Глава 20
Дым и пепел
Больше я в офисе не появлялся и Чена просил от этого воздержаться. Вдруг ещё боевики нарисуются.
Вместо работы в офисе я бродил в поисках почтальона. Конечно, что может быть проще, пойти на почту, там отловить специалиста. Но мне-то нужен был конкретный!
Мне подсказывали дворники, неторопливые и ответственные, основательные и все, как один, немолодые мужики. То тот, то этот видел почтальона, так они давали мне наводку на примерное его расположение.
В итоге хмурое невыспавшееся лицо Стаса, которого я ловил, приблизительно представляя географию его работы, показалось из дверного проёма очередного подъезда.
Поймать почтальона оказалось довольно трудоёмким занятием.
— Стас, можно тебя на минутку?
— Телеграмм сегодня нет, телеграфист в запое… в загуле… в отгуле.
— Да я не про это. Стой же ты!
Остановить быстроногого почтальона оказалось так же сложно, как отыскать.
— А… Аркадий Ефремович? — наконец он меня узнал и притормозил.
— Ефимович.
— А что Вам нужно? Конвертов на Кавказ от фискальщиков больше пока не было.
Тем не менее он присел на лавочку и пристроив сумку рядом, дал возможность с собой поговорить.
— Мне нужен совет. Консультация, короткая.
— Ну, у меня столько дел, столько дел.
— Плачу десять рублей за экспертное мнение.
Он кивнул с деланным равнодушием, но в глазах его загорелся интерес.
— Смотрите. Мы на ты или на Вы? Вот копии документов об отправлении из Москвы в Кустовой судебных материалов. Сможете сказать, что не так?
Я извлёк листы из папки с мещеряковским делом и дал ему.
Стас ухитрился за эти несколько секунд закурить, так что теперь он орудовал одной рукой, а другой держал модную тонкую сигаретку.
— Ну, для начала, документов у Вас два вида, реестр почтовых отправлений и уведомления.
— И?
— Нет чеков, а чеки дают, тем более в Москве. Дальше, могу точно утверждать, что эти уведомления не попадали в Кустовой.
— По каким признакам это видно?
— Вот штемпель принимающего отделения в Москве.
— Так, — одобряюще кивнул я.
— А вот тут, рядом должен быть уже «Москва-Сортировка». Его нет. Ну, допустим, забыли. Бывает. Дальше массив писем идёт на юга, к нам все конверты попадают через Ставрополь.
— А почему именно такая логистика?
— Да шут его знает, просто так сложилось, начальства решили. Это я к тому, что ставропольского штампа также нет. Наши на судебных конвертах ставят штамп «судебное», его тоже нет, как нет штампа «Кустовой-Центральное» и штампа отделения, который якобы принимал и выдал конверт адресату. Вот и видно, что штампы поставили в Москве, но не все.
— А это точно?
— Штампы — это история письма, другого способа учёта у нас нет. Один раз штамп могли забыть поставить. Человеческий фактор. Но столько много… Нет, это какая-то туфта. Гони мой червонец.
— Мне нужна справка от почтовой службы Кустового, что они не подтверждают, что через них проходил такой конверт. То есть, отправление фиктивное.
— Аркадий Ефремович…
— Ефимович.
— Как скажете. Ну, где я и где справка?
— Согласен, уровень полномочий — это аргумент, — я передал ему заранее подготовленную купюру. — Но подскажите, кто может такую справку дать?
— Начальник отделения, через который якобы пришёл конверт может. Или республиканское почтовое управление.
— Отведешь меня к нему, к начальнику?
— Нет, нельзя, такое строго-настрого запрещено.
— Ещё десять рублей дам.
— Пошли, чего стоять?
За десять рублей, они показались Стасу (который, по словам Тайлера, любил играть в карты на деньги, но не был особо везучим) самыми лёгкими деньгами в его жизни, я добился желаемого. Ведь он просто отвел меня на соседнюю улицу, в почтовое отделение, провёл в рабочее помещение и даже договорился с неким Николаем Никаноровичем о выдаче такой справки.
Оказывается, у них есть такая форма — справка «проверка отправления» и выдаёт их начальник отделения. А разговоривать было, нельзя, запрещено!
Я показал корочку адвоката, Никанорович разочаровано засопел, но принялся изучать мои судебные документы.
— Ну да, Стасик, — к тому времени шустрый почтальон ушёл, — прав. Я могу проверить по журналам на эти даты, но и так скажу, у нас таких конвертов не было. Это липа. Туфта, как говорят в нашем городе. В Москве поставили штампы, будто всё приходило, уходило.
— Поставили штемпели с разными датами?
— Календарный штемпель — это штука, которая настраивается вручную. При желании можно хоть будущий год поставить, — наставительно пояснил начальник отделения, хотя, в целом, я понимал это и раньше. — Приходите к концу недели, господин хороший, подготовлю Вам справку. Сразу на все сомнительные отправления, то есть одну справку. По тексту я пишу, что таких-то отправлений через нас не проходило, мол, опровергаем, никого ни в чём не обвиняем. Но это всё ошибка и некорректные документы.
— Надо быстрее.
— Надо! Голубчик, а мне надо двух почтальонов в штат, да никто не идёт, никак не смогу быстрее, — намекающее усмехнулся он.
— Пятьдесят рублей, — уверенно, но негромко сказал я.
Никанорович в очередной раз засопел, теперь с явным удовлетворением.
— Ладно, чего бы не помочь человеку, раз его в чём-то обвиняют? Сходите, покурите минут пятнадцать, будет Вам справка, раз уж так срочно надо.
…
Есть во многих городах такое заведение, как машбюро. Машинописное. Это я не от природы такой умный, это мне рассказали.
Нужно человеку письмо или документ какой-то составить, он идёт в машбюро и ему там печатают такой документ. Работники в заведении называются тапёрами, так же называют тех, кто в дешёвых ресторанах насилует рояль, чтобы создать фоновую звуковую обстановку. В последнее время тапёров из предприятий общепита стали понемногу вытеснять музыкальные аппараты из Берлина, Череповца и Чикаго.
Выходит, тапёр — это тот, кто буквально бьёт по клавишам, «тапает» как геймеры из моего прошлого мира. Работают здесь в этой сфере всё больше женщины, но есть и мужчины.
Я в таком заведении был впервые.
Курящая сигарету на длинном, слегка погрызенном мундштуке, сделанном из кости монстра, тётка неопределённого возраста всего за семьдесят пять копеек набрала мне два экземпляра ходатайства в суд, попросту набрав текст из моего же черновика.
Мне понравилось это шумное и покуренное заведение!
Тётке было плевать на меня, на банк, на текст, на банк и Мещерякова. Она просто набирала текст с невероятной даже для эры компьютеров и клавиатур скоростью и выдавала мне листы на проверку, единым жестом поправляя мундштук и отправляя меня в кассу оплачивать работу.
С настроением человека, который только что сделал такую капитальную пакость и диверсию, по ощущениям — в одиночку остановил целый вражеский железнодорожный состав, эдакий матёрый партизан, я потопал в суд. Там немедленно сдал в канцелярию под штамп входящего свой опус с ещё плохо высохшими красками.
Конечно, я мог написать документ и простой ручкой, но для такого уровня злодеяния очень нужна красивая и легко читаемая форма.
Смысл моего послания был прост. РосЕвроБанк, а если точнее, то не он сам, а третейский суд, который он привлёк, с барской небрежностью не отправлял никакие судебные материалы никому из кустовских участников, посчитав, что это будет бессмысленная трата времени и сил. Вроде как, чего деревенских баловать соблюдением закона, и так «схавают».
Надо сказать, что в регионах могут сидеть те ещё злодеи (не обязательно я, но такие как я), которые всю эту историю не только размотают, но и опишут, толсто намекнув что никакого судебного процесса в третейском суде и не было, а имела место чистая профанация.
Это достаточно мощное нарушение, чтобы похоронить решение третейского суда, несмотря на формальную правоту, то есть долг у Мещерякова есть, и он его не отдаёт.
Теперь, когда я сдал эту бомбу в суд, можно было и поговорить с Танлу-Же.
Но до этого я позвонил Орлову и купил у него то унылое пепелище с гостиницей, вернее, её остатками. Сделку мы назначили на завтра. Похоже, что к вывозу мусора из усадьбы Вьюрковского я не успею, но, думаю, китайцы и Тайлер справятся и без меня.
Я не так давно проверял свой основной депозит. То есть у меня был депозит для оплаты ипотеки, его я никогда не трогал, а также был второй счёт, который незаметно стал по наполнению больше первого.
Несмотря на то, что я несколько раз подбрасывал солидные суммы своему клану/семейству, благодаря поступлениям с нефтеперерабатывающей фабрики, гонорарам последних дней, оплатам по прииску, как регулярных, так и премий-процентов за отгрузки партий внутрь империи, мне удалось накопить почти сорок шесть тысяч рублей.
Да, у меня была практическая причина не доверять и не гореть желанием работать с мутным Чао Вао. Меня, как говорил один умный кот, и тут неплохо кормят.
А русская народная мудрость учит: от добра добра не ищут.
Тем не менее этот очкастый хрен появился на горизонте, как и боевики Вьюрковского. Надо реагировать.
…
Гудки прервались, Танлу-Же взял трубку. Он наконец обзавёлся мобилетом, подозреваю, что в результате моих регулярных звонков.
— Приветствую, мой дорогой китайский друг, всё ли хорошо?
— Здравствуйте! Да, — приглушенно ответила трубка. — А у Вас, мой дорогой Аркад Ий?
— Пока что жив, но немного обеспокоен.
— Что Вас волнует?
— А я могу предложить Вам совершить небольшую поездку в район биржи, кое-что показать, заодно и поговорим не по телефону? Если, конечно, Вы уже пообщались с Константином.
— Пообщался и весьма продуктивно, — довольным голосом ответил китаец. — Ждите меня у биржи через четверть часа.
— Жду на месте.
Он приехал в автомобиле и выскочил из пассажирской двери даже раньше, чем водитель полностью остановил машину.
Степан за скромные двенадцать рублей согласился одолжить мне ключ от ворот на пожарище.
— Вот двухэтажный ресторан «Вкус жизни». Слышали о нём?
— Слышал только, как его ирландцы сожгли, — неопределённо ответил он.
— Да, сожгли, — я повозился с навесным замком и открыл. Повинуясь жесту Танлу-Же, его охрана не пошла внутрь территории, а осталась караулить в переулке.
— Забор поставили застройщики, кажется, Вайсман, когда думал это всё купить. Забор старый строительный, но скрывает от глаз…
— А что интересного в этом… здании?
— У меня к Вам два разговора, этот скорее весёлый, и второй скорее тревожный.
— Погрустить успеем, — отмахнулся он. — Начнём с ресторана, говорите уже. Какой у нас к ресторану интерес?
— Если коротко, то я купил это всё. Остатки ресторана, которые сами по себе ничего не стоят, фундамент и права на землю.
— Собственность, аренда?
— Аренда на пятьдесят лет.
— А что ценного в этой земле или, может быть, в пепелище?
— Биржа.
— А что биржа?
— Биржа макров рядом.
— Думаете, брокеры будут забегать на чай или кофе? Проходное место? — явно сомневаяс, но всё же кивнул Танлу-Же.
Мы плавно огибали строение аккуратно обходя скопления сгоревшего мусора и обгоревшие бревна.
— Меня мало интересует кофе или чай. Думаю, что в скором времени достаточно серьёзные игроки имперского уровня, оптовики и производители, в том числе в основном из-за пределов региона, подтянулся сюда, чтобы торговать на бирже. И если у местных есть офисы, то для приезжих это станет проблемой.
— В городе полно пустующих помещений любого размера, особенно после отъезда англичан.
— А зачем им что-то искать, если они могут жить и работать прямо напротив биржи? И больше скажу, как совладелец заведения, Вы сможете с этими людьми знакомиться в непринуждённой обстановке, поить чаем, рисовой водкой, общаться, решать их проблемы, продавать и покупать что-то помимо макров, торгуемых на бирже.
— Например, продавать услуги складирования и логистики, — задумчиво погладил подбородок Танлу-Же.
— Это увеличит Ваше политическое и экономическое влияние. Да, сам по себе ресторан, а если точнее, то гостиница с аскетичными, но удобными номерами, малые, но хорошо оборудованные офисы с видом на биржу, тут же ресторанная зона на первом этаже, предприятие не факт, что особо прибыльное. А вот косвенный результат от контакта со всеми этими людьми, это огромный плюс.
— Как говорят у Вас, «золотое дно». Что от меня нужно, Аркадий?
— Как всегда, всё нужно. Во-первых, согласие. Вам нужно время подумать?
— Не нужно. Определённо, мне не нужно чтобы Вы делали предложение Кукушкиной или ещё кому-то. Я готов предложить Вам выкуп или аренду на самых щедрых условиях. Назовите цену?
— Я не знаю, — честно признался я. — Вы сами мне её назовёте, когда очертания станут понятными. Не думаю, что Вы захотите меня обделить. Второе, надо срочно это всё безобразие разобрать и вычистить, а после построить здание из кирпича, работая быстро и тихо.
— Почему тихо? Есть сложности?
— Ага. По документам тут нельзя строить.
— Но мы будем строить. Взятка?
— Не совсем, как это ни странно для Вольного города. Дело в том, что по документам гостинца, как ни парадоксально, всё-таки ещё существует. То есть физически её нет, но в городском реестре она числится как существующая, даже налог на имущество и аренда за землю начисляются. А я узнавал, что для ремонта разрешения не нужно. Мы повесим пояснительный плакат, называется «паспорт строительства», о том, что проводится небольшой восстановительный ремонт.
— Небольшой⁈ Всё, кроме фундамента, будет меняться.
— «Всё» — это достаточно абстрактное понятие. Небольшой ремонт, просто восстановление после пожара. Покрасили, побелили, окна-двери перевесили.
— Восстанавливаем так же, как было, в дереве?
— Не будем повторять ошибок предшественника. На прииске сформировалось три бригады каменщиков и бригада, которая делает кирпич.
— Он не очень красивый. Разный цвет обжига у разных партий.
— Скажем что это английский кирпич. У них и такой есть. И стиль «модерн», то есть всё квадратное, так проще строить. Прямые линии, большие окна с тройным стеклопакетом. Чтобы всем московским франтам захотелось тут тусоваться. Второй плюс, Вы отсюда будете работать по Вашей трейдеровской компании. Первые партии проводим вручную, при моем, Вашем и Ионы плотном участии, потом процесс наладится.
— Я тоже об этом подумал.
— Ну и красоту тут надо навести. Стилистику продумать, что-то урбанистическое, не национальное.
— Парк вычистим. Говорите, не китайский стиль? — задумался Танлу-Же.
— Что-то российское, современное. Или даже с примесью Запада. Знаете, американскую кухню? Бургеры, салаты, хот-доги?
— Мы всё можем. Лиц не прятать?
— Да кому какое дело? Москвичам уж точно всё равно.
— Я согласен. Проект мы готовим, наша община?
— Нет, нашёл тут одного проектировщика, сбежавшего из столицы от долгов, через Чёрный рынок, он нарисует. Для начала надо всё тут расчистить. Я подтяну геодезистов, чтобы площадку проверили и разметили. Пока туда-сюда, проект будет.
— Мне бы контроль над этим проектировщиком. Я могу ему придать несколько помощников.
— Отлично, я согласен. Учитывая, что проект не требует разрешения на строительство, можно будет быстро работать. А пока дайте команду изготавливать кирпич, его понадобится много.
— А давайте добавим в проект игорный зал? — предложил Танлу-Же, ловко пнув половинку деревянного подоконника.
— Мадам Кукушкина будет не в восторге. Мне не нравится эта идея. У нас нет цели разозлить криминальных боссов города и нарушить баланс сил. Они запросто организуют этнические погромы, а власти города спишут на общественные волнения.
— Полина Этьеновна не будет против, потому что это будет в большей степени её казино.
— Гм?
— Она скоро возвращается. С дочкой, — он многозначительно посмотрел на меня, что могло значить, что он что-то знает или догадывается. — Казино её, организация, большая часть прибыли, при том, что капиталовложения наши, совместное обеспечение безопасности. Так она будет довольна проектом и это повысит его общую инвестиционную привлекательность. Для московских гостей это будет кров, офис, развлечения и питание.
— Сто удовольствий за раз.
— Это всё хорошие новости. А что тревожное? — не забыл о начале разговора Танлу-Же.
Я вздохнул и нахмурился.
— Тревожное называется Чао Вао, такое в очках, с раздутым самомнением и со странными повадками.
Танлу-Жу вздрогнул.
— Добрался-таки, утка пекинская, — угрюмо буркнул он и добавил что-то длинное эмоциональное на китайском.
