1886 год

Милость Божия буди с Вами, боголюбивейший наш батюшка, о. Герман!

Мы все, Ваши духовные друзья, усердно умно-сердечно издалека Вам кланяемся и смиренно просим земным поклонением Вашего отеческого благословения и св. молитв, и при помощи Божией за предстательство Богородицы желаем Вам от Господа Бога временного и вечного блага, яже к животу и благочестию и к преуспеянию христианского совершенства…

О рукописи Вашего старца особенно Вам сообщить нечего… в ней вредного и опасного нет, а всё изложено от опыта и простоты. Только насчёт келейного правила он пишет несогласно с разумом св. отцов, и говорит: «Для чего давать правило?… Писано бо есть: бдите и молитеся, и ещё: молитеся непрестанно». А св. отцы наши говорят так: только совершенные в духовной жизни не требуют правила, а прочим всем необходимо иметь правило, только чтобы оно было сообразно с душевными и телесными силами, по умной способности каждого, какою кого Бог наградил, как Он и Сам в св. Своём Евангелии объяснил: овому дан один талант, овому же два, овому же пять, каждому по его силе, а зарывать талант в землю нерадением и нечувствием никому не заповедал и даже за сие строго наказывает.

Мы Вам, батюшка, правила не определяем, а Вы сами с благоразумием себе уставьте. Дело не в количестве правила, а в качестве оного, а иных приводит и количество к качеству, а у преуспевших бывает больше уже от качества количеств. Мы Вашего устроения хорошо не знаем; Вы для себя можете лучше сие устроить, только всё делайте по разуму Божию, и по воле Божией, и во славу Божию, а не в свою, и всевозможно избегайте праздности, многословия и многоспания, – это самые злые враги молитвенного преуспеяния.

Когда Господь даст Вам тихую и внимательную молитву, больше всего ей прилежите. Молитва не в словах заключается и не в числе слов, а во внимании и сердечном смирении, чувстве покаяния, веры, страха Божия, любви к Богу и ближнему. На духовной Божией любви, как к Богу, так и к ближнему, всё наше спасение основано. Все законы и пророки на сих двух заповедях содержатся. Иоанн Златоуст так пишет: «что мы делаем без любви к Богу и ближнему, там Христос уже не имеет, где главы подклонити, а любовь познается в исполнении Господних заповедей. Тот, – говорит, – любит Меня, кто слово Мое соблюдет, а кто Меня не любит, тот и слов Моих не соблюдет…»

Вы пишете насчёт грудной тесноты и боли. Вы на сие обратите внимание всестороннее, нет ли у Вас неумеренной ревности и разгорячения поскорее развить умно-сердечную молитву? Это, батюшка, очень вредно, а должно во время молитвы в первоначальных её степенях соединять ум с сердцем посредством внимания и молитвы без собственного разгорячения, с тихостию и спокойствием духа, без особенного плотского и кровяного напряжения. Насильственным душевным и телесным чувством истинно духовной молитвы приобрести невозможно. Она даруется Богом в своё время не за нашу плотскую ревность, а за духовное чувство смирения и всегдашнее покаяние, и посильное усердное упражнение, а от неумеренности и кровяного разгорячения многие повредились и вредятся…

Милость Божия буди с Вами, боголюбивейший наш батюшка о. Герман!

Вседушно желаем Вам всякой Божией милости и во всём духовного преуспеяния, и издалече с сердечною любовью Вам кланяемся, и умно припадаем к Вашим стопам, и с живою верою просим Вашего отеческого благословения и св. молитв. Письмо мы от Вас получи ли, за что Вас премного благодарим. Не знаем по какой причине, мы о чём Вас просили, Вы нам ничего не ответили, а именно: мы просили объяснить для нашей духовной пользы об умном внимании и о предметах духовной памяти во время молитвы, но мы с терпением подождём, а всё-таки просим объяснения, и – сотвори любовь – насчёт этого предмета нам что-нибудь опиши.

У нас и в начале было такое намерение, чтобы друг друга духовно назидать и от вредного предотвращать. И мы не стыдимся о своём скудоумии: оно для нас очень прилично по воспитанию и по нашей нравственной жизни, и мы, батюшка о. Герман, душевно расположены больше назидаться, нежели назидать, а истинная любовь, присвоенная Божиею благодатию, не ищет своего, а стремится к общей пользе.

Мы Вам желаем несколько объяснить о памяти и предметах для Вашей духовной поверки, и мы не столько Вам пишем от собственного опыта, сколько от слуха истинных и нелживых уст. Во время умной чистой молитвы, а особенно, когда сподобится ум непарительности и вниманием прилепится в молитве к сердцу неисходным пребыванием, тогда в очищенной памяти, чуждой всякого мечтания и разнообразных вещественных предметов, вот чем бывает память занята.

Во-первых, своим пред Богом ничтожеством и зрением непрестанной своей греховности, в чувстве непрестанного покаяния и во всегдашнем ожидании смерти, по смерти строгого испытания от лукавых бесов и неизвестного определения в вечности, второго и страшного Христова пришествия и окончательного, неумытного и вечного от Бога определения всякому разумному существу.

Во-вторых, памятью о пречистых Христовых страданиях и всей Его земной жизни, и о Его Божественном изречении, в Ветхом и Новом Завете написанном, св. апостолами и св. отцами изъяснённом, что к нашему спасению относительно и о Его Божественном о нас домостроительстве.

И, в-третьих, о Божественных свойствах: первое – о Божием всеведении, о Его всемогуществе и премудрости, о Его вседержительстве, благости и человеколюбии, правосудии и долготерпении.

Вот, батюшка о. Герман, все сии Божественные и духовные предметы так тесно срастаются с нашею памятью в чистом, умно-сердечном молитвенном делании, и они в чистой беседе с Богом не препятствуют, а больше нас возбуждают к духовной ревности, яже по Богу.

Чистая молитва и называется беседою с Богом, а память и размышление о духовных и божественных предметах, сами собой в чистом уме и сердце непрестанно возникающих, называются богомыслием. Их ясно понимать можно только собственным опытом, а прежде опыта надо пользоваться духовною и живою верою, от постоянного умного делания и исполнения Господних заповедей проистекающею.

Только, батюшка, ещё прибавляем Вам: вышеозначенные духовные предметы действуют на душу и тело, и на наш дух по мере умного, сердечного и истинного делания и непрестанного в нём упражнения, и действуют на сердце и на нашу память не все вдруг, а попеременно, однако непрестанно. Иногда действует сильно память смертная, иногда больше действует суд Божий и вечное неизвестное определение, иногда память о Царствии Небесном, а иногда об адском вечном мучении. Иногда сильно действует страдание Господне и земная жизнь нашего Спасителя, Его распятие и смерть ради нашего спасения, воскресение и на небеса вознесение, и Его второе страшное пришествие. Иногда сильно действует на нас память истинных Христовых подвижников, ради любви Христовой до кончины всё перетерпевших. Иногда действует неизъяснимо словом на всё наше грешное существо страх Божий от живой веры в Его при нас присутствие, если мы только углубим в наш ум и сердце, что мы стоим, ходим, делаем, сидим, едим, пьём, говорим, глядим, слышим – всё как бы пред очами Божьими, при Его всеведении, всемогуществе и вседержительстве, премудрости и благости.

Вот о сих последних, непрестанно водружённая в уме и сердце память, всего больше может привести нас к истинному умно-сердечному чистой молитвы деланию и к духовному совершенному преуспеянию, а не одни только наши слова молитвенные могут нам доставлять истинную и непрестанную молитву.

И это Вам буди известно, батюшка о. Герман: во время умной молитвы, собранной и непарительной, вышеозначенные духовные предметы бывают в памяти без воображения, безвидно, неколичественно, а только в одной чистой памяти безо всяких образов, в нашей памяти действующих вместе с памятью Бога. Помимо же умной молитвы можно упражняться богомыслием и размышлением тонкочастным о всех Божественных судьбах и о Его Божественных свойствах, насколько Божия благодать будет просвещать наш ум и сердце о Божественных истинах.

Вот, батюшка о. Герман, по мере нашего скудоумия и по душевному о духовной любви расположению, мы Вам отчасти объяснили о памяти и духовных предметах, которые рождаются от непрестанной умной молитвы и Божией памяти. А если мы что не так написали, Бога ради просим исправления: мы веруем, что Вы можете поправить, а нас в ошибках, Бога ради, простите…

Ещё прибавляем от преизбытка духовной любви нашей к Вам и к Вашему и нашему преуспеянию, что вышеписанное о духовных предметах и Божественных свойствах не на всех действует одинаковым чувством. На иного действует больше память смертная, на иного суд Божий и неизвестное вечное определение, на иного спасительные Христовы страдания, на иного страх Божий и непрестанная память о Божием присутствии, всезрительстве, всемогуществе и вседержительстве, на иного сильно действует Божие благодеяние и долготерпение. И вот что тут надо заметить нашим умным вниманием и душевным чувством: который предмет из обозначенных нами на кого чаще и сильнее действует к горению нашего духа и к ревности о благочестии, тот и надо себе сильнее присваивать и твёрже его укреплять во все наши душевные чувства.

Одно духовное чувство, тяготеющее в нашем уме и сердце и в незабвенной памяти, довольно способно нас подвигнуть к духовной ревности, и пробудить наши духовные чувства от душевной дремоты и нашего нерадения, и привести нам на память и прочие духовные предметы. Только для сего требуется, батюшка, самоотвержение своего разума и своего хотения, и взять крест – сиречь умерщвление от всего страстного и сластолюбного, – и идти путём Господних заповедей и живою верою без всякого сомнения и самонадеянности, при содействии в нас Божией благодати, до последнего издыхания нашей жизни. Претерпевый до конца, той спасется.

Благослови нас, отче святый, и помолись за нас, и прости нас…