В Скнилове поймали цыгана, который воровал коней. Посадили его в тюрьму и стали совещаться, как наказать.

 – Повесить! Что же ещё, – постановил Яцко Пуцык.

 – Повесить – дело не хитрое, – возразили ему. – Можно и повесить, но на том холме, где стоит виселица, поле вспахали и засеяли рожью. К виселице не подступишься так, чтобы рожь не потолочь.

 – А какой из этого выход? Не вешать, или что?

 – Можно повесить после жатвы.

 – Хорошая мысль, но посчитайте, сколько нам придётся этого живодёра кормить.

Так они сидели и спорили: одним было жаль ржи, другим – жаль еды для цыгана. Наконец Яцко сказал, что будет так, как он решит, и велел позвать цыгана.

Тот пришёл, перепуганный до смерти, уже предчувствуя, как у него на шее затягивается петля. Войт посмотрел на него строго и сказал:

 – Так уж случилось, что мы не можем повесить тебя на нашей скниловской виселице. Но это не беда. Тебя повесят в другом месте. Вот тебе талер и верёвка. Пойдёшь во Львов, найдешь тамошнего палача и скажешь, чтобы тебя повесили. Талер дашь палачу. На дорогу получишь батон хлеба.

Цыган не верил собственным ушам. Получив верёвку, паляницу и талер, он поклонился до самой земли и искренне обещал изо всех сил мчаться во Львов и там повиснуть на замечательной львовской виселице. Но чтобы он скорее туда добрался, не были бы скниловцы так добры дать ему ещё и коня? Замечательная мысль! Почему бы и не дать?

Вот и поехал цыган на коне, которого украл, и не мог нарадоваться. А скниловцы тоже были рады, что не должны тратиться на палача, на еду для осужденного и, наконец, на гроб и на могильщика.