Смотрю я на депутата Милонова в интерьерах Мариинского дворца, где заседает Законодательное собрание Санкт-Петербурга, и думаю: так вот и выглядели варвары. Обрядились в тоги, которые им как козе баян, и возлежат в императорских покоях. Дескать, мы подлинные наследники Рима.

То, что, например, губернатор Санкт-Петербурга Полтавченко сидит в Смольном, меня совершенно не смущает. Он и есть настоящий преемник Ленина или Жданова, ну «жлоб» (по мнению футбольных болельщиков), ну из детишек фонтаны складывает своим гостям на потеху. В Смольном таких Полтавченко было пруд пруди, поэтому тут никакого диссонанса не чувствуется. Так сказать, намоленное место.

Мариинский дворец – совсем другое дело. Когда-то дворец князей Лейхтенбергских (родственников Бонапарта и Романовых), он при Александре III стал местом заседания Государственного совета и комитета министров. В общем, Мариинский дворец – мозг Российской империи, а теперь… даже не знаю, с какой частью тела было бы элегантней его сравнить. Но миазмы оттуда исходят во все концы того, что от этой империи осталось.

Монументальные архитектурные формы, великолепные росписи, наборные паркеты, бронза – все наследие великой страны – безжалостно контрастируют с мыслями и поступками нынешних его обитателей.

Я думаю, новые хозяева дворцов и кабинетов что-то такое смутно про себя чувствуют, а потому норовят все время разрушить, надстроить, но лучше – впендюрить посреди по-настоящему великого свое, соразмерное собственному масштабу ума и души. Вспомните историю с «Охта-центром», поглядите на все эти лужковские башенки, торчащие по Москве, или его же медведей с коняками в Александровском саду.

Неудивительно, что у нас, в Москве, надстроили, а фактически изменили до неузнаваемости дом князя Волконского, деда Льва Николаевича Толстого, предположительно описанный в романе «Война и мир». «Центру развития межличностных коммуникаций» или «развития русского языка» понадобился пентхаус. Простор нужен для межличностных коммуникаций и развития русского языка. На кой черт им Толстой? У него полромана на французском. К тому же не православный он человек, анархист и кощунник.

Ползучее обживание нашего великого прошлого – тема не новая: уплотнениями, экспроприациями, распродажами, да просто сносами, взрывами и сломами заполнено все двадцатое столетие. Удивительно, что вообще осталось хоть что-то от той прежней тысячелетней страны. Россия после 1917 года так и не нашла себя: старое утрачено, новое вроде построили, но оно само развалилось за полной своей нежизнеспособностью, а теперь вообще принято решение не заморачиваться. Страну объявили великой – и точка. Знай себе качай нефть с газом. Одна проблема: хозяевам надо где-то жить, законотворить и чай с малиной кушать, а еще им надо чувствовать себя как дома, в своей тарелке, в своем корыте. Мешают им особняк Волконского, парк Архангельское, да мало ли что еще глаза режет. У них с прежней Россией эстетические разногласия, подкрепленные, конечно, и прочими соображениями желудочно-кишечного свойства.

Некоторые по глупости еще считают, что живут в своей стране. Нет, это уже давно страна Милонова и «центра развития межличностных коммуникаций». Вглядитесь в эти лица повнимательнее, необязательно в милоновское – такие ведь теперь по всем ветвям власти стаями сидят. Вы что думали, что сохраните уютные московские особнячки или Петербург Достоевского вот с такими лицами? С такими идеями? С такими душами?