед выходом нового смартфона – просто случайное совпадение. После подачи в 2017 году коллективного иска и длительных судебных разбирательств, в 2020 году Apple выплатила компенсацию в размере $500 млн – около $25 за каждого пострадавшего пользователя.
На конец октября 2024 года совокупная рыночная капитализация десяти крупнейших компаний мира: Apple, NVIDIA, Microsoft, Alphabet (Google), Amazon, Saudi Aramco, Meta Platforms (Facebook), TSMC, Berkshire Hathaway, Broadcom, составила $20,4 трлн. По данным Международного Валютного Фонда, совокупный ВВП десяти ведущих стран мира: США, Китай, Германия, Япония, Индия, Великобритания, Франция, Италия, Бразилия и Канада, составил $73,19 трлн, а без учета США и Китая, оставшиеся делят на восьмерых $26,66 трлн.
Понятно, что сравнивать стоимость компании и ВВП страны экономически некорректно, но это позволяет увидеть масштаб современных транснациональных корпораций. Рыночная капитализация Microsoft ($3,140 трлн) или Apple ($2,625 трлн) больше, чем стоимость всех товаров и услуг, произведенных за 2023 год во всех отраслях экономики Италии (ВВП $2,28 трлн), Бразилии (ВВП $2,27 трлн) и Канады (ВВП $2,24 трлн), не говоря уже о любой стране мира за пределами первой десятки лидеров.
Таким образом, корпорации уже контролируют критическую инфраструктуру и потребительские экосистемы и теперь ведут разработку искусственного интеллекта. А государства не только неспособны эффективно регулировать и облагать их налогами, но и предоставляют им многомиллиардные субсидии и льготы, причем на фоне очевидного прорастания бизнеса в большую политику. Если уже сегодня корпорации подают в суд на регуляторов, оспаривая их конституционность, то следующим шагом могут стать корпоративные расследования и санкции против неугодных политиков и активистов, или даже системная блокировка работы контролирующих государственных органов, открытое игнорирование законов, отказ от уплаты «устаревших» налогов, перенос штаб-квартир в другие юрисдикции и налоговые гавани.
Очевидно, что контроль над технологиями все больше связан с контролем над деньгами: наличные уступают электронным платежам, а наши банковские счета – всего лишь запись в электронном реестре. Могут ли корпорации пойти еще дальше в достижении своего суверенитета и обойтись без государственных денег?
Известны примеры частных денег в разные эпохи. Производство монет в ранней Римской республике и Древней Греции было частным предприятием: любой человек с достаточными ресурсами и навыками мог чеканить монеты, а отдельные мастера – делать их даже с собственными отличительными символами. Добытый в рудниках металл продавали в частные кузницы, производившие инструменты, оружие и монеты.
Первые государственные оружейные начали появляться только в I веке н. э., но с ростом территорий и влияния Рима изготовление оружия и чеканка монет стали государственной монополией. Причем и то, и другое производилось в одном месте. Надзор был настолько суровым, что позднеримским оружейникам ставили клеймо на лице, чтобы предотвратить дезертирство. За качеством тоже строго следили: император Валентиниан I (364–375 гг. н. э.) казнил одного из бронников за уменьшение веса нагрудника из-за чрезмерной полировки.
К правлению Юлия Цезаря и первых императоров задачи по надзору за монетным двором были возложены на рабов, и затем на всадников, а вовсе не на государственных чиновников. В III веке всадник управлял пятью монетными дворами, производящими бронзовые и серебряные монеты. В средневековой Европе монеты производили местные лорды или епископы по «праву чеканки», полученному от правителя. Вассалы чеканили монеты с собственными изображениями и символами, что позволяло правителю сохранять контроль над эмиссией, делегируя производство доверенным лицам. Из разницы между номиналом монеты и стоимостью ее производства формировался доход (сеньораж), который делился между владельцем монетного двора и сувереном и был существенным источником пополнения казны для обоих.
Процесс чеканки у разных вассалов не был стандартизирован, и качество монет сильно различалось, а их многообразие затрудняло торговлю, приводя к многочисленным подделкам. Для решения этой проблемы правители начали сосредотачивать чеканку монет в своих руках, создавая централизованные монетные дворы. Монеты производили нанятые государством профессиональные мастера по разработанным строгим правилам и положениям, регулирующим технологию, вес и чистоту металла, а процесс чеканки был стандартизирован.
Монополия государства на чеканку монет прижилась еще и потому, что государству люди доверяли больше, чем частным мастерам. Римская империя была религиозным обществом, как и многие древние государства. Правителей древности считали если не богами, то как минимум их наместниками, особенно в восточной части Римской империи. Разве можно не доверять наместникам богов? Сегодня одной публикации Илона Маска в Twitter достаточно, чтобы значительно повысить курс криптовалюты, например, так он поддержал альтернативную монету Dogecoin с изображением собаки.
Эксплуатируя тему криптовалют, Илон Маск способен ежедневно владеть умами своих почитателей, как криптоэнтузиастов, так и просто поклонников его бизнес-таланта. Когда в одном из сценариев ближайшего будущего ИИ станет если не божеством, то оракулом, влияющим на принятие решений, кто будет его наместником среди людей?
Появление в современном мире криптовалют и альтернативных (а главное – неподконтрольных) финансовых платформ заставляет государства хорошенько задуматься о монополии на эмиссию денег. Какую цель преследуют государства, запуская проекты по выпуску цифровых валют центральных банков (ЦБ)? Является ли финансовая инфраструктура еще одним способом удерживать партнеров в единой цифровой экосистеме, ограничивая возможности противников и попутно собирая данные о транзакциях?
Если у условной компании появятся собственные деньги (например, амазон-коины), которыми она сможет рассчитаться с поставщиками (например, с Nvidia, которая производит необходимое Amazon оборудование), а потребители смогут оплатить ее услуги, то останется только выдавать в них зарплату сотрудникам, чтобы экосистема перестала зависеть от доллара или юаня, а заодно и от какого-либо правительства. Действительно, если амазон-коинами можно сделать взнос за ипотеку (а это возможно, если ипотека финансируется работодателем), купить еду (в офлайн– или онлайн-магазине Amazon), оплатить образование для ребенка (в виртуальном университете Amazon), да и вообще удовлетворить большинство основных потребностей человека в этой экосистеме, то особой необходимости в государственной валюте больше нет.
Если пойти дальше, то Amazon может расплатиться своей валютой за поставку графических ускорителей в центры обработки данных с компанией Nvidia, которая может оплатить компании TSMC производство полупроводниковых микросхем своими Nvidia-коинами. Каждая из этих компаний настолько большая и влиятельная, а их связь друг с другом так сильна, что они могли бы обходиться взаимозачетом через подобные монеты-обязательства, любые из которых можно обменять на самое насущное, что требуется всем и каждому, – токены на ИИ-вычисления.
Итак, корпорации имеют достаточно денег и власти для ведения борьбы социально-экономическими методами. А что насчет применения силы, в котором государства тысячелетиями сохраняли монополию? С аутсорсингом корпорациям части государственных функций (тюрьмы, налоги, критическая инфраструктура) неизбежно потребуется расширить их полномочия в области безопасности. Экспертиза корпораций в сфере кибербезопасности, вкупе с активным лоббированием госконтрактов, может привести к появлению частных кибервойск для контроля онлайн-сервисов, виртуальной реальности и метавселенных. Почему бы заодно не продвинуть законы о расширении прав корпораций на самооборону и защиту активов? От самообороны только один шаг до контратаки, а там не за горами использование услуг хакеров для промышленного шпионажа и физическое устранение конкурентов.
Нынешние невероятные налоговые льготы и меры поддержки корпораций могут эволюционировать в специальные экономические зоны, которые приведут к созданию «государств в государстве» – с собственными законами и правилами, системами социальной поддержки и безопасности и специальными корпоративными органами для рассмотрения споров. Корпорации уже начали движение в этом направлении и даже особо не скрываются: государственную социальную систему поддержки населения все чаще замещают корпоративные сервисы и платформы. В конце концов, население проголосует за тех, с кем комфортнее, не так ли? А работники и граждане корпоративных «квазигосударств» проголосуют так, как им скажет начальство, лишь бы сохранить рабочее место.
Если государства начнут сопротивляться, принимая запретительные меры, возбуждая громкие налоговые дела, лишая компании господдержки и арестовывая топ-менеджеров, то корпорации могут на это ответить бойкотом, отключением части критических сервисов или даже искусственно спровоцировать экономический и социальный кризис, чтобы политикам было чем заняться. На фоне искусственных или естественных кризисов в ряде стран к власти будут приходить корпорации или контролируемые ими политики, а после преодоления трудностей могут и не захотеть уходить. Возможно, дойдет даже до вооруженных конфликтов между корпоративными армиями и госвойсками.
Корпоративно-государственное противостояние может привести не только к кризису легитимности государств и сворачиванию «устаревших» демократических институтов, но и к полному пересмотру базовых принципов организации экономики и общества. Победа одних означает путь к госкапитализму с отмиранием корпораций и крупных частных компаний, победа других – к росту влияния корпоративных элит, дикому капитализму и безудержному извлечению прибыли с существенным снижением роли государств в мировой политике и экономике. А в случае консенсуса сформируются принципиально новые гибридные корпоративно-государственные структуры управления.
Возможный сценарий «Неофеодализм»
Суверенитет корпораций – Новая кастовая система
2025 год – Корпорации получают особые экономические зоны с собственной юрисдикцией.
С расширением объемов государственных субсидий и поддержки через лоббизм и финансирование политиков корпорации устанавливают свои законы, налоги и правила внутри таких анклавов.
2026 год – Корпорации начинают выпускать собственные валюты и предоставлять финансовые услуги.
ИТ-компании проникают в «нетрадиционные» для себя индустрии и рынки, скупая стратегические активы, энергетическую и логистическую инфраструктуру. Частные армии и спецслужбы корпораций, выросшие из отделов экономической и кибербезопасности, получают все более широкие полномочия в зонах корпоративных интересов.
2028 год – Транснациональные корпорации входят в конфликт с государствами из-за растущего влияния.
Корпорации все активнее саботируют невыгодные им законы, самостоятельно вводя санкции против «недружественных» стран, разрушая неудобные общественные и государственные институты через злоупотребления судебной системой. Корпоративное гражданство постепенно вытесняет национальное в кругах элит.
2030 год – Корпорации претендуют на место за столом глобального управления наравне с государствами.
Большая двадцатка (G20) – клуб правительств и глав ЦБ государств с наиболее развитой и развивающейся экономикой, преобразовывается в клуб правительств, глав ЦБ и глав крупнейших ТНК (G20+C20). К этому моменту капиталы в распоряжении корпораций превышают ВВП ряда стран, а их силы безопасности могут соперничать с государственными армиями.
2032 год – Усиливаются трения между корпорациями и странами, не желающими терять суверенитет.
Корпоративные альянсы становятся геополитическими структурами, при необходимости блокирующими «мятежные» правительства и финансирующими оппозицию. Корпорации нередко используют частные военные компании (ЧВК) и инструменты информационного воздействия для поддержки переворотов в развивающихся странах. Мир разделяется на сферы влияния корпораций, а государства стремительно теряют контроль над экономикой.
2034 год – Крупнейшие корпорации фактически подменяют собой государства на подконтрольных территориях.
Внутренняя и внешняя политика государств-марионеток полностью диктуется корпоративным режимом. Бывшие государства становятся налоговыми и законодательными «офшорами», «прокси», через которые действуют корпорации, фактически являясь теневым правительством. Межкорпоративные конфликты и войны принимают глобальный характер, а мир погружается в неофеодализм.
