Глава 2

МИФЫ ТВОРЕНИЯ

Среди всех мифов человечества, пожалуй, самые распространенные и узнаваемые — мифы творения. В них повествуется о происхождении мира и его элементов, земного ландшафта и созвездий, растений и животных, человека и его культуры. Эти мифы еще называют этиологическими (от греч. αιτία — причина), поскольку в них говорится о том, как и почему возник тот или иной элемент мироздания. Такие мифы легко узнать — они заканчиваются особой формулой «с тех пор» (с тех пор на луне видно шамана, с тех пор у бурундука три полоски на спине, с тех пор собаки не разговаривают, с тех пор люди стали умирать…). Начинаются же такие мифы часто с сообщения о том, что когда-то — давным-давно, на заре времен — дела обстояли иначе, чем сейчас: на луне не было пятен, собаки умели говорить, а люди были бессмертными. Таким образом, точкой отсчета в этиологических мифах служит современное состояние мира, именно его они призваны объяснить, показать, как и почему получилось то, что мы видим вокруг себя, — будь то хорошее (например, жизнь на земле), плохое (болезни и смерть) или нейтральное явление, вроде пятен на луне. Современное состояние мира в мифах творения — это своего рода вершина горы, высшая точка, откуда человечество смотрит назад; предел, за которым может быть только разрушение мира (о нем мы поговорим в конце книги).

Характерная и крайне любопытная черта этиологических мифов — близость концепций сути и происхождения. Ответ на вопрос «Что это такое?» может состоять в рассказе о том, как это появилось, и наоборот. Поэтому довольно трудно, иногда даже невозможно отделить рассказ об образах мира от повествования о его происхождении. В , например, встречались такие случаи: эвенки, отвечая на вопрос «Что это такое?» о Большой Медведице, обязательно вспомнят историю о погоне охотника Мани за лосем Хэглуном.

В этой главе используется альтернативный подход — повествования о происхождении мира и форм жизни будут иногда сопровождаться констатацией начального и конечного (современного нам) состояний. Тем не менее сейчас мы сосредоточимся не на статичных образах сложившегося космоса, а на динамике, на историях о том, как появилось все, что существует в этом мире.

Зачем вообще люди придумывали этиологические мифы? Для чего человеку нужны подобные истории? Во-первых, чтобы объяснить особенности окружающего мира себе и своим детям; это когнитивная функция мифов. Во-вторых, чтобы найти в этих рассказах успокоение и утешение — мало что беспокоит людей так же сильно, как неизвестность и неопределенность; это психотерапевтическая функция мифов. В-третьих, чтобы передать знания молодому поколению и воспитать его в соответствии с коллективными ценностями; это социализирующая функция. В-четвертых, чтобы объединить сообщество вокруг главных идей и сподвигнуть его на совместную деятельность; это функция социальной интеграции. В-пятых, чтобы в образной форме «зашифровать» и сохранить ценности и правила жизни сообщества — жизненно необходимая процедура в условиях тотальной устности; это функция сохранения культуры. В-шестых, чтобы обосновать и санкционировать существующие социальные институты, законы и правила жизни — напомню, что Бронислав Малиновский называл мифы хартией институтов культуры, то есть своего рода конституцией архаической эпохи; это конституирующая функция. Наконец, в-седьмых, чтобы дать волю поэтической фантазии (а тяга к творчеству возникла еще на заре человечества) и возможность удовлетворить любопытство и потребность в развлечении; это рекреационная функция мифов.

Правда, я допустила неточность, написав, что люди «придумывали» мифы. С этим не согласятся ни ученые, ни носители традиции. С одной стороны, с точки зрения фольклористики мифы и в целом фольклор не имеют автора, точнее, являются продуктом коллективного творчества, когда авторство принадлежит всему народу. В условиях устной традиции каждый рассказчик вольно или невольно меняет текст, но никто из исполнителей не считает себя его автором. С другой стороны, с точки зрения носителей традиции, люди не придумывали мифы, а лишь передавали из поколения в поколение близко к тексту то, что рассказывали очевидцы сотворения мира или непосредственно божества и культурные герои. Все, о чем говорится в мифах, — истинная правда, сколь бы фантастическим ни было их содержание (например, что люди некогда были бессмертны или что вода в реках текла в обе стороны). Просто в начале мира, во времена первотворения, все было совсем не так, как в наши дни.

В научной литературе время сотворения мира называют также термином «времена сновидений», по выражению одного из племен австралийских аборигенов. И действительно, у многих народов есть представление, что в эти времена человек попадает во сне, а окончательно вернется туда после смерти. Шаманы погружаются в эти времена, когда совершают камлания — символические путешествия по пространству и времени. Там, во «временах сновидений», продолжает создаваться мир, действуют божества и духи, животные могут разговаривать, а люди — летать по воздуху. По сути, «времена сновидений» — это не время, а вечность.

Поскольку все, что говорится в мифах, понималось как истинная правда, их содержание считалось не просто важным, а священным. Особенно это касалось мифов эзотерических, содержавших тайные сведения, которые могли быть доступны только определенным людям — например, мужчинам, прошедшим инициацию, или кровным родственникам по отцу или матери. Эти тайные знания под страхом смерти нельзя было разглашать непосвященным или чужакам. А что именно делало мифы тайными, эзотерическими? В первую очередь конкретная информация (имена, географические координаты), связывающая содержание мифа с настоящим. Например, именно так звали героиню мифа — и значит, она прародительница рассказчика; именно в эту скалу ушел первопредок; именно за этой речкой хранится в лабазе священное изображение богатыря — покровителя местного народа. Эти знания должны были хранить «свои», а «чужим» доставались рассказы о «неких» безымянных героях и местах.

Однако не все мифы были тайными — существовали экзотерические, общедоступные версии мифов, а также полностью открытые мифы. Большинство мифов творения являются открытыми: они повествуют о происхождении Вселенной, общего дома человечества, следовательно, могут быть доступны любому человеку на планете.

Все этиологические мифы строятся по одной и той же схеме: некто сотворил неким образом нечто/некоего. В этой схеме мы имеем актанта (деятеля), предикат (действие) и объект, он же результат творения. О происхождении каких объектов сообщают этиологические мифы? Что создается в ходе творения мира? Это могут быть природные объекты (земля, вода, солнце, луна, звезды, животные и растения и т. д.), человек или культура (орудия труда, жилище, обрядовые установления, особенности социальной организации, обычаи). В соответствии с тремя типами создаваемых объектов мифы могут быть космогоническими, антропогоническими и социогоническими.

КОСМОГОНИИ: СОЗДАНИЕ ВСЕЛЕННОЙ

Набор предикатов (действий) в мировых космогониях достаточно обширен — это могут быть как простые действия, характерные для архаических мифологий охотников-собирателей эпохи неолита (например, спонтанное превращение), так и сложные, свой­ственные религиозным системам Древнего мира (например, возникновение Вселенной из взрыва мирового яйца).

Мифологии народов Севера в большинстве своем архаические, хотя в них встречаются и заимствованные мотивы, в основном из христианства и буддизма. Назовем основные мотивы северных космогоний.

Спонтанное творение. В одном из мифов самых северных жителей Евразии, нганасан Таймыра, пригодная для жизни земля возникает будто бы сама собой: покрывавший ее лед растаял, на ней выросла трава, затем появились северные олени и люди — мужчина и женщина, основатели человеческого рода. По мифологии эвенов, на земле сам собой вырос лес, появились олени. В космогонии орочей земля в начале времен была покрыта водой, затем море отступило, и выросла земля. На покрывавшей землю воде были волны, от этого на земле образовались горы.

Добывание. Если в предыдущем случае творение — это чаще всего спонтанный и анонимный акт, то здесь уже появляется намеренно действующий персонаж, ответственный за налаживание жизни на земле. Он тем или иным способом добывает природные и культурные объекты — находит, обменивает или похищает у первоначальных хранителей. Так, Ворон, культурный герой чукотско-корякской и эскимосской мифологии, похищает мячи у некоего божества — из этих мячей получаются небесные светила. А в эвенском мифе, о котором речь шла выше, земля в начале времен состояла лишь из камней. Орел полетел на край земли, принес оттуда в перьях песок и развеял его по камням — так возникла плодородная почва, на которой уже сами собой смогли вырасти разные растения, в том числе олений мох — ягель; с тех пор эвены не убивают орла. Заметим, что орел не только добывает землю, но и переносит ее из одного локуса в другой. Иными словами, здесь мы встречаем следующий предикат творения — пространственное перемещение.

Пространственное перемещение. Мы уже знакомы с картой звездного неба северных народов — многое из того, что мы видим сейчас на небосводе, появилось в результате перемещения с земли: Большая Медведица — это картина космической охоты на огромного лося, пятна на луне — самодовольный шаман или девочка-сиротка. У кетов известно созвездие Dejtdγdn, что значит «кузнецы» (по-видимому, это Кассиопея); о нем есть такой миф: в то время, когда земля росла, семеро кузнецов изготовляли на ней нож; внезапно они переместились на небо и превратились в звезды. Схожим образом описывается появление небесных светил в мифологии чукчей, коряков и ительменов: Ворон бросает в небо похищенные мячи — и они превращаются в солнце и луну. В мифе нганасан самый первый олень, у которого один рог был из камня, а второй — из мамонтовой кости, бросил вверх свой каменный рог — из него возникли тучи, пошел снег; когда же первый олень бросил кверху свой мамонтовый рог, то ударил мороз, а небо стало ясным.

Пожалуй, самый распространенный на Севере миф с предикатом «пространственное перемещение» — это вылавливание кусочка ила со дна Мирового океана. Из этого кусочка на поверхности воды постепенно вырастает суша, на которой зарождаются живые существа. Этот миф известен нганасанам, ненцам, селькупам, обским уграм и, по всей видимости, является прауральским космогоническим мифом, то есть он возник в те давние времена, когда уральский праязык еще не разделился на отдельные языки [38].

Этот миф, повествуя о возникновении земли, объясняет особенности гнездования двух птиц. А в другой версии этого мифа толкуются и различия в их внешнем облике: у гагары после ныряния остались растрепанные перья на макушке, а у птички, доставшей со дна океана землю, выступила от напряжения кровь. С тех пор у всех птиц этого вида на оперении присутствуют красные пятна: на голове и на боках (если в мифе фигурирует каменушка); на макушке (если ныряет чомга); вокруг глаз и на горле (когда речь идет о красношейной поганке), а у краснозобой казарки, изображенной на гербе Таймырского Долгано-Ненецкого округа, — на груди.

Миф о ныряльщике за землей (иногда в роли ныряльщика выступает и гагара, иногда землю добывают обе птицы) широко распространен в Сибири — кроме уральских народов, он известен кетам, эвенкам, нанайцам, негидальцам, алтайцам, бурятам, якутам, юкагирам, чуванцам, корякам и другим коренным народам Севера, а также русским старожилам Сибири. Встречается этот мифологический сюжет и в других частях света, от Древнего Египта до Полинезии.

А в мифе нивхов водоплавающая птица иначе решает проблему. Чирок (в другом варианте — кряква) плавает по Мировому океану, хочет снести яйца. Но как сделать гнездо, если вокруг одна вода? Птица придумывает выход: выщипывает себе перья, пух и вьет из них гнездо. Ее утята вырастают и делают так же. Гнезда соединяются в остров, который в итоге превращается в большую землю.

Биологическое порождение. В мифе нганасан, когда землю еще покрывал лед, первый мужчина, весь белого цвета, нашел первую женщину. Она сказала, что уже родила червей, птиц и все живое. Вместе они родили ребенка-травинку, от него ледяная земля стала постепенно покрываться травой, а затем на свет появился второй ребенок — олень. По мифам коряков, вначале были две пары божеств: Ыган и Ыга родили Солнце и Ночь, а Чынгу и Тонга — культурного героя ворона Кутхиняку и его сестру Митчгынэ. Митчгынэ вышла замуж за Солнце и родила звезды и Луну. Отец-Солнце наказал своим детям следить за тем, что происходит внизу, а его шурин Кутхиняку отправился добывать землю и налаживать жизнь на ней. Культурный герой Ворон у ительменов именуется Кутху, у чукчей — Куркил. С этими персонажами связан следующий предикат творения.

Превращение. Ворон Кутху сотворил землю из своего сына по имени Сымскалин, рожденного его женой Илькхум. А ворон Куркил создает землю так: испражняется в небе, его экскременты падают и превращаются в материки, острова и горы; его моча, достигнув земли, становится пресной и превращается в реки. На земле вырастают деревья, Куркил стесывает с них щепки и бросает в воду: сосновые щепки превращаются в моржей, дубовые — в тюленей, щепки от кедрового стланика — в белых медведей, от каменной березы — в китов, от других древесных пород — в рыб, крабов и прочих морских обитателей; а щепки, упавшие на землю, становятся сухопутными животными.

В эвенкийском мифе медведь, спасший девушку от преследований ее брата, умирает, а части его тела превращаются в культурные объекты: из его шкуры возникает жилище, из кишок — домашние олени, а из головы и плеч медведя появляются старик и старуха, которые становятся родителями для спасенной девушки.

В мифе эвенов в похожей роли существа, из тела которого создается мир, оказывается олень.

Сотворение демиургами. Этот предикат в мифологии северных народов чаще связан с созданием человека, чем с происхождением Вселенной, однако иногда он встречается и в космогонических мифах. Так, согласно якутскому мифу творения, божества Ар-тойон, Юрюнг-тойон и Сюгэ-тойон создают небо и землю, а Адсйарай бёго — метеоры. У байкальских эвенков творец Буга создал свет и отделил его от тьмы. В мифе забайкальских бурят прежде была одна вода, и только лягушка находилась на ней. Бог перевернул лягушку брюхом кверху и устроил на ней Вселенную: на каждой лапе он создал отдельный тип (двипа), на одной из лап поместил Зампу-тип (Джамбудвипа). На пупе лягушки он воздвиг гору Сумбур-агула, на ее вершине находится Полярная звезда, Алтан-гатасун («золотой кол»). У эвенков-орочонов история с лягушкой звучит иначе: вначале были вода и небо, в воде жили змея и лягушка, на небе светили солнце, луна, звезда Чолбон (Венера) и жила Энекан Буга, хозяйка Вселенной. Змея была старой, уставала и мерзла в воде, поэтому попросила лягушку достать землю и укрепить ее на воде, чтобы она могла отдыхать и греться на солнце. Лягушка нырнула, достала землю, но, когда начала ее укреплять, земля стала тонуть. Лягушка испугалась, что змея будет ругать ее за беспомощность, перевернулась, стала лапами поддерживать землю — и так и осталась до наших дней [31, с. 19–20]. Когда лягушка шевелит лапами или головой, происходят землетрясения.

На алтайском бумажном календаре в центральном поле круга изображена космическая лягушка, поддерживающая созданную землю. Пояс вокруг лягушки — это Мировой океан, в котором плавают две огромные рыбы. Сама земля изображена в виде полоски, окружающей океан. Левая половина круга соответствует лету и осени, правая — зиме и весне. Животные и растения, изображенные на периферии круга, обозначают членения годового цикла.

Интересен мотив землетрясений. Как правило, он связан с движениями водного существа, которое держит землю, как в случае эвенкийского мифа о лягушке или мифов шорцев и хакасов. В шорском мифе Бог укрепил землю на трех китах; когда киты меняются местами, происходят землетрясения. У хакасов в мифе творения фигурируют три окуня — землетрясения случаются, когда они виляют хвостами. Ту же историю с тремя рыбами встречаем у тунгусо-маньчжуров Амура и Сахалина, а также у нивхов. Однако не всегда существо, вызывающее землетрясения, является опорой мироздания. Когда появилась земля, говорится в мифе эвенков-орочонов, хозяйка Вселенной Энекан Буга поселила на ней мамонта Сэли. Это не понравилось змею Дябдару, и он начал изгонять мамонта с земли — они дрались до тех пор, пока не провалились под землю. После этого, помирившись, стали духами Нижнего мира; кучи земли, которые они наворотили во время драки, превратились в горы, а углубления — в реки и озера. Похожий мифологический сюжет встречается у ненцев: мамонт наворочал горы и овраги, образовал озера и реки. Нум разгневался, утопил мамонта, и теперь мамонт живет под землей и под водой, прокладывая себе путь рогами (рогами люди считали бивни, которые находили в отложениях на берегах рек), от этого бывают громкий треск льда при ледоходе, обвалы берегов рек в половодье, землетрясения. Любопытно, что ненцы, селькупы, обские угры, кеты представляли мамонта как водное чудовище, иногда как громадную щуку, которая может выплыть из озера или реки и утащить человека.

В космогонических мифах часто встречается мотив соперничества демиургов. Обычно антагонистами становятся братья. Один — добрый и мудрый — творит мир и все полезное для людей, которых планирует создать (Сэвэки у эвенков, Ульгень у алтайцев, Нум у ненцев). Другой — злой и хитрый — портит творение брата и создает все вредное: зиму, горы и болота, колючие растения, хищных и ядовитых животных (Харги у эвенков, Эрлик у алтайцев, Нга у ненцев). В мифологии якутов и долган добрые божества айыы создали землю очень красивой и ровной, но злой дух абаасы затоптал и исцарапал ее — так появились реки, озера и горы.

В мифологиях, подвергшихся влиянию христианства, творец и его противник иногда называются Бог и черт. В мифах хантов в начале времен было только море, верховный бог Торум насыпал на него горсть земли. Появился черт, сделал болота, кочки и ямы. У чулымцев гагара достала землю со дна океана по просьбе Бога. Черт запросил половину земли — Бог отказал. «Ну, хоть кол воткнуть», — сказал черт, и Бог разрешил. Черт воткнул кол и вытащил обратно, а из дыры в земле вылетели комары и мошки. Бог заткнул дыру, но те вредные насекомые, что успели вылететь, с тех пор живут на земле и досаждают людям. Похожий сюжет есть у алтайцев, телеутов, шорцев и бурят. А согласно кетской мифологии, вредные насекомые появились по другой причине: женское демоническое божество Хоседэм сожгли на костре, и ее пепел превратился в комаров, оводов и гнус. Такую же историю рассказывают ненцы о лесной ведьме Парнэ.

Другие животные тоже возникли в первоначальные времена, тогда же, как утверждается в мифах, они обрели те или иные особенности внешнего вида и образа жизни. Например, у хантов существует миф о ссоре медведя с бурундуком: бурундук хотел, чтобы медведь был ему старшим братом, а медведь — чтобы бурундук был ему старшей сестрой. Хватил медведь в сердцах бурундука лапой, но тот успел убежать — с тех пор на спине бурундука остались полоски от когтей медведя.

А в мифе эвенов ссорятся медведь и собака. Любопытно, что в этом мифе о временах творения говорится с точки зрения современного рассказчику мира — мира, в котором уже существует ружье.

Миф о том, почему у медведя нет большого пальца, очень древний, его варианты широко распространены в Евразии. Интересно, как эвены его рассказывали, когда у них еще не было ружей?

Независимо от того, как создается мир и его элементы, процесс творения может быть волевым актом самого творца либо ответом на чью-то просьбу. Так, в эскимосском мифе в начале времен была сплошная тьма, Ворон закаркал: «Кау, кау» («свет, свет») — и стало светло. А в чукотском мифе ворон Куркил создает сушу по приказанию антропоморфных существ, которые возникли у горизонта из пыли, образовавшейся от трения неба о землю. У нганасан птичка просит Моу-нямы, шкура которой покрыта льдом, оттаять, чтобы стало теплее, поэтому в тундре есть лето; а мышка хочет долгую зиму, чтобы ее не нашли под снегом, — Земля-мать исполняет и эту просьбу, и теперь зима в тундре длится 9 месяцев.

В другом мифе нганасан мы встречаем закономерность, о которой уже упоминалось выше, — о необходимости что-то создать говорится ретроспективно, с точки зрения уже сотворенного космоса: надо сделать огонь, чтобы люди, которые появятся позже, могли согреться; надо у шестиногого лося убрать две ноги, чтобы будущие люди могли его догнать на охоте. Боги вообще очень предусмотрительны.

Важно подчеркнуть, что для мифологического сознания все описанные способы творения Вселенной эквивалентны: они часто сочетаются или заменяют друг друга. Так, в одном палеоазиатском мифе Ворон добывает свет, пробивая клювом небесную твердь, в другом — похищая световые мячи и кидая их на небо. В одном мифе Ворон приносит людям огонь, а в другом — создает из дерева инструменты для добывания огня.

Похожие предикаты (добывание, перемещение, создание, порождение) мы встречаем и в мифах о происхождении человека — антропогониях.

АНТРОПОГОНИИ: СОЗДАНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Мифы о происхождении человека представляют собой либо часть космогоний, либо отдельные повествования. В обоих случаях человек обычно появляется уже после того, как мир создан. Например, у хантов бог Торум спустил своего сына на землю в золотой люльке. Мальчик сделал из земли мужчину и женщину, дунул на них — и они ожили. Затем Торум создал морошку и бруснику и сказал людям: «Питайтесь ими». В другом хантыйском мифе, наоборот, Торум и его мать сначала создали ягоды, а уже потом — человека.

В более редких случаях мы видим противоположную ситуацию: сначала появляются люди, а потом боги создают для них землю и все остальное, что нужно для жизни. Например, ненецкий верховный бог Нум сделал первого человека на небе. Внизу была лишь вода, поэтому он решил создать для человека землю.

Как же возникает человек? Это зависит от того, какой предикат используется в мифе и какой мифологический герой осуществляет творение. Если речь идет о спонтанном возникновении, то люди сами появляются на земле. Так, в мифе нганасан Коу-нямы (Солнце-мать) растопила лед, птичка прилетела, бросила травку. Моу-нямы (Земля-мать) ожила, из ее шкуры поползли черви, обросли шерстью, как медведи; затем шерсть отпала, они стали как люди, принялись рожать детей. А вот как рассказывается об этом в мифе нивхов: когда появилась земля, на ней выросли разные деревья, и, когда смола лиственницы коснулась земли, появились люди-нивхи.

 

К сожалению, в электронной версии книги мы не смогли предоставить вам для просмотра некоторые иллюстрации, которые вошли в бумажную книгу. Поэтому предлагаем вам ссылки на публичные ресурсы, где вы сможете ознакомиться с изображениями. (Редактор электронной версии книги.)

 

Если в мифе говорится о создании человека из подручного материала, то действовать будет творец-демиург, а материалом ему послужит привычное для этой местности вещество (глина, камень, дерево). В одном чукотском мифе творец создает человека из костей нерпы, в другом — из земли, глины, травы. В мифе селькупов человек произошел из развилки березы. Миф их соседей хантов дает сразу две версии: изготовление человека из глины и превращение березовых веток в мужчину и женщину. В других хантыйских мифах человек появляется из слюны Нуми-Торума или от рыбы (ногти людей — это остатки рыбьей чешуи), а в нанайском мифе — из капли крови культурного героя.

Согласно мифу якутов, Матерь Божия сделала из песка двух мужчин и женщину. У телеутов Ульгень сотворил тело человека из земли, а кости из камней. Эвенки рассказывают: бог Буга, чтобы сделать человека, взял железо на востоке, огонь — на юге, воду — на западе, землю — на севере. Эти элементы он превратил соответственно в сердце, теплоту, кровь, мясо и кости. Так Буга создал мужчину и женщину [66, с. 34]. Бурятский миф повествует о том, как бог Эсэгэ Малан вместе с матушкой Эгэ Юурэн создали землю из пылинок, добытых со дна океана, а оставшиеся частички пыли разбросали по поверхности воды. Смешавшись с водой, пылинки превратились в крохотные живые существа; некоторые застряли в прибрежной гальке, выросли, стали людьми. В другом бурятском мифе боги Шибэгэни-бурхан, Мадари-бурхан и Эсэгэ-бурхан увидели птицу ангата, велели ей нырнуть, достать черную землю, красную глину и песок. Птица нырнула, достала. Тогда боги разбросали по воде черную землю, красную глину и песок, сотворили землю, на ней выросли травы и деревья. После этого создали человека: из красной глины — тело, из камня — кости, из воды — кровь; так сделали мужчину и женщину.

Мужчину и женщину демиурги иногда создают из одного материала, а иногда — из разных: например, выстругивают их из разных пород дерева. У хакасов Бог сделал человеку жену из ребра — здесь, конечно, очевиден библейский мотив, а вот миф хантов вполне аутентичен: Светлый мальчик, сын Торума, после создания земли высморкался, от этого возник червь-змея, превратившийся в мужчину. Он встретил женщину. Они спросили друг друга, из чего каждый возник: он — из соплей Светлого мужа-отца, она — из черной земли. Она легла и стала тянуть его к себе. Оказалось, что у него гениталии под мышкой. Она оторвала их и поставила на место, после чего мужчина и женщина вступили в брак и родили много детей.

Очень часто боги создают первую пару людей, а последующие поколения рождаются естественным образом. У народов Амура есть такой миф: небесный дух Абукаэньдули создал по собственному подобию мужчину и женщину, они вступили в брак и родили множество людей, поколение за поколением. У хантов Бог создал мужчину (пырись) и женщину (эква), от них произошли люди, которые разделились на роды и племена.

В архаичных мифологиях божества иногда сами рождают человека. Так, в нганасанском мифе божество Моу-нямы, мать всего живого, рождает и человека.

У хантов богиня Тёрас-най-анки, дочь Торума, родила первых людей. В мифах манси богиня Земли Калтащ-эква в виде птицы снесла яйцо в гнезде на мировом древе. Из этого яйца вышла первая женщина-прародительница. Да, биологическое порождение может быть весьма необычным. В нанайском мифе первыми людьми, неизвестно откуда взявшимися, были брат Ходай и сестра Мяменди. Однажды Мяменди укусила свой палец — и из него пошла кровь. Как только капля крови упала на землю, появились три человека: мужчина и две женщины. У женщин стали рождаться дети, и таким образом произошли все люди, которые до сих пор живут на земле [30, с. 237].

Если в мифе повествуется о добывании, то действует чаще всего культурный герой: он не создает человека, а находит его и помогает ему стать полноценным существом — так чукотский Ворон встречает человека-оленя и разделяет его на человека и оленя, учит человека говорить, отправлять естественные надобности, вести себя культурно.

Демиурги используют иной подход: чтобы сделать человека полноценным, они оживляют слепленную из глины или вырезанную из дерева фигурку и наделяют ее душой. У ненцев хозяин земли вылепил из глины мужчину и женщину и вдунул в изображения душу. У хакасов Бог выливает душу на человека. Кетский создатель Есь качает в люльке деревянную фигурку человека — «воспитывает».

Очень интересный, хотя и редкий мифологический мотив — происхождение человека от животных. В якутском мифе Юрюнг айыы тойон создал сначала коня, от него произошел полуконь-получеловек, а уже от этого существа — человек [78, с. 148]. В мифологии эскимосов люди происходят от собак, чей облик за несколько поколений изменился на человеческий, либо от брака собаки и человека. А по мифу эвенов, человек про­изошел от медведя.

В других мифах, наоборот, говорится, что медведь произошел от человека. Так, нганасаны рассказывают, что жила некогда девочка-сирота, ее обижали люди, а потом уехали без нее, и осталась она на стойбище одна. Заплакала бедная сиротка, поднялась на горку, там ее увидел хозяин земли, пожалел, обещал защитить — и превратил в медведя. Так появились медведи. А в мифе хантов один богатырь заблудился в лесу. Чтобы продраться сквозь бурелом, он снял одежду и полез нагишом. Мох на колоде, через которую он перелезал, стал его шерстью, а свою одежду он не смог найти и превратился в медведя.

Кукушка — по мифам хантов, ненцев, энцев, эвенов — раньше тоже была человеком. Это была женщина. Однажды она заболела и попросила детей принести воды. Дети играли и не захотели помочь матери. Тогда мать сказала: «Не нужна я своим детям», взяла доску для шитья и приспособила ее как крылья, взяла наперсток и надела его как нос — и превратилась в кукушку. Улетела кукушка, увидели дети, бросились за ней: «Мама, мама, вот вода, вернись», но она не вернулась. С тех пор кукушка бросает своих детей в чужие гнезда, а там, где бежали ее дети и порезали ноги о траву, выросли красные таежные ягоды.

Есть очень любопытный ненецкий миф, по которому птица-ныряльщик, оказывается, изначально тоже была человеком! Нум сделал первого человека на небе, но внизу была лишь вода, и тогда он решил создать для человека землю. Превратил его в гагару и велел нырять. В первый раз гагара принесла в клюве песок, во второй раз — ил, в третий раз — кусочек земли. Нум слепил землю, бросил на воду, да забыл вернуть гагаре человеческий облик, и с тех пор она плавает и плачет.

В мифах многих народов Севера люди не были первыми разумными существами, созданными на земле. Так, у нганасан на земле, еще покрытой льдом, появились первые живые существа — дямада («имеющие горло»). Им было холодно, и они подослали птичку ущипнуть Моу-нямы, Землю-мать. Та сблизилась с Коу-нямы (Солнце-мать), от этого потеплело, а лед стал таять. Из шкуры Моу-нямы выползли голые черви кальсюо — первые люди. Коу-нямы заявила дямада, что они дети Земли и должны жить на ее теле, после чего покалечила их и превратила в каменных идолов фала-койка («священные камни, скалы»). В нганасанском же мифе говорится, что раньше на земле жили людоеды Нерому-мунтату’о (Медно-красные), их уничтожает культурный герой Дяйба-нгуо.

В мифах чукчей говорится, что сначала на земле жили великаны, которые затем превратились в скалы. Хантыйский бог Торум первыми создал существ из стволов лиственницы — эти великаны назывались менквами. Время, когда на земле жили менквы, — менквенг-торум («менквов эпоха»). Менквы были антропоморфны, но от людей их отличал высокий рост, острая голова, железное тело и длинные ногти. В некоторых мифологических рассказах сообщается, что у менквов один глаз посреди лба и рот сзади. Менквы оказались глупыми, они убежали в лес, где и живут до сих пор. После этого Торум создал людей из сердцевины лиственницы, сплетенной лиственничными корнями. Люди были мохнатыми, и Торум их уничтожил. Наконец, он сделал настоящих людей: сплел их из тальника и обмазал глиной — и наступило «человеческое время, кукольное время». В мифах северных народов первых неудачных существ, представляющих для людей опасность, уничтожают боги и культурные герои либо эти существа сами уходят на окраины обитаемой земли, в леса и горы, где становятся демонами, людоедами или «дикими народами», столкновение с которыми, как правило, грозит человеку бедой.

В антропогонических мифах обычно говорится о происхождении первого человека или первой пары людей, но подразумевается создание всего народа или даже всего человечества — недаром названия народов, этнонимы, означали буквально «человек» (так переводятся, например, этнонимы «ненец», «кет», «нивх», «хант» и другие). Однако есть и такие мифы, в которых повествуется о происхождении разных народов. В эвенском мифе бог Сэвэки вылепил из глины сначала мужчину и женщину эвенов, а затем русских и якутов. В чукотском мифе коряки сами возникли из собачьего помета, эвены — из забытой рукавицы, русские — из огнива. В мифе нивхов люди появились из древесной смолы: нивхи — из смолы лиственницы, поэтому красные; белотелые ульта (ороки) — из смолы пихты, а айны — из еловой смолы.

В ненецком мифе говорится: когда люди населили землю, то стали строить ступенчатый дом. Человек в железных рукавицах и бакарях (так описывается верховный бог Нум) ударил рукавицами — людей разбросало, и заговорили они на разных языках. В этом мифологическом рассказе прослеживается влияние библейского предания о Вавилонской башне.

В мифологии народов Амура есть такой сюжет: когда люди перестали помещаться на земле, небесный дух Абукаэньдули срубил самое большое и толстое дерево на небе, поставил его на краю земли, и человечество с тех пор стало развиваться вдоль ветвей этого дерева. Так в мире появились различные народы. Удивительно красивый и точный образ — здесь и мировое древо, и древо языков народов мира.

Важные вопросы, на которые призвана отвечать мифология, — откуда на земле в целом и в человеке в частности появилось зло? Почему наряду с добрыми поступками человек способен на дурные и жестокие? Отчего люди болеют и умирают? Мы уже знаем, что создание скал и болот, колючих растений и кровососущих насекомых, хищных и ядовитых животных мифологическое сознание связывало с действиями вредного брата творца. Может быть, и здесь причина в его кознях?

Действительно, во многих бедах и несчастьях виноват злой и хитрый соперник создателя — он портит людей, потенциально идеальных и бессмертных. В бурятском мифе бурханы-творцы, создав человека, загадали: чья свеча наутро будет гореть, в чьем горшке вырастет цветок, тот оживит людей и станет им покровительствовать. Шибэгэни-бурхан проснулся и увидел, что перед Мадари-бурханом горит свеча и в его горшке вырос цветок. Он подменил свечу и горшок на свои и лег спать. Наутро он был признан победителем, но Мадари-бурхан сказал ему: «Теперь оживленные тобой люди тоже будут красть и ссориться».

В мифе телеутов Ульгень, сотворив тело человека, отправился искать ему душу и наказал собаке, у которой еще не было шкуры, сторожить свое создание. Пришел брат творца Эрлик и соблазнил собаку шерстяной шкурой. Собака пустила Эрлика к человеку, тот вложил дудку ему в зад и дунул, тем самым оживив его. Когда Ульгень вернулся, он хотел истребить людей, но Лягушка уговорила его оставить их такими, как есть. Похожий сюжет имеется в мифологии ненцев: человек в железных рукавицах и бакарях (бог Нум) вылепил мужчину и женщину и пошел за душами для них, велев собаке охранять свое творение. Тут явился человек с черным лицом (Нга, брат Нума) и оживил кукол. Когда Нум узнал об этом, он сказал, что теперь люди станут болеть.

Этот сюжет в северных мифологиях чаще всего используется для объяснения того, почему люди болеют. С незначительными вариациями он встречается практически у всех коренных народов Сибири и Дальнего Востока — от ненцев до бурят.

В мифе эвенков бог Сэвэки вылепил фигурки людей из глины и положил их сушиться под охраной собаки, своего помощника-караульщика. Харги, старший брат бога Сэвэки и хозяин Нижнего мира, попросил собаку показать ему фигурки, пообещав дать ей шубу. Собака тогда еще была без шерсти и мерзла, поэтому охотно впустила Харги в пещеру. Тот оплевал фигурки и обмазал их слюной. Узнав об этом, Сэвэки вывернул людей наизнанку — с тех пор люди подвержены болезням (кашлю, насморку и т. д.), а источник этих болезней находится у людей внутри. Шубу собаке Сэвэки оставил, но лишил ее умения разговаривать и приказал всегда служить человеку.

У чулымцев Бог сделал собаку и человека, пошел за душой и велел собаке охранять человека. Черт попросил собаку показать ему творение Бога, посулив собаке накормить ее и осыпать черной шерстью. Собака согласилась и разрешила черту взглянуть на человека, а черт проткнул пуп человека и наплевал туда. Вот поэтому люди и болеют. А собаку в наказание Бог подчинил человеку.

В ненецком мифе верховный бог Нум сотворил собаку и человека. Сказал он собаке: «Береги хозяина», а сам ушел. Собака позабыла о своем долге, а тут пожаловал Нга и разбросал пепел, превратившийся в человеческие хвори и недуги. Когда Нум вернулся и увидел, что произошло, он пнул собаку. С тех пор левый бок у собаки вдавлен.

У якутов творец Юрюнг айыы тойон создал статуи людей и поместил их в каменный дом, около которого поставил сторожа и велел ему не пускать в дом злого духа абаасы. Злой дух подкупил сторожа, пообещав ему теплую шубу, зашел в дом и испачкал нечистотами статуи людей. Увидев содеянное, Юрюнг айыы тойон превратил сторожа в собаку, а статуи вывернул наизнанку. С тех пор люди внутри полны грязи.

В бурятском мифе боги-демиурги бурханы создали людей покрытыми шерстью, а собаку, наоборот, голой. Шибэгэни-бурхан поднялся на небо, а собаку оставил сторожить людей. Вскоре явился демон Шитхыр. Собака начала лаять, но тот соблазнил ее, дав ей шерсть и пищу. Шитхыр оплевал людей и ушел. Когда Шибэгэни-бурхан вернулся, он проклял собаку, велев ей грызть кости и есть экскременты. Он соскреб с людей шерсть, оставив волосы только на голове, так как она не была оплевана, потому что люди держали на голове руки.

В другой версии эвенкийского мифа творения злой дух Харги не оплевывает человека, но вредит ему иначе, причем тоже не без «помощи» нерадивого караульщика — собаки. Младший брат Харги сделал собаку и человека, человека полностью покрыл панцирем — крепкий будет. Положил человека и собаку в два разных амбара и пошел делать реки. Собаке он строго-настрого наказал не давать ключи от амбара, где лежит человек, старшему брату. Но старший брат перехитрил собаку — прельстил ее теплой пестрой шкурой, и собака открыла амбар. Проник старший брат в амбар и содрал с человека панцирь, оставил лишь ногти на пальцах. Когда младший брат вернулся, он наказал собаку, лишив ее способности говорить.

У народов Сибири и Дальнего Востока существуют и другие мифологические сюжеты, объясняющие возникновение болезней, — правда, эти сюжеты встречаются редко. Так, в мифе ненцев говорится, что Бог решил заселить землю живыми существами. Появились звери, рыбы и люди, население земли увеличилось. Бог сказал: «Это нехорошо; надо, чтобы умирали». Создал тогда Бог болезни, и теперь земля стала лучше — ее население сильно вырасти не может и совсем вымереть тоже не может. В этом мифе представлен один из мотивов, объясняющих происхождение смерти. В мифологии северных народов наиболее часто встречаются три таких мотива: спасение земли от перенаселения, соперничество богов, ложная весть.

В первом случае землю от перенаселения спасает своей волей творец или культурный герой. Ненецкий Нум создает болезни, чтобы люди умирали и освобождали место для новых поколений. В хантыйском мифе говорится о временах, когда люди были бессмертными и о них заботились две прародительницы, Пор-нэ и Мось-нэ. Пор-нэ озабочена тем, что размножившимся людям будет недоставать пищи. Мось-нэ предлагает сделать реки масляными, а Пор-нэ видит выход в том, чтобы люди стали смертными. Концовка рассказа звучит так: «Пор-нэ хоть и злая, но умная, а Мось-нэ глупая, хоть и добрая». Нанайский культурный герой Ходо, осознав, что людям на земле уже не хватает места, прокладывает путь в подземный мир мертвых Буни и сам становится его владыкой. В другом нанайском мифе эта роль приписывается женскому персонажу Мамилжи. Она решила, что людей чересчур много, и умерла, чтобы показать им путь в загробный мир.

Мотив соперничества богов обычно связан с двумя братьями-творцами. Эвенкийский Буга создал человека, люди начали размножаться, и, когда их народилось много, его брат Бунинка потребовал себе половину. Тогда Буга пообещал ему порочных людей после их смерти, а добродетельно живших на земле он брал себе. По всей вероятности, этот мотив отражает влияние христианства. В приведенном далее нганасанском мифе мы видим состязание двух женских божеств, по итогам которого заключается соглашение: отныне всех умерших забирает себе хозяйка Нижнего мира.

Третий мотив — ложная весть, или ошибка посланника. Верховное божество посылает к людям своего помощника с наказом сообщить, что́ надо сделать, чтобы первый умерший возродился (например, положить его на растущее дерево). Однако помощник забывает наставление, путает или нарочно искажает информацию (например, велит людям положить умершего на мертвое дерево), и в результате люди становятся смертными. В кетском мифе небесный бог Есь однажды услышал плач, раздающийся с земли, и отправил своего сына узнать, что случилось у людей. Люди сказали посланнику, что у них умер человек. А до этого люди жили вечно и никто из них еще не умирал. Сын Еся сообщил новость отцу, а Есь велел передать людям: «Пусть сделают лабаз высотой в семь саженей и покойника на него положат. На седьмой день человек оживет». Сын Еся пришел к людям и говорит им: «Вы яму в земле в семь саженей выкопайте и спустите туда вашего человека». Люди так и сделали. Есь очень рассердился на своего сына и превратил его в собаку, сказав: «Теперь иди вниз к людям, с людьми живи». С тех пор люди стали смертными, а собаки живут у людей.

А в мифе хантов несчастного посланника, снова собаку, обманывает зловредный соперник творца — так же, как и в мифе о происхождении болезней.

СОЦИОГОНИИ: ПОЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

Возникновение человеческой культуры — следующий этап после создания Вселенной и самого человека. Культурогенез часто является составной частью мифов творения: обустроив Вселенную и создав человека, божества учат людей жить на земле, создают необходимых для человечества животных и растения, снабжают людей нужным инвентарем — жилищем, орудиями труда, огнем, ритуальными предметами и т. д.

Например, в мифе ненцев хозяин земли, вылепив из глины людей и вдунув в них душу, задумался: «Как люди будут жить без огня?» Взял он тогда из земли железо, а хозяин неба достал с неба кремень. Они высекли огонь, а затем создали для людей дикого и домашнего оленей. В другом ненецком мифе гагара и утка договорились, что утка принесет землю со дна Мирового океана, а гагара будет своим носом болезни выпускать, прокалывая больных. С тех пор шаман при лечении колет больного носом железного изображения гагары.

 

В чукотских мифах культурный герой Ворон встречает первых людей, которые произошли из пыли, образовавшейся в результате трения краев неба и земли. Эти люди дикие — они волосатые, не умеют говорить, не знают огня, уничтожают все вокруг. Ворон «социализирует» их: учит говорить, справлять естественные надобности и совершать половой акт, пасти домашних оленей, правильно разделывать и есть моржа и дикого оленя — иными словами, учит их вести себя подобающим образом по отношению к другим людям, к животным и божествам. Ворон дает людям одежду и деревянные «огневые доски» — инструменты для добывания огня. Это антропоморфная доска (контуры ее напоминают фигурку человека) с углублениями для лучкового сверла. С тех пор огневые доски считаются священными, называются гыр-гыр, что значит «амулет, семейная святыня», их держат в каждом доме как духов-хранителей. Углубления, получающиеся на доске от сверления, считаются глазами духа, а скрипящий звук, возникающий при трении, — его голосом.

Человеческая культура — это одежда, жилище, приготовленная на огне пища, орудия труда и культовые предметы, речь и правила поведения. Всем этим наделяют людей создатели. Однако важнейший мотив социогонических мифов — это установление брачных правил, в частности запрета на инцест. Почему так? Дело в том, что основной смысл мифов творения — победа над хаосом, установление порядка, космоса. Природными символами хаоса в мифах являются мрак, бездна, Мировой океан, смешение стихий (неба и земли, земли и льда) и т. д. — творцы устраняют эти элементы в процессе космизации. Персонажами, воплощающими хаос, в мифах выступают чудовища, первобытные великаны (например, дракон, проглотивший солнце, или змей, устроивший наводнение) — с ними борется культурный герой, налаживающий жизнь на земле. А в человеческих обществах главным символом хаоса считаются неупорядоченные отношения полов. Недаром, говоря про первобытных людей, ученые XIX века приписывали им промискуитет, то есть беспорядочные сексуальные связи, — таким образом они старались подчеркнуть дикость первобытного общества (как выяснилось в XX веке, это неправда — у человечества всегда были довольно строгие брачные нормы). Подобный подход к описанию других народов существовал и в древности, он известен со времен Античности и сохранился вплоть до наших дней — называя какой-то народ врагом, политики будут ссылаться прежде всего на нарушение «брачных норм», отсутствие «половых табу». Разумеется, это свой­ственно и фольклору: в исторических преданиях такой прием использовался для характеристики других народов, в быличках — для выделения «чужих» в собственной среде (например, ведьм и колдунов), в социогонических мифах — для пояснения того, как формировалось человечество.

Итак, в социогониях повествуется о происхождении общества, его обычаев и норм, то есть социального космоса, из неупорядоченных и нерегулируемых, хаотических способов существования людей. Главный символ социального хаоса — инцест, брак между кровными родственниками. Мифы, будучи священными установлениями, своего рода конституцией архаической эпохи, строго запрещают людям вступать в инцестуальную связь. Но как именно мифы это делают?

В некоторых мифах говорится об инцесте первопредков, обычно брата и сестры. Их инцест необходим — они первые люди на земле и только так могут дать начало человеческому роду. Однако при этом их инцест наказуем и запрещен следующим поколениям. Так, в мифе ульчей инцест брата и сестры, родившихся от первой пары людей (появившихся из дерева), всячески осуждается: звери и птицы, встретившие их в лесу, смеются над ними и дразнят. В конце концов от стыда они превращаются в духов болезней, наказывающих людей за инцестуальные отношения. У нганасан божества-нгуо за подобный проступок карали людей заболеванием гениталий, которое приводит к смерти. В эскимосском мифе рассказывается о том, что солнце прежде было девушкой, а луна — ее братом. Брат влюбился в сестру и приходил к ней по ночам, когда было темно. Чтобы узнать, кто ее посещает, девушка вымазала ладони золой и испачкала лицо любовника. Поняв наутро, кто к ней приходил, она в ужасе убежала из дома. Брат бросился ее догонять. Они убежали так далеко, что оказались на небе и превратились в светила. Луна светит не так ярко, как солнце, потому что испачкана золой, от этого же на ней и пятна. С тех пор браки между родственниками запрещены.

Второй мифологический способ обосновать запрет на инцест — предложить альтернативу. Во многих мифах народов Севера появляется герой, спасающий девушку от инцестуозных преследований ее брата и становящийся ее мужем. Как правило, это медведь или персонаж, каким-либо образом связанный с медведем.

У народов Амура (в частности, у нанайцев, нивхов, орочей) распространен миф, в котором девушка, преследуемая братом, убегает в лес и становится женой медведя; брат находит ее и по ошибке убивает сначала ее мужа-медведя, а затем и ее саму. Перед смертью сестра завещает брату воспитать ее детей-медвежат в своем селении — так возникает традиция медвежьего праздника (о нем мы поговорим во второй части книги). В мифе эвенков бог Сэвэки создал землю, чтобы спасти брата и сестру, которые плавали на плоту. Тогда брат убил медведя, съел его мясо и превратился в богатыря. После этого он женился на своей сестре, и от их брака появились люди.

В мифе хантов говорится, что когда-то, еще до возникновения человеческой эпохи, жили на свете брат и сестра Мось. Брат нашел где-то женщину, чтобы сделать ее своей женой (или вырезал себе жену из дерева), но сестра убила невестку и, подменив ее, вступила в инцестуальный союз с собственным братом. У них родился сын. Узнав правду, брат убил свою сестру и ребенка, ибо считал преступным жить с сестрой как с женой, и тем самым наложил запрет на инцест. Во второй части мифа рассказывается о том, как душа женщины Мось превратилась в растение порых; его съела медведица, у нее родились два медвежонка и человеческая девочка. К их дому-берлоге пришли люди, убили медведей, а человеческая девушка стала женой богатыря Усынг-отыра. Перед смертью мать-медведица заповедала дочери правильно похоронить ее и сыновей, благодаря чему после смерти они превратились в созвездие Большая Медведица. Так миф устанавливает брачные нормы и обряды медвежьего праздника.

Брачные нормы, предписывающие заключение брака за пределами определенной социальной группы, называются экзогамией — буквально «брак с чужим» (от греч. экзо, что значит «снаружи, вне», и гамос, что значит «брак»). Экзогамные нормы подразумевают, что нельзя вступать в брак внутри своей родовой или территориальной группы. Медведь — это тот самый правильный «чужой», в мифах он выступает оператором, способствующим отказу от инцеста и установлению нормального брака — вне своей группы.

Надо отметить, что инцест понимался в архаических обществах весьма широко: это неподобающие отношения не только внутри группы кровных родственников, но и внутри классов людей, не все из которых являются родственниками. С этой точки зрения инцест для архаического общества это не просто биологическое кровосмешение, а нарушение принципа разделения социальных связей по происхождению (родственники) и по браку (свой­ственники), и в этом смысле инцест практически совпадает с нарушением экзогамии.

Так, у хантов и манси прослеживается деление всех родовых и территориальных групп на две фратрии, или половины, — Пор и Мось. Эти фратрии экзогамны, то есть внутри них браки запрещены, но возможны между ними. Об этом и говорит миф о брате и сестре Мось. Нормальный брак — это брак между фратриями Мось и Пор (Усынг-отыр — основатель фратрии Пор), и здесь он заключается при участии медведя-посредника.

Еще один мифологический способ утвердить правильные брачные нормы — показать людям пример, создать прецедент. Так действуют божества, прежде всего палеоазиатский Ворон. Если браки Ворона и его детей носят инцестуозный характер, то они всегда оказываются неудачными, и наоборот: правильный брачный союз, то есть заключенный с «чужим» — женщиной-травой, женщиной-китом и т. д., обязательно будет счастливым. Иная «видовая» природа супруга или супруги в данном случае является метафорой социальных различий. Подобный принцип мы видим в тотемических классификациях: каждая экзогамная группа носит имя того или иного животного, растения или другого природного объекта. Иногда такое существо считается предком данной группы людей, но это не обязательно. Главное в тотемизме — разделение племени на отдельные классы с природными именами для строгой организации брачных отношений. Все знают, что медведи могут заключать браки, например, с зайцами, а гуси — со щуками, и никто не запутается в системе браков, установленной божествами и первопредками.

Кроме установления экзогамных норм, брак культурного героя с представительницей того или иного класса существ оказывается средством достижения и других целей. Это мифологический способ освоения природного пространства и превращения его в пригодный для жизни людей мир. В качестве приданого за жену Ворон добывает необходимые людям объекты. Он вступает в брак с женщиной-травой, женщиной-лососем, женщиной-шишкой, облачной женщиной, то есть с теми существами, которые персонифицируют природу. Таким образом происходит своего рода «социализация» природы, ее окультуривание, и между представителями двух сфер устанавливаются нормальные отношения, включая обмен благами. В вариантах чукотского мифа старший сын Ворона Эмэмкут женится на женщине с Середины моря, которая управляет погодой, на женщине-черемше, женщине-раковине, женщине — белом ките, которая пригоняет своих сородичей под гарпун мужа и обеспечивает ему успешную охоту. Желанные женихи для дочери Ворона Тинианавыт — это дети хозяина неба, облачные люди, во власти которых находится погода, а значит, удачный промысел морского зверя и рыбная ловля. Отсюда следует, что брачные приключения палеоазиатского Ворона и его детей — это символическое выражение возникновения социума и правил его организации: установление экзогамии через отказ от кровосмешения, установление брачных связей с существами, персонифицирующими природные силы, от которых зависит хозяйственное благополучие.

Интересный вариант подобных мифов есть у народа манси: культурный герой Тарыг-пещ-нималя-сов добывает рыб и перелетных птиц, женившись и на дочери Водного владыки, и на дочери Южной женщины. В качестве приданого он забирает из водного мира рыб, а с теплого южного неба — перелетных птиц, в результате чего они становятся доступными для людей Среднего мира. Любопытно, что он также заключает брак с дочерью ведьмы, которую, как и дочерей хозяев водного и небесного миров, привозит к себе домой, тем самым лишая мир ведьмы ее враждебности.

Здесь же упомянем широко распространенный в мировом фольклоре, в том числе у народов Севера, сюжет о браке с чудесной супругой: лесная женщина, став женой героя, доставляет мужу и его родственникам определенные блага (морских зверей, если она женщина-морж; мед, если она пчела, и т. д.). И наоборот: девушка, вышедшая замуж за звериного супруга, обеспечивает своим родителям безбедное существование. В сюжетах о браках с животными или существами из иного мира (то есть с «чужим родом») также метафорически выражается нормальная экзогамия — это главное общественное установление, знаменующее социальную упорядоченность. В этих историях речь идет о мифологических героях, а не о людях, однако хитрость в том, что такие герои символизируют человеческую общину. По словам известного исследователя мифологии Е. М. Мелетинского [34, с. 60], миф об отказе от инцестуального брака в пользу экзогамного и есть яркий пример социогенного мифа.

Итак, мы рассмотрели устройство мифологической Вселенной народов Севера и познакомились с повествованиями о ее происхождении. Далее мы подробнее поговорим об обитателях этой Вселенной, о божествах и демонах, и о том, как устроена жизнь людей в Среднем мире в окружении других существ — животных, растений и духов.

Отправить