ГЛАВА 16
24 ФЕВРАЛЯ

Утро двадцать четвертого февраля 2022 года начиналось согласно больничному распорядку. Проснулся, измерил температуру и сатурацию, затем туалет. После утренних процедур, я добрался до единственного развлечения доступного в строгом учреждении — мобильного интернета.

Включив телефон, я увидел десятки непринятых вызовов. Открыл сообщения. Первым читаю СМС Макса. Макс изложил коротко и ясно: «Ну шо, началось…». Набираю его номер. В ответ: «Братан, я тебе перезвоню, у нас сборы, говорят, едем под Херсон». И отключился…

Мне принесли обычный больничный завтрак: каша, яйцо, хлеб с маслом. Но уплетал все это я с большим усердием. Организму нужны силы, чтобы болезнь быстрее отступила. Нельзя мне болеть, нельзя отлеживаться сейчас. Надо в строй!

Наворачивая кашу, я вспоминал, как мы с Максом часами напролет обсуждали управление дронами и корректировку арты. И вот перед самым началом войны я заболел, считай, что слился….

Наверное, Макс подумал, что я «пятисотый». Очередной отказник, который увильнул, когда запахло жареным по-настоящему. Да что там «пятисотый»… Мы закупили дроны, я тренировал навыки управления ими. Штудировал теорию, отрабатывал практику. Но Макса не обучил. Я мысленно представил себе, как он стоит в строю с этими двумя квадрокоптерами, а командир ставит ему боевую задачу. Но ведь он даже не знает, где менять батареи, как управлять аппаратом. «Ничего, разберется! — успокаивал себя я. — На крайний случай видео на «Ютубе» посмотрит».

Все телеграмм-каналы пестрели видеороликами массированного ракетного удара по украинским военным объектам. Колонны танков мчались с огромной скоростью в заданном направлении. Вооруженные люди деловито восседали на броне. Все говорило о готовности действовать, о решимости довести дело до конца.

Я подумал тогда, куда они летят, где же разведка? Получался какой-то триумфальный пробег, но противник-то не испарился. Он все там же, на огромной территории, и его много. Вспомнились засады на колонны техники в Чечне. Когда одна-две машины пролетали на большой скорости, а остальные погибали в огневом мешке. Мы это уже проходили, зачем наступать на те же грабли? Тактика «дурацких колонн» не должна повторяться.

Но вот она повторяется. В прямом эфире, заснятая сотнями разнообразных гаджетов, в которых есть все на свете: интернет, камера, карты, энциклопедии. Все это записывает, запоминает, отслеживает и выдает гигабайты данных в открытый доступ. Разве можно было себе такое представить лет двадцать назад? Так почему же при всем этом невероятном обилии доступной информации не сделаны главные выводы?

Вначале все это выглядело зрелищно и эффектно. Но позже стали появляться первые кадры из-под Харькова. Подбитые машины, горящие и искореженные коробы которых, цепью тянулись вдоль жилых улиц небольших поселков. Обугленные трупы рядом с почерневшей техникой. Взятые в плен бойцы, кто гордо и бесстрашно, встречающие насмешки врагов, а кто и растерянно, с потухшими глазами… Чувство досады. Нарастающая тревога. Ей только дай волю разгуляться — похоронит сразу. Не время раскисать. Однако, стало понятно, что-то пошло не по плану, если не все…

Примерно за месяц до начала СВО мы с Максом записали видео на тему возможного сценария вооруженного конфликта. Обсуждали, как мог бы проходить захват Харькова. Тактический десант на важные развязки за городом, мосты и автострады. Удержание оперативного окружения до подхода основных сил. Затем полное окружение. Харьков бы разделили на сектора и начали штурм города. Кто-то может иронично заметить, что с дивана, в данном случае с больничной койки, виднее. Может оно и так, но ведь мы о подобных ситуациях говорили и не раз. Обсуждали, сравнивали, анализировали. А что в результате?

Целый день я не выключал телефон, следил за новостями. Только процедуры и приемы пищи ненадолго отвлекали. Около одиннадцати часов вечера, телефон начал предупреждать о стремительно угасающей батарее. Достал зарядку, подключил телефон, но датчик не показывал заряд устройства.

«Да что же это такое! — запаниковал я. — Война началась, Макс на фронте, я не с ним, да еще и не на связи».

Поскольку раньше этот телефон уже ломался — в нем заменили плату — я подумал, что на этот раз он умер окончательно. Но ведь надо срочно как-то решать этот вопрос. Звоню жене.

— Только не говори, что выписываешься. Еще не время, ты себя угробишь, надо вылечиться! Не спеши, война только началась… — запричитала скороговоркой жена, не давая сказать ни слова.

— Да подожди, дай сказать. У меня тут проблема, телефон разрядился и не заряжается, сломался. Меня не будет на связи какое-то время. Срочно купи мне новый и передай через Михалыча.

В ковидном госпитале установлены строгие правила, никого не пускают, передач тоже не принимают.

— Поняла, а какой купить? — спросила супруга.

— Все равно, хороший какой-нибудь. Главное, чтобы завтра он уже был у меня.

— Хорошо. Сделаю. Береги себя! — закончила разговор жена.

Лежу, как тюлень, разглядывая потолок, чувствуя полную свою бесполезность. Гадкое ощущение. Думаю, как бы продержаться до завтра без связи с Максом, без новостей.

Через двадцать минут перезванивает супруга.

— Только через три дня будет телефон, покупать? Могу старый пока передать на время, чтобы был на связи.

— Да, давай так и сделаем. Закажи новый, а мне передай, пожалуйста, старый и ноутбук.

Я, то ли в панике, то ли в надежде, что произойдет чудо и телефон заработает, стал шевелить зарядку в розетке. С третьей попытки заряд пошел! О, чудо! Немного подождал еще. Телефон стал набирать заряд.

Я выглянул из палаты в коридор. Группа медиков спешит куда-то, кругом суета, резкие возгласы, печальные вздохи. Оказалось, что умер пациент. Проблемы с зарядкой были из-за того, что человеку оказывали помощь, используя электроразряды. Розетки во всех палатах отключили, чтобы не испортить оборудование. Оставили только дежурное освещение.

Жизнь в ковидном госпитале, как ни в каком ином медучреждении, протекала в непосредственной близости к смерти. Этот факт навевал самые невеселые мысли, постоянно угнетая психику и мешая выздоравливать. И врагу не пожелаешь очутиться в этих серых сумрачных стенах…