«Слова «Богу Божие» для нас означают то, что Богу надо отдавать копеечные свечи, молебны, слова, – вообще все, что никому, тем более Богу, не нужно, – пишет Лев Толстой, – а все остальное, всю свою жизнь, всю святыню своей души, принадлежащую Богу, – отдавать кесарю».

Неудивительно, что Церковью в России могли руководить генералы от инфантерии и кагэбэшники. Только здесь даже попы добровольно и осознанно называют Церковь Христову бюрократической аббревиатурой РПЦ МП. «РусГидро», РАО ЕЭС, РПЦ МП – все очень логично.

Некоторые считают годом основания РПЦ МП 1943-й, когда Сталин впервые принял иерархов Церкви, в частности митрополита Сергия. Конечно же, это лукавство. Уже с начала XVIII века после того, как Петр I упразднил патриаршество, Церковь юридически стала государственным учреждением, которым управлял Святейший Синод во главе с теми самыми генералами от инфантерии и даже гвардии капитанами. Так что сталинский Совет по делам Русской православной церкви имел довольно почтенного предка.

Правда, само то, что подчинение Церкви государству было возможным и даже не вызвало серьезного ропота, говорит о глубоко своеобразном подходе православия к вопросам взаимоотношения светской и духовной власти. Исторически Православная церковь – часть Восточно-Римской империи (Византии), в которой император никогда не рассматривался только как глава светской власти. Он, в полном соответствии с древнеримскими традициями, считался «божественным цезарем» и «верховным жрецом» – блюстителем культа, лицом не просто сакральным, но и на деле управляющим Церковью. Вселенские соборы созывались императором. На них никогда не были представлены все иерархи Христианской церкви. «Вселенскими» их делал именно император – повелитель ойкумены, «вселенной», то есть Рима. Неудивительно, что решения соборов утверждались как государственные законы. Я уж не говорю про выборы патриарха Константинопольского. У него на деле был, конечно, только один выборщик. Да и первенство патриарха Константинопольского, в отличие от других патриархов, базировалось на статусе цезаря, а не апостолов – основателей древних церквей, включая Римскую. Запад, где Римская империя как реальное политическое образование перестала существовать в V веке, в конечном итоге выработал теорию автономного сосуществования двух независимых властей – духовной и светской. Первые наброски этой теории сформулировал уже папа Геласий I (492–496). Западная церковь со временем усилилась настолько, что фактически превратилась в государство в государстве и таковой остается по сей день. Не помешало даже возрождение Западно-Римской империи, которая просуществовала с 800 по 1805 год, но так и не сумела подчинить папу и Церковь себе.

России досталось православие – доктрина, выращенная под то, чтобы быть частью государственной машины. Православие оказалось настолько пластичным, что смогло интегрироваться даже в коммунистическую империю и желать многие лета самым жутким гонителям христианства в истории. Только здесь Сталина, современного Нерона, могут поместить на икону не в качестве арт-жеста, по приколу, а из какого-то мазохистского раболепия перед величием власти.

Меня не удивляет, что патриарх Кирилл продолжает традиции русского православия и готов освятить любую идею Администрации президента. Меня не удивляет и попытка либералов-мирян учить Церковь, как ей следует жить. И уж тем более не удивляет попытка государственников обвинить либералов за это в экстремизме, то есть в подрыве государственного строя. Все это – проявление одной и той же древней болезни нашей страны. Здесь все кесарево. И непонятно, есть ли у нас что-то божье, кроме копеечных свечек.