Глава 11

— Рассол употребишь? — осведомилась Светлана после того, как влила в себя половину жидкости из трехлитровой банки, а после выловила оттуда крепкий пупырчатый огурчик. — Если нет — так я допью.

— Употреблю, — посипел я, слезая с разворошенной кровати. — Уф. Неплохо мы вчера отдохнули.

— Нормально, — хрустнула огурцом оперативница, протягивая мне банку. — Культурно посидели. Не разбили же ничего? И не повредили никого.

Чистая правда. Бесчинств мы с ней никаких в ресторане не учиняли, хоть и приняли на грудь изрядно. Ну а квалифицировать пение народных хитов вроде «Напилась я пьяна» и «О боже, какой мужчина» в компании дам с соседнего столика как какие-то серьезные нарушения общественного порядка точно нельзя. Тем более что непосредственно я в них участия вовсе не принимал. Во-первых, потому что тексты этих песен не знаю, во-вторых, потому что петь не люблю вообще. Мне медведь на ухо наступил в детстве.

Ну а после мы отправились в гости к Метельской. Нет, я предлагал подняться в мой номер, он был куда ближе, но она отчего-то категорически отказалась это делать, причем ничем свое упорство не обосновывая. Мне было лень спорить, потому в результате я проснулся в ее небольшой квартирке где-то на окраине Екатеринбурга.

— Давай умывайся, и поехали, — жуя огурец, распорядилась Светлана и провела ладонями по грудям. — Блин, вот куда ты вчера лифчик мой закинул? В упор его не вижу!

— Да вон он, на алое висит, — с неохотой отрываясь от банки с рассолом, ответил я. — На подоконник глянь.

— На фига было так вещи разбрасывать? — изумилась хозяйка квартиры. — Все равно в африканскую страсть не поверю, поскольку себя каждый день в зеркале вижу. Хорошо, хоть растение не сломал.

— Так это не моя работа, — поправил ее я. — Ты сама постаралась. Не я же орал: «Кто тут звезда стриптиза? Света звезда стриптиза!» И в воздух лифчики бросала.

И снова припал к рассолу.

— Да? — почесала затылок женщина. — Не помню. Плохо.

— Спорное мнение. — Я поставил опустевшую банку на стол, с радостью ощутив, как исчезает свинцовая тяжесть из головы. — Мне понравилось.

— Да я про то, что водочка потихоньку начала память отшибать, — отмахнулась Светлана. — Скверный признак, хуже, чем появление привычки опохмеляться. Значит, завязывать мне с этим делом надо начинать, если не хочу деградировать как личность.

— Пьянству бой, — снова не стал спорить с хозяйкой дома я. — У тебя кофе есть?

— Есть, — хмуро ответила Метельская, для чего-то поочередно моргая то левым, то правым глазом. — Иди умывайся, я пока чайник вскипячу. Полотенце бери то, что слева висит, синенькое.

Вернувшись в комнату, я поразился тому, как быстро ее владелица навела относительный порядок. Мало того — она и сама за небольшой, в общем-то, отрезок времени успела одеться и придать помятому после ночных забав лицу весьма пристойный вид.

— Ответь ты уже на вызов, — попросила она меня. — Задолбал за ночь твой телефон, если честно. Жужжит, жужжит, видно ты кому-то сильно нужен… Главное, сам дрыхнет без задних ног, а меня эта ерунда каждые полчаса будит. Наверное, потому башка так и трещит!

Смартфон обнаружился под кроватью, дергаться он к тому времени уже перестал, но экран сообщил мне, что я не ответил аж на тридцать два вызова, из которых двадцать с лишним совершила Геля. Еще до меня пытались достучаться Аркаша, Анвар и некий абонент, номер которого не определился.

— Чего, потеряла меня? — осведомился я у помощницы, набрав ее. — Волновалась?

— Ты совсем дурак? — возмущенно завопила та. — Мы уж не знали, куда бежать и кому звонить! В ресторане тебя нет, куда ты уехал — неизвестно, никто ничего сказать не может, ни так, ни за деньги… Только говорят, что ты с какой-то не сильно молодой теткой водку жрал как не в себя и песни орал.

— Теткой, значит? — недовольно буркнула копающаяся в холодильнике Светлана, которая, несомненно, слышала наш разговор. Оно и не странно, Геля орала так, что, наверное, ее слова даже до соседей доносились — что до гостиничных, что до местных. — Потом покажешь мне эту соску, я ей объясню, что про незнакомых людей за спиной гадости говорить нехорошо.

— Это не повод…

— Повод, — в трубке прозвучал голос Аркаши. В отличие от моей помощницы, он был как всегда спокоен и сдержан. — Хочу напомнить, Максим, что вы сюда не с развлекательными целями прибыли, а с деловыми, потому подобные выходки вас не красят. Время идет, работа стоит. Это неправильно. Вы говорили, что мы уже на низком старте, что вот-вот отправимся в горы, потратили немалые средства на экипировку. И что в результате?

— Мы снова на «вы»? — удивился я. — Ну, извольте. Если что-то мной сказано, то это будет сделано, на том стою. Но, прежде чем выдвигаться в путь, надо узнать, в каком направлении мы будем следовать. Именно этим я и занят. И по условиям заказа именно мне выбирать, когда и каким образом будет добыта необходимая информация. На этом все. Трубку Геле передайте.

Аркаша, как мне показалось, хотел было что-то возразить, но делать этого не стал, выполнив то, о чем я его просил.

— Ты успокоилась? — холодно осведомился я у помощницы, снова услышав ее голос. — Хорошо. Теперь вот что. Узнай у Марго, где и у кого она кровью затаривается, после сгоняй туда и добудь этого дела ей с запасом, из расчета двух… Даже трех недель. Плюс холодильник специальный тоже прикупи, ясно? Кровь как колбаса, она от тепла портится. Деньги возьмешь у нашего моралиста. Начнет бубнить, скажешь, что это накладные расходы, причем из тех, которые в его интересах.

— А если…

— А если начнет возбухать, объяснишь, что тогда Марго им питаться всю дорогу станет. Ей такое только в радость, живая кровь лучше пакетированной.

Блин, последнее я зря сказал. Вон Светлана стойку, как сеттер, сделала, мигом смекнув, о ком речь идет.

— Ты чего, с собой сюда вурдалачку припер? — подтверждая мои опасения, насела на меня оперативница, как только я закончил разговор. — Серьезно?

— Ну да. — Я уселся за стол, взял кусок хлеба и начал намазывать его маслом. — Вот такая у меня свита — ботаник, неврастеничка и личная кровопийца. Почти Ноев ковчег. Теперь еще ты добавилась.

— Ни разу не смешно. — Метельская поставила передо мной чашку с кофе. — Мало мне тут своих горлохватов, так еще и из Москвы подвезли.

— Не шуми, — попросил я ее. — Она не дура, законы блюдет, потому никого здесь не тронет, ни пальцем, ни клыком. А взял я ее с собой, потому что хрен его знает, сколько под горами мотаться придется, там ее сила и способности сильно пригодиться могут. Ты вот знаешь, что вурдалачье племя находит выход из подземелий почти так же ловко, как представители племени кошачьих? Нет? А это так. Они лучше любого компаса, получается.

Кстати — чистая правда. Мне про это еще Мирослав рассказывал.

— Ответственность за нее ты несешь, — подумав, заявила Светлана и тоже уселась за стол. — Если чего накосорезит, спрошу с тебя.

— Хорошо, — вздохнул я.

— Значит, так, — отпив чаю, продолжила оперативница. — Сейчас едем к Поревину, беседуем с ним. Потом заскочим на мою фазенду, я снаряжение там храню, заберем его, и тогда уже обратно в город. Ну а завтра утром в сторону гор выдвигаемся. Куда именно, даст Бог, поймем после беседы с Геннадием. Вот не знаю почему, но уверена, что дал он твоему приятелю точную наводку на что-то, за то его и убили.

— Если все так, то и колдуна твоего уже в живых нет, — хмуро заметил я. — Какой смысл убить одного и оставить в живых другого?

— Не исключено, — кивнула женщина. — Но отработать эту версию все равно надо, верно? Да и не возьмешь Поревина вот так за рубль двадцать. Хитрый старикан и пронырливый, у него чутье как волка-одиночки. Опять же — это в городе человека легко прихватить за горло, а наш старый хрен на природе обосновался, да еще не абы где. Местечко для обитания выбрал самое то. Дидино! Слышал про него раньше? Нет? Поверь, тебе там понравится. Не Растесс, конечно, и не Герасимовка, но тоже есть на что посмотреть.

Про Дидино я вчера впервые узнал из сообщения покойного Воронцова, про Растесс же, упомянутый моей новой приятельницей, вообще ничего не знаю, врать не стану. А вот про Герасимовку слышать доводилось. Орест мне про нее года два назад рассказывал, причем пыхтя и сквернословя, что говорило о крайней степени его недовольства этими воспоминаниями. В этой деревеньке, если верить его словам, окопалось несколько очень старых и очень сильных колдовских родов, передающих темные знания от отца к сыну, а также их преумножающих. Причем родоначальников этих фамилий туда еще аж во времена Елизаветы Петровны выслали из Москвы. Сия императрица была зело мягкосердечна и при восшествии на престол обещала никого смертной казни не подвергать, потому при необходимости прибегала к другим, не столь кровавым мерам, например, ссылала людей в такие места, куда ворон костей не заносит, вроде этой самой Герасимовки. Вернее — вообще на пустое место, там до приезда ссыльных вообще ничего, кроме леса, не имелось. Они и поставили первые дома, положив начало данному населенному пункту, где жили как барсуки, не суя свой нос в чужие дела и шугая тех, кто пытался к ним лезть. Ну а после, уже в начале двадцатого века, туда по казенному приказу изрядно народа привалило, после чего деревня изрядно расширилась, стала числиться на картах под названием «Герасимовка» и благополучно существует по сей день. Ну, условно благополучно, разумеется, деревни у нас уже лет тридцать-сорок как вымирать начали, хотя эта, правда, вроде еще держится. А при Советской власти она прямо-таки процветала, даже музей в ней имелся, посвященный пионеру, которого сопротивляющиеся решениям партии кулаки убили за активную жизненную позицию. Мне Орест даже имя этого смелого мальчишки называл, да я, грешен, его забыл.

Что именно там забыл мой приятель колдун, понятия не имею, но из его рассказа понял, что искомое он не получил, еле-еле ноги оттуда целым да невредимым унес и возвращаться туда не планирует.

Так вот если Дидино от Герасимовки недалеко ушло, то мне туда ехать не сильно хочется. У меня и так проблем выше крыши, не хватало только с местными колдунами еще сцепиться для полного счастья. С одним — куда ни шло, но сразу с несколькими родами, да еще и древними? Поищите дурака в другом месте.

— Часа за два доберемся, — сообщила мне Светлана, усевшись за руль потрепанного «Кашкая» и забросив в рот пару подушечек жвачки. — День будний, на дворе лето. Вот зимой — да, туда фиг проедешь. Пристегнись.

— Так это рядом, считай, — выполняя требуемое, заметил я. — Если по нашим меркам. У нас, бывает, за столько времени из одного района города в другой не дошкандыбаешь.

— Тут главное — не туда добраться, — усмехнулась Метельская. — Главное — потом обратно вернуться.

— Слушай, давай обойдемся без нагнетания атмосферы страха и многозначительных намеков, — попросил я ее. — Мне это тоже время от времени нравится делать, но сейчас такие страсти-мордасти вообще не к месту. И похмелье, и вообще… Просто объясни по-человечески, что да как в этом Дидино. Ну, что колдун проживает — это ясно. А еще какая там напасть? Старое кладбище? Топь рядом, где кикимора сбрендившая обитает? Законсервированная военная часть, в которую народ за оружием лазает, а их призрак прапорщика гоняет как сидоровых коз? Что именно?

— Вот ты душнила, конечно, москвич! — рассмеялась Светлана. — Нет чтобы подыграть, побояться, сделать даме приятное.

— Ну-ну-ну, — погрозил ей пальцем я. — Последнюю претензию из списка убирай, этот пункт уже выполнен.

— Чего? — удивилась Метельская.

— А ты ночь вспомни, — посоветовал ей я, — и что ты мне говорила. Ну как говорила? Орала. В основном, конечно, был мат, но среди него встречались слова «хорошо», «еще» и….

— Там есть тоннель, — перебила меня оперативница, а на ее щеках я, к своему великому удивлению, увидел некое подобие румянца, — очень старый и очень странный.

— Зашибись, — усмехнулся я, поняв, что разговор о минувшей ночи она продолжать не хочет. — Вот уж диво так диво. Свет, у нас в Москве таких тоннелей до фига великого, многие из них старые и все как один странные. Особенно те, что недавние, у меня возникает ощущение, что они почкованием размножаются. Метро называется.

— Ты удивишься, но у нас оно тоже есть, — как мне показалось, чуть обиделась на меня спутница. — Я о другом. Там… Да о чем с тобой вообще говорить? Все, едем молча.

Ну да, перегнул я палку, согласен. Но и она хороша. Как меня подковыривать — это можно. Как ее — ни-ни. И где справедливость?

Тем временем наш автомобиль потихоньку добрался до выезда из города, слева мелькнули здания пары автосалонов, после — громадина «Леруа Мерлен» (они, как и у нас, находились на самых окраинах), а затем мы выскочили на Ново-Московский тракт. Красиво, кстати, звучит. Не как у нас — «шоссе» или там «трасса». Тракт. Есть в этом слове что-то такое исконное, старое, добротное.

Дома сменились зеленью лесов, находящихся по обе стороны шоссе, причем не чахло-запыленной и тщательно прореженной, как у нас, а настоящей, заповедной.

— Красиво! — не удержался. — Так бы и глядел!

— Так гляди, пока не надоест, — нарушила молчание и Светлана. — Ничего другого в ближайшие полтора часа не ожидается. Решёты и Новоалексеевское мы стороной обогнем, в Первоуральск тоже, считай, не заглянем, а других достопримечательностей по дороге нет. Хотя… Если есть желание, можешь сфотографироваться на границе.

— Границе чего? — уточнил я. — России и здравого смысла?

— Смешно, — стоически выдержала еще одну мою шутку Метельская. — Европы и Азии, мы как раз мимо нее проезжать будем. Там и памятник соответствующий стоит. Если хочешь — остановимся.

— Хочу, — подумав, согласился я. — И еще перекусить где-нибудь неплохо бы. Не прямо сейчас, а так, в перспективе. Я угощаю.

— Будет там одно кафе неплохое, как раз недалеко от Дидино, — кивнула Метельская, — «Сбавь скорость» называется. Там поедим.

— Лады, — довольный тем, что моя спутница вроде немного оттаяла, сказал я. — Свет, так что там с тоннелем?

— Да по сути своей это обычный железнодорожный тоннель, — выдержав паузу из серии «Я еще подумаю», все же начала рассказывать она. — Его в начале того века построили, прямо перед революцией, а до ума доводили уже после нее, вроде как по приказу самого Колчака. Он через него в Сибирь отступал. Мало того, говорят, что где-то в нем и золото адмиральское спрятано, в одном из дренажных колодцев. Они там глубоченные, есть такие, что на полкилометра в глубь земли уходят.

— Вранье, — усомнился я. — Смысл прятать добро, когда отступаешь?

— За что купила, за то продаю. Хотя тоже не особо я в это верю. Если где золото адмирала и искать, так не здесь, а в Сибири, там укромных мест полным-полно, а тут, считай, на самом виду… Да, слушай! А правду говорят, что у вас в столице Хранитель кладов объявился?

— Правду, — подтвердил я.

— Слушай, а ты с ним как, знаком? — глянула на меня Метельская. — Просто есть одна интересная тема…

— Без шансов, — качнул головой я. — Он частные заказы вообще не берет, такая у него позиция. А если кто настырничать начинает, так жди беды. Проверено. Один тут недавно попробовал его примучить к своему делу, а через три дня его нашли дома неживого, с выпученными глазами и волосами, стоящими дыбом. Может, случайность, конечно, но я в них, знаешь ли, не сильно верю. Так что прости, но нет, тут я тебе не помощник. Ну, что там дальше с этим тоннелем?

— Мутный он, — произнесла Светлана, — непонятный. Ведь когда такую штуку строят, всегда известно, кто ее создатель. Ну, инженер. А тут — тишина. Кто планировал, кто создавал, по чьему приказу — неизвестно. Или вот — для чего на всех выходах по бокам места под пулеметные гнезда созданы? Строили-то его для мирных целей и проектировали еще до войны? Значит, предполагалось, что кто-то зачем-то будет держать в этом тоннеле оборону? А от кого? Но самое странное — технические тоннели. Я в них пару раз была — очень неприятное место. И непонятное. Почему их два? По какой причине они идут не параллельно основному, а уходят вбок и вниз? Зачем там столько ответвлений, которые тоже непонятно куда ведут?

— Действительно странно, — согласился я.

— Про то и речь. Есть у меня подозрение, что основной тоннель по сути своей всего лишь обманка, построенная для того, чтобы рядом с ним вот эти технические возвести.

— Блин, — я нахмурился. — Как мы в них сейчас полезем-то? Тут специальная одежда нужна, фонари, рюкзак. Я ж налегке.

— Чего? — удивилась Света. — А зачем нам туда сегодня лезть?

— В смысле? А для чего ты мне про эти тоннели сейчас рассказывала? Нам разве не в них надо? Ну, к этому Георгию? Который колдун?

— Нет, конечно. Он же не чокнутый, зачем ему там жить? Он неподалеку обитает, в одноименном поселке.

— Да елки-палки! — возмутился я. — А к чему тогда все эти байки?

— Слушай, ты сам меня спросил: «Что там с тоннелем». Я рассказала! Какие претензии?

Следующие километров десять мы снова ехали молча. Не знаю, о чем думала Светлана, а я размышлял о том, что даже Мезенцева на фоне этой особы кажется белым и пушистым мимимишным зверьком неизвестной породы.

— Слушай, а нас пасут, похоже, — первой нарушила тишину Метельская после того, как мы проскочили поворот, ведущий к ранее упомянутому ей населенному пункту под трогательным названием «Старые Решёты». — Вон тот «тигуан» за нами как приклеенный чуть ли не от самого Екатеринбурга прется.

— Не факт, — возразил ей я. — Дорога по большому счету тут одна, особо поворачивать некуда. Хотя проверить, конечно, следует, береженого Бог бережет.

Я поводил пальцем по экрану ее смартфона, закрепленного на панели.

— Смотри, тут скоро заправка будет, вот туда и заскочи. Тем более что оно и не лишним будет в любом случае, бак у тебя на две трети пустой. Опять же кофе попьем. Хочется — сил нет.

— А без тебя я бы не догадалась, что сделать, — с какой-то даже жалостью глянула на меня Метельская. — И еще — ты точно уверен, что в горы хочешь идти? Там кофемашин нет. И кафе в целом тоже.

На заправку она свернула как положено, внезапно, вдруг, без предварительного мигания и всего такого. Серебристый «тигуан» с тонированными стеклами, и вправду следовавший за нами, спокойно проехал дальше, даже не притормозив.

— Не показатель, — проводила его взглядом Светлана. — Сейчас подождет нас где-нибудь у поворота на Хрустальное, а после снова на «хвост» упадет.

— Упадет и упадет, — отмахнулся я. — Либо стряхнем, либо выясним, кто такой умный и бесстрашный внутри сидит. У тебя есть удостоверение, мы оба вооружены. Чего бояться?

— Да мне бояться и нечего. — Светлана остановилась около колонки. — Если я права и нас пасут, то эти гости по твою душу пожаловали.

У поворота на Хрустальное «тигуана» мы не увидели, он вновь возник позади нас сильно позже, когда мы уже проехали Новоалексеевское и начали приближаться к границе Европы и Азии.

— Упорные ребята, — отметила Метельская, — но любители.

— Или, наоборот, хотят, чтобы мы их заметили, — возразил я. — Мол — вот они мы, никуда вы от нас не денетесь.

— Хотели бы — остановили бы, — с отчего-то кривоватой улыбкой произнесла Светлана и движением из числа тех, которые разум не слишком контролирует, погладила левый бок. — Тут камеры через каждые сто метров не висят, потому вопросы решаются немного проще, чем у вас. Нет, у нас тоже девяностые давно кончились, но всякое случается, особенно на объездных дорогах. Тут тракт, движение шустрое, а чуть вбок сверни, так там горячего через край можно хлебнуть. Опять же традиции, у нас места с давних пор непростые на этот счет. Короче, если с этими клоунами что и решать, то прямо сейчас, на потом лучше не откладывать.

Она резко ударила по тормозам, и, не держи «тигуан» настолько серьезную дистанцию, он бы точно вдарил нам в зад, все же мы почти под «сотку» гнали.

И хорошо, что я пристегнуться не забыл, а то точно рожу разбил бы до крови.

Щелкнул ремень, посерьезневшая Светлана резко открыла дверь, выскочила из салона и быстро, почти бегом, направилась к затормозившей машине преследователей, на ходу одной рукой доставая удостоверение, а другой пистолет.

Само собой, я решил от нее не отставать, вышел из машины и направился в ту же сторону, что моя попутчица, правда, обходя «тигуан» с другой стороны и пытаясь разглядеть лица тех, кто находился в его салоне. Но — увы. Владелец машины, похоже, плевать хотел на любые штрафы, потому затонировал все намертво. Все, что удалось понять, так это то, что за рулем вроде мужик, а рядом с ним сидит женщина.

— Капитан Метельская, выходим из машины, — припечатала удостоверение к лобовому стеклу Светлана. — Быстро, быстро!

На мгновение мне показалось, что водитель надумал дать по газам, плюнув на то, что при этом он собьет мою новую знакомую, и я даже вскинул пистолет, при необходимости собираясь пустить его в ход, но тут мотор «тигуана» замолк, а после открылась дверь с той стороны, где находилась пассажирка.

— Скажи мне, Чарушин, как ты умудряешься всякий раз находить самых отбитых на голову баб и заставлять их вращаться вокруг себя, словно планеты вокруг Солнца? — раздался голос, который я ни с одним другим не спутал бы. — Нет, ну ладно бы ты был неотразимым красавцем или денег было много. Но ведь нет ни того, ни другого. А они вон за тебя и под пулю, и под колеса. Вот как?

— После тебя, дорогая, любая женщина кажется мне нормальной, — убирая пистолет в кобуру, ответил я. — Уж поверь.

Майя выбралась из салона, оперлась руками на открытую дверцу, сняла противосолнечные очки и ласково мне улыбнулась.

— Еще одна знакомая? — уточнила Метельская, не спеша опускать оружие. — За тобой сюда, похоже, полстолицы приехало.

— А кто еще тут? — осведомилась моя бывшая супруга. — Если не секрет?

— Не секрет. Василису помнишь? Юная, с косой, стройная, с высокой грудью. Она мне еще детишек хотела нарожать много-много. Ну, короче, полная твоя противоположность. Так она тоже здесь. Не оставляет меня своим вниманием.

— Какая прелесть! — всплеснула руками Майя. — И какая верность! Прямо лебедица, а не ведьма.

А ведь она не удивлена. Ни разу не удивлена. То есть либо она знает, что Васька тут, либо эта егоза бывшую на меня и навела. Из умысла или из вредности — фиг знает, но только это, похоже, именно так.

— Сдается мне, вы давно знакомы, — подытожила Метельская. — И кто это?

— Если говорить общо — конкуренты, — охотно ответил ей я. — Причем из числа тех, которые ни перед чем не остановятся и принципов не имеют. Если говорить о частностях, то мужика я не знаю, а она — моя бывшая жена.

— Ух ты! — впечатлилась оперативница. — Всякое ожидала услышать, но такое — нет. Это, выходит, мы с ней в каком-то смысле теперь свойственницы? Ну, если так можно выразиться, конечно. Все же один мужик нас того…

Уж не знаю, ставила Светлана себе цель задеть Майю за живое или нет, но ей, к моему великому удивлению, удалось это сделать. Вон у моей бывшей на скулах красные пятна появились, это верный признак того, что она вот-вот сорвется.

— Значит, так, — я сделал шаг вперед, оказавшись с Виллеруа лицом к лицу, — не надо наступать мне на пятки, Майя. Очень тебя прошу. Именно прошу, заметь. Потому что…

— Ты слишком часто извиняешься, это начинает утомлять, — поморщилась Метельская, сделала пару шагов назад, а после всадила по пуле сначала в одно колесо, потом во второе. — Все, поехали. А вам, друзья, успехов!

И оперативница, не обращая внимания на оторопевшую от произошедшего Майю и водителя, выскочившего из машины, направилась к своему «кашкаю».

Кстати, за рулем, как выяснилось, сидел тот самый тип, которого я со своей бывшей еще в Москве видел около квартиры воришки, спершего слезу Рода. Его ни с кем не спутаешь, больно лицо неприятное. Как есть мертвяк.

— Суровые уральские женщины, — пояснил я Майе. — Вот такие они. Сами мамонта загонят, сами убьют, сами разделают и сами съедят. Бывай! И все же — не вертись ты у меня под ногами. Целее будешь. Или хотя бы просто — будешь.

Честно говоря, опасался, что она сейчас ответит подобным на подобное, то есть тоже шмальнет нам по колесам, правда, по задним. Майя может, с нее станется. Но обошлось. То ли не додумалась, то ли пистолет не смогла в самолет пронести, а тут еще им не разжилась.

Не знаю уж, что именно на этот раз разозлило мою спутницу, но она молча гнала машину почти весь остаток пути, забыв даже о своем обещании дать мне сфоткаться в том месте, где кончается Азия и начинается Европа. Ну или наоборот. И в харчевню мы, увы, тоже не заехали, но тут у меня возражений никаких не возникло. Ну да, шиномонтажей тут не сильно много, спору нет, но моя бывшая может в пустыне снег достать, если ей очень понадобится. Что ей стоит отыскать два колеса под замену?

За Первоуральском, который мы, по сути, объехали стороной, лес за окном стал куда гуще и неухоженнее, а дорога попроще, причем без привычных для меня атрибутов вроде многочисленных заправок, мотелей и тому подобного. Единственным местом, которое можно было отнести к оплотам цивилизации, оказалась та самая гостиница «Сбавь скорость», в которой находилось расхваленное Метельской кафе, да и то мы мимо промчались. Так сказать, не сбавляя скорость.

А после и вовсе свернули на проселок, ведущий к Дидино, что мигом ощутили и мы, и автомобиль. Очень уж он жалобно сразу стал поскрипывать, когда в очередную колдобину попадал.

— Да ладно, — глянула на меня Светлана. — Это еще нормально. Вот осенью или весной в поселок вообще не проедешь. На шоссе машину бросаешь, и дальше пешком. Да и чего тут идти? Восемь километров, курам на смех.

— Слушай, ты меня за тепличное растение совсем уж не держи, — попросил ее я. — Надо будет — и восемь отмахаю, и восемь раз по восемь. Дело есть дело.

— Верю-верю. Так, с Геннадием сначала я говорю, ты молчишь. У него и раньше характер был не ахти, а как он силы лишился, так совсем говенным стал. Если что не так пойдет, ввек мы от него ничего добром не добьемся.

— Добро — оно такое добро, — задумчиво произнес я. — Оно разное бывает.

— Не хотелось бы, — верно поняла мои слова Метельская. — Ты уедешь, мне тут дальше жить. И потом — это вообще не наши методы.

— Это да. Моя бывшая, думаю, под твоими словами с удовольствием подпишется.

— Ну ты сравнил, — ухмыльнулась Светлана. — Одно дело московской шалаве колесо продырявить и совсем другое — старого колдуна, у которого половина Урала в знакомых, прессануть. Уважать этого старого хрена, конечно, никто не уважает, кое-кто даже порадуется, узнав, что мы его отрихтовали, но волна может случиться. Сейчас же все социально активные стали, чуть что — сразу о своих правах вспоминают и начинают их качать. Наша публика не исключение. Ну или тогда Поревина надо будет валить наглухо, что совсем уж неправильно. И руки пачкать неохота, и примета сильно плохая.

— Ты страшный человек, Метельская, — хмыкнул я. — Твои коллеги из Москвы по сравнению с тобой дети.

— Чем больше город, тем сильнее ограничения, — глянула на меня Светлана. — Туда не ходи, сюда не смотри, то не говори, это не делай. Кругом барьеры, потому что сильно много начальства кругом сидит. А у нас тут проще. Чуть от города отъехал — и дышится куда легче. А тут и вовсе раздолье, тем более что туристы дальше тоннеля не заходят. Кстати, вон смотри. Это его восточный вход. Впечатляет?

Если честно, я так и не понял, куда надо смотреть, сам же по себе высокий насыпной холм мое воображение сильно не взбудоражил.

Дидино, на улицы которого мы въехали через несколько минут, представлял собой обычный российский поселок, коим нет числа. И дом, в котором обитал колдун Геннадий, тоже ничего особенного из себя не представлял. Дом как дом, в меру крепкий, но начавший крениться вбок и настойчиво требующий ремонта.

— Калитка открыта, — заметила Светлана, выбравшись из машины.

— Это хороший признак или плохой? — уточнил я.

— Спорный момент. Но одно точно — живой или мертвый хозяин дома. Пошли, чего ждать?