Глава 13
— Сейчас ночь, — внешне достаточно спокойно констатировал Эдуард.
Он, тем не менее, был напряжён и постоянно озирался. Так и не скажешь, что паренёк из откровенно неблагополучной семьи и знаком с нарушениями закона буквально с детства.
Люди традиционно с пренебрежением и даже презрением относится к так называемым неблагополучным семьям, кварталам, общинам. А понимают ли они, какой металл куётся в этих горнилах? Какие люди-гвозди оттуда выходят?
Один из самых матёрых следователей, можно даже сказать, «советских детективах», с которыми я сталкивался, Виталий Георгиевич, с виду простой неприметный мужчина, даром, что главный следователь области, рассказывал про своё детство. Не аналитически рассказывал, без выводов и каких-то громогласных заявлений. Но только компания его, в которой он тусовался в детстве, лет до шестнадцати, они были, как бы сказать… шпана? Окраина СССР, а если точнее, то средняя Азия, уголовные понятия, феня, «пацанское» слово.
Он бы с лёгкостью посмеивался с фильмов о криминале, настолько это было для него картонно, плоско и не так.
Он вырос буквально среди будущих воров и убийц и его жизненный выбор был пойти в милицию, в Саратовскую школу следователей. Как он говорил, есть всего два вуза, где не учат на юриста, а учат на прямо-таки детектива. Одно в СССР, второе в США. Первое закончил он и по долгу службы много-много лет мотался по городкам, по нашей Бескрайней, он расследовал, расследовал в основном убийства, он был напрочь лишён пафоса и понтов, не производил задержания и часто повторял, что преступник тоже человек. Он был, и я надеюсь, что до сих остаётся — умным и повторял фразу «вы должны понимать».
Он знал сотни способов убийств и противодействия им.
Хотя сам он себя оценивал без пафоса, мы, его ученики, понимали, что он полсотни раз ходил под смертью, не боялся её и не бравировал этим.
На таких людях, в любом обществе, стране и эпохе держится система расследования.
Конечно, мой нынешний «напарник» пошёл по другому пути. Работал в сфере, в которой понимал до боли много, опираясь, как я догадываюсь, на поддельные документы об образовании. Судя по его последним годам жизни, определённые выводы он сделал, и законы в Кустовом не нарушал.
Я же не ощущал никакого беспокойства, тем более, что в переулке было темно, хоть глаз выколи. Мне легко дышалось, я дышал трепещущей влажностью ночи, я ощущал разреженную магию в воздухе, в конце концов, я не боялся тьмы.
— Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи, — беззаботно ответил я и потащил упрямого «поджигателя» к гаражам. — Нам с Вами нужна разведка.
Для этой не совсем законной операции мы сейчас используем мою машину, но вот поехали уже без Джо. Во-первых, я не собирался ставить китайцев в известность про свою диверсию, во-вторых, авто у меня двухместное.
Мы осмотрели здание и подходы к нему. Проще всего зайти прямо с улицы, эта часть гаражей имела собственный въезд и ворота собственного входа, где караулил охранник «сольпуг».
Авто не видно, но их, по крайней мере сейчас — семь штук. Спасибо магическому чутью.
— Ну, вроде всё понятно, — заторопился Эдуард. — Пошли?
— Две секунды, — я взял своего подрядчика за руку и активировал Шило, отчего немедленно оказался на Изнанке.
— Где мы? — нахмурился он, потому что тут было если не день, то, по крайней мере, светлые сумерки.
— Изнанка, первый уровень.
— Портальный свиток?
— Типа того, — отмахнулся я от его расспросов и стал осматривать местность.
Ну что, покрытая впадинами степь, на которой неравномерно росли странные растения, похожие на одинокие стебли бамбука, только невысокие, до полуметра и увенчанные маковкой зелёного пушистого цветка.
В целом приемлемо, монстров нет, опасностей самого места, вроде обрывов, тоже, деревьев нет… словом, подойдёт.
Пока мой персональный поджигатель стоял и не понимал, что мы тут делаем, я снова взял его за руку и активировал Шило, вернувшись на тёмную улицу Кустового.
Потребовалась ещё минута, прежде чем глаза снова привыкли ко тьме.
— Ну, теперь-то пойдём? — вздохнул он.
— Один момент, — он не мог видеть мою улыбку, но она определённо блуждала по моему лицу.
Подобрав с земли камень покрупнее, я размахнулся и по большой дуге бросил в металлические ворота отдельного въезда.
Луны не было, только крупные звёзды на частично закрытом облаками небе, так что видимость крайне скудная. Зато слышимость чумовая…
Камень громыхнул о металл ворот со зловещим грохотом средневекового набата, вызывающего на войну или уплату налогов местному лорду.
Эдуард дёрнулся всем телом и отступил на пару шагов. Впрочем, мы и так были в стороне от здания.
Из ворот с грохотом показалось окружённое ореолом матюков тело, подсвеченное из-за спины светом здания, и подслеповато сощурилось в темноту.
— А ну пошли нахер отсель! — заорала фигура, — Гимназисты недобитые, шпана голозадая!
Силуэт достал с пояса нечто похожее на револьвер и скорее всего им и являющееся.
Стрелять он не стал, ни в нас, ни в воздух, но мы и так очень даже поняли его намёк и поспешили ретироваться (сбежали, как упомянутые гимназисты).
Сидя в машине, мы ещё какое-то время не уезжали, а приходили в себя.
Разведка на местности показала, что подъехать или подойти можно легко, как и уехать, что охранник на месте, вооружён, бдит и легко возбудим.
Завёл машину и повёз Эдуарда домой, чтобы он смог вернуться на ближайшее время к своей жизни.
— Мы на «ты»? Ну, с учётом всего, что происходит? — спросил его, он неуверенно кивнул. — Какие нужны ингредиенты для зажигательной смеси, к которой ты привык?
— Немного фосфатов, бензин, сахар, патока… там кое-что по мелочи. Я сам куплю, Вы… ты. Просто денег дай.
— Нет, слишком палевно, в смысле, полиция будет проверять всех, кто имеет репутацию поджигателя. Постой. Давай с начала. Я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся.
— На что не обижайся? — само собой, Эдуард не знал цитаты из советского кино.
— Есть такое выражение, — я повернул налево, вырулив на сравнительно крупный проспект города, где работало скудное городское освещение. — Amat victoria curam. Это латынь.
— И чё там латыняне заворачивали?
— Это примерно можно перевести как «победа любит подготовку». Доложу тебе, Эд, что это одна из главных мыслей, которые я вообще встречал в жизни. И не раз вешал эту цитату над кабинетом и вообще коллегам своим советую. Моё дело, а оно затрагивает много ситуаций, в одной из которых я должен причинить вред определённым людям. Это потребует подготовки. Охрененной, по качеству, подготовки.
— Не проще ли от тех людей, кем бы они ни были, отступить?
— Нет, не проще. Хотя бы потому, мой дорогой, что те же латиняне говорили — кто бежит от битвы, будет вынужден драться снова. От льющегося на тебя говна не убежать.
— Ну, я всё же смог, — по его лицу в отблеске фар встречного автомобиля пробежала улыбка.
— Да, смог. Но! Вернёмся к нашей ситуации. Довезу тебя, ты напишешь, сколько нужно для идеальной реализации ингредиентов и прочей всячины. Потом мы всё подготовим и даже проверим. Потом сядем и проговорим. Вдвоём. И даже будем позволять себе критику. Искать слабые места и варианты действий при самых экзотических вводных. А потом возьмём и реализуем.
— Ну, я никогда не проворачивал такого вдвоём… — задумчиво выдал он.
— А теперь, про «убежать от проблем».
— Да? — вздрогнул он, вспомнив о чём-то своём, личном, из его весьма мутного прошлого.
— Ты можешь убежать от места, от людей, от ситуаций, но в новое место ты тащишь себя. Ты же понимаешь, что являлся частью той проблемы, той болезни, которая случилась в твоём личном «когда-то».
— Ну, там такая ситуация сложилась…
— Погоди. Не рассказывай. Не договаривай, не додумывай. Я тебе пример приведу. Вот я.
— Ты…
— Работал с алкашами… Ну, в смысле, они не то, чтобы совсем алкаши, это как раз не важно. Они водку производили. Деньги большие водились, платились. А с их генеральным я каждый день срался. Ну, в смысле ругался. А то и два раза в день, три. Надеюсь, он уже умер.
— В каком смысле? — ужаснулся Эдуард.
— В буквальном, я надеюсь, что он уже подох. Да это не важно. Пёс бы с ним. Я сейчас о другом. Я тебе простую мысль пытаюсь объяснить, скажу. В том, что я собачился с тем ублюдком, виноват, в том числе, я сам. В том, что ты был вынужден спалить дотла кучу объектов, виноват ты сам. Это не значит, что ты или я плохой. Просто ты — часть той ситуации, как и я.
— А вывод? И когда это ты успел столько накуролесить в свои-то годы? — Эдуард ошибочно полагал, что он старше меня.
— А я ранняя пташка. Вывод в том, что надо менять себя. И главное, — мы уже почти доехали, так что я сбросил скорость. — Почему ты, почему я, почему огонь? В свои, как ты верно заметил, небольшие годы, я трижды тушил пожары.
— Выдел Владыку?
— Огонь. Видел огонь. Вывод из общения с ним сделал не такой, как ты. Я ему по мере своих психованных… в смысле скромных сил — противостоял. Но я представляю, что такое огонь, неудержимая стихия, которая, если хорошо кормить, может сожрать весь мир. Давай дадим ему покушать. Это наш общий знаменатель. Но действовать будем, не теряя голову. Закупка ингредиентов за мной, у тебя никаких следов химикатов на случай обыска. Комплект одежды одноразовый, сразу же выкинем. Само по себе мероприятие — внутри твоего ординарного ритма дня и работы. И что в случае обыска и допроса говорить, тоже научу. Короче, есть выражение отстреляться «на отшибись» и «на зашибись». Мы всё сделаем «на зашибись».
— Гладко звучит. На крайний случай, сбежим в Тунис через Турцию.
— Охрененный план. Но без меня!
* * *
Отец всё так же с лёгкой скорбью взирал на мой наряд гопника. В соответствии с сегодняшними задачами мне было удобнее в нём, а мнением глубокоуважаемого патриарха я вполне себе мог пренебречь.
— Итак, есть контора под покупку?
— Есть. Проще было бы новую учредить.
— Под мою задачу лучше подходит организация с некоторым минимальным прошлым.
— Сколько будет стоить сама по себе организация?
— Бесплатно, бывший владелец будет рад от неё избавиться.
— Значит, она хранит в себе проблемы?
— Последние годы нет операций, нет деятельности. Учредитель держал её про запас, а теперь она его тяготит. Ликвидация требует денег, а отдать в добрые руки — наиболее безопасный путь.
— Все так говорят, — вздохнул я.
Отца ситуация, когда я не подчинялся ему, а гнул какую-то свою линию, обескураживала, и он явно был не в своей тарелке.
— Как называется?
— «Цукерман и сыновья». Будем менять после покупки? Это стоит дополнительные сорок рублей, всего лишь.
— Оставляем. Передали оттиск печати?
— Всю документацию, учётные документы отдадут, когда мы запустим операцию.
— Адрес?
— Москва, Вишнёвая улица, тринадцать, офис шестьдесят шесть. В офисе действует услуга получения почты, стоит ещё четырнадцать рублей в год и нужна доверенность на их секретаря.
— Бюджет?
— Триста десять рублей. Полная предоплата.
— Согласен. — кивнул я и полез за деньгами.
— Вот так просто, согласен? И ты не будешь ныть и просить, чтобы я сам заплатил? — с подозрением спросил отец.
— Да, Ефим Андреевич, не буду! — я отсчитал деньги. — Где образец доверенности? Я пока смотаюсь к нотариусу… В смысле, с заказчиком сбегаю и будет доверенность, отправляй в Москву, пусть делают покупку и смену директора на заказчика.
— Но название оставляем? Тебе не кажется странным, контора под названием Цукерман и сыновья, а директор какой-то Петров?
— Солодожаров.
— Дурацкая фамилия!
— Какая есть. Да, оставляй всё так. Счёт у них есть банковский?
— Нет.
— Пусть откроют уже по новому собственнику и директору, в любом банке, попрошу полномочия вписать в доверенность.
Он выдал мне нечто вроде факсовской копии (молодцы, технология у них такая есть), а также карточку предприятия, в которой один чёрт не хватало данных расчётного счета, зато стояла печать и подпись прежнего директора Цукермана Дмитрия Абрамовича.
— Выходит, заказчик тебе дал денег ещё больше, раз ты не торгуешься. Ну, дело твоё. Когда будет доверенность, привози её в офис.
* * *
Через час я стоял, держа в руках новый паспорт на имя подданного империи Солодожарова, выкупленный от Канцлера и пребывал в очереди посетителей к нотариусу.
Очередь двигалась удручающе медленно.
В какой-то момент, улучив момент, когда очередь была занята сама собой, плавно подошёл к девушке-секретарю.
— Мне бы вот такую доверенность. Вот мой паспорт. Там, в Москве, будут контору на моё имя покупать.
— Ну, так очередь стойте, попадёте к нотариусу, он Вам всё расскажет, потом технические специалисты…
— Я и так знаю, что мне нужно. Вот образец, вот паспорт мой, вот паспортные данные доверенного лица, — я придавил это всё шоколадкой. — А Вы мне просто скажете, во сколько подойти, чтобы я тут не толкался. Мне срочно надо в больницу к больной матушке.
Она вздохнула и плавно спустила документацию и шоколадку со стойки, бесшумно отошла в соседние двери и, вернувшись через минуту, шепнула:
— В три часа подходите, всё будет готово. Устраивает?
— Конечно!
* * *
Теперь, лишённый удовольствия бесконечного стояния в очереди, вольной птицей выпорхнул в направлении нефтеперерабатывающей фабрики.
…
— А на кой тебе всё это? — Игорь, в данном случае директор Игорь Викторович, с любопытством исследовал список, написанный Эдуардом, где большая часть ингредиентов относилась к нефтеперерабатывающей промышленности.
Семь канистр и достаточной большой объём компонентов для кустарного коктейля Молотова, причём, этот будет выдавать очень приличную температуру горения.
— Это мне для Изнанки, для моего прииска.
— А чего не купишь в лавке?
— Легально не могу, там есть два катализатора, которые не находятся в открытой продаже. А половину только под заказ, ждать почти месяц, а у тебя на складе наверняка всё есть.
Я не стал ему говорить, но истинная причина куда проще. Я опасался, что в случае расследования полиции они пройдут по лавкам, торгующим соответствующим и весьма неординарными товарами и там вспомнят, что какой-то чудик покупал семь канистр.
Он придвинул к себе телефон и набрал короткий номер.
— Склад? Это директор. А где Антипова? А попросите её ко мне зайти.
Через пять минут в кабинет постучались, и зашла серьёзная полноватая женщина, которая держала в руках две увесистые учётные книги.
— Игорь Викторович! У нас тут сверка не до конца закончена, я так поняла…
— Постойте. Нет, со сверкой всё по плану. Вот тут у нас наш акционер, Вы можете ему выдать по этому списку, — он передал ей список, — Что у нас на складе есть. Под роспись, а Вы мне потом напишете, с балансовой ценой, мы с ним по деньгам урегулируем.
— Можем списать, как недостачи прошлых периодов, — предложила она.
— Да, пожалуй, так. Там у нас прорва всего. Поможете ему?
Мы распрощались, и я пошёл обогащаться химией.
* * *
Будучи нагруженным канистрами и флягами, я подъехал к мастерской Кастета, и решительно направился прямиком к директору.
— Константин Анатольевич, — обратился я к нему, а он вздрогнул от неожиданности, потому что к нему никто не обращался по полному имени-отчеству.
— А? Ой. Аркадий, ты? Привет.
— Могу я тебя попросить дать мне погонять один из боксов?
— Машинку твою посмотреть? Напрягу мастеров.
— Неее… У меня там по макрам затыка, и есть знакомый мастер по этому делу, но он официально не может. Короче просто бокс нужен. На пару дней. И совет.
— Советов у нас полно.
— Мне надо машину покрасить чем-то таким, чтобы цвет сменило, но можно было легко смыть. Смывающаяся краска, типа акварели.
— Угольный лак. Он хоть так и называется, но, по сути, красит временно, держится только на дереве, с металла смывается, мы его как временное покрытие используем.
— Принял. Так что, дашь мне в пользование бокс? И чтобы я мог туда забуриться вечером.
— Да не вопрос, пошли сходим, глянешь, ключи только возьму. Правда, там бардак.
— Это ничего, мы люди не гордые, приберёмся. Там есть освещение?
— Вполне на уровне. Верстак, подъёмник, статичный свет, две переносные лампы, всё как обычно. Работай со своим мастером по макрам. Если получится, дашь мне его контакт? У нас тоже проблемы по макрам выскакивают.
