Глава 3
В любом виде организаций свой настрой и погода в коллективах. Самая жёсткая и непримиримая она в государственных конторах. И чем тише контора, тем более злобные черти там водятся. Это, конечно же, относится не ко всем, даже наоборот, к меньшинству, но именно рогатое меньшинство задаёт бодрый внутренний настрой.
Какие-нибудь школы, где коллектив складывается даже не годами, а десятилетиями, держат в своих стенах подковёрную борьбу в стиле шекспировских братоубийственных войн и интриг с призраками отца Гамлета. Но, только, конечно, значительно медленнее.
В офисе — интриги, вежливое «здравствуйте» по утрам, за спиной сплетни, борьба, крысятничество и тимбилдинг, то есть такое: единство и борьба противоположностей. Директор хочет, чтобы весь коллектив объединился и в едином порыве пахал на его финансовую мечту, а весёлые нарядные рожи работников живут по принципу «каждый за себя», как в мировой политике, что не исключает локальной дружбы и политических альянсов. Но, все делают благообразный вид и так же показательно вежливы. Хотя, конечно, не нужно путать форму с содержанием.
Промышленное производство, артель, завод, фабрика, комбинат — это совсем другой коленкор. Рабочий, может не любой, но весьма многий, способен послать в голосину по матери директора, обложив его, как спящего внука подушками, крепкими выражениями. Директор, кстати, в долгу не останется и скажет нечто сообразное, такое же и даже, может, лучше (ну так, у него и опыта-то побольше). Они слеплены из одного теста.
И оба потом будут работать. И станок будет работать. И завод.
Называется это — производственные (не путать с трудовыми) споры. В этом смысле завод проще и честнее любого другого работодателя. Рабочий максимально ясно понимает, за что ему платят и платят ему «по рынку», то есть столько, сколько он наработает, а не за накаченные губки, диплом, блат или то, что его дядя — учредитель. Нет. Есть план, есть выполнение и есть Петрович, который ругается, как каторжанин и его побаивается даже учредитель.
Конкретно этот завод, конечно, подвергся сильному разрушительному воздействию криминала в лице покойного Владоса.
…
Мы подъехали к вахте завода, ворота были наглухо заперты, никто не вышел навстречу.
Я оставил Мин в машине, кивнул Кастету, тот был на своём авто, вышел первым и зашёл в строение вахты. Тут не было, как таковой, «вертушки», простого приспособления из моего мира, но вахтёр должен проверять пропуска, хотя, конечно, когда на предприятии работает сорок-пятьдесят человек, то он знает всех лично, никакие пропуска не нужны.
— Любезный?
Вахтер сидел в своей коморке и молча взирал на меня, не предпринимая попыток поговорить со мной.
Я расстроенно вздохнул и прошёл сквозь коридор проходной, но не пошёл на территорию, а отворил вторую дверь, войдя в полутьму вахтерской каморки.
У него тут был диванчик, окно для проверки документов, под ним стол и поскрипывающий стул, где сейчас сидел пребывающий в прострации вахтёр.
— Как Вас зовут? — спросил его. Ждать ответа пришлось почти минуту, но всё же он выдал скрипучим голосом:.
— Сергей Никитич, а что?
— Сергей Никитич. Первое, я бы хотел, чтобы моя персона у Вас не ассоциировалась с теми уголовными типами, что захватили ваше предприятие, с Владосом и прочими.
— Что? — вылупил глаза он. Кажется, я слишком сложно выражался.
— Говорю, Владос — упырь и я его грохнул, так понятнее?
— Понятно, так что теперь Вы новый директор? Теперь ведь так происходит назначение.
— Не так. Вы помните мистера Хокшилда?
— Ну конечно, — встрепенулся немолодой вахтёр. — Пирс Эдуардович нами всеми был уважаем. Он хоть и строгий был, но вежливый и… Вообще, он всё тут создал, такой молодой, а такой талантливый.
— Так вот, меня как раз и послал Пирс Эйдан Хокшилд. В смысле, Пирс Эдуардович. Я натравил полицию и плохих людей прогнали.
— Не всех, — зло буркнул вахтёр и выдал пока что единственную свою умную мысль, — когда уходят волки, приходят шакалы.
— Поясните, любезный?
— Ну, директоров всех кто-то… полиция, я хотел сказать, увезла, а теперь, вишь, явились представители его охранного предприятия, как они сами себя называют. Рожы разбойные, уж я-то знаю, я на почте двенадцать лет отработал, повидал всякого.
— Знакомые Владоса?
— Да, Владислав Сергеевич их нередко привлекал, когда нас запугивал, то есть, проводил служебные проверки и расследования, я хотел сказать.
— И сколько их?
— Четверо. То есть, мы и так пребывали… Галина Ивановна это называет «прострация». В прострациях ейных мы были. А тут пришли эти и сказали, что они теперь новые владельцы завода. Я даже, как зовут не записал, не запомнил.
— А Вы не привыкайте. Я законный владелец завода и законность сейчас причиню. Они в административном корпусе?
— Ну да, полчаса назад прибыли. Рабочих собрали на собрание, только вот я на месте, сижу. В каптёрке и прострации, одновременно.
— А Вы философ, Сергей Никитич. Открывайте нам ворота и держите потом запертыми.
— Что, новые владельцы прибыли?
— Единственные законный владелец завода — компания Холшилда, а мы — вновь назначенная администрация. А с самозванцами мы урегулируем.
В его глазах мелькнула надежда, он встал, тяжко вздохнул и пошёл открывать ворота.
Как только мы въехали обеими машинами, он сразу же юркнул обратно в свою конторку.
Пока мы выходили из машин, к нам спешным шагом двигался какой-то парень.
Мин стала рядом со мной, её желваки играли, хотя внешне она пыталась быть спокойной, как Джо. Впрочем, до прежнего «настоящего индейца» ей было далеко.
— Кастет! Мы — законные владельцы, ты — новый директор, — успел сказать я.
— Внушает, — он смотрел на спешно приближающегося человека. — И даже документы есть?
— В стадии оформления.
— Эй, бакланы, вы кто такие? Чё здесь делаете? Кто разрешил? — приблизился к нам молодой парень. Оценив его взглядом, я решил, что на заводе его раньше не видел и вообще он не из нашей песочницы.
— Мин, детка, — обратился я к ней, не поворачиваясь, — а ты правда умеешь кирпич ломать кулаком?
— У меня синий пояс, — надменно прищурилась она.
— Если б я ещё знал, что это значит. А продемонстрируешь этот фокус на челюсти этого любопытного?
— Да вы ваще знаете, с кем базарите? — парень подошёл достаточно близко и, вероятно, хотел рассказать свою душещипательную историю, но не успел, то есть мы так и не узнали, с кем мы базарим. Да и вообще не побазарили.
Мин молча и без лишней суеты шагнула к нему наперерез и врезала кулаком в челюсть снизу вверх. Парень дёрнулся и в первый момент даже удержался на ногах, но потом схватился за лицо и в голос заорал. В следующую секунду флегматичный Валерон картинно закатил глаза и врезал ему под дых, умело перехватил руку, затем хорошо отработанным движением заломил за спину и сделал подсечку, повалив на землю.
Он достал из кармана наручники и сковал его, как это делают полицейские.
— Ну что? Я ж знал, что идём на переговоры, вот и припас весомых аргументов, — отреагировал он на вопросительные взгляды. — У меня только два браслета, сильно булки на расслабляйте.
— Как тебе? — очаровательно улыбнулась Мин. Как ни странно, факт того, что она может сломать челюсть (а это точно произошло) мужику, меня порадовал, хотя, как ни крути, до Джо ей было далеко.
— Итак, всего их четверо, и они решили воспользоваться вакуумом власти для целей захвата предприятия.
— Знаком с ними? — поинтересовался Кастет.
— Нет, сейчас с вахтёром переговорил.
— А вдруг кто за ними стоит?
— Волков бояться, макров не видать. Шпана это.
— Тогда проучим.
…
Неизвестные нам криминальные элементы действительно собрали рабочих в актовом зале.
Стоящий на трибуне лысеющий, с двумя золотыми зубами и хитрой рожей мужик что-то вещал, в своей речи смешивая псевдонаучные термины и уголовные.
— Для повышения корреляции продаж к выработке и уменьшения удельного веса фонда оплаты труда мы будем применять дифференцированные методы оплаты труда фраеров, исключающие как рабочие провинности, так и необоснованные выплаты. Понятно, чепушилы?
В зал вошёл Кастет и несколько картинно вышагивая, словно он был танцором на сцене, хотя в некотором смысле так и было, на него смотрело множество глаз, дошагал до оратора и стал сбоку от него, улыбнувшись в короткий момент во все тридцать два (или сколько ему судьба оставила) зуба.
За спиной этого шоу в зал просочились Валерон и Жекан, а за ними уже мы с Мин, причём девушка старалась оттеснять меня от переднего края событий и было непонятно, это её наклонности, как телохранителя или она просто пытается ко мне прикоснуться всем телом?
Кастет, по идее прозвище, производное от имени Константин, однако мой новый друг продемонстрировал ещё одну причину для такого наименования, он достал массивный медный (символичненько, под стать заводу) кастет и без всяких рефлексий ударил им оратора, который пытался одновременно удержать внимание публики и понять, что это за хрен врывается в его медийное пространство.
У Кастета не было медийного пространства. Зато у него, несмотря на худосочное телосложение, был короткий и крепкий удар, который, что не мудрено, отправил оратора в нокаут, он просто вывалился из-за трибуны назад и в сторону, как массивная кукла.
Проследив взглядом взлёт и падение короткой карьеры самозваного директора, а именно стадию падения, совместившего в себе буквальный и фигуральный смыслы, Кастет обнаружил, что теперь все смотрят на него.
— Сограждане, — неожиданно уверенным голосом сказал он. — Всё, что сказал этот гомосек, не важно. Я — новый руководитель и мы с вами будем плодотворно работать.
Он обвёл работников одухотворённым взглядом.
— Было сделано немало ошибок и нарушений. Мы с вами будем их исправлять. Меня прислал мистер, — он вопросительно посмотрел на меня, ожидая подсказки, и я шепнул «Хокшилд». — Мистер Кокшольц…
Тем временем Валерон и Жекан приставили к животам двух оставшихся пистолеты, но постарались сделать это так, чтобы не привлекать внимание, не отвлекать от увлекательной речи Кастета.
— Хокшилд! — агрессивно поправила его тётка с переднего ряда.
— Спасибо. Видите, мы уже работаем вместе, верно? Я вас прошу этих позорных чертей забыть…
У меня не было какого-то плана, я вообще не рассчитывал на то, что кто-то попытается осуществить рейдерский захват завода раньше нас, но, чтобы разобраться в спокойной обстановке, шагнул к Валерону и взятому им в плен рэкетиру, коснулся обоих и активировал Шило, перенеся на Изнанку. Потом повторил тот же фокус с Жеканом, потом отправил туда бессознательные тело золотозубого оратора и Мин, на несколько секунд оставшись рядом с Кастетом.
— … поэтому я вас прошу всех вернуться к работе. Зарплату будем платить вовремя, ничего не изменится, никакой вот этой новой петрушки. Скоро мистер…
— Хокшилд, — снова повторила тётка, явно довольная тем, что стала источником важных знаний.
— Во-во, проявит себя, и мы вернёмся в лоно, как его… холдинга на правах ассоциированного члена. Короче, будем работать, жить-поживать и добра наживать. Недельку-другую наш уважаемый учредитель — он показал пальцем на меня, — оформит все бумажки, и всё будет ровно. Всё понятно? Будут вопросы, к концу недели приходите в кабинет директора, то есть мой. А сейчас всех прошу расходиться. Аркадий Ефимович?
Он посмотрел на меня. Шепнул ему: «Нам на время на Изнанку надо».
— Я попрошу главного инженера и главного бухгалтера зайти ко мне через час. А пока давайте все за работу.
Послышался грохот двигающихся стульев. Народ желал на воздух, покурить и обсудить произошедшее. В общей суете, хотя мы и были на виду у всех, я взял Кастета под локоть и перенёсся с ним на Изнанку. Всё-таки тот факт, что Шило снял суточный лимит на перемещение, это здорово помогает.
Валерона и Жекана не смутило то, что мы оказались под папоротниками и вообще, в другом мире и месте. Другое дело, что всем, кроме меня и Мин, на Изнанке было трудно, у них не было с собой защитных артефактов, теперь Изнанка морозила их изнутри. Но ничего, мои парни держались. А вот хитрая Мин, как оказалось, носила при себе защитный амулет на пребывание на изнанке до третьего уровня.
— Ну рассказывайте, кто такие? — устало спросил Кастет у одного из пленных.
— Да ты кто такой! Да ты знаешь, кто я такой! — раскрасневшись от внезапно нахлынувших эмоций, заревел крепкий пленник.
— Это и спрашиваю, баклан ты сизокрылый. Под кем ходишь, кого знаешь? Откуда сам, кто по жизни?
— Если результата переговоров не будет, — перебил я всех, — То желающие позариться на мой завод остаются здесь, кормить папоротник. Я всё сказал. Ибо затрахали. Пошли, Мин, расскажешь про своё тайквандо.
— Таэквондо́. Понравилось ли моему господину? — промурлыкала она, а я увлёк её за собой, чтобы дать возможность провести переговоры без лишних глаз.
* * *
Простолюдин, а это слово я не люблю, потому что и сам имею рабоче-крестьянское происхождение и вырос в стране победившего равенства и диктатуры пролетариата, не способен бесконечно находится на Изнанке.
Я вообще не понимаю, как у каждого портала открывается ход в свою Изнанку, свой мир. Несколько легче мне даётся идея о том, что Изнанки бывают разные уровни, причём, как в сказке, чем дальше, тем страшнее.
На Изнанке первого уровня человек, не имеющий магического потенциала, может провести от получаса до нескольких часов прежде, чем загнётся. Ну, отдельные уникумы могут и больше.
И это делало бы Изнанки непригодными для путешествий никого, кроме «дворян», если бы не изобретённые со стародавних времён защитные амулеты, артефакты, зелья и прочие ухищрения, вплоть до того, что в места со стационарными артефактами можно шастать вообще налегке.
Короче, у моих «переговорщиков» было порядка часа прежде, чем они начнут помирать, причем тяжелее всего было мужику без сознания.
Мы с Мин отошли шагов на сто, чтобы быстро вернуться и я, слушая её болтовню, присматривал за ходом ведения переговоров.
Ну, поначалу переговоры зашли в тупик, наши оппоненты начали слишком сильно гнуть пальцы, что совершенно не соответствовало ситуации и расстановке сил.
Валерон им об этом тактично напомнил, немножко разбив самому борзому лицо.
Потом они все вместе привели в чувство золотозубого оратора, совместными усилиями придя к выводу что достигать договорённостей без него не продуктивно, ибо он среди шайки-лейки самый главный.
Для этого ему поплескали в морду лица болотную водичку.
На этой стадии Мин стала пытаться показать мне какую-то свою татуировку парящей птицы в неприличном месте, а мне пришлось прыгать вокруг неё, как шаман вокруг взбесившегося божества, чтобы утихомирить.
Золотозубый босс сначала приходил в себя, потом тоже начал искусственно завышать свою позицию на переговорах (пальцы гнуть). В этот раз Кастет в рамках установления более корректного рейтинга сил аккуратно прострелил ему ногу, и он на некоторое время повторно потерял сознание.
Потом босс взбесился, кинулся на своего подчинённого и укусил.
Теперь его успокоили (дали в бубен) собственные соратники.
Переговоры разделились, теперь оппоненты не выступали, как консолидированный фронт, все грехи и проблемы были повешены на золотозубого. А Мин хотела, чтобы я потрогал насколько в тонусе пребывает её ягодичная мышца и дал экспертное заключение, нет ли неравномерного развития для левой и правой ягодицы проведя детальное исследование.
Я на время потерял нить переговоров. Оказалось, что Мин здорово бегает.
Кастет и Валерон провели переговоры с теми двумя и пришли к выводу, что конкретно у них грехи и ошибки при попытке неправомерного захвата завода отсутствуют. Переговоры подкрепили соглашением, что они отдают в качестве компенсации свой автомобиль, заодно погашая претензии к тому парню, который лежал на Лице, в районе проходной и, возможно, страдал от перелома челюсти.
Я ухитрился перекинуть вредную девку на Лицо и вернулся в папоротниковый лес. Мелкие монстры заинтересовались людьми и Кастет этим воспользовался для ведения переговоров теперь уже с лидером, который ещё целых две минуты не хотел признавать свою неправоту.
В целом, мы уложились в минут сорок и несколько сломанных у золотозубого костей.
Уже на Лице, в опустевшем актовом зале он писал расписку о том, что получил от Кастета в долг пять тысяч рублей и обязуется вернуть в течение месяца.
А потом вторую бумажку о том, что все раны и повреждения получил в результате неосторожного обращения с оружием и молотком и никаких претензий ни к кому не имеет.
Я в этот тонкий межпацанский процесс не лез (только немного проконтролировал юридическое оформление расписок золотозубого), лишь изредка поглядывая на то, как Мин дуется на меня и бросает косые взгляды.
