ГЛАВА 73
ПОЛНЫЙ КАВАЛЕР ЧЕТЫРЕХ ФУРУНКУЛОВ
Как и хотел Макс, после всего что случилось, я старался не впадать в уныние.
Пытаясь отвлечься от плохих мыслей, уже настроился думать о чем-то хорошем и добром, как вдруг Стрекоза ввалился ко мне в комнату и рухнул своим громадным тазом в миниатюрное дизайнерское кресло, которое жалобно затрещало и заскрипело. Лицо Стрекозы было замотано, как у мумии. Виднелись только глаза. Маленькие и хитрые!
— Что с твоей головой? К Хэллоуину готовишься? — участливо поинтересовался я у Стрекозы?
— Ранения… — уставшим голосом прошептал Стрекоза, но обычно лукавые, всегда прищуренные глазки его, вдруг живо забегали по комнате и я понял, что здоровяк не слишком-то уверен в себе.
— Стрекоза, мне-то зачем врать? Я ж тебя давно знаю, не первый год.
— Да, тут такое дело… — заерзал он в кресле.
— Да говори уже, не томи. Ты же мой друг, я никому не скажу.
— Ну, в общем, это… — промямлил расстроенный Стрекоза. — Помнишь, в прошлый раз мы с тобой про Вьетнам по связи говорили?
— Да помню, помню, — не выдержал я долгих предисловий. — Ты по делу давай, рассказывай! Больше конкретики! Ты же у нас человек действия, великий практик и могучий мыслитель, а не болтун какой…
— Оооххх… Скажешь тоже… — Стрекоза издал долгий, протяжный стон, так охают тетки на рынке, собирая снедь с прилавков. — Ладно. Дело было так… Прислушался я к твоему совету о донецких «мошках». Пришли как-то с боевой задачи и я рванул в Донецк, как положено, при параде: форма, бумажки сопроводительные, ствол наградной. У местного таксиста спросил, где девчонок найти. Тот привез меня в апартаменты. Привели девок. Они бабки вперед запросили. Я, как джентльмен, отдал. Не кидать же их на деньги. Некрасиво. Да и деньжата у нашего брата сейчас водятся. Хоть бабье тоже хитрое стало. Как прознали путаны, что выплаты бойцам хорошие пошли, так сразу цены вверх задрали. Рынок ломают. Шкуры! — гневно гаркнул Стрекоза во всю мощь своего громадного нутра.
— Вот умора! Ты, Стрекоза, случаем не внештатный сотрудник газеты «СПИД-Инфо»??? — не выдержал я.
— Все!!! Слова больше не скажу. Шапито опять разводишь! — вскричал Стрекоза, тщетно пытаясь вылупить, свои от природы мелкие, поросячьи глазки.
— Ладно, ладно! Пошутить уже нельзя. Продолжай, друг! Очень интересно рассказываешь, образно! — сразу пошел я на мировую, перейдя на успокаивающий тон. Я уже знал, как можно обуздать внутренних демонов Стрекозы.
— Вот и не перебивай! — снисходительно бросил мой собеседник и в ту же секунду замолк, вперив взор в журнальный столик. Я проследил за его взглядом. Так и есть, упаковка чипсов, в виде картонной тубы, лежала на боку. Из нее на поверхность стола выпала пара золотистых кружочков. С нескрываемым удивлением, граничащим с восхищением, я наблюдал как, в закутанной бинтами нижней части черепа Стрекозы, открылась прореха, из которой сверкнул ряд огромных ровных зубов. Правда, в верхнем ряду недоставало одного переднего. Однако это не помешало рассказчику мгновенно погрузить в себя целую пригоршню чипсов. Остальной рассказ сопровождало, уже привычное мне, чавканье.
— Все было хорошо! Взял я сразу троих! — грустно продолжал Стрекоза, перемалывая нехитрую закуску. — Девчонки веселились, массаж мне делали. Я им винца налил.
И вот я возьми, да и ляпни: «Ну что, «мошки» мои, хотите посмотреть на настоящего вояку в деле?» Одна как вскочит и давай визжать, как хабалка на базаре: «Где ты тут, умник кучерявый, насекомых увидал?! Угомони свои таланты, вонь рейтузная!!!» Схватила телефон и орет в трубку: «Царь, зайди, он нас тут мухами говняными обозвал!» В номер, буквально через минуту, влетели два бугая и без разговора начали меня бить. Рта открыть не дали.
— А царь-то какой был, Ирод или Кир Великий? — уже в открытую хихикал я.
— Смешно тебе, дурак! Там обезьяна, метра два роста и килограмм под сто сорок веса. Кулачищи с твою голову, башка, как ведро. Боевой «колхозавр» в действии. Видно, не ровно он дышал к той мартышке, ревновал что ли. Я, конечно, потом их вырубил, но и сам пропустил пару раз.
— Стрекоза, да какой там пару раз! Ты как после пластической операции. Снять с тебя бинты — мать родная не узнает! Кажись, и голова другой формы стала.
— Не начинай! Настоящий спецназ из боя выходит только победителем. Исключительно! — глубокомысленно произнес Стрекоза, показывая мне свой бугристый кулак с набитыми костяшками. — Я их раскидал! «Мошкам» тоже немного досталось. Кинул дымы и ушел через черный ход…. Но дальше еще интересней было!
Я сел в кресло и задымил сигарой, предвкушая развязку этой эпической басни.
— Так вот, возвращаюсь на базу. Меня заметил куратор из ГРУ. Спросил, что со мной случилось. Неудобно как-то стало, я возьми и скажи, что «затрехсотило» меня. Рассказал, что пошел по тылам гулять, а меня спалили и «эфпивишками» гнали до самого нуля. Руководитель не унимался, все про лицо расспрашивал.
— Резонно! — выпуская ароматный дым в потолок, заметил я.
— Да ему бы только докопаться. Профессиональная привычка. Пришлось соврать, что я укрывался за деревом, а дрон направили прямо в меня. Аппарат попал в ствол, отколов огромный сук, который долбанул мне точно по морде. Я особисту еще сказал, что пленного полковника тащил, но его пришлось бросить, потому что, за час нашей с ним беготни, он помер. Руководитель в шоке, похвалил меня. Говорит: «Молодец! Я в тебе, Стрекоза, не сомневался. Не зря мы тебе такой проект доверили. Сейчас подлечим и снова в строй. Мы такими спецами не разбрасываемся!»
Я внимательно разглядывал товарища. Что за чудо природы! Совершенно непонятно, врет человек или правду говорит. Распаляясь и вдаваясь в детали, Стрекоза говорил все более уверенно. Отчаянно жестикулировал, потрясал кулаками. Чипсы были доедены и огромные его лапищи сцапали мою любимую «сиську» для релаксации. Продолжая вещать, словно он выступает на трибуне, Стрекоза нещадно ее жал и мял, грозя привести изделие в совсем нетоварный вид. Стало ясно, что он уже сам убедил себя в абсолютной правдивости рассказанной байки.
— В общем, направил он меня срочно вертолетом в ростовский госпиталь. Через пару часов — я уже на аэродроме. Ил-76 готовится к взлету на Москву. Очень много раненых, везут и везут, поток нескончаемый. Меня без очереди определили на первый борт, как тяжелораненого. Закатили в инвалидном кресле.
— Стоп, стоп. Почему в кресле? Совсем плохой был?
— Не то слово… Там все братишки — не ахти какие. Тяжеленькие, перемотанные. У кого рука, у кого нога, кое-кто по макушку замотан. Вылет немного задержали. Я начал волноваться, что из-за меня. Кто-то там наверху догадался и история с «мошками» вскрылась. Минут через двадцать, практически к трапу транспортника, подлетает черный «Ленд-Крузер». Из автомобиля выходит генерал-полковник. По его осанке и боевой выправке, я сразу определил — это командующий группировкой. Наверное, в Генштаб летит, в Москву! Говорит всем раненным: «Не вставайте!» А как они встанут, если они все лежачие?
— И то верно! Дурацкая фраза…
— Ага! Один я по центру сижу, вся башка в бинтах. Генерал ко мне подошел и стал расспрашивать, что да как со мной приключилось. Ответил, что FPV прямо мне в каску попал. Что в тылу, выкрал полковника, а на отходе меня заметили и стали преследовать. Генерал спросил мой позывной. Я представился: «Командир разведывательной, штурмовой, тактической, специальной, аварийно-спасательной роты центра специальных операций. Позывной — Стрекоза». Он плюнул на палец, перелистнул несколько страниц в записной книжке, и что-то пометив там, произнес: «Да тебе, братец, за такое героя нужно дать!». И ведь прав! Все-таки один, в тылу! Хоть языка и не донес, но как старался!
Стрекоза посмотрел на мой ошарашенный вид и, потупив взор, смущенно произнес:
— Не, ну а что я ему должен сказать? Что подрался со шлюхами? В конце концов, мне три месяца под землей с мышами пришлось прожить. Что я не заслужил?!
— Слушай, Стрекоза, подожди! Ты мне сейчас одну реальную историю напомнил. Случай из жизни. О «полном кавалере четырех фурункулов»!
— Какие еще фурункулы? Очередной старперский бред…
— Стоп! — я сразу же перебил товарища. — Сейчас расскажу, пока не забыл. Слушай же! Еще в 2014 году встречал я одного бойца, даже позывной не помню. Звали мы его меж собой «языческой принцессой». Весь рунами обколот, мечами, да рогами, а сам капризный и самовлюбленный. Неприятный тип оказался.
— Да помню я, ты про него уже говорил, как он обосрался в «Вагнере». Маразм у тебя уже старческий, по сто раз одно и то же талдычишь, — гневно воскликнул Стрекоза, закашляв от крайнего возмущения.
— Так я самый смак не рассказывал. Сам не знал об этом. Друзья просветили. Первого «мужика» получил он за то, что порезался осколком стекла от бутылки вискаря «Black Label».
— Эээ… — Стрекоза уже порывался что-то прорычать, затем вдруг, словно вспомнив что-то, смолк.
Я же, отмахнувшись от этого вскрика, продолжил:
— Было это на Донбассе. Привезли его в больницу, а там бабка — вся сухая, как финик и злая, как Цербер. Спрашивает у него, мол что случилось, а он в ответ: «Осколочное!» Тут врачиху скривило всю, перекрутило, словно в фильме «Звонок», она как заорет: «Не пизди мне тут, что я осколочных у ополченцев не видала!!! Сказочник, бля…» А все равно наградили. Прикинь! На этом история не заканчивается, мой друг. Второй орден Мужества «принцессе» вручили за вырезанный фурункул. И это не шутки. Нарыв за ранение выдали, понимаешь? — от тотальной нелепости всей этой не вымышленной ситуации, я здорово повеселел и по— дружески хлопнул Стрекозу по плечу. Мой товарищ на это не отреагировал, вопреки своей привычке бурно выражать эмоции. Он сидел вялый и задумчивый.
— А самый прикол в том, что он еще много где побывал, в Сирии, в Ливии. В конечном счете у него набралось аж четыре ордена. Понял, да? Полный кавалер четырех фурункулов — получается! Настоящий герой Вальгаллы. Эх, плохо, что в наградном отделе в столице не бабка-врачиха с Донбасса ордена выдает. А жаль! — довольный удачной байкой, я рассмеялся.
Стрекоза продолжал молча сидеть, даже «сиську» мять перестал. Вид у него был жалкий и какой-то депрессивный.
— Чего ты? Не грусти, братан. Все наладится. Дальше-то, что было? — я затушил сигару, рассматривая туго забинтованную голову Стрекозы.
— А что дальше… Наградили, блин.
— КАК??? — от изумления я чуть не подпрыгнул на месте, потухшая сигара полетела на пол.
— Ну, вот так.
— «Мужика» дали? — все еще не веря своим ушам, благоговейно прошептал я.
— Не. Пурпурное сердце!!!
