Первым вошел Фрэнк, самый крупный и старший из парней, мнивший себя хозяином в доме и главой семьи, на самом же деле – ручной песик своей матушки, хотя в глаза ему этого никто не говорил. Почти двухметрового роста, с мясистой рожей, унаследованной от матери, и суровыми серыми глазами на квадратной бритой башке. Заляпанная жилетка с британским флагом открывала мускулистые, разбухшие от стероидов ручищи и плечи в синих тюремных наколках.

– Ты. – Он нацелил толстый палец на Элли. – Ты че нашей мамане сделала?

Рядом с его локтем высунулась Кира, скаля зубы в ухмылке. Следом вбежал Дом Харпер, удивительно проворный для своей комплекции, второй по старшинству после Фрэнка. Тоже бритоголовый, однако гораздо ниже ростом, с жабьим телосложением Лиз, но без намека на мускулы, с широкой курносой физиономией. Фетальный алкогольный синдром: пока Лиз его вынашивала, ее зверски тянуло на джин. Его синяя толстовка с капюшоном и серые легинсы заскорузли от грязи; когда он проходил мимо, Элли обдало вонью. Он присел рядом с псом и, что-то бормоча, стал возиться с цепью у него на шее.

Пол Харпер захлопнул дверь и подпер ее спиной, с ухмылкой глядя на Элли. Из всех мужиков он выглядел наименее внушительным – тощий дылда с хвостиком сальных, рано поредевших волос, в грязных, скрепленных скотчем очках, – но, как могли засвидетельствовать его жертвы (или свидетельствовали, прежде чем отозвать показания), силушкой он был не обижен. Элли опасалась его больше всех.

– Эй, – рявкнул Фрэнк. – Я с тобой разговариваю! Хуле те надо?

– Хватит! – завопила Джесс, перекрикивая орущего младенца. – Хватит, ну пожалста, хватит!

Кира тут же напустилась на нее:

– Заткнись, тупая мандавошка, и заткни своего блядского мутанта…

– ТИХО! – Лиз грохнула кулаком по столу, и на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь хныканьем ребенка. Джесс изо всех сил старалась укачать его, как показала Элли, и он немного успокоился. Дом прижал пса к себе, по-прежнему что-то бормоча; тот лизнул его в щеку. Пол достал один из самодельных ножей Тони и принялся чистить им ногти.

Кира попятилась за спину своему сожителю, укрываясь от возможного гнева Лиз. Фрэнк в свою очередь уставился на мать.

– Мамань? – проговорил он. – Мама-ань? Че?

К неудовольствию Элли, Лиз снова взяла двустволку и стала чистить. Лицо ее стало пепельно-серым, руки дрожали.

– Дело в твоем брате, – произнесла она наконец.

Взгляд Фрэнка обежал кухню и снова остановился на Элли.

– Тони?

Теперь все Харперы глядели на нее. Ребенок хныкал, размахивая двупалой ручонкой; Джесс шепотом успокаивала его, а Дом успокаивал пса. Пол Харпер перестал ковыряться в ногтях и прижал нож к бедру.

Фрэнк размял свои мясистые лапищи, поигрывая наколками на костяшках.

– Че ты сделала нашему Тони?

Элли взглянула на Лиз, но та не проронила ни слова – знай себе чистила ружье с непроницаемым видом. Премного благодарна, старая свиноматка.

– Сегодня днем мы обнаружили тело, – повторила Элли. – В роще. Это ведь ваша межевая стена неподалеку от горной дороги?

Фрэнк нехотя кивнул.

– Да, там. Это был ваш Тони.

– Не-е, – протянул Фрэнк.

Элли подумывала показать фотографию тела со своего телефона, но решила, что это слишком жестоко. Вместо этого она достала водительские права и удостоверение из пакетиков для улик. Фрэнк взял их в руки и поднес к глазам.

– Фрэнк? – окликнула Кира.

– Это Тонины, – сказал Фрэнк. Он хотел положить документы в карман, но Элли подняла руку.

– Пока верни их, Фрэнк. Это улики.

– Это наше.

– Ты хочешь, чтобы того, кто это сделал, поймали?

Она сразу поняла, что сболтнула лишнего; все снова уставились на нее, а Лиз защелкнула стволы дробовика.

– Кто это сделал? – осведомился Фрэнк.

– Заткнись, Фрэнк. – Лиз бросила двустволку на стол и подалась вперед. – Ты говорила, что он застрял на морозе и замерз.

– Я…

– Мамань, она брешет, – как всегда плаксиво прогундосил Пол. – Все копы брешут, ты ж знаешь.

– Он замерз, – проговорила Элли, – но…

– Заткнись, констеблядь, – перебила Кира. – Брехло ебучее, блядь.

– Надо ее проучить, – Пол ухмыльнулся Элли. Слюнявая губа отвисла. «Да ладно?» – подумала Элли, положив руку на дубинку.

– Пол, – уже тверже произнесла Лиз, смежив веки. – Кира. – Открыв глаза, уставилась на Элли. – Говори.

– Похоже, он замерз насмерть, – проговорила Элли. – Но есть некоторые обстоятельства…

– Какие обстоятельства?

– Для начала, у него был нож. – Элли кивнула на нож Пола. – Один из этих.

– Тони ни на кого с ножом не лез, – заявила Кира, – ты лживая пиз…

– КИРА, – сказала Лиз. Она говорила тихо, сдержанно, исполненная решимости сохранять контроль. – Смени уже, блядь, пластинку.

– Я знаю, что не лез, – сказала Элли. – Он был в «Колоколе» до полуночи, потом пошел домой. Но он оказался на другой стороне Тирсова дола, и, судя по тому, каким мы его нашли, он был загнан в угол.

– Чушь собачья. – Дом впервые подал голос, сиплый и шепелявый. – Наш Тони никогда не давал заднюю. Стоял насмерть. – Он заморгал слезящимися глазками, поглаживая пса по голове. – Наш Тони был храбрец.

– Был, милый, был. Но… – Лиз смолкла.

– Но что? – спросила Элли.

– Но ничего. – Руки Лиз снова легли на дробовик. Незаряженный. Там нет патронов. Верно? Отпустив ружье, она положила руки на стол. – Продолжай.

Продолжаем, королева дает добро. Элли продолжила, зная, что ничего от них не добьется, и желая только вернуться в свою машину и поехать домой. Достав телефон, она открыла фотогалерею и просмотрела снимки с места преступления.

– Хуле ты теперь делаешь? – спросила Кира. – Лиз, она тут свою переписку, бля, проверяет…

– Вот этот символ вам о чем-нибудь говорит? – спросила Элли, предъявив телефон Лиз. Она остановилась на самом лучшем и четком снимке угольного знака на уступе, какой смогла найти. – Мы нашли его на месте происшествия. Пытаемся понять, есть ли тут какая-то связь.

Лиз уставилась на символ – и прямо на глазах у Элли побелела лицом.

– Лиз? – повторила она. – Вы когда-нибудь…

– Нет, – сказала Лиз. Она все еще была бледна, бледнее, чем обычно, но расслабленность исчезла с ее лица, вытянувшегося, закаменевшего. – Никогда в жизни такого не видела.

Ложь, но что это значит? Элли показала снимок остальным.

– Кто-нибудь из вас узнает это?

Хор невнятных отрицаний был ей ответом. Кира покачала головой и пожала плечами, что по ее меркам было любезностью. Их реакция выглядела вполне искренней, хотя они вряд ли признались бы, опознав символ. Элли убрала телефон и продолжила:

– Должно быть, его остановили по дороге домой. Вероятно, на вашей земле.

– Хуле ты нам, бля, втираешь? – осведомилась Кира.

– Скорее всего, навалились толпой, – продолжала Элли, глядя на Лиз в упор. – Вы правы, в ином случае Тони не стал бы избегать драки. Разве только еще по какой-то причине.

– Че ты ща пытаешься…

– Вы знаете кого-нибудь, кто хотел бы причинить вред Тони или всей вашей семье?

– Нет, – отрезала Лиз.

Если б и знала, не сказала бы. Господи, пустая трата времени. Следующий вопрос обязан задать любой полицейский, но с тем же успехом можно было бросить в кухню гранату. Честных ответов все равно не дождешься; гораздо разумнее выразить соболезнования, попросить Лиз подтвердить личность покойного и убраться восвояси. Именно так поступил бы Том Грэм. «Моя хата с краю».

Но это было бы трусостью, и Элли на это не пойдет.

– Где вы были вчера между полуночью и двумя часами ночи?

Даже младенец перестал реветь, а Дом Харпер, сидевший на корточках рядом с псом, поднялся во весь рост.

– Ты. Бля. Че? – осведомилась Кира.

– Кира, – рыкнул Фрэнк.

– Лиз, она говорит, что мы его грохнули, эта сука сказала, что мы нашего Тони…

– Я обязана задать этот вопрос, чтобы… – Но Кира уже разошлась.

– Она говорит, что один из вас грохнул собственного брата. Ты не спросишь за предъяву, Фрэнк? Под твоей собственной крышей?

Лиз не проронила ни слова, в глаза не смотрела. Неужели Элли затронула больную тему? Если вы коп, люди постоянно вас удивляют, и редко в хорошем смысле. Работа такая, ничего не попишешь: большую часть времени приходится разгребать последствия жадности, тупости или обыкновенного паскудства, и Элли ждала от Харперов любой гнусности. Но только не такой. Единственным положительным качеством Харперов было редкое чувство семейного единства, пусть даже не вполне здоровое и подчас выходящее за рамки вплоть до инцеста. Они дрались, порой весьма ожесточенно; Элли могла бы еще допустить, что Тони во время семейной свары неудачно упал и проломил себе череп, но не больше. Убийцы, кем бы они ни были, окружили его и смотрели, как он умирает. Большего хладнокровия нельзя и вообразить. Харперы так не поступают… во всяком случае, со своими.

Так о чем Лиз не хочет говорить? Что она скрывает?

– Ее нужно проучить, – повторил Пол. Он двинулся к Элли; Кира вынырнула из-за спины Фрэнка и тоже устремилась к ней.

Элли выхватила баллончик и дубинку, выдвинув ее на всю длину. Кира попыталась вцепиться ей в лицо, и Элли с близкого расстояния прыснула ей в глаза из баллончика. Кира с визгом опрокинулась навзничь; Элли развернулась к Полу, но тот вскинул левую руку, защищая глаза, а в правой держал наготове нож.

Это что, на самом деле? Это действительно происходит? Я чертов сотрудник полиции, вы…

Она с размаху опустила дубинку, угодив Полу по коленке. Он с воплем повалился набок; Элли перемахнула через него и опрометью бросилась к двери.

Чья-то рука перехватила ее руку с дубинкой и развернула Элли кругом. Толстомясая харя Фрэнка побагровела и еще сильнее раздулась от бешенства, кулак взлетел для удара. Элли и его угостила перцовкой; взревев от боли, он зашатался, но не разжал хватку и втащил-таки Элли обратно в кухню. Кира визжала и сыпала проклятиями, пытаясь встать и царапая теперь уже собственные глаза; Пол катался по полу, держась за колено и заблевывая каменный пол. Лиз не двигалась с места: ни слова, ни дела. Дом прижался к раковине, вереща и возясь с собачьей цепью, Джесс всхлипывала, пытаясь спиною просочиться сквозь стену, а ребенок орал благим матом.

Элли дважды топнула Фрэнку по ноге, колотя его свободной рукой по запястью, пока его хватка не ослабла. Она вырвалась и тут же перетянула его дубинкой по животу, а когда он скорчился в три погибели, еще добавила. Самооборона, ваша честь, он первый начал, не могла же я позволить ему еще одну попытку. Всякое удовольствие, полученное мною в процессе, совершенно случайно.

– Фас, Палаш! Ату ее, стерву! – заорал Дом, и Элли увидела, что он снял-таки с пса цепь. Тот с рычанием бросился к ней. Джесс завизжала, прикрывая собой ребенка. А Лиз Харпер сидела себе за столом, давила бычок – и ничего больше не делала.

Элли захлопнула за собой дверь кухни, и пес врезался в нее с такой бешеной силой, что весь дом содрогнулся. Пусть вообще нахрен обвалится, рухлядь гнилая. Элли помчалась по коридору ко входной двери. Пожалуйста, будь не заперта. Если понадобится, она высадит окно. Дверь открылась на пару дюймов и рывком остановилась. Цепочка. Блядство! С кухни доносились приглушенные вопли и лай собаки. Внезапно они зазвучали громче – распахнулась кухонная дверь.

Элли захлопнула входную дверь и стала возиться с цепочкой – давай, давай, черт возьми, – пока та не соскочила. Элли распахнула дверь, выбежала на крыльцо – надо было захлопнуть за собой – и бросилась к «Лендроверу». Снег валил вовсю, и земля стала скользкой; Элли поскользнулась и чуть не упала.

Ключи… ключи…

Она нашаривала их, а пес уже галопом мчался через двор. Вот черт. Вот блядство. Не хотелось Элли его бить. Она любила собак – пожалуй, побольше многих людей. Но этот гавкал как бешеный, скаля обметанные пеной клыки.

Взмахнув дубинкой, она рявкнула:

– Ну, попробуй подойди!

Пес остановился как вкопанный, однако лаять не перестал.

Ключи, ключи, долбучие ключи…

Она нашла их, нажала на кнопку, и «Лендровер» пиликнул. Вспыхнули фары, щелкнули замки, но стоило Элли отвернуться, как пес кинулся на нее. Она замахнулась дубинкой, и он отскочил назад – несомненно, бедная животина привыкла уклоняться от побоев.

Из дверей с ревом вывалился Дом. Элли забралась в «Лендровер», захлопнула дверцу, завела мотор и, переключив передачу, дала задний ход. Пес погнался было за ней, потом отстал.

Приближались ворота, но Элли не остановилась, чтобы открыть их: ей хотелось, чтобы металлический корпус машины отделял ее от Харперов, пока она не покинет Тирсов дол. Она нажала на газ; «Лендровер» на скорости пятьдесят миль в час влетел в ворота и снес их с петель, прежде чем промчаться по грунтовой дороге и наполовину прорваться сквозь живую изгородь.

На какой-то ужасный миг Элли была уверена, что он перевернется или заглохнет, но машина сохранила равновесие, и мотор продолжал работать. Элли переключилась на передний ход, и машина, вырвавшись из живой изгороди, встала на все четыре колеса, слегка покачиваясь. Элли прибавила скорость и помчалась вверх по трассе: уже почти стемнело, и в свете фар виднелись лишь клубящиеся снежные вихри.

Элли не смотрела в зеркало заднего вида: не было ни времени, ни возможности отвлечься от дороги, да и вряд ли Харперы кинутся в погоню. Кира, Фрэнк и Пол сейчас ни для кого не угроза, Джесс не умеет водить машину, а Дом не допетрит, если только Лиз ему не прикажет.

Что до Лиз, бог весть о чем она думает. Она же не дура, понимает, что Элли обязана попросить членов семьи отчитаться о своих передвижениях. А она просто сидела и ни во что не вмешивалась. Почему? Разве она не хочет, чтобы убийцы Тони были найдены?

Возможно, Харперы их уже знают. В таком случае она сама хочет с ними разделаться.

Допустим, так и есть, но это ничего не объясняет. Они могли подтвердить, где находились, не сообщив ничего конкретного. Даже по меркам Харперов нападение на представителя власти – уже перебор, особенно если бы Полу удалось совершить задуманное. Конечно, в итоге досталось им самим, и они непременно предъявят ей обвинения, но, как только дороги будут расчищены, именно Харперов ждут вызовы в суд, штрафы, а то и тюремные сроки, хоть и незаслуженно маленькие.

Тогда зачем?

Элли добралась до вторых ворот. Помедлив, она вылезла из машины и открыла их обычным способом, оглядываясь через плечо, чтобы разглядеть в метели приближающийся свет фар. Но ничего не увидела.

Лиз добилась своего: Элли свалила с ее территории, не успев задать лишних вопросов.

Она выехала за ворота, закрыла их и на полной скорости помчалась домой сквозь туннель кружащегося снега.