Глава 4
«Берегите себя». А я что делаю⁈ Етицкий конь!
Выйдя на улицу, я осмотрелся, по привычке применяя магическое чутьё и запер офис. Джо молча и бесшумно моментально оказался рядом.
После работы я пошёл в комиссионку.
В глазах продавца вспыхнула алчная надежда, что я вернулся за модной и красивой немецкой пишущей машинкой, но я его разочаровал и купил раскладушку вместе со старым матрацем, а также несколько видавших виды слесарных инструментов: молоток, пилу, зубило.
Пока я расплачивался, он всё бухтел про этот модный агрегат, а я молча кивал, чтобы не тратить силы на споры.
В строительном купил рабочие перчатки, кувалду и добротную строительную лопату. Приценился было к тачке, но затем решил её не брать. А вообще у меня была где-то тачка, я ещё на ней сейф таскал. Сейф я определённо оставил на Изнанке, по сути — бросил, а вот куда дел тачку? Не помню. Новая стоила пятьдесят пять рублей, а нужна ли она? Пока не стал брать.
В продуктовом купил чая и печенья к нему. Колбасы и хлеба. Колбаса — это традиционные угощение к чаю у постсоветских граждан, и я этой традиции тоже придерживался.
С полки магазина на меня с лёгким вызовом смотрели три бутылки французского полусладкого вина, словно намекая, что, сидя в горах, да с бокальчиком вина….
Эх. Чёртова трезвость!
Вечер. Вернувшись домой и попрощавшись с Джо (всё же он не охранял меня круглосуточно, а оставлял в покое дома), я переоделся в одежду для Изнанки, навьючился и ушёл в свои личные горы. Стул взял из дома, всё-таки неудобно без стула.
Место, куда меня выбрасывает Шило, без обещанных четырёх маленьких или одной большой, не поменялось, так что вокруг были всё те же скалы и ручей.
Сегодня в горах отчаянно свистел ледяной ветер и накрапывал ужасно мерзкий дождик, так что, прижимая к груди стул, я поспешил в свой хоббитский туннель, в уютную пещеру.
Внутри уютной пещеры также дул постоянный и в данном случае весьма неприятный сырой ветер, который заносил внутрь потоки водяной пыли.
Разгрузившись на своей строительной площадке, я без труда рассчитал, что путь потока воздуха был просто через окно и прямиком в туннель, так что туда стоит поставить дверцу и контролировать сквозняк. Дверцу круглой формы (опять, как у хоббитов) можно заказать в китайском квартале, только вот как измерить размеры? Рулетки-то у меня нет.
Достал из рюкзака блокнот, записал в списке вещей на покупку для оборудования пещеры. В принципе, я прихожу к тому, что буду использовать свой дом, как место отправки на личную Изнанку, так безопаснее и вообще — рай для интроверта, неимоверно уставшего от людей на работе.
Каша осталась со вчерашнего дня, так что я просто развёл костёр, погрел её и поставил на камни чайник для чая.
Теперь, когда у меня высвободилось время, я довольно быстро разбил на части два валуна, их остатки рассредоточил по своей площадке.
Достал колышки и тщательно выставил большой прямоугольник. Отошёл полюбоваться будущими габаритами жилища.
Вот ведь гадство, получилось не ровно, не прямоугольник, а какая-то ерунда. Рулетка жизненно необходима.
Чуть поправил «на глаз», оставил пока так.
Я выбрал единственную линию, в которой я был уверен, надел перчатки, чтобы не стереть в волдыри руки и принялся копать траншею под фундамент.
Вообще, разные народы строят дома из палок, верёвок, шкур, тканей, всяких плетеных элементов, делают юрты, вигвамы и прочие иглу.
Но я человек капитальный, основательный, плюс — это моя национальная культура, привычка. Я не буду чувствовать себя спокойно и уверенно вне кирпичных, бетонных или на худой конец, бревенчатых стен. Домик мне нужен минимальный, даже крыша в обычном смысле этого слова не нужна.
Шаг за шагом. Сегодня я выкопал три метра траншеи. Хорошая новость в том, что почва рассыпчатая, песчаного типа, но плотно слежавшаяся, держать. Плохая в том, что копать очень трудно и глубоко в него не уйти, больше чем на штык, то есть длину лопаты, не пускали камни, большие и маленькие.
Пил густой крепкий чай, кушал кашу и отгонял назойливые мысли про французское вино. Нет уж, вино только разве что с девушками, если самому в одно лицо пить в пещере — я так сопьюсь.
В этот раз я смог развернуть палатку, вбивая колышки прямо в грунт, повернув вход к своему очагу, а внутри разложил раскладушку, раскинул матрац.
Живём.
Сегодня я остался спать на Изнанке, укрывшись тяжелым колючим одеялом, со спокойной душой.
* * *
Прииск отправлял ещё одну партию макров. Весь цвет китайской общины пришёл посмотреть на эту диковинную магию «законного дышла», как совершенно легально уходит груз, который раньше отправляли сомнительными перевозчиками, в ночи и без каких-то гарантий, что он прибудет.
Вообще, я Танлу-Же предупредил, что всегда есть риск кражи (макры — товар ценный), обмана и мошенничества, на что он снисходительно ухмылялся, мол, это ни идёт ни в какое сравнение с прежними рисками.
Обилие праздных китайцев, которые делали вид, что они тут просто гуляют, но вне их квартала — это было странным и привлекающим внимание.
— Чего это они? — поздоровался со мной за руку Григорий, а следом за ним весь остальной казачий патруль.
— Национальный китайский праздник у них.
— Какой? — с профессиональным любопытством спросил казак.
— День китайского дракона, они его очень уважают, — даже не моргнув глазом, легко соврал я.
— А тут чего торчат, а не у себя?
— Дык паровоз на дракона похож, вот они и пришли под праздник полюбоваться. Ты смотри, какой он большой, массивный, дымами дышит, вздыхает. Внушает, правда? Так сказать, адаптируют традиционный праздник под современные реалии.
— Умно. Буду знать. Они ничего поджигать или запускать не собираются? Так сказать, несанкционированные действия? Политические мотивы?
— Китайцы в политике поддерживают Кротовского или кого нам тут пришлют. А насчёт фонариков или фейерверка спрошу.
Китайцы втихаря поржали, держа при этом профессиональные покерфейсы, когда я рассказал им (на русском и шёпотом), что объяснил их скопление праздником дракона и даже отчасти подыграли, нарочито-восторженно крича на китайском: «Дракон, лон!».
Короче, поезд с защищённым товарным спецвагоном проводили, казаки были довольны, что массовое скопление народа действовало без эксцессов, праздник прошёл без лихой пьянки и последующего мордобоя, а я направился к офису.
Там меня уже поджидало шестеро крепких, как из типичного фильма про девяностые, явно криминальных товарищей.
Дюжина глаз разом уставилась на меня, когда я подошёл. Офис был заперт, Чен после «праздника» укатил на прииск, так что они толпились у входа, изрядно нервируя моего соседа, торговца часами.
Сунул руку под пиджак. Неочевидный жест для человека, незнакомого с концепцией оружия скрытого ношения. Ну, то есть, против человека из моего мира это бы не сработало, у нас примерно каждый первый хотя бы в кино такое видел.
Неосознанно положил руку на рукоять пистолета, сжал до треска суставов, удерживая указательный палец на корпусе. Однако прежде, чем я по глупости и от излишних нервов начал первую (и, весьма вероятно, последнюю) перестрелку в своей жизни, один из них сделал странное движение шеей, словно питон, проглатывающий добычу, изобразил на лице нечто вроде троюродной сестры улыбки и протянул вперёд правую руку.
— Константин. Можно просто Кастет. Мне Зурабыч твой адресок подогнал.
Фу…. Зураб. Точно. Етицкий конь два раза. Это же те почти что законопослушные парни, которых он упоминал. Пришли за консультацией.
Наработанные адвокатские рефлексы были быстрее меня. Пока внутри организма бурлил коктейль стрессовых гормонов, гулял вихрь эмоций и мыслей, я вежливо здоровался, дружелюбно улыбался, спокойно и деловито открывал офис, а также делал важно-умное лицо.
Запустив всех в офис, постепенно познакомился со всей честной компанией. Чекан, Валерон Кабриолет, собственно Константин/Кастет, Мартовский кот, Гренка, Жекан. Пацанчики явно не во всём придерживаются здорового образа жизни, по крайней мере, табаком от них разило изрядно. Но кто я, чтобы судить других? Мой дело, скорее, оправдывать…
— Ну, рассказывайте.
— А чё рассказывать, — привычно сделал наивное простецкое лицо Гренка. — Мы стояли, никого не трогали…
— Греныч, мы ж не у прокурора, человек за дело спрашивает.
— А, ну да, чё это я? Сорян, привычка… Короче, Аркадий, у нас тут одиннадцать точил, перебитых. От одних знакомых пацанов подгон такой, немножко левый. Привезли вот сюда, теперь пылятся, а надо, чтобы пылили.
— И?
— Ну чё! У нас же бумажек нет никаких. Ни продать, ни погонять.
Они замолчали, а я осмыслил сказанное.
— Правильно ли я понял — автомобили в угоне, то бишь краденные, и само собой, документов на них никаких нет.
— Ну, типа того.
— Ну вы это, присаживайтесь.
Будущие законные автовладельцы неторопливо расселись, я тем временем задумался.
— Сложное? — участливо спросил Чекан из-за образовавшейся паузы.
— Да как сказать… Короче, тут вопрос другой, вопрос в морали.
— Чё так? Есть добро, есть зло, о чём базар-вокзал?
— А граница между ними где? Мораль — это понятие о добре и зле, должном и не должном поведении.
— Ну ты загнул, Аркадий.
— Это научное определение.
— А при чём тут наши точилы?
— Дело в моей морали, пацаны. Вы должны понимать, что я в целом такое не одобряю, я имею в виду торговлю краденными авто. Не самый великий грех, конечно, но всё же… Ведь ликвидность автомобилей провоцирует их угон, это порочный круг.
— Чё? — непонимающе нахмурился Жекан.
— Да не, я его понял, — вздохнул Кастет. — Смысл в том, что из-за того, что тачка, уведённая со стойла, продана за вкусный грев, это незамысловато порождает у угонщика желание делать это снова и снова. И в результате порядка нет, идёт сплошное повторялово, любую клёвую точилу уводят. Ну как если бы мы сами одобряли бы цыган, а потом такие — шибать, гля, чё деется, опять моего мелкого на бабки цыгане развели, как лоха.
— Да понял я, понял, — кивнул Жекан. Только, это, Зурабыч сказал, что ты толковый и знаешь, как что по бумагам сделать, чтоб всё чики-пуки.
— Знаю. И я не говорил, что вы плохие. Вообще, чем живёте?
— Да разным. — опять сделал простоватое лицо Гренка. Потом привычно оглянулся. — Ну было и по гоп-стопу, но уже давно, по малолетке.
— А сейчас?
— Автомастерская у нас, мужички работают. Склад сдаём в аренду, разделочный цех, ничё такого, говядину у коневодов покупаем, три точки сбыта на мясо, пробовали лесом заниматься, но тут выходы на Изнанки нужны, пока бросили. А по мастерской нам с доставкой точилы прибыли. Ну, как-то так.
— А английский порошок? — я старался чтобы голос мой звучал ровно, без эмоций.
— Да ты чё, братуха, если замазан, бросай как можно тише, — горячо подал голос до этого молчавший, как пень, Валерон. — Там большие бабки и много-много деревянных бушлатов. Там играют только по-серьёзке, там влёгкую подрезают графов и князей, только пикни. Вот ты же не лезешь к дочке Императора Кречета под юбку, верно?
— Ну, могу определённо сказать, что нет, не лезу.
— И ведь не потому, что там тебя ничего не привлекает, верно? А потому, что за такое тебе руку отрежут отсюда и до последнего родственника. С таким не шутят, никакая фамилия, никакой сверчок. Наркота — это весело, пока ты малолетний дебил под шконкой у мамы, а когда ты пошёл бизнес с этим воротить, тут тебя давят, как клопа и делает это вовсе не полиция.
— Я тебя услышал.
— Нет, ты услышь, конкретно услышь. Не связывайся с этим, ни в каком смысле. Хочешь бухла любого? Девочку, двух девочек, девочку и мальчика. Мы всё поймём и не осудим. Только не такое!
— Притормози, Валерон, я понял. И по ответу понимаю, что вы с таким тоже дел не имеете.
Они, не сговариваясь, моментально сделались очень серьёзными и почти синхронно кивнули. Ну, если обманывают меня, то делают это мастерски.
— Короче, лучше вернёмся к автомобилям. Давайте по существу.
— Давай, прямо по нему самому, — легко согласился Кастет.
— Короче, я себе вижу несколько вариантов. Первый, самый простой и мне он самому не нравится. Подделать документы на автомобили по стандартам Кустового, так, как будто это законно существующие в нём машины.
— Почему не нравится? — продолжил держать инициативу общительный Кастет. Вообще, было видно, что как такового лидерства у них в группе товарищей вовсе нет. Тут редкий случай, чтобы каждый отыгрывал свою роль, кто-то изображает недалёкого дурачка, кто-то нагло хамит, кто-то умело даёт в бубен. У них сложные отношения и, судя по словам про «малолетку», то есть осуждение за уголовные деяния до совершеннолетия, они крепко сбитый коллектив, ещё со времён подросткового возраста.
— Потому, что тут не Москва. Машин мало, рано или поздно любопытный полицейский запишет данные, пробьёт по базам и обнаружит что такой машины как бы и нет, а потом дело техники, поймают на дороге, пришьют дело.
— Я же говорил! — угрюмо буркнул себе под нос Валерон и скрестил руки.
— Есть ещё чё предложить? — Кастет хотя и производил внешнее впечатление повзрослевшего гопника на неблагополучной улице, нити разговора при этом не терял.
— Вариант номер два, делать вид, что это машины до таможенного ввоза, типа недавно въехали, оформить не успели.
— Слишком палевно, — тут же возмутился Гренка.
— Не поспорю, такое привлекает внимание, — кивнул я.
— Ещё варики? — не терял оптимизма Кастет.
— Купить документы. То есть найти владельцев похожих авто, потерявших их в результате поломки или ДТП, купить рухлядь, но с документами.
— Муторно. Придётся работать по каждой тачке. Ещё и растамаживать.
— Тогда, полупокерный вариант.
— Как это⁈
— Ложь, основанная на правде. Подделать документ о законном владении машинами от какого-то владельца где-то далеко, желательно в Москве, желательно от изготовителя или крупного оптовика машин.
— Почему такого?
— Труднее проверить и легче поверить в то, что купили от него, особенно, если цена будет указана рыночная. Но у этого варианта есть и минус. Придётся официально растаможить по упрощённым для имперских автомобилей расценкам.
— Да это бы пёс с ним! Но ведь могут пробить и по имперским владельцам? И всё раскроется?
— Да, такой риск есть, причём он велик. Ну да, единый язык и дружба между законниками имеет свой минус.
— Ну же, барон, мы ведь к тебе пришли, потому что ты явно умеешь придумать то, чего другие придумать не в состоянии.
— Лесть, — усмехнулся я, однако скрывать не стал, это звучало приятно.
Задумался на пару секунд.
— У вас не постоянная ситуация, а конкретная партия, которую надо легализовать. Так?
— Ну типа того.
— Цель, чтобы автомобили могли эксплуатироваться здесь, в республике? Не дальнейшая продажа в империю?
— Да нахер они нужны, нам бы тут устаканить.
— А машины отечественные? — постепенно я выспрашивал имеющие значения детали ситуации.
— Всякие. Англия, Германия и да, наши тоже есть. «Руссо-балт».
Мысль появилась, как комета на горизонте, и я поспешил ухватить её за хвост.
— Кажется, кое-что есть. Действие в два хода. Первое, делаем документы о том, что машины доставлены через порт Новороссийск из Турции, из Стамбула, от перекупа.
— Почему так?
— Не важно. Второе, вносим машины в уставной капитал. У вас есть компания, на ваш бизнес?
— Нет.
— Ничего, запилим для такого случая.
— А нахрен все эти танцы?
— Внесение имущества в уставной капитал в ряде случаев освобождает от уплаты таможенных пошлин, то есть оформление потребуется, а налогов и сборов не будет. Короче, это выгодно. Машины будут легальными для города Кустовой, растаможенными и проверить документы до таможенного учёта будет крайне сложно, турки не отвечают на запросы, у них сильно иное законодательство, да и конвенций нет из-за сложной политики. Зато это объясняет логистику.
— Причём тут логистика?
— При том, что врать надо натурально.
Коротко стриженные крепыши переглянулись, у парочки зазвенели их массивные золотые цепи. Некоторые вещи не меняются от мира к миру.
— Звучит умно, непонятно и круто. Давай теперь по частям. Для Гренки, он ничего не понял.
— Эй! — возмутился Гренка, но все заулыбались. Его имя явно было использовано для оправдания общего непонимания. Но я был в «схеме» уверен, так что теперь мне понадобится время, чтобы разжевать. Ничего, главное, что это соответствует их интересам и здорово экономит.
Дверь дзенькнула, вошёл посторонний. Новый посетитель.
Это был Скарабейников, явно слегка удивлённый и даже немного встревоженный тем обстоятельством, что у меня тут заседает малый состав Солнцевской группировки.
— Сергей Константинович, могу я Вас попросить зайти через полчасика, нам с коллегами надо кое-какие моменты согласовать?
Он молча и с достоинством кивнул.
Когда он вышел, то Гренка широко ухмыльнулся и шутовски протянул:
— Коллега…
