Глава 19
Я притаился за микроскопом, гадая, кто это мог быть. Пономарев? Владимир? Заведующая лабораторией Катя Дукова?
Но всё оказалось гораздо банальнее. В лабораторию, страстно целуясь, завалились хирург Артур Михайлович и какая-то медсестра из хирургии. Нашли укромное местечко.
— Артурчик, зачем ты свет включил? — капризно спросила медсестра. — Увидит ещё кто-нибудь.
— Никто не увидит, — фыркнул хирург. — И вообще, сегодня называй меня Геральт из Ривии.
Я чуть не рассмеялся вслух. Вот это у них тут игры. Даже жаль прерывать такую идиллию, но придется.
Я принял облик заведующей лабораторией, Кати Дуковой, и показался из-за микроскопа.
— Вы чем тут в моей лаборатории занимаетесь? — воскликнул я.
Хирург с медсестрой подпрыгнули и тут же оказались на расстоянии двух метров друг от друга. И уставились на меня, как на приведение.
— Ввы как здесь? — первым очнулся хирург. — Вы тут давно?
— Я пришла сделать кое-какие исследования, — ответил я. — А вместо этого выяснила, что мою лабораторию используют непонятно для чего. Вы понимаете, что у меня тут оборудование? Реактивы? Что здесь стерильность должна соблюдаться!
— Кать, но мы же ничего такого не делали, — проговорила растерянная медсестра. Так, назвала меня по имени. Подруги что ли? Впрочем, неважно, сейчас я — начальник лаборатории.
— Я видела, как вы ничего тут не делали. Ещё раз повторяю, здесь не место для ваших игр, — отчеканил я. — Так что быстро идите в свою хирургию.
Артур Михайлович первым выскочил за дверь, даже не подумав позвать свою медсестру. Та опомнилась только через пару секунд, тоже исчезнув за дверью.
Ну, хорошо хоть поболтать не осталась!
Я вернулся к микроскопу, на всякий случай оставаясь в образе Кати Дуковой. Но пора бы уже закругляться. Так, распечатаю-ка я результаты. Так, теперь забрать остатки сыворотки. Уничтожить приготовленный препарат. Замести все следы.
Я запер лабораторию, незаметно повесил ключ в приемное, и вернулся в ординаторскую. Дело сделано.
Только это дало мне не ответы, а только новые вопросы. Что в магической сыворотки могут делать клетки крови? И чьи они? Как ни крути, вся эта история с клонированием уже давно была завязана на крови. С помощью своей крови мы с Николаем получили Тумана, клона Дымка. Да и та история со змеями была связана с укусом Николая.
Получается, что основа этой сыворотки — это плазма крови. Так, а судя по группе крови… Это моя плазма.
Плазма крови — это жидкая её составляющая, в которой растворены форменные элементы. Обычно это жидкость светло-желтого цвета, состоящая из воды, белков, витаминов, глюкозы и прочих элементов. И уже в этой плазме каким-то образом растворены магические элементы. Другими словами, особые белки, например, которые не видно на анализаторах.
А эта сыворотка сделана довольно плохо, раз в ней, кроме плазмы, сохранились и форменные элементы крови.
Пономарев говорил мне, что весь магический источник опустошен. Остатки ушли как раз на эту сыворотку. Но в итоге получается, что это не совсем так. Магический источник не только в этой сыворотке, но и во мне. В моей крови. Я теперь являюсь ходячим источником магии. Фермой магических клеток. И меня не убьют не только потому, что я всё ещё являюсь главным носителем клонов. А ещё из-за моей крови.
И именно эти белки заставляют форменные элементы делится, что в конечном итоге видно в анализах крови. Видимо это нужно для существования клонов.
От всей этой информации у меня голова пошла кругом. Так, надо поспать хотя бы пару часов, разберусь со всем этим попозже.
Я прилег на диванчик, и до утра успел немного подремать. За всю ночь из приемного отделения никто не побеспокоил, удивительно тихое дежурство!
Утром меня разбудила пришедшая на работу пораньше Татьяна Тимуровна.
— Доброе утро, Татьяна Тимуровна, — потирая заспанные глаза, поздоровался я.
— Доброе, Михаил Алексеевич, — кивнула заведующая. — Как дежурство?
— Удивительно спокойно, — честно ответил я. — Но с тем пациентом вчера всё-таки пришлось повозиться.
— И что скажете? Не так лечение назначила? — тут же оживилась заведующая.
— Не так санитарку проинструктировали, — усмехнулся я. — Одна из санитарок выпускала пациента через черный ход, чтобы он курить бегал. За деньги, разумеется.
— Да вы что? — поразилась Татьяна Тимуровна. — А я-то всё думала, что ему лучше не становится! А он после ингаляций бегал и сигаретами ещё ингалировался. А какая санитарка?
— Светлая, с короткой стрижкой, — ответил я. — Не знаю, как её зовут.
— Ничего, я поняла, о ком вы, — задумчиво ответила заведующая. — На нее и другого рода жалобы уже давно были. Я с этим разберусь, спасибо вам большое.
— Да было бы за что, — улыбнулся я. — Ну всё, тогда я пошёл в поликлинику.
— Заглядывайте, — подмигнула Татьяна Тимуровна.
Я отправился в свой кабинет и погрузился в рабочие моменты. Декабрь — это в любой организации месяц всевозможных отчетов. Отчет о препаратах, о работе терапевтов, о пациентах. В этих бумажках можно сидеть круглосуточно, пытаясь успеть дописать все отчеты. В такие моменты особенно скучаю по Николаю и Виктору.
От отчетов меня отвлёк невролог Совин, как ураган ворвавшийся в мой кабинет.
— Миха, привет! — с порога завопил он. — Ты слышал новость?
— Привет Антон, — кивнул я. — О чем ты?
— Да ты тут зарылся в свои бумаги и вообще света белого не видишь! — фыркнул Совин. — Главный врач объявил о своем выходе на пенсию!
Ну, для меня это новостью не было, Сергей Георгиевич ещё пару дней назад мне говорил, что через месяц собирается уходить. Только что это Антон так переполошился.
— Это я слышал, — осторожно ответил я. — А чего ты так радуешься?
— Он до этого через месяц уходить собирался, — ответил Совин. — А тут вдруг решил не ждать. И сегодня вечером собирает весь коллектив в ресторане! Ты понимаешь?
— Понимаю, — пожал я плечами. — Очень мило с его стороны.
— Да при чем здесь мило не мило, — сердито перебил меня невролог. — Он же в ресторане, наверное, и объявит кадровые перестановки! Кто вместо него, кто заместитель и так далее!
А, вот в чем дело. Я наконец-то понял, чему так радуется невролог. Видимо рассчитывает на очередное повышение. И полученная совсем недавно должность заведующего неврологией его уже не радует.
Вот только я уже давно знаю о планах главного врача. Он мне озвучивал их, когда мы сидели на лавочке.
— Не уверен, что он станет делать это в ресторане, — спокойно ответил я. — Думаю, он просто решил так попрощаться с коллективом. Всё-таки он проработал здесь довольно долго, и добился уважения.
— Ну это тоже, да, — скуксился Совин. — Но тусовка обещает быть крутой! Ты придешь?
— Приду, — улыбнулся я. — Как такое можно пропустить?
— Тогда до вечера, — подмигнул Совин, скрываясь за дверью.
Да уж, невролог не меняется. Тусовка в его устах звучит, как приговор. А у меня вот на весь этот счет какое-то странно предчувствие. Не могу понять, в чем дело.
Ладно, пора возвращаться к делам. Я закончил один из отчетов и отправился в дневной стационар. Сегодня должна была прийти новая пациентка.
Когда я вошел в кабинет врачебного приема, пациентка уже ждала там.
— Добрый день, — поздоровался я. — Меня зовут Михаил Алексеевич, я врач-терапевт. Рассказывайте, что беспокоит.
— Здравствуйте, — кивнула женщина. — Меня Елена Александровна к вам направила. Поставила ишемическую болезнь сердца.
— А жалобы конкретно какие? — уточнил я.
— Ну, сердце стало беспокоить, — пожала пациентка плечами. — Сердцебиение частое постоянно. Давление то вверх, то вниз прыгает. Иногда колит в груди что-то слева.
— Помимо сердца есть жалобы? — продолжил я расспрос.
— Отеки на ногах вот появились, — кивнула женщина, демонстрируя распухшие лодыжки. — А ещё суставы болят. Хотя это, наверное, к делу не относится.
— Подождите, все жалобы относятся к делу, — спокойно ответил я. — Какие суставы?
— Колени болят. Плечи. Локти, — перечислила женщина. — Елена Александровна говорила, что это артрит. Для моего возраста нормально. Она обезболивающие прописывала, и с ними легче стало.
Я открыл электронную историю болезни пациентки, и начал просматривать жалобы. Так, вот суставы, прописаны нестероидные противовоспалительные препараты. Так, а вот сердце. На ЖКГ — атриовентрикулярная блокада, и тахикардия. Что-то всё это в совокупности мне не нравится.
Я глянул анализы крови, и увидел сильное повышение СОЭ — до 50 миллиметров в час.
— А про кровь Елена Александровна что-нибудь говорила? — спросил я.
— Да, там какой-то показатель повышен сильно, — кивнула пациентка. — Елена Александровна сказала, что это после болезни нормально. Как и температура иногда.
— После какой болезни? — уточнил я.
— Да глупости, пару месяцев назад переболела ангиной, — ответила женщина. — Лежала с температурой и больным горлом. Вот, видимо, остатки и остались.
В голове начала проясняться картина заболевания. Дело тут явно не в ишемической болезни сердца.
Я провел осмотр женщины, и моя догадка подтвердилась. Дело гораздо серьезнее. Острая ревматическая лихорадка.
— Мне придется вас положить в круглосуточный стационар, — сказал я женщине. — У вас острая ревматическая лихорадка. Или ревматизм, если проще.
— Какая лихорадка? — не поняла женщина.
— Ревматическая. Это заболевание, которое вызывается бактерией. Стрептококком. Обычно ему предшествует либо ангина, либо фарингит. Бактерия выделяет токсины, которые начинают циркулировать в крови. В ответ на это, иммунная система пытается их убить. Но начинает сама поражать сердце и суставы, — объяснил я.
— А это опасно? — испугалась пациентка.
— Если вовремя поймать — то нет, — успокоил я её. — Но теперь надо лечь в стационар, чтобы вылечиться.
— Конечно, — закивала женщина. — Лягу, куда скажите.
Я начал писать направление. Да, сложная получилась ситуация. Скорее всего, пациентка не пропила до конца курс антибиотиков, которые ей назначали. Из-за этого стрептококк не вылечился, и отправился циркулировать по организму. Ещё хорошо, что она занялась своим сердцем, и попала ко мне. Если бы этого не произошло — процесс бы усугубился, и привел к пороку сердца. А это уже лечиться гораздо сложнее.
Елену Александровну винить не стоит, она просто не сочла между собой боль в суставах и проблемы сердцем. Между тем, про ревматизм даже есть поговорка «лижет суставы, но кусает сердце».
Но главное, что диагноз поставлен вовремя. Теперь пациентка пролечиться, и никаких осложнений на сердце не будет.
Я заполнил направление, и решил предупредить Татьяну Тимуровну.
— Татьяна Тимуровна, это Михаил Алексеевич, — проговорил я в трубку, набрав номер заведующей. — Я к вам пациентку сейчас направлю.
— В пятницу под конец дня. Михаил Алексеевич, вы мен без ножа режете, — вздохнула заведующая. — С чем?
— Острая ревматическая лихорадка, — ответил я. — Лучше не тянуть, сами понимаете.
— Уверен, что именно она? — оживилась заведующая. — Что по критериям?
Татьяна Тимуровна спрашивала про критерии Киселя-Джонса, главные критерии для установки диагноза. Они делились на большие и малые. К большим относилось как раз поражение сердца, а также артрит. Ещё бывали формы с кожными проявлениями, но их у пациентки я не обнаружил. Малые критерии — это клинические признаки, увеличение СОЭ в анализе крови и так далее.
— Уверен, конечно, — ответил я. — Два больших критерия, и несколько малых. Да и анамнез заболевания это подтверждает.
— Тогда направляй, — ответила Татьяна Тимуровна. — Я её дождусь.
— Спасибо, — ответил я, и положил трубку.
Я отдал заполненное направление женщине, и пациентка отправилась в стационар. Так, теперь можно закончить другие дела, а в частности — годовой отчет ещё и по дневному стационару.
С документами я засиделся до конца рабочего дня. Ближе к вечеру в общем чате пришла рассылка, с названием ресторана и временем общего сбора — девять вечера.
Так, остается ещё три часа. На работе задерживаться смысла нет, но и домой на это время идти не хотелось. Снова охватило непонятное чувтво. Тоска, что ли. Было стойкое ощущение, что всё должно вот-вот решиться. Буквально в течение недели. А вот как это все решится для меня… Это вопрос.
Я решил навестить своих родителей. Было очень стыдно, что я пропадал на такое долгое время, и пора было это исправить.
Поэтому я направился к ним домой. В маленький частный дом, который родители купили вскоре после моего отъезда в Москву. До этого мы жили на жилплощади побольше, но родители решили переехать, снабдив меня достаточным денежным довольствием для поездки. Да так в итоге и остались здесь.
Я добрался до крыльца и постучал в дверь. Через минуту дверь открыла мама.
— Мария Анатольевна, добрый вечер, — неловко поздоровался я. — Я решил к вам в гости зайти.
— Привет, Миш, — кивнула та. — Заходи, мы всегда тебе рады.
Я прошел на кухню, где на неизменном месте восседал Павел Алексеевич с газетой в руках.
— Добрый вечер, — кивнул я ему. — Как вы себя чувствуете?
— Привет, Миш, — отложил отец газету. — Да все более менее, приступов больше не было таких. Диета вот строгая, лишнего не ем ничего.
— Диета — это самое главное, — проговорил я. — Я бы хотел извиниться, что так долго к вам не приходил. И вообще, за все хотел бы извиниться.
— Да что ты, Миш, ты же не обязан, — всплеснула руками Мария Анатольевна. — Никто на тебя не в обиде.
— Я дал Дмитрию обещание, что буду присматривать за его родителями, — ответил я. — И должен это обещание держать. Правда, простите, что тогда не смог поддержать вас.
— Всё в порядке, Михаил, — ответил Павел Алексеевич. — Мы рады, что ты пришел сейчас.
— Тем более мы слышали новости, — подхватила Мария Анатольевна. — Про твой карьерный рост. Ты теперь новый заведующий в поликлинике?
— Да, заведующий терапией, — улыбнулся я. Странное дело, много людей меня поздравляли. Но от родителей слова звучат как-то по-особенному. Искренне, что ли.
— Хороший друг у нашего сына, — довольно проговорил Павел Алексеевич. — Мать, накрывай на стол давай.
— Ой, сейчас, — засуетилась Мария Анатольевна, убегая в сторону холодильника.
Через пару минут уже был накрыт стол, разлит чай, и мы собрались праздновать.
— Мария Анатольевна, у вас как со здоровьем? — поинтересовался я. — Давление не беспокоит?
Я уже назначил ей подходящие препараты, ещё несколько месяцев назад. Но надо проконтролировать.
— Нет, Мишенька, все таблетки пью и все хорошо, — улыбнулась женщина. — Только вот ноги отекать стали.
— По вечерам? — уточнил я.
— В основном к вечеру, да. С утра все хорошо.
Плохо, значит сё равно присоединяется сердечная недостаточность. Сердце плохо справляется со своей главной функцией — перекачиванием крови. Кровь застаивается в нижних конечностях, и возникают отеки.
— Надо ещё мочегонное начинать пить, — проговорил я, доставая бумажку и ручку, — название вам напишу, завтра же купите в аптеке.
— Хорошо, Миша, спасибо, — кивнула Марина Анатольевна.
Я написал название препарата и дозировку, и вручил матери. В это время мой телефон активно завибрировал, уведомляя о пришедших сообщениях. Это были голосовые сообщения от Совина, который, видимо, уже успел напиться в этом самом ресторане.
— Миха, тут уже народ собирается, где ты, — вещал Совин. — Я был прав, тут все говорят, что главный врач хочет объявление сделать. Про кадровые перестановки, да-да. Заведующих поменять хочет, и вообще скажет, кто его место займет. Приезжай!
Я посмотрел на часы, было без двадцати девять. Ну, наверное, и правда пора.
— Мне надо идти, — проговорил я, вставая из-за стола. — Спасибо за чай.
— Подожди, — остановила меня Мария Анатольевна. Она встала напротив меня и внимательно посмотрела мне в глаза. — Неужели ты думаешь, что я не поняла?
— Что именно? — не понял я.
— Что ты мой сын.
